Душа Лахора

Глава 4

Лачуга

На полу кладовки, где хранятся всякие мелочи, я лежу на тонкой подстилке, сквозь которую в спину впиваются камни. Рядом со мной Джавахар, но в темноте я вижу только его сердитый силуэт. В кладовке жарко, но голову брат накрыл одеялом: Манна намекнул, что здесь водятся тараканы. Отец показал нам самое главное – комнату с единственной кроватью, на которой спит он сам, нужник на улице и место во дворе, где готовить еду, – а потом сразу ушел, сказав, что ему надо проверить собак.

– Наверняка пошел пьянствовать с другими дрессировщиками, – язвительно бурчит из-под одеяла Джавахар. – На это, небось, его заработки и уходят. Вот почему он живет в такой дыре. Столько лет он нам рассказывал сказки про то, что Саркар его личный друг, а на самом деле он просто убирает собачье дерьмо. Лучше бы мы остались в деревне. Там у меня хоть были кровать и свежий воздух.

Я не готова так сразу отвергать Лахор. Да, меня поразила ложь Манны, но я чувствую, что вокруг еще полно тайн. Даже сходить к колодцу у конюшен и набрать воды оказалось настоящим приключением. Обратно я шла сквозь тьму, полную тихого всхрапывания и иногда ржания. Схожу завтра к лошадям. Может, конюхи разрешат мне погладить хоть одну. Будет потом что вспомнить: я трогала лошадь, которая принадлежит Саркару.

Просыпаюсь я оттого, что Манна насвистывает веселую мелодию. У него чудесное настроение. Он сообщает нам, что вчера вечером выиграл в карты. Перед тем, как отправиться на псарню, он бросает Джавахару несколько монет и рассказывает, где рынок и что купить.

– Смотри не дай себя облапошить. Скажи им, чей ты сын.

– Он и правда считает, что лавочникам есть дело до дрессировщика собак? – фыркает Джавахар, когда Манна уходит. Я тоже хочу пойти, но брат говорит: – Погоди, лучше я сначала осмотрюсь и проверю, что тут как.

Я остаюсь одна – подметаю комнату, проветриваю ее, свернув мешковину, которой занавешено узкое окно, а потом встревоженно шагаю взад-вперед, дожидаясь брата. Вдали слышен резкий крик павлинов, и мне кажется, будто они что-то спрашивают, о чем-то предупреждают: «Кья, кья, кья?»

Джавахар возвращается весь взмокший и с победой. Он тащит мешки и свертки, а на голове у него арбуз. Теперь братишка тоже повеселел и рассказывает мне, какой базар огромный, сколько там невиданной еды. Джавахар отламывает мне большую золотисто-коричневую плитку джаггери[34] – он знает, что я люблю сладкое. Арбуз мы опускаем в ведро с водой, чтобы остыл к обеду. Джавахар разжигает чулху на заднем дворе и помогает мне резать овощи. В деревне он сказал бы, что это работа для женщин.

Мы готовим обед, которого не постыдилась бы и Биджи. Манна довольно кивает, пока ест кадхи-чавал[35] и алу сабзи. Арбуз он одобряет – сочный и сладкий; значит, у Джавахара острый глаз. Но когда я спрашиваю, нельзя ли нам сходить посмотреть на животных, Манна качает головой:

– Здешние конюхи – буйные шалопаи. Не дело вам с ними водиться. Не хочу, чтобы они отпускали на твой счет грязные шуточки или чтобы Джавахар учился у них плохому. Со двора ни шагу оба, пока меня нет. Даже за водой не вздумайте ходить. Если кто-то придет, заприте дверь на засов. Если узнаю, что не послушались, поколочу вас так, что надолго запомните, – добавляет он грозно.

После угроз настроение у Манны улучшается. Он рассказывает, что через пару недель будет большая охота. В ней примут участие три крупных пенджабских клана. Нужно, чтобы собаки и лошади Саркара показали себя лучше, чем животные соперников. Придется много работать.

– Вернусь я поздно. Поем с другими дрессировщиками. Заканчивайте ужин и ложитесь спать. Хотел бы я целыми днями валяться дома, как вы! Обязательно погасите лампу, как только поедите. Масло не дождь, с неба не льется.

Как только Манна уходит, Джавахар его передразнивает:

– Если узнаю, что не послу-у-ушались… Ну так он и не узнает. Я пошел осматривать город.

