«Лето в Бадене» и другие сочинения

Начиная с предисловия сына обыденно так признающего: отец просил отложить отъезд на два года, чтобы хоть как-то подготовиться к тому, что его жизнь сделают адом, я отказался, отца четыре года мучали и он умер, штош.Описания никогда не виденной Европы, роскошных гостиниц, меблированных комнат, атмосферы казино советским интеллигентом, которому отказано в даже в туристическом знакомстве с другой жизнью. Любимая форма «внутренней Монголии» – фиксация на веке 19-ом, когда россияне могли путешествовать, учиться, где хотели, идеи и литература преодолевали границы намного проще. Своя советская ежедневность скучна и неизбежна, быт убог, лучше уйти в голову закомплексованного, одержимого игрой, почти нищего, но свободного в передвижениях, и такого понятного в своих метаниях, гения.И эти картины-фантасмагории с человеком в цилиндре – «на кем-то перерезанном канате, я – маленький плясун, тень от чьей-то тени, лунатик двух темных лун».Текст не столько про Достоевских, сколько про себя – собственное время, собственный талант, собственные страсти, неуверенность, даже страх, быть осмеянным. Как литератор, как мужчина, как еврей. Думаю, роковая комбинация – национальность, точнее осознание ее ущербности, выученное с детства, и душный строй, при котором угораздило жить, – даже не подрезала, а оторвала ему крылья. Интересовался психиатрией, стал патологоанатом (так безопаснее со всех сторон), хотел во ВГИК, но не решился. Даже упорное замещение описания близости «плаваньем» – Зонтаг называет это «уникальной метафорой» – все та же осторожность.Не все рождаются для борьбы, некоторые закапывались в чужую жизнь, чужое время, писали в стол – прекрасным розам нужны колпаки от сквозняков.Для меня это повесть про то, что дурная система делает с талантом – он все равно пробивается, но мало приобретает, скорее корежится и купируется

Мощная, конечно, книга, что есть, то есть.Сначал хотел «четверку» поставить, но «окончание» вытянуло планку до высшей оценки (что у меня случается крайне редко, кто знает, тот в курсе).Особенность, вернее, не особенность, а ценность книги проявляется в первую очередь для тех, кто (глубже) знает контекст (это не претензия, естественно, не критика, не выпендреж, а просто констатация), то есть для тех, кто прочитал самого Ф.М. (желательно полностью), его письма, «Дневник» Анны Григорьевны и… +хорошо бы и в угловом доме-музее в СПб, чтобы (читающий человек) побывал… Вот тогда всё заиграет всеми красками, и книга будет более понятно-представляемой.В чем же ценность? В глубине погружения, во-первых, в достаточно аутентичном (этом самом погружении), во-вторых…Дополнительными подробностями (жизни и творчества великого писателя), в-третьих… Языком написания и попытками парлептипного анализа, в-четвертых…

При открытии всякой мерзости толпа в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе.Для начала проясню вопрос, послуживший причиной моей аберрации в отношении этой аудиокниги – а я слушала в аудио, в блистательном исполнении Ефима Шифрина – читая в бумаге или электронном формате, не осталась бы так надолго в плену заблуждения. Леонид Цыпкин – это не тот писатель Цыпкин, что признан самым продаваемым (после авторки « Мары и Морока») российским писателем. Тот, с суммарным тиражом в полмиллиона экземпляров, женатый первым браком на нынешней жене Shamana – Александр Цыпкин. Его до сих пор не читала, тут я не со своим народом, скупающим в количествах, несовместимых с жизнью. Кстати, о несовместимости с жизнью – автор «Лета в Бадене» был советским патологоанатомом, не профессиональным писателем и не достоевсковедом, что не помешало ему написать одну из самых глубоких и сильных книг о Достоевском.Итак, история поездки четы Достоевских в Баден-Баден летом 1867. После хорошо оплаченного Катковым «Игрока»,который свел их, пара отправилась в Европу, отчасти для того, чтобы деньги не отобрали кредиторы (Федор Михайлович, в современных понятиях, имел скверную кредитную историю), частью потому что все успешные русские везут молодых жен за границу, главное же – баденские казино. Достоевский был одержимым игроманом и всерьез верил, что сможет раз и навсегда поправить финансовое положение, сорвав большой куш. История безобразного (давайте называть вещи своими именами) вояжа, отраженная в дневниках Анны Сниткиной, достаточно известна, пересказывать ее здесь я не буду.Однако внешняя, событийная сторона здесь не главное. В фокусе внимания переживания, чувства, воспоминания героя; поданные сквозь призму истории страсти_которая_не_любовь; сложности семейных отношений (а семья в итоге сложилась и Анна Григорьевна была куда более счастливой женой гения, чем Софья Андреевна, например); унизительное безденежье и двусмысленное положение в писательской среде; нездоровье, в равной степени врожденное и приобретенное; несвобода, связанная с материальной скудостью и проистекающая из подданства полицейскому государству (о чем Достоевский знал куда больше литераторов-современников); комплексы и внутренняя раздвоенность, которые делают его столь актуальным сегодня. Читавшие Набокова наверняка проведут параллель между Достоевским «Лета в Бадене» и Чернышевским «Дара»Второй пласт повествования – поездка советского интеллигента из Москвы в Ленинград век спустя, история героя-рассказчика и многочисленные линии его близких, размышления о еврействе и антисемитизме, и о том, почему лучшими исследователями творчества писателя становятся люди нелюбимой и презираемой им нации. Модернистский роман Леонида Цыпкина устроен максимально неудобно для читателя, это сплошной сарамагоподобный кирпич текста, и тут стоит сказать о безусловном плюсе аудиокниги – помимо радости встречи с шифринским голосом, она дарит возможность познакомиться со знаковой книгой в режиме максимального благоприятствования. Знаковая, потому что вернулась на родину спустя годы после публикации на Западе, которого автор не застал – умер в 81-м, за двадцать лет до того, как Сьюзен Зонтаг наткнулась на роман на букинистическом развале, опубликовала о нем эссе, за которым последовали переводы на полтора десятка языков и возвращение текста в отечество.Что ж, утешительный вывод: не все, что начинается плохо, так же и закончится. Семейная жизнь и мировая слава Достоевского, а также история книги о нем – тому подтверждение. И в третий раз – берите в аудио, Шифрин прекрасен.