Весняна. Моя легенда

– Отнеси Ужика в куток за печку и налей молока в блюдце да хлеба с солью положи, – скомандовал Лель.

– Где я тебе молоко-то возьму? – спросила я недовольно.

Не нравилось мне выслушивать указания. А он делал это уже не впервые.

«Вот только думать о нём нормально стала, так этот королобый опять всё испортил.»

– В Бездон-мешке глянь. Там всё должно быть, – ответил хлопец с ласковой улыбкой, отчего я туту же устыдилась.

«И как я могла забыть? По-моему, королобый здесь не он.»

Я достала мешок из-за пояса, закрыла глаза, засунула в него руку и попросила всё указанное. Мгновение – и моя рука держала тяжёлый тёплый кувшин, а рядом лежало и всё остальное.

«Взаправду диво. Прям как бабка сказывала.»

Я отнесла змейку в угол и сделала, как сказал светловолосый.

– Теперь можешь нас приглашать, – подытожил тот.

– Проходите.

Саргон вошел первым, как к себе домой, толкнув при этом Леля плечом, и уселся на кровать. За ним вошел недовольный хлопец и прямиком направился к столу у окна. А Рыжа так и переминалась у порога. Немного обождав, так же не смело, как и я, вошла в хату, не отрывая заплаканных глаз от пола. Она так и осталась стоять у двери. Я только хотела окликнуть замершую подругу, но она направила указательный палец в низ и со страхом прошептала:

– Это что, кровь?

Я посмотрела на пол у её ног, где растекалась алая лужица крови. Мы все проследили за маленькими каплями. Они вели аккурат к кровати, где сидел синеглазый чужак. Рукав его чёрной рубахи был изодран, а из небольшой раны на предплечье сочилась тонкая струйка крови.

– Ну и где тебя так угораздило? – спросил недовольно голубоглазый.

– Спасал твоих подруг, пока ты на конике катался, – с язвительной усмешкой ответил Саргон.

Лель цыкнул, подскочил с лавки и двинулся к нему, но я преградила путь, выставив руку в бок. Темноволосый даже бровью не повёл, только шире усмехнулся. Он вёл себя как напыщенный индюк, который отвоёвывал территорию у своего собрата. И в любом другом случае я бы ни стала останавливать Леля, но Саргон всё же был ранен. И если бы не он, нас с подругой, возможно, здесь уже бы не было. Да и бабка Финя всегда учила помогать нуждающимся, а сейчас синеглазый именно таким и был.

Подойдя к мужчине, я осмотрела рану. Похоже, Волколак впился в него клыком, подрав небольшую часть руки. Рана не большая, но глубокая. Сама не заживет. Тут не только мазь нужна, но и отвар с припаркой. Не мешало бы её зашить, но я никогда дел с таким не имела. Потому очень надеялась, что среди этого богатства трав найдётся бобыль-корень. Если его правильно приготовить и наложить на рану, то всё само за несколько дней срастётся без последствий.

– Видимо, к следующему полнолунию мне придётся вас покинуть. Буду немного не в себе, – с какой-то насмешливостью в голосе произнёс раненый.

– А ты что ж раньше не уйдёшь? Собрался за нами увязаться? Думаешь, побил парочку Волколаков и всё? Теперь мы друзья? Правильно Веснянка сказала. Мы тебя знать не знаем, так чего это тебе с нами делать?

– Лель! – осадила я хлопца. – Не сейчас. Мы все устали. Он ранен. Сходи лучше по воду. Нужно рану промыть, – я оглянулась на стену, выискивая нужный корень. – И припарку наложить да перевязать. А ты, – глянула я на Саргона, – в волка не обратишься. Мне бабка рассказывала, что от оборота спастись можно, если под красной шерстяной нитью, перекинутой через дорогу, проползти. За ворота мы, разумеется, не пойдем, но думаю, тропинка к дому тоже сгодиться. На ней и сделаем отворот от оборота.