Я хватаю брата за руку. Ни за что не пропущу еще одно приключение.

– Я с тобой!

Джавахар качает головой.

– Мальчику выбраться легко – в крепости много мальчишек работает, на меня среди них не обратят внимания. А вот девочку все заметят.

– Зато двух мальчиков не заметят, – возражаю я.

Джавахар мгновенно понимает мою мысль и отвечает мне ухмылкой:

– Тогда давай быстрее. Хорошо, что ты до сих пор тощая. Смотри, я сберег несколько монет из тех, что мне дал Манна. Угощу тебя чем-нибудь.

Я иду в кладовку, туго заматываю грудь дупаттой и надеваю курту и штаны, из которых Джавахар почти вырос. Он завязывает мне волосы в узел на макушке, прячет их под тюрбан и уверяет, что из меня получился отличный мальчик. Мы идем по крепости, и никто не обращает на нас внимания.

А дальше начинается сплошной восторг. Джавахар всё разузнал, когда ходил на базар, и теперь водит меня от одной достопримечательности к другой: площадь, куда дрессировщики приводят обезьян, сверкающие драгоценностями лавки на базаре Анкаали, огромная пушка Зам-Замме, которая блестит как новая, хотя много лет стоит на открытом воздухе. Продавец, у которого мы покупаем джалеби, говорит нам:

– Даже британские господа приезжают на нее посмотреть. Афганский правитель заказал пушку специально, чтобы воевать с нами, пенджабцами. Он на нас напал, но наш Саркар его побил, вот так запросто. – Он щелкает пальцами.

Наш Саркар, думаю я с гордостью, откусывая джалеби. Я представляю себе, как правитель крутит блестящие черные усы и планирует битвы.

Но место, которое больше всего запало мне в душу, – это храм-гурдвара Лал Хухи, где когда-то давно подручные Джахангира убили гуру Арджана Дэва. Смотритель рассказывает нам:

– Гуру пытали, засыпая его горячим песком. Но он отказался отвергнуть сикхскую веру и стать мусульманином. Он сказал: «Мои тело и разум – жертва Господу. Я отринул страх смерти». Если в полночь сесть у колодца, слышно, как гуру до последнего вздоха молится за свой народ.

Значит, можно любить кого-то или что-то настолько сильно, чтобы охотно отдать за это жизнь. Вот бы и мне быть такой храброй.

Когда мы возвращаемся обратно в крепость, я боюсь, что нас остановят, но привратники не обращают на нас внимания. Мы в полном восторге и планируем завтра снова отправиться на поиски приключений.

– Сын! – кричит Манна, когда приходит на следующий день домой пообедать. – Вахе Гуру джи ди крипа[36], я нашел тебе работу. – Он ждет благодарности, но получает от Джавахара только мрачный взгляд. Манна отвешивает ему подзатыльник, но не сильный, потому что у него хорошее настроение.

Работать Джавахар должен в кузнице возле крепости. Там делают все: куют орудия, подковывают лошадей, чинят мечи, точат новомодные штыки, которыми теперь вооружена армия. Манна отведет туда Джавахара сразу же, как поедим, – незачем откладывать хорошее дело. Кузнец Сулейман – друг Манны. Правда же удачно, что Манна на него наткнулся, когда тот пришел в крепость подковать одну из любимых лошадей Саркара?

– Сулейман строгий, но справедливый. Он будет хорошо с тобой обращаться. Ты научишься полезному ремеслу. Для кузнеца всегда найдется работа, и во время войны, и во время мира. Твой заработок он будет отдавать мне, как положено, но я каждую неделю буду давать тебе несколько монет, чтобы ты их тратил по своему разумению.

Джавахар молча слушает.

Когда они оба выходят, Манна запирает дверь хижины снаружи:

– Так ты будешь в безопасности. Ужин готовь на чулхе в доме.

Я возмущаюсь и колочу в дверь, но он не обращает на меня внимания.

Ночью мы с Джавахаром гневно перешептываемся.

– Я просто раб, который приносит ему деньги. Посмотри, какие пузыри у меня на руках после одного-то дня.

– А я служанка и пленница.

– Он наврал про Лахор, наврал про то, как мы будем здесь жить.

– Ты был прав. Ему нельзя доверять. Давай убежим, брат.

