Хроники Затерянных Станций. Книга 1. Дом

Гуляли там они сперва поодиночке – парк огромен был, заплутать – не грех. И встретились случайно в одной заветной точке – у «Колеса Черто́вого», что на слуху у всех.

-Салют, – приветствуя, Кудряш приподнял руку. Девчонка в тот же миг отпрыгнула назад, испугавшись, как зверёк, волнительного звука. – Я, может быть, что-то не так или не то сказал?

– Ты здесь один..? – она спросила осторожно с огромным недоверием в таких светлых очах.

Парень вздохнул:

– Один. Чего ты так тревожна?

– Знаешь ли, опасности таятся в мелочах, – сказала та, парень кивнул с смятеньем и согласием. – Сейчас, увы, рассвет настал преступных банд, и каждая, по слухам, пестрит многообразием. Но, я гляжу, ты – свой. Отнюдь не диверсант!

Кудряш от удивления припо́днял обе брови: девчонка вызывала тотальный интерес. Она, шагнув вперед, встала с парнишкой вровень:

-Будем знакомы, я – Синица, – и красочный процесс знакомства начался с их рукопожатья: девчонка вытянула белую, мягкую ладонь. И между ними огоньком мелькнула вдруг симпатия.

– Кудряш.

Она хихикнула:

-Прозвище – огонь! – неожиданно для парня одобрила Синица. В этом мире бессмысленно наличие имён, ведь быстро канут в небытье́ и мрак чужие лица. Исход каждого, увы, предопределён.

-Не хочешь вверх залезть? Вместе изучим местность, – парнишка пальцем указал на чёртово колесо.

-Пойдёт! Меня всегда манила неизвестность, небо, высота и изумруд лесов.

Они забрались в ту кабинку, что повыше, и стали сверху вниз на мир глядеть. Густая ночь раскинулась на крышах, ну а пара продолжала там сидеть. Они болтали о себе, о своем детстве, об учебе, о семье, об обещаньях – обо всём, что им оставило в наследство прошлое, хихикнув на прощанье.

-Мой отец – прославленный хирург, а мать работала всю жизнь в педиатрии. После развод. А новый матери супруг лет двадцать посвятил психиатрии. Мой дед прошел великую войну, и он там был военным санитаром. Ну и бабулю я упомяну. Она работала в селе ветеринаром.

-И ты, конечно же, пошел по их стопам, – губы Синицы тронула улыбка.

-Дело семьи ни разу не предам, а если и предам – моя ошибка. Сейчас мир Катастрофы ограничен, но верю я, лет эдак через восемь, всё верну я на круги своя.

-Отлично! Пусть твоя цель не разобьётся оземь!

-А тебя какие мысли вдохновляют? Откуда ты, Синица, здесь взялась? Твои друзья тебя не потеряют?

– А я на севере отсюда родилась. Мой дом в краях, где ледяное море, где раскинулись озёра и леса, где ветру дикому эхо в ущельях вторит, где о горы рвутся небеса. И там растет янтарная морошка: крохотная ягодка, а терпка́ на вкус!

-Скучаешь?

-Да, Кудряш, я грущу немножко.

-Будешь «шипучку»? Вкусная!

-Да! Не откажусь.

Парень достал и протянул девушке конфету: зеленый гладкий фантик, красная внутри. А после ловко вытащил из пачки сигарету.

-Синица, я выкурю, можно? – спросил.

-Конечно, кури.

И воцарилось долгое молчание, и в нём каждого печалило своё: неудивительно, что над миром отчаяния кружило чёрное, как дёготь, вороньё. Табачный дым лишь заглушал пустоты, но не сшивал неровные края. Язык прошедшего имеет низкие частоты, погибель для носителя тая.

Кабинка дрогнула и заскрипела удрученно: путникам давно пора идти. Застыл весь парк, разлукой огорченный, став яркой вспышкой на их жизненном пути. Тяжелые ворота застонали, на прощанье свой оставив всхлип, и после долго-долго горевали, остолбенев под кроной пышных лип.

