Брок

Это был именно вход. Несмотря на то что большинство белок в Южном Лесу по обыкновению выбирали себе жильём дупло, это семейство решило пойти не совсем обычным путём. От самой земли и почти до середины ствола шла огромная трещина. И если её верхний конец был довольно узким, то у подножия она расходилась в разные стороны, образуя довольно широкий проход.

Никогда не видев ничего подобного, белый медвежонок остановился и стал внимательно разглядывать эту древесную нору.

– Эй, ты чего там встал? – раздался голос его проводника, – заходи, не бойся!

Медвежонок с опаской направился вовнутрь.

Перешагнув, наконец, порог беличьего дома, Брок огляделся. И, к невероятному удивлению медвежонка, этот широкий массивный, на первый взгляд, ствол изнутри оказался пустым. В это было совсем трудно поверить. Как будто кто-то выгрыз самую сердцевину старого каштана, оставив лишь внешнюю оболочку.

Там было довольно светло, так как ближе к середине ствола располагались два больших дупла, одно почти напротив другого. Стены этого необычного дома были затянуты мхом, а из разных мест торчали небольшие ветки, по которым, как медвежонок сразу сообразил, было бы невероятно удобно подниматься на самый верх. Пол был устелен сухой травой вперемешку с мелкими скорлупками лесного ореха и пустыми шишками.

Во всех семи углах этого удивительного жилища валялись какие-то кривые палки, камни, засохшие листья, странной формы корешки, а также множество каштанов и желудей. Всё это было перемешано так, что больше походило на какой-то мусор. Вокруг пахло мхом, древесной смолой и чем-то ещё. Этот еле различимый, но всё же весьма устойчивый запах белый медвежонок никогда раньше не слышал. Он быстро хватал воздух своим коричневым носом, пытаясь понять, что же это такое.

Заметив, как его новый знакомый старательно принюхивается, пухлый бельчонок подошёл поближе:

– Я знаю, дымом до сих пор пахнет.

– Дымом? – удивился Брок.

– Ну конечно… Погоди, ты что, никогда не слышал про то, как выгорел старый каштан? – искренне удивился бельчонок.

Белый медвежонок немного засмущался. Ему было постоянно неловко за то, что он совершенно не знал ничего о том, что происходит или когда-то происходило в лесу.

– Нет, а что, он горел?

– Ого! Я думал про это все знают. Ну, в общем, когда во время грозы в него попала молния, старый каштан начал гореть изнутри. Не знаю, как такое вообще возможно, но огонь почти не тронул кору и ветки. Забравшись через эту трещину, – бельчонок указал на вход, – он выжег ствол почти до середины. А потом сам погас, представляешь!

– Ничего себе, – удивился Брок, – и ты сам это видел?

– Да ты что! Меня тогда ещё и на свете не было, – заметив растерянный взгляд медвежонка, Пронвиль на мгновение осёкся, – странно, что ты никогда об этом не слышал.

Брок не успел даже придумать хоть сколько-нибудь внятное оправдание, как их разговор прервал сильный треск веток. Медвежонок повернул голову и увидел неуклюже плюхнувшуюся на пол фигуру обитателя этого необычного дома.

Клочками торчащая во все стороны тёмно-серая шерсть местами и вовсе отсутствовала, образуя разной формы проплешины. Правое ухо, очевидно, было давно сломано и просто болталось, то и дело шлёпая хозяина по щеке. Отсутствовавший примерно на треть хвост был практически лысым и определённо заслуживал отдельного внимания. А живот был такой большой, что почти волочился по земле. Именно в таком виде предстал перед белым медвежонком некогда симпатичный и даже обаятельный, но, увы, изрядно потрёпанный жизнью старый дядюшка Пронвиля.

Давно привыкший к своей отталкивающей внешности и не обращая на неё уже совсем никакого внимания, старик бодрым шагом подошёл к гостям и приветливо улыбнулся, позволив Броку тут же насчитать у него во рту ровно три оставшихся зуба.

– Добро пожаловать! – воскликнул он, и брызги слюны, вылетевшие через щели во рту, немедленно оросили окружавшее дядюшку пространство.

И тут, непонятно, то ли от растерянности, то ли от весьма необычного вида хозяина дома, но совершенно неожиданно для самого себя Брок дико расхохотался.

– Простите, – он тут же осёкся, всё ещё давя улыбку.

