Глава 1: Катастрофа по имени Кофе
Элоиза Ван Ден Берг ненавидела утро.
Нет, не просто так, не в том смысле, в каком его ненавидят обычные люди – сонные, зевающие, недовольные ранним подъемом. Она ненавидела утро с той же яростью, с какой высшая нечисть ненавидит святую воду. Потому что утро – это первая ошибка дня, первый шаг к катастрофе. А у нее и так их было предостаточно.
Сегодняшнее утро началось с того, что будильник не сработал.
– Проклятие! – Элоиза вскочила с кровати, чуть не запутавшись в простыне, и уставилась на часы с выражением, которое могло бы испепелить их на месте, будь у нее сейчас доступ к своей истинной силе. – Семь сорок пять?!
Она опоздала. Опять.
– Черт возьми, черт, черт, черт!
Она металась по квартире, как ураган в миниатюре, хватая вещи, которые валялись где попало: юбку со спинки стула, блузку с дверцы шкафа, один чулок из-под кровати (второй так и не нашла). В спешке она задела локтем стакан с водой, оставленный на тумбочке с вечера, и тот с грохотом разбился о пол.
– Прекрасно. Просто великолепно.
Она махнула рукой, и осколки сами собрались в воздухе, сложившись обратно в целый стакан. Маленький трюк. Ничего серьезного. Но даже такая мелочь была риском.
– Нельзя. Никакой магии. Никто не должен заметить.
Она глубоко вдохнула, заставив себя успокоиться, и сунула стакан обратно на тумбочку.
––
Дорога до Магической академии «Люмен Арканум» напоминала полосу препятствий. Толпы туристов, вечно застревающий трамвай, а потом еще этот проклятый лифт в старом крыле, который сегодня, конечно же, решил не работать.
– Почему я вообще здесь работаю? – мысленно стонала Элоиза, взбегая по винтовой лестнице на четвертый этаж.
Потому что доступ. Потому что архивы. Потому что Рикс.
Она стиснула зубы и прибавила шагу.
––
Кабинет ректора находился в самом конце длинного коридора с высокими витражными окнами, сквозь которые лился мягкий утренний свет. Элоиза замедлила шаг, пытаясь отдышаться и хоть немного привести себя в порядок.
– Ладно. Ты просто заходишь, ставишь кофе на стол, говоришь «Доброе утро, профессор Де Витт» и уходишь. Ничего сложного.
Она расправила блузку, провела рукой по волосам (которые, конечно, выбились из пучка) и толкнула дверь.
––
Кабинет был пуст.
– Слава всем забытым богам…
Элоиза выдохнула с облегчением. Ректор еще не пришел. Значит, у нее есть хотя бы пять минут, чтобы приготовить кофе и сделать вид, будто она здесь уже давно.
Она поставила сумку на свой крошечный стол в углу и направилась к кофемашине – дорогой, блестящей, с кучей непонятных кнопок, которую предыдущий ректор обожал, а новый, судя по всему, терпеть не мог.
– Ладно, Элоиза, сосредоточься. Кофе. Черный. Без сахара. Как всегда.
Она сунула капсулу, нажала кнопку, и аппарат заурчал, выдавая струйку темного ароматного напитка.
И тут ее взгляд упал на два флакончика, лежащих рядом с ее сумкой.
– О нет…
Один – с энергетиком, который она тайком подмешивала себе в кофе по утрам, чтобы хоть как-то бороться с вечной усталостью от маскировки. Второй – с экспериментальным образцом приворотного зелья, которое она вчера вечером… позаимствовала из лаборатории алхимии. Для… исследований.
– Черт. Черт. ЧЕРТ.
Она схватила флакон с энергетиком, но в этот момент дверь кабинета распахнулась.
– Мадемуазель Ван Ден Берг.
Голос был холодным, как зимний ветер.
Элоиза резко обернулась, и флакон выскользнул у нее из пальцев, упав прямо в чашку с кофе.
Тихий плюх.
Она замерла.
Перед ней стоял профессор Арно Де Витт. Новый ректор академии. Человек, который ненавидел три вещи: приворотные зелья, высшую нечисть и… секретарш.
А она была всем этим одновременно.
И только что подсыпала ему в кофе приворотное зелье.
– Доброе утро, профессор, – выдавила она, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
Он бросил на нее оценивающий взгляд, затем перевел его на чашку.
– Кофе?
– Да. Ваш обычный. Черный. Без… всего.
Она протянула ему чашку, надеясь, что рука не дрогнет.
Он взял ее, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Элоиза почувствовала легкий разряд – не магии, нет, а чего-то другого. Зелье? Или просто ее нервы?
– Спасибо, – сухо сказал он и поднес чашку к губам.
Элоиза не дышала.
Он сделал глоток.
Еще один.
И поставил чашку на стол.
– Сегодня у нас совещание в десять. Убедитесь, что все материалы готовы.
– Конечно, профессор.
Он кивнул и прошел к своему столу, даже не подозревая, что только что выпил свою судьбу.
А Элоиза стояла как вкопанная, осознавая одну простую истину:
Это конец.