– Синица…тебе есть куда вернуться? – спросил в кромешной тьме её Кудряш. Лишь две звезды на небе всё смеются, создают необходимый антураж. – Пойдешь со мной?

В воздух вопрос взметнулся. Парень со страхом ждал её ответ. Упорный взгляд на миг её коснулся. Она отозвалась:

-А почему б и нет?

Одиночество всегда ломает стержни, одиночество сжирает гибкий ум. Безумные всегда спокойны внешне, а внутри иссохли, как изюм. Поэтому они вцепились сильно в душеспасительный и крепкий этот плот, и вот так искренне и каплю меркантильно Кудряш с Синицею дружат уж третий год.

А давайте-ка вернемся мы в реальность. Парень зашёл в вагон, но птицу не застал.

–Мне не присуща лишняя эмоциональность, но этот день меня до чёртиков достал. – Все ожидания Кудряша разбились в прах и покатились вниз с высокой горки. Но вот на место злости вышел страх: а где ж она одна порхает столько? На Станции царит сущий бедлам, но не видать среди него росчерка перьев. Бессмысленно метаться по углам в наивном поиске крошечных этих звеньев. – Я с детства не люблю водящим быть в этой игре дурацкой под названьем «Прятки»: всегда мне было трудно находить…

Кудряш пришел на Базу.

–Эй, ребятки! – воскликнул он, но зазвенела тишина: холл опустел. Один Молчун валялся в кресле: торчала темная волос его копна, как швабра – ей расческа бесполезна. Главарь окинул взором весь этаж. – Попрятались, как мыши, в свои норы…Молчун!

–Ну и чего тебе, Кудряш? Ты ж уходил разглядывать просторы наших необъятнейших равнин, – парнишка оглянулся осторожно. – Иль заблудился меж развалин и руин? Понимаю. Это ведь не сложно.

Кудряш спокойненько присел на подлокотник и локоть положил на спинку кресла. Молчун весь сжался.

–Не бои́сь меня, «подводник», твоя помощь мне сейчас будет полезна. Не видел ли средь общего бедлама ты наших маленьких, и все же бойких птиц? Учти, я не приветствую обмана.

– Да, я видел этих озорниц. Ушли тайком, на великах умчались.

–И куда же?

–Ах, главарь, почем мне знать? Они с Лисицей кратко попрощались. В такую рань я предпочел бы спать!

Брови кудрявого, как хищные орлы, недоумение рисуя, вверх взметнулись. А очи синие, точно озёра мглы, как врата в бездну мигом распахнулись. Одни лишь губы выжидающе молчат: мозг переваривал услышанное долго. Ну, а вам приятен был бы этот факт, что овца решает без ведома волка?

–Что ж, Молчун, премного благодарен, – отрывисто промолвили уста. Для Станции мятеж был уникален – но чья же совесть осталась нечиста?

Кудряш с огромным недовольством вошёл в кухню, с раздражением свершая променад. Лиса ж обнюхивала пищу:

–Рыба стухла, – девушка бросила крайне печальный взгляд. – Пропали все мои труды…А где приправа? Вот блин, Молчун! Опять припрятал у себя?

–И без неё его стряпня – одна отрава, – сказал Кудряш. – Но он в отличие от тебя докладывает лидеру об изменениях. С каких же пор ты метишь в главари? Моя кандидатура под сомненьем, аккурат с сегодняшней зари?

Вся мебель охнула, вздохнула вся посуда: вопрос нежданный рыжую застал врасплох. Стол убежать хотел, ведь знал, что будет худо, жаль только он потрескался и капельку рассох. Да и главарь в него уперся пятой точкой, наблюдая за смятением Лисы. Так началась одна длиннющая цепочка последствий. Кто же встанет на весы?

Лисица вспыхнула, но гневу не подда́лась:

–Мне лидерство ни капли не сдало́сь. Быть может, тебе что-то показалось? С чего вдруг наваждение взялось?