Я подошла к шкафчикам и стала рыскать в поисках ступки с ножами да разной утвари, что может пригодиться.

– Рыжка, сходи, пожалуйста, на двор. Поищи вилы да метлу дворовую или косу, на худой конец, – сказала я, доставая пестик от ступки.

– Мне боязно туда выходить, – стыдливо прошептала подруга.

– С тобой Лель сходит и воды заодно принесёт, – ответила я, посмотрев на светловолосого. Он стоял, нахмурив брови, и не двигался с места.

«Что? Тоже не даспадобы, когда тобой командуют? Понятно. Значит, будем действовать по-другому.»

– Лельчик, миленький, сходи, пожалуйста. Кто ж нам с Рыжкой, кроме друга, поможет-то? Да и он ведь помереть может, – попросила я ласково «друга».

– Мне то что? – пробубнил тот в ответ. Но всё же взял вёдра у двери и уже на выходе позвал с собой Рыжу.

Та выбежала за ним, вытирая высохшие слёзы рукавом, и, широко улыбаясь, захлопнула дверь.

«Ох, Рыжа, как тебе мало для счастья надо.»

Накидав нужные для мази травы в ступку, я стала их перетирать да разглядывать стену. Здесь был поистине кладезь для травника. Такого разнообразия я не встречала нигде. Тут тебе и пурпурный серцевик, мгновенно заставляющий ускоренно работать сердце да выводить яды, и кровь-лепесток, заживляющий даже самые крупные увечья. Ну, кроме отрубленной головы, разумеется. Тут уж ничем не помочь. Рану Саргона снадобье из такого диковинного растения вылечило бы за пол денёчка. Только готовиться оно долго, а времени у нас нет.

– Снимай рубаху! – скомандовала я, стоя спиной к синеглазому, и начала подготавливать обеззараживающие травы. – Надо будет рану промыть, чтобы избежать заражения. Кто знает, что там у Волколаков на обед было.

Я была так сосредоточена на приготовлениях, что не заметила, как мужчина подошёл ко мне сзади и, наклонившись к самому уху, прошептал низким голосом:

– Может, поможешь? Самому мне с такой раной будет сложно исполнить твою просьбу.

От неожиданности я резко обернулась, да чуть не стукнула его лбом по носу. Саргон вовремя отклонился, и ненужного удара удалось избежать. Мужчина коварно улыбнулся, чуть приподнимая уголки губ, и моё сердце тут же пустилось в пляс.

– Веснянка. Мне помощь нужна, – ласково повторил он, безотрывно глядя в мои расширенные от удивления глаза.

Румянец в тот же миг проступил на моих щеках, обдавая их жаром, что передался по всему телу. Ещё не один настолько привлекательный мужчина не стоял ко мне так близко. Эти сапфировые глаза манили и притягивали, а растрёпанные волосы, слегка касающиеся лба, так и просили запустить в них руку. Мужчина передо мной был опасен своей красотой и от этого я ощущала лёгкий трепет.

«Может Банник не просто так показал мне Саргона? Мы же с Рыжкой гадали на суженного. Значит, он и есть моя судьба? Не мог же добрый дедушка ошибиться?»

Я молча подняла руки к верхним пуговицам рубахи и застыла. Такие дивные одежды мне раньше видеть не приходилось. Рубашка сшитая из хорошей обсидиановой ткани. На воротнике и манжетах тонкие изящные узоры, вышитые нитями лазурного цвета, что почти не заметно переливались от свечного освещения.

Сглотнув, я неуверенными движениями начала расстёгивать пуговицы одну за одной. Медленно. До самого низа. Затем вытащила полы одежды из штанов, крепко застёгнутых ремнём. Положила руки на ворот рубашки и стала осторожно стягивать её, освобождая сначала здоровую руку, а затем более аккуратно повреждённую. Рубашка бесшумно упала на деревянный пол. Я сделала шаг назад и замерла, упёршись мягким местом в столешницу шкафчика, стараясь нигде не задерживать взгляд. Но он так и скользил по крепкому телу мужчины. Его мускулистые руки и натренированный пресс, мягко уходивший косыми мышцами вниз пояса, так и манили прикоснуться.