– Ну что вы! Не стоит извиняться! – прошепелявил старичок, – я люблю, когда мои гости приходят в хорошем настроении. К сожалению, это бывает не так часто. Я не про настроение, а про гостей, конечно же. Ну что же мы стоим? Пронвиль, может, ты наконец представишь мне своего друга?

Пухлый бельчонок знал своего дядю с самого рождения и давно привык к его внешности и забавной манере разговора. Он почему-то совершенно не подумал, что посторонним всё это может показаться довольно смешным. Однако, стоит отдать должное медвежонку, он быстро успокоился и не заставил Пронвиля слишком уж стыдиться своего родственника.

Старик Спадеукус был очень одинок. Несмотря на то, что жил он вместе со своей женой, она совершенно не понимала его и вечно ругала, когда он приносил в дом всякий, как она выражалась, хлам. Их взрослые дети тоже не разделяли увлечение папы и вскоре совсем перестали навещать дом, где они выросли. Из-за этого жена ругала дядюшку Спадеукуса ещё больше. Спустя какое-то время она оставила попытки «вразумить» этого безудержного коллекционера и полностью растворилась во внуках, которых у четы Спадеукусов было пока только пять. Время от времени она выбрасывала некоторые «экспонаты», думая, что он ничего не заметит. Старик же, в свою очередь, всё прекрасно видел, но, не желая лишний раз ссориться со сварливой, но всё ещё горячо любимой супругой, молча находил и возвращал домой потерю. Конечно, несмотря на то, что он уже довольно неплохо знал те места, куда его жена выбрасывала вещи из коллекции, некоторые из них всё же не удавалось разыскать и вернуть. В связи с этим особо ценные экземпляры дядя Спадеукус тщательно прятал, а иногда даже закапывал.

Вот так и справлялась эта, некогда обычная, беличья семья с внезапно напавшей на её главу страстью коллекционирования.

– Да, конечно, – встрепенулся бельчонок, – Знакомься, дядя, это Брок.

– Спадеукус Авигдо́р Ара́кский! – торжественно произнёс старик, немного склонив голову, – очень приятно!

– Брок, – неуверенно сказал медвежонок и постарался повторить движение головой.

– Ну что же, это прекрасно! – воскликнул хозяин дома, – это совершенно прекрасно, Пронвиль, что ты вновь навестил своего одинокого дядю и даже захватил с собой такого чудесного барсука!

– Он – медведь! – перебил его бельчонок, – Прости, – тут же обратился он к Броку, – он очень плохо видит.

– Ну конечно же, медведь! – снова воскликнул Спадеукус, – я так и сказал! Что-что, а зрение-то меня пока ещё не подводит! Я прошу прощения за беспорядок, я совсем не ждал гостей.

Старик быстро поднял с пола несколько ореховых скорлупок и тут же бросил их в угол.

– Ну вот, так-то лучше, – пробормотал он, – Итак, позволите ли вы мне угостить вас с дороги чудесными земляными грибами?

– Конечно, – не мешкая, дружелюбно согласился медвежонок. Однако краем глаза он тут же заметил, как Пронвиль отчаянно машет головой.

– Спасибо, дядя, мы совсем не голодны, – протараторил бельчонок.

– Вздор! – не согласился Спадеукус, – в вашем возрасте я постоянно хотел есть! Давайте, не стесняйтесь! Я раздобыл эти грибы на прошлой неделе… или на позапрошлой… не важно! Я сам их ещё не пробовал. Ждал, так сказать, особого случая. За мной!

Уверенным и бодрым шагом, насколько это, конечно, было возможно в его преклонном возрасте, старичок направился в самый дальний угол своего жилища. Броку и Пронвилю ничего не оставалось, как последовать за ним. Оказавшись, как ему показалось, в нужном месте, дядюшка Спадеукус принялся копать.

– Я зарыл их здесь, под корнем, – пробормотал он, – чтобы они дожидались своего часа в естественной, так сказать, среде обитания. Ну ничего, сейчас мы их быстренько достанем.

Он продолжал усердно трудиться, постепенно уходя вглубь.

– Не смей ничего есть, – шепнул медвежонку Пронвиль, который уже начал жалеть о том, что вообще решил знакомить своего дядю хоть с кем-нибудь.

– Да, вроде неудобно как-то, – немного растерянно прошептал Брок.

Тем временем старик Спадеукус, лёжа на своём огромном животе, продолжал ковыряться в земле. Обрубок его, на удивление лысого для белки, хвоста весело трепыхался из стороны в сторону.

– Ах! Вот же они! – наконец он громко откашлялся и повернулся к гостям, держа в лапах несколько чёрных комочков. Они были сморщенными и все в мелких трещинах, словно их основательно засушили, прежде чем закопать.