–Быть может, с нарушения общих правил? – главарь вальяжно плюхнулся на стул. – Лиса, кто птиц за Станцию направил, а тебе хранить всё в тайне намекнул?

Лиса зали́лась краской и тут же отвернулась. Один вопрос витал над ней: «Как же он узнал»?

–Это не я! – в мгновение ока она переобулась.

–Знаешь, я б тебя допрашивать не стал, если б в нашем мире не было опасно. Здесь я храню ваш быт и сладкий сон. Лисица, понимаешь?

–Да, прекрасно.

–Кто виновен? Змей?

–Э.. нет, это не он!

–Кащей? Мозгляг? Беда? Лиха? Или Шептунья? Будем играть в загадки? Мне всех перечислять?

–Никто из них.

Кудряш вздохнул и тихо выдал:

–Лгунья. Дважды я тебе не стану повторять.

–Вот и не надо! – в ту секунду Лисица огрызнулась. – Лучше присмотрись, Кудряш, к своей «правой руке»! Дружок твой, Длинный, отпустил их! – девчонка ухмыльнулась. -Не ожидал, что вдруг окажешься в словесном тупике?!

Главарь глаза сощурил, но в ней искрилась правда опаляющим и жарким, рыжим лисьим огнём.

–Поверь, Кудряш, сама я этому не рада… Но, по крайней мере, они ушли вдвоем, – Лисица ободряюще сжала его ладонь, и скромная улыбка озарила губы. Отмахнувшись, юноша сказал:

– На кухне – вонь. Убери. И извини, за то, что был чуть грубым, – с ржавого гвоздя́ упал на пол половник, когда хлопнула так громко в кухню входная дверь. Лиса схватила полотенце, где выткан был шиповник, и принялась черпак тереть:

– Какой он злой теперь… – девчонка глянула вслед юноше и тут же вся скривилась. Вечно он её труда не замечал. Они последними со Змеем к Станции прибились, но главарь как будто её не привечал. Всегда так осторожен, всегда так прагматичен, а взгляд тяжелый в спину не даст Лисе вздохнуть. Главарь до тошноты был правилен и ритмичен, но в этом ли скрывается его тайная суть?

Своего зама кучерявый заметил во дворе, после того как обогнул всю Станцию по кругу: с азартом Длинный ковырялся в жестяном ведре, и эхом разносился звон на всю округу. А за спиной парнишки высился гараж, на петля́х замученная дверка заскрипела, из-за неё рука мелькнула.

–Ты ключ мне передашь?! – Змей высунулся следом и стал белее мела: Кудряш стоял в двух метрах, топая ногой, и тень его так яростно и весело мелькала. Длинный не видел перемены:

–Ты чего такой? Ищу я, Змей, ищу! – и тут ладонь упала на его плечо, сжав крепко, как капкан.

–Помочь? – раздался за спиной леденящий бас, и Длинный понял: спящий некогда вулкан пробудился от спячки прямо сейчас. Аккуратно, но всё же не без интереса парнишка перевёл на лидера глаза, чем раззадорил, на свою беду, чудовищного беса. – Ты знаешь, друг, какие творятся чудеса: еще вчера я до тринадцати прекрасно умел считать, а тут, к несчастью, за секунду как будто разучился. Может, ты поможешь, дружочек, мне понять, как этот казус мог со мной вдруг приключиться?

Кудрявый резко по́днял парнишку за рукав, затем толкнул порядочно со всей глава́рской злости. Длинный ведро перевернул, чуть наземь не упав, и рассыпал по земле болты, гайки и гвозди. Заветный ключ, скрывавшийся на дне, отлетел, ребром сверкнув, прямо к ботинкам Змея. Он по́днял его быстро и скрылся в тишине, пока Кудряш лишь распалялся, от ярости зверея.

–Длинный, расскажи-ка! Мне девятый пункт нашего обычного бродяжьего устава, – хлестнул голос главаря, как будто жесткий кнут. – Станцию кто покидать, – плюнул, – имеет право? Да как ты мог вообще молчать про их побег?! Ты что не знаешь, что творится за стенами, и, как, порой, бывает хрупок человек, и как опасно небо, что висит над нами?! Ну и куда они, безумные, ушли? Скажи мне прямо, не трепли мои хрупкие нервы.