– Завтра утром. Я сделаю вид, что иду на работу, а как только Манна отправится на псарню, прибегу обратно. Будь готова. Замок я разобью камнем. У меня осталось еще несколько монет, часть пути до Гуджранвалы проедем, а дальше пойдем пешком.

Но Манна умнее, чем нам кажется. На следующее утро он приобнимает Джавахара за костлявые плечи и заявляет, что проводит его до работы. От возражений отец только отмахивается:

– Не хочу, чтобы ты заблудился, бета. Джиндан, собери ему еды с собой, чтобы бедолаге не пришлось сюда тащиться обедать.

Наш хитрый отец провожает брата на работу до конца недели. К тому времени ситуация начинает меняться.

Когда я спрашиваю Джавахара, скоро ли мы сбежим, он колеблется.

– Может, задержимся еще несколько недель.

– Что ты такое говоришь, брат?

Он со слегка виноватым видом признается, что работа у него не такая плохая, как ему показалось поначалу. Он учится новому. Старшие ребята в мастерской показывают, как правильно нагревать кузнечный пресс, как формовать разные металлы. В следующий выходной – это будет через неделю – они обещали поводить Джавахара по Лахору. Ему нравится Сулейман: он не злой, всегда готов посмеяться и добр к своим работникам. В кузне всегда есть чай, а часто и что-нибудь перекусить. Вчера Сулейман принес большую корзину овощей во фритюре, и работники съели их все вместе.

Я рада за брата, но у меня ощущение, будто меня предали.

На следующей неделе Джавахар рассказывает: Сулейман поговорил с Манной и убедил его, что молодежи надо давать немного свободы, поэтому теперь треть своего заработка Джавахар получает прямо в руки.

– Держи. – Брат протягивает мне пакет. Внутри лежат джути из мягкой красной кожи с цветочным тиснением, украшенные бусинами.

Я заставляю себя улыбнуться – наверное, он бо́льшую часть заработанного потратил на этот подарок. В другой ситуации я бы уже танцевала по комнате, прижимая туфли к груди. А теперь мне хочется плакать. В этой тюрьме мне некуда носить нарядную обувь, так что я прячу ее.

Неделя тянется за неделей. Охота все ближе, и Манна носится туда-сюда, он все время на взводе. Уходит Манна на рассвете – я и для него собираю обед с собой, – а возвращается уже после наступления темноты. Я умоляю его не запирать меня, но он только раздражается.

– У меня и на тебя есть план. Скоро расскажу. Но сейчас не отвлекай, у меня и без тебя забот хватает. Саркар в любой момент может зайти проверить, как дела у собак, я должен быть готов. Он пригласил на охоту британских лаатов[37], и наши собаки должны показать себя лучше всех!

На готовку нашей простой еды у меня уходит всего час, а остальной день тянется бесконечно. У меня ноет сердце оттого, что Биджи нет рядом. Она бы ужасно разозлилась, если бы знала, как Манна со мной обходится. Тут нечего читать, даже альманаха нет. И смотреть в узкое окошко не на что – никто не заходит в наш проулок. Жаль, что я не захватила с собой «Сундар Гутка»[38], я бы хоть молитвы по ней читала, – но откуда мне было знать, какой окажется моя жизнь в Лахоре? Я шагаю взад-вперед и в итоге протаптываю дорожку по центру хижины. Иногда до меня доносятся звуки снаружи, и я цепляюсь за них, чтобы совсем не утонуть. Манна тренирует собак в поле возле дома. Я слышу, как он кричит на своих помощников, в основном мальчишек, иногда даже бьет их. Но с собаками он всегда добр, тут спору нет.

Когда Манна разговаривает с собаками, в его голосе слышится особенное тепло. Даже если он их ругает, чувствуется, насколько он к ним привязан. Когда подопечные хорошо справляются с заданием, Манна хвалит их с такой бурной радостью, какой никогда не проявлял по отношению к нам: «Золотой мой мальчик… Чудесная девочка…» Я жадно прижимаюсь к решетке на окне. Теперь мне понятно, как себя чувствовала Балбир.

Вечером я пытаюсь поговорить с Джавахаром о том, как мне трудно, но он устал и не в настроении. Иногда я чувствую идущий от него запах пальмового вина. Я знаю, о чем он думает: «Чего ты ноешь? Ты же просто весь день валяешься!»