– Дядя, это совсем не похоже на грибы.

– Чепуха! – воскликнул тот, – Это же самые настоящие хрюфели!

– Трюфели, – быстро поправил его племянник.

– Я так и сказал!

– Послушай, дядя, они совсем не похожи на трюфели и пахнут совершенно отвратительно.

– Ну что ты, малыш, – старик расплылся в беззубой улыбке, – именно так настоящие хрюфели и пахнут! Что-что, а обоняние-то у меня как у молодого волка!

С этими словами он ловким движением закинул за щеку один комочек, что был немного крупнее остальных. Переход от умиротворённой улыбки к страшной гримасе, исказившей и без того помятую морду старика Спадеукуса, случился почти мгновенно. Он выплюнул содержимое своего рта с какой-то просто невероятной силой, густо покрыв своих гостей брызгами.

Дядюшка Спадеукус смотрел на племянника безумными глазами, высунув язык и тяжело дышал.

– Ну я же предупреждал, – вытирая мордочку, сказал Пронвиль, – Прости, Брок.

Бельчонку хотелось просто сгореть со стыда.

– Да ничего, – усмехнулся медвежонок, убирая с носа остатки предполагаемого земляного гриба.

Немного переведя дух и как следует откашлявшись, к старичку опять вернулось хорошее настроение.

– Ну что ж, – вновь бодро сказал он, – я полагаю, это был совсем не земляной гриб.

– Ну конечно, – вздохнул Пронвиль, – как я тебе и говорил, по запаху больше похоже на заячий помёт.

«Нужно поскорее отсюда уходить, пока он не выкинул что-нибудь ещё, – думал бельчонок, – это с самого начала была очень плохая идея».

– Скорее бурундучий, – прищурившись, сказал Спадеукус, – но мыслишь ты в правильном направлении. Ну да ладно, с этим вышла промашка. Но уж от корешков лекарственного окопника, я надеюсь, вы не откажетесь!

– Стой! – тут же оборвал его Пронвиль, – у нас, то есть, я хотел сказать, у Брока очень мало времени. А он пришёл спросить у тебя кое-что очень важное.

Старик удивлённо посмотрел на медвежонка.

– Неужели? И чем же скромный обитатель этого уютного жилища может быть полезен лучшему другу моего любимого племянника?

Старик очень любил высокопарные выражения и применял их вне зависимости от того, понимал их его собеседник или нет.

Медвежонок продолжал молча стоять.

– Брок, ты чего? – пихнул его в бок бельчонок, – Давай, спрашивай!

– Ой, простите! Я хотел узнать, не приходилось ли вам встречать в лесу больших белых медведей, после войны?

Медвежонок специально сказал «больших», чтобы старичок понял, что речь идёт не о нём. И если уж говорить совсем откровенно, Брок был даже немного растерян, что дядя Спадеукус никак не отреагировал на цвет его шерсти.

«Не может же он настолько плохо видеть», – думал медвежонок.

Старичок тут же принял задумчивый вид, глядя в сторону и что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Так продолжалось какое-то время. Гости никак не решались нарушить тишину. Бельчонок, испытавший за время этого визита, кажется, всю палитру негативных эмоций – от неловкости и стыда до раздражения и злости, – надеялся, что хотя бы сейчас дядя не опозорит его и окажется хоть чем-нибудь полезным. Но время шло, а Спадеукус так и продолжал стоять, уставившись в пустоту.

– Ну конечно! – внезапно воскликнул он и вновь расплылся в беззубой улыбке, – Как же это я…? Это же то, что нужно! – запричитал хозяин дома и стал быстро карабкаться вверх по стене.

Брок и Пронвиль провожали его удивлёнными глазами, а сверху на них сыпались куски мха из-под дядиных лап.

– Куда это он? – спросил белый медвежонок.

– Я думаю, он хочет нам что-то принести. Дядя прячет некоторые особо ценные вещи из своей коллекции от… от тех, кто может их украсть…

Брок почувствовал, что бельчонок что-то не договаривает, но не стал его дальше расспрашивать. Он и так был благодарен ему за то, что он вообще согласился помочь. И даже если выйдет так, что старик Спадеукус ничего не знает про его родителей, то ему всё равно было невероятно интересно побывать в таком необычном доме. После такого долгого заточения наедине с тётушкой Орлой медвежонок был рад любому новому знакомству.