Глава 2: Лед тронулся (не туда!)
Солнечный луч, наглый и непрошеный, пробился сквозь щель в тяжелых бархатных шторах прямо на веко Элоизы Ван Ден Берг. Она вскинулась на кровати, сердце колотилось как бешеное, словно пыталось вырваться из грудной клетки и сбежать куда подальше. Вчерашний вечер… О, эти проклятые флаконы! Этот идиотский, роковой жест усталой руки! Кофе… Ректор… Приворотное зелье…
«Мать магии, – прошептала она в подушку, – я отравила самого ненавистного к приворотам человека в Бельгии. И я – секретарша. И я – высшая нечисть. И он это выпил. Всё. Финиш. Капут. Ваниль».
Мысль о том, чтобы просто не прийти сегодня на работу, мелькнула яркой и такой соблазнительной искрой. Схватить сумку, купить билет на первый поезд куда угодно – хоть в Антверпен, хоть в Брюгге, хоть к черту на кулички. Но… но ей был нужен доступ. Архивы Старой Башни. Только там могло быть что-то о Риксе, о том, как вытащить его из ледяной ловушки, в которую он угодил из-за ее же неосторожности век назад. Бросить все сейчас – значило предать его окончательно. И предать саму себя, свою вековую маскировку.
«Нет, Элоиза, – строго сказала она себе вслух, вставая и чувствуя, как под ногами слегка поплыл паркет. – Ты пережила инквизицию, две мировые войны и моду на пачемире. Переживешь и это. Просто… будь осторожна. Очень-очень осторожна».
Она постаралась выглядеть как можно более обыденно и уныло: строгий серый костюм, волосы, собранные в тугой, невыразительный пучок, минимум макияжа. Идеальная, незаметная секретарша. Та, которую ненавидят за бесполезность. Сегодня эта роль была ее щитом.
Дорога до Магической Академии «Люмен Арканум» в центре Брюсселя пролетела в нервном тумане. Каждый прохожий казался потенциальным охотником, каждый взгляд – подозрительным. Она чуть не споткнулась о велосипед, прислоненный к стене у парадного входа из темного резного дуба. «Соберись, Ван Ден Берг!» – мысленно выкрикнула она, толкая тяжелую дверь.
Холл академии встретил ее привычным гулким эхом шагов по мрамору, запахом старых книг, пыли и слабого, вездесущего аромата магических компонентов – что-то среднее между ладаном и озоном после грозы. Статуи великих магов прошлого смотрели на нее с каменным безразличием. Элоиза направилась к своему скромному кабинету-конуре рядом с роскошными апартаментами ректора, молясь всем забытым богам, чтобы профессор Арно Де Витт сегодня болел. Или уехал. Или просто… исчез.
Ее молитвы остались без ответа. Не успела она повесить пальто на вешалку, как дверь ее кабинета распахнулась. На пороге стоял Он.
Профессор Арно Де Витт. Новый ректор. Гроза приворотных зелий, бич высшей нечисти и непримиримый борец с «кумовскими секретаршами». Высокий, поджарый, с лицом, высеченным из льда и гранита, и глазами цвета грозового неба, которые обычно сверкали холодным интеллектом и бескомпромиссной строгостью. Сегодня… Сегодня эти глаза были другими. Лед, казалось, подтаял. Не до теплоты, нет. Но до… заинтересованности. Неестественной, тревожной заинтересованности.
«Мадемуазель Ван Ден Берг», – произнес он. Его голос, всегда такой четкий, отчеканенный, сегодня звучал чуть мягче. Не глубже, нет. Просто… без привычной ледяной крошки. – «Вы… вовремя».
Элоиза чуть не поперхнулась воздухом. «Вовремя»? Она была на волосок от опоздания, как обычно! Он это прекрасно знал и в прошлый раз отчитал ее за недисциплинированность целых десять минут, сравнивая с метрономом, который «явно страдает алкоголизмом».
«Профессор Де Витт, доброе утро, – выдавила она, стараясь сделать поклон максимально формальным и неловким. – Да, я… стараюсь».
Он сделал шаг вперед, и Элоиза инстинктивно отступила к своему столу, заваленному папками. Ее внутренний зверь, та самая высшая нечисть, которую она так тщательно прятала, зашевелился настороженно. Чистая, сильная магия ректора, обычно ощущаемая как легкий, холодный фон, сегодня вибрировала странно, неровно. Как будто в нее вплелась чужая, липкая нить. Ее нить. Зелье.
«Стараетесь… – повторил он, и его взгляд скользнул по ее столу, по аккуратно (ну, почти) сложенным бумагам. – Это… заметно. В вашем усердии».
Элоиза почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Усердии? Он издевается? Или… О, нет. Это оно. Действие зелья. Оно заставляло его видеть в ней то, чего не было! Усердную секретаршу вместо вечно опаздывающей и путающей отчеты Элоизы.
«Спасибо, профессор, – прошипела она, опуская глаза в папку с расписанием, чтобы скрыть панику. – Чем могу быть полезна?»