Особенно меня привлекла правая грудная мышца, на которой находился тонкий белёсый шрам. Сама не поняла, как моя рука дотронулась до него. Саргон вздрогнул и замер. Но меня это ничуть не смутило. Проведя по всей длине шрама от ключицы до середины грудной клетки, я остановилась, услышав, как синеглазый медленно втянул воздух сквозь зубы, словно от боли. Под моей рукой в тот же миг вспыхнул необычный витиеватый рисунок: закрученные тонкие полосы напоминали вихрь и расползались плавными линиями в разные стороны. Они тянулись до плеча, вверх до ключицы и к середине грудины. Я убрала руку, и рисунок исчез, словно его и не было вовсе.

Мужчина был выше меня на две головы и смотрел, немного склонившись. Чтобы встретиться с ним глазами, мой взгляд поплыл вверх по жилистой шее, на которую спадали чуть волнистые тёмные волосы. По немного щетинистому подбородку. Но остановился на слегка тонких да припухлых губах. Они были настолько манящие и соблазнительные, что их хотелось…

«Укусить?»

Саргон неожиданно двинулся вперёд и упёр руки на шкафчик по обе стороны от меня. Он словно заключил моё тело в капкан. А я и не думала вырываться. Я была будто одурманена им. Точно находилась в забытьи от его красоты. Мужчина придвинулся ближе, и в нос ударил насыщенный запах, похожий на деликатный аромат чубушника, переплетённый со свежестью лесного зимнего утра. Его хотелось вдыхать бесконечно. Потому я сделала жадный глубокий вдох, наслаждаясь противоречивым ароматом.

– Нравится? – спросил он с хищной улыбкой.

– Нравится, – эхом отозвалась я, не понимая, о чём он спрашивает.

– Ты очень красивая, Веся. Так бы и съел, – облизнулся мужчина. – Знаешь, чего мне хочется?

– Чего? – снова повторила не думая.

– Прикусить твой маленький задиристый язычок. И заставить тебя вспоминать это каждый раз, когда ты будешь на меня смотреть.

От этих слов меня окатило жаром мурашек, и что-то приятно защекотало внизу живота.

«О Боги милостивые! Что он такое говорит? И почему я так странно себя ощущаю?»

Я подняла голову, и наши глаза встретились. Он смотрел на меня жадно и хищно, точно и вправду был готов съесть. Саргон стал медленно наклоняться, приближаясь ко мне. Будто дикий кот, неспешно прижимал к стене мышь, которая не знала куда отступать. Да и не хотела.

Мужчина поддался ещё ближе и в тот момент, когда наши губы должны были соприкоснуться, вильнул вправо, прошептав на ухо:

– Но если я это сделаю, твой друг мне точно голову скрутит.

– И руки повырываю! – сердито гаркнул Лель, брязгая вёдрами о пол, и размашистым шагом направился к нам. – Я же сказал её не трогать!

Саргон быстро отстранился и поднял руки в примирительном жесте.

– И пальцем не тронул, – усмехнулся он.

– Да я вижу, – огрызнулся светловолосый «друг» не сводя с него свирепого взгляда.

Опомнившись, я мигом отвернулась да стала второпях перебирать горсти трав, пытаясь привести мысли в порядок.

«Бестия! Что это было? Да что ж с тобой не так, Веська? Что не так? Очнись! Он же чужак, а ты перед ним, как свеча плавишься. Ты ж его совсем не знаешь, а всего пара слов и лужицей растеклась. Как божевольная какая-то! Нет. Так не пойдёт! Надо срочно приходить в себя!»