– Нашёл! – раздался голос старика откуда-то сверху. – Я уж думал, она и до него добралась!

Спадеукус, невзирая на свой преклонный возраст, довольно ловко спускался вниз, пока, наконец, снова не оказался рядом со своими гостями.

– Вот он! – старик вытянул вперёд лапы, в которых держал необычного вида здоровенную палку, почти в три раза больше него самого.

– Это что? – спросил Пронвиль.

– Вы, юные друзья, хотели знать, не встречал ли я когда-нибудь белых медведей? Так вот! – старик заговорил каким-то особо возвышенным тоном, будто перед ним был весь звериный совет в полном составе. – Это коготь самого Гри́м-Бра́кса, предводителя белых чудовищ, что когда-то пришли на эти земли и принесли всем столько горя! Он потерял его в битве с нашим могучим Дангартом и бесстрашным Торионом! Лишь вдвоём они сумели одолеть это огромное чудовище. Оно и неудивительно: с такими-то когтями! Вы только взгляните, какой он большой и какой необычный – прямой и длинный. Совсем не как у наших медведей.

Брок с замиранием сердца слушал старика и боялся хоть что-нибудь упустить. А вот бельчонка, судя по всему не раз слышавшего эту историю, куда больше занимал сам коготь. Он внимательно разглядывал его, то и дело прищуриваясь и шмыгая носом.

– От него что, остался только один коготь? – не выдержав, перебил рассказ Брок.

– Да, – с досадой в голосе ответил Спадеукус, – к сожалению, всё остальное он унёс с собой.

– Как это унёс с собой? – удивился медвежонок.

– Дядя хотел сказать, что раз они его не убили…, – начал пояснять бельчонок, но тут же осёкся, – Погоди, ты что, и про это никогда не слышал?

– Слышал, конечно, – соврал медвежонок, – просто очень давно и уже не совсем помню, чем там дело кончилось.

– Тем и кончилось. После того как их вожака победили, чудовища отступили и ушли обратно к себе на север.

– А что стало с ним? – Брок кивнул на коготь.

– Его загнали на болото, и он там утонул.

– Как бы не так! – тут же воскликнул старичок, – ваш покорный слуга своими глазами видел его в нашем лесу уже после того, как все чужаки ушли восвояси.

– Когда? – на этот раз удивился уже сам Пронвиль.

– Я… точно не вспомню, но то, что это было уже после войны, так уж наверняка. Я искал цветок кадупула у подножия Великой Горы. Это, доложу я вам, весьма неблагодарное занятие. Он, мерзавец, отцветает крайне редко и причём только за одну ночь. А самое примечательное, что погибает он сразу после цветения. Далеко не каждому за всю жизнь удаётся увидеть, как цветёт кадупул. Но, друзья мои, готов сказать без ложной скромности, что мне это всё же удалось. Вы, конечно же, спросите меня, в чём тут секрет. Ха-ха! А я вам отвечу: всё дело в светлячках! Они…

– Подожди! – перебил его бельчонок. – Ты сказал, что видел белого вожака?!

– Ну да, всё верно. Я как раз возвращался домой, когда в свете луны увидел огромное белое чудовище, карабкающееся прямо по склону. Я подбежал ближе, чтобы получше его рассмотреть. Вне всяких сомнений, это был сам Грим-Бракс! Я очень удивился, ведь к тому времени война закончилась, и белых чужаков уж и след простыл.

– Может, тебе просто показалось? Не могли же они забыть своего вожака в нашем лесу?

– Вздор! – воскликнул старик. – Ничего мне не «показалось»!

– Может, это хотя бы был просто обычный белый медведь, а не вожак? – не унимался бельчонок.

– Я видел того, кого видел!

– Вы кому-нибудь об этом рассказывали? – решил вмешаться в спор родственников Брок.

– Конечно! Я сразу же обо всём доложил самому Гарпину!

Возможно, из-за уважения к старому ворону, а может, и просто потому, что воронье гнездо располагалось на кроне старого каштана, Спадеукус многозначительно указал лапой наверх.

– И что?

– А ничего! Он мне не поверил! Сказал, что этого не может быть! Сказал, что я, скорее всего, видел просто отблеск от мокрой скалы рядом с водопадом. Но тогда я был молод и видел намного лучше, чем сейчас. И могу вас заверить: это был никакой не отблеск!

Старик фыркнул и с недовольным видом уставился куда-то в сторону. Наступила тишина. Гости пытались осознать услышанное, как вдруг раздался чей-то голос.