В итоге я начинаю умолять Манну отправить меня домой:

– Пожалуйста! Я соскучилась по Биджи.

Он дает мне подзатыльник.

– Сначала ты хочешь сюда. Потом хнычешь, что хочешь назад. И кто тебя повезет? Ты хоть представляешь, сколько это стоит? Я что, визирь Дхиан Сингх с кучей денег и сотней слуг на посылках? Мать тебя испортила, вот в чем проблема.

Но, возможно, он чувствует мое отчаяние, потому что следующим вечером после ужина ласково треплет меня по голове:

– Потерпи, бития. Я же сказал, у меня есть план. Просто сейчас очень много дел по подготовке охоты. Как только она закончится, ты увидишь.

Я лежу в темноте под ритмичный мужской храп и чувствую, как на меня давит безнадежность. Слезы сочатся из уголков глаз и стекают по щекам в уши. Я не доверяю планам Манны.

Пожалуйста, Вахе Гуру. Пошли кого-нибудь помочь мне.

Глава 5

Лошадь

Приподняв мешковину, которой занавешено окно, я смотрю, как спешивается всадник. Он худой, одет просто, но элегантно. У него длинная седая борода, и, кажется, он слегка хромает. Манна выбегает, не доев завтрак, и очень низко кланяется – наверное, гость важный. Но я к нему не особенно присматриваюсь, слишком увлеклась лошадью.

Никогда еще не видела настолько красивых животных! Она высокая и стройная, гладкая черная шкура так и блестит. У нее гордо выгнутая шея и такая шелковистая грива, что и царицы позавидуют. Всадник уходит вместе с Манной, на прощание отдав лошади негромкую команду и даже не пытаясь ее привязать. Она идеально выучена: не шевелится, даже не щиплет лозу на стене.

Манны и всадника нет довольно долго. Наверняка же лошади на палящем солнце хочется пить! Почему мужчины о таких вещах не думают? Я выношу прохладную воду в ведре и цокаю языком, подзывая лошадь, как подзывала цыплят дома, но она не обращает на меня внимания. Когда я подхожу ближе, она прижимает уши к голове и бьет копытом.

Я хочу с ней подружиться, погладить эту блестящую гриву. Вспомнив, что говорили в деревне, я бегу к полке, где лежит наша еда, и отламываю кусочек джаггери, который и протягиваю лошади. Она разворачивает уши и позволяет мне подойти, потом берет у меня с ладони лакомство. Так приятно чувствовать прикосновение ее больших бархатных губ. Лошадь тычется мне в плечо.

Я в восторге.

– Ты еще хочешь? Я бы тебе дала весь кусок, но боюсь, что это вредно. Спросим у твоего хозяина, когда он вернется. Вот тебе пока воды. – Я подношу ей ведро. Лошадь опускает голову и пьет. Я набираюсь отваги и целую ее в морду, провожу руками по сильной блестящей шее, говорю ей, какая она красивая. Она словно бы отвечает мне негромким ржанием, и лед тоски и уныния внутри меня начинает таять.

Вдруг вдали слышится крик.

– Идиотка несчастная, что ты делаешь? Отойди от лошади! – Это Манна, и голос у него испуганный. – Ты что, оглохла? Не слышишь меня?

Суматоха не нравится лошади. Она прижимает уши к голове, косит глазами. Мне страшновато. Она огромная и легко может меня затоптать. Но я поглаживаю ее по шее, почесываю гриву, пока кобыла не успокаивается.

Всадник поднимает руку, и Манна умолкает. Господин неспешно подходит к лошади, и она приветствует его довольным ржанием.

– Да, моя красавица. Я тебя надолго бросил, да? Прости. Мне надо было проверить, готовы ли собаки к охоте. А у тебя, похоже, неплохая компания. – Он улыбается мне, и я вижу, что у него добрые и веселые глаза. Вернее, один глаз: левый явно ничего не видит. У кого другого незрячий глаз показался бы уродливым, но у человека передо мной это очевидный знак воинской доблести. Белая борода падает ему на грудь поверх длинной нити жемчугов. Его окружает аура власти. Этот господин ничего не боится.

За ним спешит, ломая руки, Манна. У него по-прежнему испуганный вид.