– Они вырваться из нашей клетки предпочли…– ответил Длинный удрученно.

…А на Дикой Ферме, тем временем, царили тишь, покой, да гладь. Чучело склонилось и ждет добрых гостей. А воздух такой свежий – так легко дышать! Но идиллии мешает треск тру́бчатых костей. Звериные. Обглоданные. Рядом обрывки плоти, как будто волки меж собою дичь не поделили. И мухи сверху восседают, как пчёлы на мёде. И что только крылатые в этих краях забыли?

А все ради диковинки – алой, сладкой клубники, которую так любит их главарь – Кудряш. На длинную тропинку солнце бросает блики.

– Ну что ж, мы начинаем наш прямой репортаж с опасной и ужасной, очень кошмарной Фермы, – хмыкнула Воробей, бросив велосипед. – Длинный сказал, что здесь летают меганевры?!

– Будь тише, тараторка, мой тебе совет, – Синица оглянулась. Пока и вправду тихо, но кости под ногами лежат не без причин. Кто осмелится будить спящее в поле лихо, рискует стать золой, в недрах земных пучин… И тут раздался громкий над их главами шелест: проснулись меганевры, хотят размять хребты в сухой утренний час. И как рыбы на нерест летят искать добычу. И ею будешь ты.

Птахи в тот же миг в высокий куст нырнули и скрылись от фасеточных, но очень зорких глаз. Две длинных тени в небе быстро промелькнули, выставив свои хвосты точно напоказ. Воробей раздвинула руками пару веток и увидела стрекоз меж молодых листов: они умчались вдаль, хихикнув напоследок. А птицы между тем не проронили слов. Синица жестом указала на дом из красных досок, мол, посмотри, Воробка, это наша цель: потрепанный от времени, точно сарай, небросок, стоял он тихо в поле, пела ветра свирель.

Девчонки вышли из укрытия, скрылись в густой траве, и очень тихо, словно мыши, ползли на тихий свист – крутился флюгер, добавляя звуков тишине. Но путь их оказался чуть более тернист. Где-то среди колосьев, среди густой осоки лежала меганевра, скрипя большим крылом. Она проспала все свои намеченные сроки, храпя, как рык мотора, причмокивая ртом. И хвост так дергался забавно, как у большой собаки, лежащей на спине, когда чешут брюшко́. Ой, вон сопит вторая! Устали, бедолаги: охотиться на ящериц было нелегко. А может, не на ящериц… Кто в их приоритете? Сладкая человечинка, надо полагать?

–Лучше отползти подальше, чтоб нас не заметили, – шепнула Воробей, не бросив наблюдать. Грызущий аппарат стрекоз не внушал доверия, и их долгая дружба со стаей диких псов. Да, может быть, конечно, всё это суеверия, но проверять их на себе… не каждый был готов.

Девушки продвигались, вдали виднелся куст, и, как на ёлке, красной россыпью, шары висят – клубника. И вновь под пятками раздался этот жуткий хруст – так расцветала из остатков плоти костяника. Сколько ж здесь невинных заковано в земле? Плотоядные стрекозы не ведут учёта. Капля пота прокатилась по белой скуле – Воробей от страха засуетилась что-то. Синица тоже забоялась, сжав лямку рюкзака:

–Идем скорей, – дрожащим голосом выдала девчонка, но её остановила белая рука.

–Смотри, – шепнула Воробей. – Вот это собачонка!

Пред ними показался очень здоровый пёс. Да-да, нет-нет на волка он смахивал немало. В зубах своих он мышку полуживую нес, ну а за ним след в след шла целая орава: собачья стая кралась, брызгая слюной, ну а глаза краснющие, точно, как огни.

– Синица, встань сейчас же за моей спиной, пока не умудрились напасть на нас они.

