Брок

И вдруг снова:

– Чего ревёшь, я спрашиваю? – раздалось где-то совсем близко.

– Ты кто?! – медвежонок быстро вскочил на лапы и обернулся, но снова никого не увидел.

– Я А́йви, – вновь раздался голос.

Медвежонок судорожно смотрел по сторонам, но вокруг были только терновые колючки:

– Ты где?! – крикнул он.

– Да здесь же, глупенький. Посмотри наверх!

Медвежонок поднял голову и увидел, что на конце одной из кривых веток кустарника сидит маленькая птичка-сойка.

– Это ты? – удивлённо спросил Брок.

– Ну конечно! Разве ты видишь здесь кого-нибудь ещё? – усмехнулась она.

– Я и тебя-то с трудом разглядел, – немного поморщившись и убрав языком крупную слезинку, сказал медвежонок.

– А вот грубить совершенно не обязательно! – резко защебетала незваная гостья. – Можешь продолжить валяться на земле и реветь, сколько тебе будет угодно! Я всё равно опаздываю. Пока! – Ветка тут же вздрогнула, и через мгновение на ней уже никого не было.

– Стой! – крикнул Брок. – Я совсем не хотел тебя обидеть! Просто я не сразу понял, кто со мной говорит! Эй, ты ещё тут?!

Ответа не было.

– Ну пожалуйста, не обижайся! Я не нарочно! Ты где?

Вокруг по-прежнему была тишина. И, подождав ещё немного, медвежонок раздосадовано выдохнул. Похоже, он опять остался один.

– Ладно, – вдруг снова раздался тоненький голосок, – но имей в виду: ещё одна такая насмешка – и ты меня здесь больше не увидишь!

Медвежонок радостно обернулся, птичка сидела уже на другой ветке.

– Прости, пожалуйста, я даже и не думал смеяться над тобой, – извинился Брок, – просто со мной не так часто кто-то беседует, и я немного растерялся.

– Ты что тут делаешь один? – резко перевела тему сойка. – Ты что, потерялся? Ты поэтому плачешь?

– Я не плакал, – медвежонок стыдливо отвернулся.

– Ну конечно, – усмехнулась птичка, – просто лежал ночью на земле, посреди колючего кустарника, и выл как раненая куница.

– Почему куница? – удивился такому сравнению Брок.

– Как-то раз одна очень неуклюжая куница пыталась влезть в наше гнездо, но под ней обломилась ветка, и она грохнулась вниз, по дороге пересчитав рёбрами аж семь суков. Вот она ревела примерно так же. А может, даже и громче, – сойка задумалась. – Я не так хорошо помню эту историю, я была ещё совсем маленькой. Итак, я повторю свой вопрос: ты потерялся?

– Нет, – замотал головой медвежонок. – Я тут живу.

– Прямо здесь, в терновнике? – удивилась Айви. – Неудивительно, что ты плачешь. Если бы я жила в таких колючих зарослях, я бы не прекращала рыдать ни на секунду.

– Да нет же, – усмехнулся Брок, – конечно, не прямо здесь. Моё дупло там, за кустами, – он указал в сторону большого кедра, а точнее, того, что от него осталось.

– Дупло? Ты же медведь! – сойка выпучила глаза.

– Ну-у, – протянул Брок, – я живу тут с тётей… А она совсем старенькая и сильно храпит. Так что я сам переселился из нашей берлоги в дупло неподалёку, чтобы нормально высыпаться. Да и ещё там удобнее и теплее, чем в берлоге.

Броку было стыдно рассказывать, что он спит в дупле, потому что старуха-медведица просто не пускает его в берлогу. И на самом деле там намного холоднее и ни капельки неудобно.

– Ха! – усмехнулась птичка. – Мой папа тоже сильно храпит. Он говорит, что это отпугивает куниц. А мама говорит, что его храп может отпугнуть даже стаю голодных волков.