– Простите ее, господин. Она просто глупая деревенская девчонка, ничего не понимает.

Не обращая внимания на Манну, мужчина говорит мне:

– Моя кобыла не любит чужаков. И никогда не пьет воду, если ее подает не конюх. Как же ты ее приручила?

Теперь мне тоже страшно. Я просто старалась подружиться с лошадью, но вдруг я нанесла ей вред, когда угостила джаггери? Видно же, что кобыла очень дорогая. Мне хочется сказать, что я ничего такого не делала. Но кобыла похлопывает хвостом, доверчиво подталкивает меня головой, и я не в силах лгать. Я заставляю себя взглянуть хозяину лошади в лицо.

– Я дала ей кусок джаггери.

– Джаггери?

– Ну, у нас в деревне им иногда угощают буйволов.

– Идиотка! – кричит Манна, хлопая себя по лбу. – Разве это буйвол? Ты что, не видишь, что перед тобой самая дорогая лошадь во всем Индостане? Хазур, я ее так поколочу, что на всю жизнь запомнит.

Но господин только смеется.

– Просто джаггери, а? Кто бы мог подумать! А я ее все время кормил сахаром из Персии, потому что она оттуда родом. Кучу денег за него платил! И ей даже не особенно нравилось. Покажи, как ты кормила кобылу.

Я достаю последний кусочек джаггери – мне стыдно, что он такой маленький, – и протягиваю господину.

– Нет, покажи мне, как делаешь ты.

Я протягиваю руку с джаггери. Широкий мягкий рот лошади снова опускается на мою ладонь. Я не могу перестать улыбаться. Кобыла тычет в меня носом, и я застенчиво прижимаюсь щекой к ее шее.

– Потрясающе, – говорит всадник с изумлением. – Никогда не видел у нее такого дружелюбия к незнакомцам. Ты выросла с лошадьми?

– Что вы, господин, мы бедные крестьяне! – восклицает Манна. – Девочка до сих пор даже не видела лошадь вблизи.

Мне стыдно своего невежества. Вдруг всадник теперь начнет меня презирать? Я внезапно чувствую, что его мнение для меня очень важно.

– Значит, тебе подвластна какая-то магия.

Я краснею от его взгляда. В этом человеке есть какая-то неудержимая притягательность. Он улыбается, и поразительно, насколько красивым он при этом становится.

Нет, красивый – слишком легковесное слово. Привлекательным этого господина делает исходящая от него внутренняя сила.

– Хочешь как-нибудь на ней прокатиться?

О Вахе Гуру, неужели это происходит на самом деле?

Он терпеливо ждет, и наконец я киваю.

– Только не сейчас, а позже. Ее готовят к охоте. Потом, когда охота закончится и гости уедут, я привезу лошадь обратно. – Господин вскакивает в седло. В его движениях есть неуловимое волшебство.

Я собираю все свое мужество и спрашиваю:

– Как ее зовут?

– Лайла.

Имя пробуждает смутные воспоминания… Манна вечером в деревне и его чудесные истории: «Ах, что за человек наш Саркар! Если он чего захочет, никто его не удержит. Лайла обошлась ему в шестьдесят лакхов рупий…»

Меня переполняют одновременно изумление и ужас.

– То есть вы…

– Ранджит Сингх, – говорит господин и весело щурится, глядя на выражение моего лица.

Я наблюдаю, как удаляются лошадь и всадник, двигаясь как единое целое. Не могу перестать глядеть им вслед, даже когда они скрываются из виду. Тот образ Саркара, который я выдумала по глупости, – высоченный, мощный, чернобородый, в короне, блистающей драгоценностями, – тает, как туман на солнце. У этого человека есть нечто гораздо более ценное, редкая харизма. Неудивительно, что он смог объединить Пенджаб. Будь я солдатом, охотно пошла бы за ним на смерть.

Манна треплет меня по голове, возвращая к реальности.

– Умница моя! – восторгается он. – Как ты узнала, что это лошадь Саркара?

– Я не знала, – устало отвечаю я.

– Уж конечно, не знала! Ты пошла на большой риск с джаггери, но все сработало. Похоже, Саркару ты понравилась не меньше, чем кобыле. – Он мне подмигивает. – Да твой план лучше моего!

Мне становится противно. Отец приписывает мне свои пошлые мотивы, а я просто хотела, чтобы в мою жизнь хотя бы на секунду вошла красота.