– А давайте я воды вскипячу, пока Веся с раной разберётся? – произнесла немного повеселевшая Рыжка. – Может и чего съестного найдётся. Вся злоба да хворь от голода. Веська. Я загляну в твой мешочек?

– Ага, – только и ответила я с благодарностью глядя на подругу. Если бы не она, неизвестно, чем бы дело закончилось.

Чтобы хоть немного остановить кровь, я перевязала Саргону руку выше раны, аккуратно обмыла её и отправила мужчину отдыхать, пока сама занялась изготовлением припарки. Дотолкла все необходимые ингредиенты и заварила кипятком, который подготовила услужливая подруга. Не знаю почему, но настроение Рыжи резко переменилось. Она больше не рыдала в три ручья, а наоборот, широко улыбалась, глядя то на меня, то на Саргона.

Всё то время, что я занималась травами, мою спину изучал пристальный пытливый взгляд ледяных глаз. Это вызывало во мне знакомое воспоминание. То самое ощущение защищённости, что я испытывала в зимнюю пору, гуляя по заснеженному лесу вдоль границ Вольных Земель. Но не только его. Лель тоже не сводил с меня глаз. И это немного беспокоило. Чувствовала себя нашкодившим дитём под присмотром старшего брата.

Пока Рыжа хлопотала у печи, да что-то весело приговаривала, я взяла чистые тряпицы и умастившись на полу около Саргона, ещё раз аккуратно промыла рану водой с обеззараживающим настоем. Кровь уже не сочилась, а немного припеклась. Я наложила припарку, обвязала руку чистой тканью и собрала ненужные вещи. Поднялась, чтобы уйти, но почувствовала лёгкое прикосновение мозолистой руки к своей. Синеглазый мужчина бережно обхватил её пальцами.

– Спасибо.

Раздалось раздраженное покашливание со стороны окна, где сидел с кислым лицом Лель. Он так сильно хмурил брови, что казалось, ещё чуть-чуть, и они закроют собой сощуренные в тонкие полосы глаза.

– Скоро всё готово будет. Можно на стол накрывать, – радостно пропела подруга.

Я отдёрнула руку:

– Сначала надо оборот снять. Неизвестно, сколько времени осталось.

Мы вчетвером вышли из хаты, захватив с собой запримеченный мной на полке клубок красной шерсти. Уже стемнело, но свет из дверного проёма как раз осветил нужный кусок двора. В ночном лесу стояла глухая тишина. Только изредка слышалось мощное двойное уханье филинов да писк их добычи, раздираемой насмерть. Я поёжилась. Летние ночи в селе тёплые, но здесь стояла зябкая прохлада.

– Воткните вилы и метлу по обе стороны от тропинки, – скомандовала я друзьям.

Земля здесь была немного рыхлая, так что это удалось сделать без особых усилий. Протянув над дорожкой красную нить, на высоте одного локтя, закрепила её тремя надёжными узлами, приговаривая при этом по три раза над каждым узлом: «Вилы нацепят, метла дурное сметёт. Пусть не свершится худой оборот». Сказала синеглазому лечь на живот, да со словами «Мне моё, тебе твоё» проползти под нитью. Мужчина глянул на меня с недоверием, но сделал, как и сказала.

– Это точно поможет? – спросил Саргон, поднимаясь на ноги да отряхиваясь.

– Должно.

– Может, в волка ты и не обратишься, в следующую луну, но твоему змеиному нутру уже ничем не помочь! – враждебно отозвался Лель. – Теперь говори, зачем ты здесь и что тебе надо от Веснянки!

Хлопцы стояли, пристально глядя друг на друга. Меж ними только что молнии не искрились.

– Давайте в хату пойдем, – дрожа от холода, проговорила Рыжка. – Там уже еда стынет. Да и поспать надобно. Утро вечера мудренее.

– А тебе рядом с ним спать не боязно? Кто знает, что у него на уме, – продолжил светловолосый.

– Мне не боязно, – ответила я вместо подруги. – Я ему доверяю. Если бы хотел причинить нам зло, то спасать бы не стал.