Медвежонок засмеялся, но быстро успокоился, так как испугался, что его новая знакомая снова может обидеться:

– Прости, – выдавил он.

– Ничего, мы с мамой постоянно над этим смеёмся.

И они оба заулыбались.

– Айви, а ты-то что здесь делаешь? Живёшь где-то неподалёку? – спросил медвежонок.

– Вообще-то нет. Так вышло. Я ещё не могу летать на большие расстояния, и я села на куст, чтобы передохнуть. А так, папа не разрешает нам играть в этих местах. Он говорит, что это запрещено, потому что здесь живёт страшное чудовище.

Птичка с опаской посмотрела по сторонам.

– Он прав, – закивал головой Брок, – это чудовище – моя тётя Орла. У неё очень скверный характер. – Он почесал голову. Как раз в том месте, по которому старуха-медведица совсем недавно прошлась своей тяжёлой лапой.

– Мне казалось, на восточной окраине вообще никто не живёт. У вас с тётей, наверное, не очень-то много соседей, – заключила сойка.

– У нас их совсем нет, – вздохнул медвежонок.

– Тебе, наверное, приходится перебегать этот большой овраг, чтобы поиграть с друзьями.

Медвежонок снова погрустнел:

– Мне запрещено уходить так далеко от дома.

– Почему?

– Тётя говорит, что если меня увидят другие звери… – он задумался, – они… они испугаются.

Медвежонок не хотел говорить, что старая Орла постоянно называла его отвратительным уродом и страшилищем. И ему снова стало стыдно. А ещё она твердила, что если он попробует хотя бы нос высунуть за овраг, его тут же разорвут на части.

– Но почему? – птичка вспорхнула с ветки и приземлилась прямо рядом с Броком.

Солнце уже зашло, а кусты накрывали то место, где стоял медвежонок, тенью со всех сторон. Однако когда сойка подлетела совсем близко, то в мягких лучах полумесяца она сразу увидела его белоснежную шерсть.

– Ого! – вырвалось из её маленького клюва.

– Да, именно из-за этого, – Брок вытянул лапу и покрутил её, давая своей новой знакомой получше рассмотреть.

Птичка внимательно изучила лапу белого медвежонка, обошла вокруг него самого, а затем заключила:

– И что здесь такого?

– Как что? – удивился медвежонок, – я белый.

– Я вижу. Ну и что?

– Ты что, ничего не знаешь про войну с белыми чужаками?! – продолжал недоумевать Брок.

– Конечно знаю. Мой папа рассказывал, что наш дедушка погиб, сражаясь за наш лес с этими чудовищами.

– Ну вот, видишь! Я прав! Все белые – враги! – выпалил медвежонок, словно речь шла совсем не о нём. – А мой отец – белый медведь, захватчик и чудовище, как и все они… то есть мы… то есть я… – тут он умолк, заметив, что в точности повторил слова старухи-медведицы.

Наступила неловкая тишина. Айви молчала, а Брок уже начал жалеть о том, что вообще заговорил с сойкой.

Птичка не выдержала первой:

– А твой отец, ну, этот белый медведь, он ещё жив? Ты с ним видишься?

– Я никогда его не видел. Он умер ещё до моего рождения. Так говорит тётя.

– Так ты что же, сам кого-то убил? – сойка перешла на шёпот.

– Я? Нет, – раздосадовано замотал головой медвежонок, – но я же говорю: мой отец, он – белый, он – убийца…

– Тогда я не понимаю! – воскликнула Айви, не дав ему закончить. – Как ты можешь отвечать за то, что делал твой отец? Мой брат Тирк, например, постоянно ломает ветки в нашем гнезде, но я совершенно не собираюсь за это отвечать.

– Ты не понимаешь, – вздохнул медвежонок. – Мне нельзя выходить за овраг, потому что если меня увидят другие звери, они меня… убьют, – Брок опустил голову.