Манна оценивающе осматривает меня.

– Скажу Джавахару принести тебе сладкой хойи[39], чтобы стала пофигуристее. А когда Саркар вернется, я тебе куплю красивый камиз.

Теперь я понимаю, чего боялась Биджи. Манна готов использовать меня любым возможным способом, лишь бы стать более важной персоной. А я попала в сложное положение. Я хочу понравиться Саркару, но не тем отвратительным способом, на который намекает Манна.

Ну ладно, я тоже сыграю в эту игру. У Саркара в зенане наверняка полно соблазнительных красавиц; возможно, он больше никогда ко мне не придет. Но его слова на мгновение дали мне власть, и я намерена ею воспользоваться.

Стоя посреди грязного двора, я выпрямляюсь и сжимаю руки в кулаки.

– Ненавижу хойю. И я хочу на рынок с Джавахаром. Наряды меня не волнуют, бери какие хочешь, но мне нужны книги. И чтобы ты оставлял дверь открытой, когда уходишь, а не запирал меня, как животное.

Манна мрачнеет и замахивается.

– Ударишь – расскажу Саркару.

– Саркар со мной согласится, что дело отца – наказывать дерзких детей, – злобно произносит Манна, но все-таки опускает руку. – Только одну книжку, с лотка со старыми книгами. И если услышу от кого-то из дрессировщиков, что тебя видели за пределами двора, ты об этом пожалеешь, Саркар там или не Саркар.

Я стою в дверях и смотрю, как он уходит прочь своей обычной развязной походкой. Но мы оба знаем: хотя бы сегодня победила я.

Глава 6

Шалимар

Я пытаюсь разжечь неподатливую печь-чулху, чтобы начать готовить ужин, и тут вбегает Манна.

– Брось это! Тебе уголек в глаз попадет, и он покраснеет!

Меня удивляет его внезапная забота, и я поднимаю голову.

– Собирайся, быстрее. Есть еще вода в ведре? Помойся. Уже мылась? Помойся еще. Трать всю воду. Где та сандаловая палочка, что я тебе купил? Сделай пасту и натрись. И надень тот новый розовый камиз. Быстрее. Саркар возьмет тебя кататься верхом.

Я ушам своим не верю, одновременно тревожусь и радуюсь. Я уже месяц не видела Саркара и думала, что он обо мне давно забыл, что я просто выскользнула из его переполненной памяти, словно дождевая капля, слетающая с листа.

– Еще сандалом мажься! – командует Манна. – Сегодня для нас счастливый день. Используй его по максимуму.

Едва я успеваю натянуть камиз и поспешно заплести волосы, как подлетает Саркар на Лайле. Он одет в ослепительно-белый наряд, и вид у него суровый и безупречный. Я кланяюсь и приветствую правителя заплетающимся языком. Потом Лайла тычет в меня носом, и я невольно улыбаюсь и разжимаю кулак. Лайла берет у меня с ладони припрятанный там кусок джаггери и довольно ржет. Теперь и Саркар улыбается. Так он выглядит моложе.

– Поехали! – восклицает он.

Манна подбегает помочь, но Саркар велит ему возвращаться к работе. Мне он предлагает поставить ступню поверх его ноги в стремени, залезть в седло и сесть спереди. Дважды я с полпути сползаю вниз. Мне ужасно неловко, но Саркар подбадривает меня:

– У тебя все получится.

И у меня получается.

Мы выезжаем из крепости через задние ворота, потом проезжаем пару до странности пустых узких аллей и выбираемся за город. Мы скачем по полям, и Лайла мчится быстрее, чем я могла себе представить. Я не думала, что испугаюсь, но все-таки пугаюсь. Я вцепляюсь в гриву Лайлы, она встряхивает головой и фыркает.

Саркар смеется.

– Ей не нравится! Ну-ка, давай я тебя придержу. Ты не упадешь. – Он обнимает меня за талию. Сердце у меня екает, я краснею. Я еще никогда не была так близко к мужчине, а тем более к настолько важному мужчине. Коса у меня расплетается, и ветер бросает мои волосы ему в лицо. Я прошу прощения и пытаюсь снова их завязать, но Саркар говорит: – Я не против. Просто наслаждайся поездкой. Двигай телом, как я, в такт лошади.