– С кем это ты там разговариваешь? Неужто малыш Пронвиль опять к нам заскочил?

– Это тётя А́йса! – бельчонок испуганно посмотрел на Брока. – Ей лучше бы тебя совсем не видеть.

Однако было уже поздно. Большая рыжая белка была уже у входа.

Жена старика Спадеукуса сильно отличалась от него как своим внешним видом, так и характером. Будучи старшей сестрой в большой беличьей семье, тёте Айсе с самого детства приходилось о ком-нибудь заботиться. Ухаживая за целой оравой братьев и сестёр, она не заметила, как опека перешла из обязанности в привычку, а привычка с годами превратилась в самую настоящую потребность. И уже ни о ком не заботиться она просто не могла. Кто знает, возможно, именно эта, весьма докучающая, любовь заставила её собственных детей поселиться вдали от родителей.

А вот Спадеукус, как раз наоборот, вырос в семье, где, кроме него и сестры Марты, детей больше не было, что, к слову сказать, весьма необычно для порядочного беличьего семейства. Родители любили своего единственного сына, балуя его и всячески потакая. Освобождённый от каких-либо обязанностей по дому, он рос эгоистичным и несамостоятельным, вечно полагаясь на помощь родителей. Так он и прожил с ними в одном дупле до самой их кончины. Чрезмерная, всепрощающая, а проще говоря, абсолютно слепая их любовь навсегда испортила его, и без опеки он уже просто не мог.

Остаётся только гадать, что бы произошло с этим великовозрастным беспомощным сиротой, если бы он совершенно случайно не познакомился с Айсой. Была ли это любовь или инстинкт самосохранения – сказать сложно, но Спадеукус Авигдор Аракский ухватился за эту возможность всеми четырьмя лапами и через некоторое время благополучно обрёл уже новую «няньку».

– Я надеюсь, ты не забиваешь малышу Пронвилю голову всякой ерундой. Мне так стыдно за тебя перед твоей сестрой, – продолжала тараторить белка, подбирая с пола очередную партию странных скорлупок и камушков, валявшихся у самого входа. – Ах, если бы ты только знал, как я устала убирать за тобой весь этот мусор! Эта твоя коллекция никому ненужных вещей скоро будет вываливаться из…

Не успев закончить свою дежурную нравоучительную тираду, тётя Айса быстро умолкла, едва завидев нового гостя. Белка будто остолбенела.

– Э… это кто? – наконец, сделав над собой усилие, произнесла она.

– Дорогая моя, – улыбнулся и развёл лапы в стороны Спадеукус, – это всего-навсего Пронвиль. Он, как обычно, любезно заскочил навестить своего любимого дядюшку. Но в этот раз он пришёл не один, а привёл с собой друга – чудесного медведя! Как тебя, малыш… Бринго, Борго?

– Брок, – поправил его бельчонок.

– Ну да, я так и сказал. Что-что, а память-то у меня пока ещё будь здоров!

– Пронвиль, дорогуша, – медленно начала Айса, – и где же это ты успел познакомиться с настоящим белым медведем?

Белка чеканила каждое слово, вытаращив глаза, будто вкладывая в них какой-то дополнительный смысл. Сказать, что хозяйка была не рада такому гостю, – всё равно что ничего не сказать.

Бельчонок молчал, не зная, с чего начать. А Броку так вообще хотелось провалиться сквозь землю.

– Белым?.. – растерянно пробормотал Спадеукус.

– Я думаю, Пронвиль, – не дождавшись ответа, продолжила белка, – тебе лучше проводить своего друга к выходу, – и тут же добавила: – А сам немедленно возвращайся! Мне нужно кое-что передать твоей маме.

Бельчонок, конечно, всё понял. Он предполагал, что у тёти может быть такая реакция. Он только не предполагал, что тётя может так рано вернуться домой.

– Хорошо, – тихо ответил он. И они с Броком молча направились к выходу.

– Прости, что так вышло, – сказал Пронвиль белому медвежонку, когда они уже оказались снаружи.

– Ну что ты, это мне стоит извиниться. У тебя из-за меня теперь будут неприятности.

– Скорее всего, – вздохнул бельчонок. – Ну ладно, я пошёл, надеюсь, ещё увидимся!

– Погоди, – остановил его Брок.

Медвежонку вдруг захотелось хоть как-нибудь отблагодарить его за помощь, ну или хотя бы приободрить. И он подумал: «Что может быть лучше, чем напомнить бельчонку о его недавней победе?»

– Я совсем забыл спросить: как тебе удалось выкопать такую глубокую лужу?