Такой ответ Леля явно не устроил, и он с недовольным лицом скрылся в избе. Рыжа тоже поспешила следом, а я осталась на дворе, вбирая стылую прохладу носом.

Саргон был всё ещё без рубашки. Но его тело не ёжилось от пробирающей прохлады. Он вёл себя так, будто вовсе не ощущал холода.

– Спасибо, Веснянка, – ещё раз поблагодарил меня мужчина, вставая напротив.

Я лишь кивнула в ответ. В этом не было смысла. Одного «спасибо» было бы достаточно.

«Это мне должно благодарить за спасение, а я и не хрюкнула в ответ. Значит, теперь мы квиты, и никто никому ничего не должен. Вот и ладненько.»

– Подожди, – остановил меня темноволосый, когда я уже собралась подняться в избу.

Небо осветила яркая луна. Она пробилась сквозь раскидистые еловые ветки и холодным блеском подсветила хищные мужские очертания. Саргон протянул руку, сжатую в кулак к моей шее и провёл по ней костяшками. Он стоял слишком близко, и от этого на меня вновь напало чувство дурмана. Я глядела на него, не в силах вымолвить и слово. Только ощущала лёгкое покалывание в тех местах, где он касался меня. Мужчина опустил руку к ключице и подцепив тонкую нить, выудил мою Лунницу из-под рубахи.

– У меня кое-что есть для тебя, – произнёс он, разжимая кулак.

На грубой ладони лежал круглый, с белыми прожилками, камень. Он был такой же синий, как и глаза мужчины передо мной.

– Кажется, это твоё.

– Что это? – спросила я, не отводя глаз от переливающейся безделушки.

Черноволосый лишь усмехнулся в ответ. Он аккуратно взял камень двумя пальцами и поднёс его к пустому кольцу, что свисало с тонкой цепи Лунницы. Раздался чуть слышный щелчок, и камень как влитой приклеился к предназначенному для него месту.

– Я долго ждал этой встречи, Веся, – прошептал мужчина, заправляя мне волосы за ухо.

– Так это ты…

– Веснянка, ты идёшь? Или так и будешь на холоде стоять? – перебил меня Лель, не давая закончить вопрос. – Пошли уже, а то ещё ненароком захвораешь. А ты, – злобно глянул он на Саргона, – можешь и на дворе остаться. Для тебя внутри места не найдётся.

Слова светловолосого окатили меня ледяной водой, и я поспешила в избу. Не хотелось мне больше оставаться наедине с синеглазым. Этот мужчина странно на меня действовал. Когда он рядом, я становилась сама не своя. Да и мысли разные ненужные лезли в голову.

На дворе и вправду похолодало. Я поняла это, зайдя в избу. Там так вкусно пахло смесью еды и трав, что мой живот издал звук голодного урчания. Он раздался с такой силой, что наверное разнёсся по всем уголкам избушки. Хлопцы сделали вид, что ничего не услышали, а вот Рыжка не уменула подшутить. Будто если сейчас не съем ничего, то их слопать могу. Я и так покраснела как помидор, а тут ещё и она.

«Ну спасибо, сестрица.»

Я зло зыркнула на подругу и пошла ко всем.

Стол был небольшой, поэтому мы расположились каждый со своей стороны. Я села на единственное свободное место напротив Леля, который уже уминал содержимое тарелки за обе щёки. Так, словно и не произошло ничего. Словно нет на селе никакой беды. За нами не гнались Волколаки, а мы и вовсе никуда не бежали, да ни от кого не прятались.

Рыжа выставила передо мной тарелку и наложила каши из полбы, да раздала по ломтю хлеба. На столе ещё стояло вяленое мясо, вишня и пироги, что накануне отъезда готовила бабка Финя. Я хоть и была голодна, но от усталости кусок в горло не лез. Поэтому впихнула в себя лишь кашу и запила её травяным чаем.