– Какая глупость! – фыркнула сойка. – Война была так давно, что сейчас никому уже нет дела до того, какого там цвета у кого шерсть! Делать всем больше нечего, как разглядывать шерсть ещё одного медведя.

– Ты правда так думаешь? – в Броке затеплилась надежда.

– Мы завтра же пойдём гулять за овраг, и ты сам увидишь, что в этом нет абсолютно ничего страшного, – твёрдо сказала Айви.

К такому повороту белый медвежонок был никак не готов. Он побоялся даже представить, что сделает с ним старуха Орла, когда узнает о том, что он уходил гулять за овраг.

– Я же говорю, мне нельзя, – как бы извиняясь, произнёс Брок.

– Я так и думала! – птичка снова прыгнула на ветку. – Ты трус! Ты просто боишься ходить за овраг, вот и напридумывал себе оправданий.

– Я не трус, – обиженно сказал медвежонок.

– Тогда пойдём! – снова не дала ему закончить сойка.

– Ну ладно, – немного помявшись, сказал Брок. – Завтра утром. Тётя как раз снова пошлёт меня за ягодами.

– Вот и отлично, – сказала Айви. – Ты сам завтра во всём и убедишься. А сейчас мне пора, а то уже давно стемнело, и мне теперь совершенно точно попадёт от папы. До завтра, – она чуть заметно кивнула своей маленькой головкой и тотчас вспорхнула с колючей ветки.

Ещё никогда медвежонок не пробирался через колючие заросли так быстро и в таком приподнятом настроении. Ему хотелось бежать и подпрыгивать, но, к сожалению, приходилось ползти. Он не знал, как дотерпеть до завтрашнего утра, как не выдать себя, чтобы старуха-медведица ничего не пронюхала. И как, наконец, не начать петь и танцевать от радости, когда вокруг одни ветки с шипами.

Возможно, впервые за свою короткую жизнь он радовался чему-то больше, чем походу на пруд с тётушкой Орлой. Колючки снова больно жалили его спину, но это не имело совершенно никакого значения. Он нашёл друга. И завтра они вместе пойдут играть в лес за оврагом. А там он познакомится с другими зверями и птицами.

«Если Айви меня совсем не испугалась, значит, возможно, тётушка Орла не права. Значит, возможно, я не такой уж и уродливый», – вертелось у него в голове.

– И вообще, война была очень давно, и никому уже нет дела до того, какого там цвета у кого шерсть!

От воодушевления медвежонок даже остановился и произнёс эти слова вслух. Затем он выдохнул и улыбнулся, словно с него наконец сняли какую-то очень тяжёлую ношу. Немного погодя он продолжил свой путь, но уже не так быстро, ведь впереди начал просматриваться выход.

«Так, сейчас нужно как можно тише пройти мимо берлоги, – вертелось в голове у медвежонка, – скорей всего, тётушка уже давно спит, но осторожность не помешает».

Он аккуратно выполз из-под большой колючей ветки, прикрывавшей вход в терновый куст. На поляне перед медвежьей берлогой ему был знаком каждый камушек, и он точно знал, как пройти мимо незамеченным. Он медленно и бесшумно поднимал и опускал лапы, стараясь даже не дышать. Но стоило Броку отойти от колючих зарослей всего на несколько шагов, как он получил сильный удар в правый бок. Всё случилось настолько внезапно, что медвежонок даже пикнуть не успел и кубарем покатился в сторону.

Всё то расстояние, которое он планировал преодолеть медленно и бесшумно, медвежонок пролетел за одно мгновение и с грохотом ударился о ствол старого кедра. Сразу наступило это мерзкое чувство, когда ты сильно ушибся, но ещё не успел ощутить боль. Однако длилось оно совсем недолго. В тот же миг, как только Брок об этом подумал, его тело сковало от ужасной боли. Белый медвежонок лежал, уткнувшись носом в землю, и не мог пошевелиться.