Тут мрачная мордочка пухлого бельчонка и впрямь озарилась улыбкой. Такой улыбкой, какой может улыбаться только победитель, осознавая, что он оказался намного умнее своих оппонентов.

– Если честно, – тихо произнёс он, – найти в лесу большую лужу гораздо легче, чем выкопать.

Медвежонок улыбнулся в ответ.

Только беличий хвост скрылся в глубине старого каштана, как Брок услышал знакомый голос:

– Ну наконец-то! – крикнул выскочивший из кустов Тори, – Я уже со всех сторон оббежал этот треклятый каштан! Где вы были?

– Внутри, – пояснил медвежонок.

– Внутри? Ты что, смог протиснуться в дупло?

– Долго объяснять. Что, Айви прилетала?

– Прилетала? Он ещё спрашивает! Давно прилетала и даже успела улететь. Твоя тётка, наверное, уже на полпути домой.

Брок ничего не ответил, лишь кивнул волчонку. И тут же что было сил помчался к холму на восточной окраине.

Сначала медвежонок слышал, как Тори бежит за ним, но через какое-то время он понял, что никого рядом нет. «Наверное, он побежал домой», – подумал Брок.

Сложно даже описать, что творилось в голове у медвежонка в этот момент. Он не мог думать ни о подходящем оправдании, ни о предстоящем наказании. Наверное, когда так быстро куда-то бежишь, мысли просто за тобой не успевают, и от этого голова становится абсолютно пустой.

Брок сам не заметил, как оказался рядом с родным холмом. Только когда перед его глазами замаячил пень старого кедра, медвежонок остановился и стал прислушиваться. Было тихо, и он осторожно начал приближаться к холму.

И когда до него оставались уже считаные шаги, мысли, которые успели отстать по пути, наконец нагнали белого медвежонка. Его короткие лапы затряслись, а шерсть на спине будто сама зашевелилась.

«Она точно где-то здесь. Притаилась, как тогда ночью, и ждёт меня, – думал он. – Всё равно нужно идти… да… не идти нельзя… Я заблудился, да… да… Я пошёл её искать и заблудился…»

Он всё ещё был позади холма, не решаясь обойти его и приблизиться к берлоге старухи-медведицы. Вдруг он услышал сзади ненавистный скрипучий голос:

– Ты что тут делаешь?! – Орла оказалась совсем рядом с ним, а Брок даже и не услышал, как она приближается.

От такого удивления медвежонок даже слегка подпрыгнул.

– Я… я… вы ушли, а я заблудился, – еле выдавил он из себя.

– Что ты мямлишь, паршивец? Повторяю вопрос: что ты тут делаешь?!

Броку можно было уже успокоиться, ведь, очевидно, он успел прибежать раньше медведицы. Однако его сердце буквально выпрыгивало наружу.

– Я принёс вам ягод, – тихо сказал он, – но вас нигде не было. Я забеспокоился, что с вами что-то случилось, и пошёл вас искать.

– А ты всё никак не дождёшься, чтобы со мной что-то случилось! – тут же съязвила Орла.

Медвежонок опустил голову. Он знал, что на такие выпады лучше даже не отвечать, а то это может плохо кончиться. Однако ему нужно было хотя бы изобразить озабоченность. И поэтому, стараясь показать искреннее удивление, он спросил:

– А где вы были?

– Не твоё дело, уродец! – тут же выпалила медведица. – Давай шагай домой, да поживее!

Ничего не сказав, Брок послушно пошёл в сторону холма.

– Просто вас так долго не было, – сделав несколько шагов, пробормотал он.

– Обернулась бы быстрее, если бы не эта мелюзга! – рявкнула ему в спину старуха.

Белый медвежонок не совсем понял, о чём это она, но решил промолчать.

– Некому в лесу порядок навести! – ворчала тётушка Орла. – То какие-то птицы лезут с дурными вопросами, то волчата насмехаются над старшими.

– Волчата? – переспросил Брок.

– Да, такой же вот гадёныш мелкий, как и ты. И чего выдумал-то! Кричит: волки целое стадо лосей погнали, сейчас затопчут. Ну я сдуру на сосну и прыгнула. А потом сижу там и думаю: какое стадо? У нас в лесу их всего три семьи, и те возле большой горы живут. Ну ничего, я его так «отблагодарила» – надолго запомнит, как над старшими потешаться. И главное, только от меня эта птица сумасшедшая отвязалась, как тут этот мерзавец со своими шутками.