Ели молча, каждый в своих думах. А мне вообще не хотелось больше думать ни о чём. Хотелось просто спать. Глаза смыкались ужасно, и я была только рада, когда подруга предложила укладываться. Вяло поднявшись я подошла к лавке с шерстяными одеялами. Они были сложены аккуратной стопочкой, словно их подготовили специально для нас. Все серого цвета. На вид тёплые и приятные. Так и тянуло укутаться ими, как гусеница в кокон и впасть в долгий сладкий сон. А проснуться дома. В селе. Будто и не было всего этого кошмара.

– Веснянка пусть на кровати ложится. Я на меху около неё, а Рыжка с Саргоном на шкуре медвежьей, – скомандовал Лель.

От такой наглости у меня глаза на лоб полезли. Нет, спать на перине, разумеется, приятней, чем на деревянном полу. Но, по-моему, не ему решать, кто где ляжет?

– А почему это ты на меху? Кости боишься застудить? – ехидно уточнил темноволосый. – Давай уж лучше я около кровати лягу. Я всё же ранен. А ты со своей подругой располагайся.

Я глянула на подругу, которая вся зарделась от смущения, но возражать не стала. Ей эта идея точно пришлась по душе. Её надо было непременно спасать, а то ещё в обморок упадёт от несказанного счастья. Да и вся эта ситуация начала меня раздражать. Сначала они решают, кто где спать будет, а потом начнут говорить, что кому делать? Ну уж нет. Не люблю, когда мной помыкают!

– Хватит! Саргон ляжет на кровати. Ему рану деребить нельзя. Лель на меху около кровати, как и хотел. А мы с Рыжкой ляжем на шкуре. И слышать больше ничего не желаю! Как и сказал Лель, я теперь здесь хозяйка, и только мне решать, где кому спать! – гаркнула я и пошла подтягивать медвежью кожу поближе к печи, в которой ещё тлели угольки, отдавая последнее тепло.

– Мечты сбываются, – надменно сказал темноволосый, глядя на раздосадованного хлопца.

«Друг» ничего не ответил, только улёгся на соболиный мех. Но обидчику он всё же решил отомстить. И когда Саргон уверенными шагами направился к кровати, выставил ему подножку, да так, что тот чуть не распластался на полу. Мужчина выругался, поднялся и двинулся на светловолосого. Но, увидев мой взбешённый взгляд, раздражённо вздохнул да молча лёг на перину. Мы с подругой убрали со стола, вымыли посуду, затушили большую часть свечей и тоже улеглись отдыхать.

На полу было ужасно твёрдо и неудобно, особенно для человека, который всю жизнь спал на пуховой перине. Я вертелась и никак не могла найти удобное положение для своего избалованного тела. Да и меня не покидала мысль, что я что-то забыла сделать. А когда вспомнила о книге, про которую говорила бабка, то тут же рассказала Рыже, но получила сестринский нагоняй. Та пробурчала, что «Утро вечера мудренее! Спать пора!» и отвернулась.

Она была права. Мы все вымотались и нуждались в хорошем отдыхе, поэтому я без всяких возражений укуталась одеялом и попыталась заснуть. Я понимала, что подруга на мня обижена, но не знала на что точно. То ли на то, что целовалась с хлопцем, который ей по нраву. То ли на то, что не рассказала сразу ей об этом. Или вовсе на то, что с ней легла. А может и на всё сразу. Кто ж её разберёт. Как говорит моя бабка: «Чужие думки – тьма, а ты, главное, в своих не заплутай». С такими мыслями я и провалилась в беспокойный сон.

Мне снилось наше село всё в огне. Плачь детей, крики растерзанных и умирающих людей. Батька, борющийся с огромными Волколаками да Беролаками. Горящие жёлтыми огнями глаза нечисти. Их кровожадный оскал. И бабка Финя, лежащая у хаты в луже крови. А над ней, склоняясь, стоял огромный Стригой с окровавленной зловонной пастью и впивался клыками в её горло, раздирая его на ошмётки.