– Хватит притворяться! – раздался рёв старой Орлы. – С кем ты там разговаривал!?

Брок хотел что-то ответить, но не смог издать даже звука. Внезапность произошедшего, сильная боль и страх словно заморозили его.

– Кто это был?! – не унималась медведица. Она подошла к нему и небрежно пнула лапой: – Я повторяю, маленькая ты полудохлая тварь, с кем ты разговаривал!?

Брок понял, что если не начать говорить, то старуха ударит его снова – и этого удара он уж точно может не пережить.

– Ни с кем, – тихо простонал медвежонок.

– Ты что же, гадина, считаешь меня дурой? Я своими ушами слышала, как ты с кем-то трепался! – Орла оскалила пасть. – Я тебя сейчас так изуродую, что, даже если бы была жива твоя бессовестная мамаша, то и она бы тебя вряд ли узнала.

Отпираться не было никаких сил, и страх пересилил в медвежонке всякое сопротивление.

– С птичкой, – наконец выдавил он.

– С кем!?

– С птичкой-сойкой. Она случайно там оказалась.

– Что значит – случайно? – брезгливо скривила морду медведица, словно ей приходилось говорить с каким-то червяком.

– Она ещё плохо летает и села на куст передохнуть.

Вдруг медведица широко раскрыла глаза, словно осознала нечто ужасное:

– Она тебя видела… – процедила старуха.

Брок не на шутку испугался этого её сверкающего взгляда. Он ещё не понимал, что плохого в том, что его увидела Айви, тем более что она его совсем не испугалась, а даже скорее наоборот. Но эти налитые кровью глаза разъярённого хищника, направленные прямо на него, вселяли в белого медвежонка смертельный ужас.

– Она меня не видела! – внезапно выпалил он. – Я стоял под ветками, и было уже очень темно.

Старуха-медведица молчала, но продолжала в упор смотреть на медвежонка.

– Я знаю, что не должен показываться никому на глаза, – для пущей убедительности сказал Брок. – Вы же сами меня учили. Когда она прилетела, я тут же спрятался. Она не видела меня, мы только совсем чуть-чуть поговорили. Она спросила, что я тут делаю. А я сказал, что ем ягоды. А потом она улетела, и всё! – заикаясь, ни то от боли, ни то от страха, пролепетал медвежонок.

Выслушав этот сбивчивый рассказ, тётушка Орла наконец отвела взгляд в сторону, и Брок с облегчением выдохнул. «Неужели пронесло?» – вертелось у него в голове. – «Или она сейчас опять накинется?»

Но, кажется, на этот раз белому медвежонку действительно улыбнулась удача. Тётушка Орла, не сказав ни слова, будто весь этот допрос с избиением был лишь пожеланием ему спокойной ночи, отправилась в свою берлогу. А Брок тем временем так и лежал возле поваленного ствола старого кедра, словно и его самого только что поразила молния.

Так продолжалось какое-то время, пока медвежонок всё же не пришёл в себя и не забрался в своё дупло. Когда он полз через кусты, то думал, что вообще не сможет уснуть этой ночью из-за переполнявших его чувств. Однако после такой взбучки, которую устроила ему медведица, Брок и сам не заметил, как отключился. Едва его голова коснулась покрытого мхом края дупла, он словно провалился в глубокую чёрную дыру.

Как ни странно, этой ночью белому медвежонку совсем ничего не снилось. Его не мучили кошмары о погибших родителях, не приходила во сне разъярённая старуха-медведица. И даже стая голодных волков, которая частенько гналась за ним по ночам, в этот раз, видно, решила побеспокоить сон какого-нибудь другого медвежонка.

Брок спал по привычке, свернувшись клубком, и еле слышно сопел на фоне раскатистого храпа, доносившегося из берлоги тётушки Орлы. Даже боль в боку, по которому так сильно ударила медведица, не могла разбудить его этой ночью. Он слишком сильно устал.