Но было слишком поздно – зуб скалит злая свора. Синица тут же с плеч стянула свой рюкзак, не спуская с ша́вок испуганного взора, но зная, что огня боится грозный враг. Она рукой нащупала средь складок зажигалку, а после – вспышка: загорелся алый огонек. Собаки вмиг поту́пились: жечь шкуру очень жалко. Пусть нехотя, но всё же, был понят сей намек, особенно, когда в руке колосья полыхнули, как самоцветный камень в недрах рудников. Собаки на охапку трав с опа́скою взглянули и отпрянули назад. Их выбор был таков. Они минули девушек, клыком ярко сверкая, ну а Синица Воробья потянула в дом.

–Да у тебя не сумка – просто кладовая! Что еще там прячешь? Может, темный ром? – Воробей хихикнула. Синица ж усмехнулась. Они вдвоем открыли дверь в старенький амбар.

–А ты хочешь напиться?

Воробка вмиг надулась.

–У меня походный ранец, но точно не бар, – Синица вновь зажгла огонь. – Тут раньше жили люди. И знаешь, что в их закромах осталось здесь досель?

– Ну не тяни кота за хвост! Не надо мне прелюдий.

– Какао, зёрна кофе, густая карамель! – Синица указала перстом на дверь подвала. – Раньше здесь дни коротала фермера жена. Я знаю это, потому как… когда-то тут бывала.

–А ты, Синица, вправду загадками полна… Ну, и Слава Богу, что пёрлися не зазря. Тут штук всяких полно, а обратное было б досадно!

–Возьми кофе с собой, Воробка, какао беру на себя, – сказала Синица подруге, та буркнула под нос:

–Ну ладно.

Нагрузившись банками, птицы вышли в широкое поле.

–Ну, а теперь по клубнике, – сказала, смеясь, Воробей. Крошечный кустик клубники не смог бы взрасти так в неволе. А ягоды какие вкуснющие! Верно, заката красней!

Пернатые быстрехонько полный пакет набрали, а небосклон, тем временем, начал пунцоветь.

На Станции за них очень переживали, главарь же ждать не смог:

–Не стану я терпеть, – порывшись в старых джинсах, парень достал сигару, не бросив своё дело: нотации читать. – Я от тебя такого не ждал репертуара…Да где же зажигалка?!

–Может, спичек дать?

Кудряш взглянул на Длинного и впрямь звериным взглядом. Весь вид высокого блондина его начал бесить: зам-лидера молчал и просто тёрся рядом.

–Давай! – парень смягчился, иначе б не стал просить. Кудряш гневно курил, сжирая сигарету, и через ноздри выдыхал вместе со злостью пар. Он обратил лицо к пылающему свету, пока весь небосвод не поглотил нуар. – За ними я пойду: солнце ещё не село. Никого не выпускать. Длинный, ты усёк?

Юноша кивнул главой, ответил:

–Да, всецело.

–Что ж, тогда отлично усвоил ты урок, – главарь хотел было последний велик с собой забрать, но Змей, оскалившись довольно, открыл двери в гараж:

–Я вашей ссоре искренне так не хотел мешать, но… принимай работу, юбиляр Кудряш, – внедорожник за спиной его мигал последней фарой, двигатель тарахтел, но, в целом, он не глох. – Километров пятьсот проедет со скоростью ягуара! Ну что? Не зря устроили мы этот переполох?

Главарь от неожиданности выронил сигарету, и очень долго молчал.

– Скажи хоть что-нибудь, – Длинный призывал главного к ответу.

– Я очень… очень счастлив! – смог он лишь шепнуть, а после широко и ярко улыбнулся, но в тот же миг поник. – Синица с Воробьем! Запрыгивайте, живо! – лидер чертыхнулся. – Змеёныш, пристегнись. Мы их подберем!