Было страшно. Ужас душил меня, накрывая цепкими склизкими лапами. Невры и простые селяне сражались на смерть с поганой нечистью, которая превышала их по количеству в два, а то и в три раза. У кого в руках был меч, у кого вилы, а у кого и обычные палки, наспех заострённые с одного конца. Вокруг стоял медный запах. Над каждой хатой вились клубы едкого дыма, съедая постройки за считанные мгновения. В воздухе витала смерть, неся с собой горе, страдание и слёзы утраты. Я рыдала и выла во сне. Металась из стороны в сторону. Кричала до хрипоты, до ломоты в конечностях. Мне казалось, что я горю заживо вместе с селом. Всё моё тело содрогалось да разбивалось судорогами.

Но внезапно всё закончилось. Впереди в темноте задребезжал свет, снося, как порывом ветра, все кошмарные видения. И пришло облегчение. Я будто парила, как птица в небесных просторах, а вокруг меня обвивался белый искрящийся свет. Ласковый и оберегающий, как мать своё дитя. Я утопала в нежных и мягких облаках. Меня окутало запахом морозного ветра, ароматом бескрайнего хвойного массива с вершин снежных гор и свежего зимнего утра. Сквозь сон я потянулась к Рыжке и обняла подругу, особо не задумываясь, куда делась мягкость её тела. Меня это уже не заботило. Мне стало спокойно и хорошо.

Мои глаза открылись, чуть заря пробилась в окна. Я приподнялась и огляделась, не в силах понять, почему проснулась на кровати, а ни на полу. Саргона в хате не было, но перина около меня была помята и едва тёплая.

«Ну здорово, Веська! Прискакали! Ты спала в одной кровати с незнакомым, пусть и очень красивым мужчиной, к которому, по всей видимости, пришла сама. Срамота то какая! Забралась к мужику в постель, пока он спал. Хорошо хоть одетая, а ни в сорочке ложилась. А что дальше, Веська? Что дальше? Нет. С этим надо что-то делать! Это всё от навалившей усталости. Точно от усталости. По-другому и быть не может!»

Лель с подругой ещё спали, а мне надо было проветрить голову. Поэтому я накинула на плечи одеяло и тихонько, чтобы никого не разбудить, вышла из избы.

Ранние лучи солнца пробивались через размашистые сосновые лапы. На траве блестела роса играючи всеми красками радуги. Птицы щебетали, разнося свои трели по округе. Лес торжественно просыпался и насыщал утренним запахом мои лёгкие. А посреди всего этого великолепия находился мужчина в чёрных штанах. Он упражнялся, повторяя замысловатые, хорошо отточенные движения с палкой. С его тёмных волос на голую мускулистую спину падали капли воды. Они стекали до соблазнительных изгибов поясницы, слегка задерживаясь на многочисленных тонких шрамах.

Я видела каждый мускул, каждую мышцу, задействованную в движениях. И это вызывало восхищение. Хоть я не раз глядела, как тренируются наши Невры, да и сама упражнялась с отцом, но такие приёмы видела впервые. Движения точные, резкие. Такие, словно Саргон занимался этим не один десяток лет, и его мускулистое тело всё подтверждало. Весь его вид завораживал.

Так долго глазеть на красавца я не собиралась. Было стыдно смотреть ему в глаза после этой ночи. Потому тихонько развернувшись на носочках собралась быстренько улизнуть, пока он меня не заметил.

– Как спалось? – неожиданно спросил мужчина. Чем застал меня врасплох.

– Неплохо, – стыдливо пролепетала я, медленно оборачиваясь.

Черноволосый находился всё там же и не отрывался ни на миг от упражнений. А я подумала, что терять уже нечего. Всё равно была застукана. Так что поднабралась храбрости, прочистила горло и выпалила беспокоивший меня вопрос:

– Как я оказалась в кровати?