И тройка полетела, точно большая птица. Лисица вместе с Молчуном смотрели из окна. Мелькали в дисках внедорожника, как снег, стальные спицы – они обязаны успеть найти их допоздна. Но и девчонки, на их счастье, отнюдь не лыком шиты. На пути обратном боролись с стрекозой. У Воробья и так все руки шрамами покрыты, не зря ж её родные дома звали «грозой». Бой был великолепным, но… протекал лениво, мерцал в заре вечерней складной армейский нож.

– Сестрица подарила, – промолвила игриво Воробей. – Взгляни! Он на меня похож! Каждому воину под стать его верный клинок. И формой и душою, и правдой, и улыбкой. Когда идешь с «товарищем», то ты не одинок, когда идёшь с клинком – страшишься ты не шибко!

Повержена стрекозка её ловкой рукой.

–Как думаешь, Лиса её сможет приготовить? Смотри какое брюхо, и аромат какой!

–Смердит, – мягкой Синице пришлось попрекословить. – Идём к туннелю, Воробей. Смеркается. Нас ищут.

– Да, ты права, мы обещали вернуться ещё днём, но жаль, что меганевра не подходит в пищу. Пусть остаётся здесь. Ну, что, птица, идём?– и Воробей так радостно и быстро развернулась, и взор поймал машину прямо у входа в туннель: кудрявый – на капоте, зам – рядом. Та ругнулась:

–Кажись, сейчас отхватим от главаря люлей.

– И не говори, – шепнула ей Синица, поравнявшись, и бросая виноватый взгляд.

–Какие же знакомые перед нами лица, – выдавил Кудряш. – Отчаянный отряд, который рвется в бой, не согласуя со старшим. В машину, бунтовщицы, хватит вам гулять!

– Какой грозный! Интересно, что ты скажешь дальше? – вспыхнула Воробей. – Мне запретишь летать?

Пока не стало поздно, Синица ей рот зажала и тихо молвила в ответ:

– Мы поняли, главарь, – и в этот миг улыбку легкую поймала: кудрявый усмехнулся, а после выдал:

–Жаль. Никто не хочет слушать грозные тирады, но, боюсь, сегодня отхватят все сполна.

– Может, не стоит? – Синица вздохнула от досады.

–Не бойся, птица, ты-то точно будешь прощена, – хихикнул Змей, наполовину высунувшись из окошка. – Мы едем или как? Свора собак не спит! И если дамам повезло их отвлечь немножко, совсем не факт, что нам фортуна также благоволит!

Он очень прав. Как говорят, по ко́ням? Мотор гудел – он пародировал своим рычаньем льва. Воробка задремала – утомилась, соня. За окном шуршала высокая трава. По приезде, лидер отчитал всех громко – девичья часть примолкла, веря его словам. Ну, а дальше… поздравления! О, как было неловко, а после все устроили радость животам.

Кудряш с детской наивностью открывал подарки: от Лисицы – книга, от Беды – костюм. Кащей ворвался в главный зал с упаковкой яркой: от сердца отрывал портсигар, парфюм с такой приятнейшей и легкой конъячно-древестной ноткой. Шептунья подарила новые носки, а Лиха втюхала браслет из кожи, бусин ловко – она сама его плела очень мастерски. И вот две птицы, наконец, пакет большой открыли – и из него повеяло сладко и свежо. Они сердце вожака мгновенно растопили, он своим видом показал, как ему хорошо. Какао с кофе ж стали приятным дополнением:

–Лисица, неси турку. Будет мастер-класс, – Кудряш решил блеснуть ещё одним умением. Рыжая ухмыльнулась:

–Хорошо, сейчас.

После на Станции все пили очень вкусный кофе, клубники ж с Дикой Фермы тоже хватило на всех. Какой опасной не казалась б пропасть Катастрофы, жители Станции дружбой выковали доспех.

Время за полночь, бродяги все сидят, пируют, болтают ни о чем, палки кидают в камин. Змей и Беда в сторонке миленько воркуют. У всех сейчас по венам гуляет дофамин. Кудряш в один момент присел рядом с Синицей.

–Я бы хотел тебя за все отблагодарить, и раз тебе на месте, птица, не сидится… Я завтра научу тебя, крылатая, водить.