«Совещание факультетских заведующих в десять, – сказал он, но не уходил. Стоял. Смотрел. Этот взгляд… Он был не острым и оценивающим, как раньше. Он был… изучающим. Как будто Арно Де Витт впервые увидел не надоедливую помеху, а интересный, загадочный артефакт. – Подготовьте зал заседаний. И… убедитесь, что проектор работает. В прошлый раз были… сложности».
«Конечно, профессор, – Элоиза кивнула с энтузиазмом загнанной в угол мыши. – Я все проверю лично». «Лично уроню его, если он снова не захочет включаться, как в прошлый раз», – яростно дополнила она мысленно.
Он медленно кивнул. «Хорошо. Очень… ответственно». Он сделал паузу, и Элоиза почувствовала, как воздух между ними стал гуще, тяжелее. Его магия, смешанная с действием зелья, тянулась к ней, как щупальце. Ее собственная сущность откликалась – не влечением, нет! – диким, животным желанием отшатнуться, зашипеть, защититься. Удержать маску стоило невероятных усилий. «Я… надеюсь, вы хорошо отдохнули после вчерашнего… напряженного дня?» – спросил он вдруг, и в его голосе прозвучала неуклюжая попытка… заботы?
Элоизу чуть не вывернуло наизнанку. Отдохнула? Она всю ночь металась по квартире, представляя себе казнь на главной площади Брюсселя с участием разгневанного ректора и толпы с факелами! «О, да, профессор, прекрасно, – соврала она с самой светской улыбкой, какая только могла прийти в голову. – Как младенец. Спасибо».
Он снова кивнул, явно удовлетворенный этим ответом. «Рад слышать. До совещания, мадемуазель Ван Ден Берг». И наконец, к ее неописуемому облегчению, развернулся и вышел, оставив после себя шлейф странной, нездоровой… внимательности.
Элоиза прислонилась к стене, закрыв глаза. Сердце бешено колотилось. «Он ненавидит секретарш! – мысленно кричала она. – Он считает нас тунеядками, балластом! Почему он смотрит на меня, как на редкий, только что обнаруженный манускрипт?! Почему спрашивает, как я спала?! Это же Арно Де Витт! Человек, который в прошлом месяце уволил Бриджит Де Смет за то, что она осмелилась принести ему кофе с неправильным количеством сахара!»
Она глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Зелье работало. Работало ужасающе эффективно. И превращало ее из объекта презрения в… в объект какого-то дурацкого, навязанного интереса. Это было даже хуже. Презрение предсказуемо. А это? Это была минное поле.
День превратился в изощренную пытку уклонения и притворства. Каждый раз, когда Элоизе приходилось входить в кабинет ректора с бумагами или докладом, она чувствовала на себе этот пристальный, размягченный взгляд. Он не делал ничего явно неподобающего. Не прикасался. Не говорил ничего двусмысленного. Но его внимание было… гипертрофированным. Он замечал мельчайшие детали.
«Вы сменили заколку, мадемуазель Ван Ден Берг? – спросил он, когда она принесла подписанные документы. – Эта… более практичная».
Элоиза машинально дотронулась до простой темной шпильки, сменившей утром сломавшуюся. «Да… просто старая сломалась, профессор».
«Практично, – одобрительно кивнул он. – Рациональный выбор».
«Рациональный выбор? Это заколка за два евро из магазина на углу!» – бушевала она внутри.
Потом, когда она переставляла тяжелую папку с архивными чертежами на верхнюю полку в его кабинете (и едва не уронила ее себе на голову), он вдруг сказал: «Вы… удивительно ловкая для…» Он запнулся, словно ловя нужное слово. «…Для офисной работы».
Элоизе пришлось стиснуть зубы, чтобы не выпалить: «Спасибо, профессор, это мои демонические рефлексы!» Вместо этого она пробормотала что-то невнятное про «физкультуру в школе».
На совещании, где она сидела в углу, делая вид, что ведет протокол (на самом деле рисовала в блокноте злобных карикатуры на Бриджит Де Смет, которая сидела напротив и время от времени бросала на нее ядовитые взгляды), ректор вдруг обратился к ней посреди спора двух заведующих кафедрами о финансировании.
«Мадемуазель Ван Ден Берг, как вы считаете, – спросил он, заставив замолчать весь стол. Все головы повернулись к ней. – Достаточно ли освещен зал для проектора? Вам, как человеку, отвечающему за технику, виднее».
Элоиза почувствовала, как у нее загорелись уши. Десять пар глаз, включая колючие, завистливые глаза Бриджит, уставились на нее. «Освещение… адекватное, профессор, – выдавила она. – Если затемнить шторы, будет идеально».
«Прекрасно, – удовлетворенно сказал Де Витт. – Прошу прощения, коллеги, продолжим. Мадемуазель Ван Ден Берг обратила внимание на важный технический нюанс».
Элоиза уткнулась в блокнот, чувствуя, как Бриджит вот-вот прожжет ее взглядом дыру. «Важный технический нюанс… – мысленно стенала она. – Да я просто хотела, чтобы этот кошмар поскорее кончился! Он меня выставляет идиоткой нарочно! Нет… не нарочно. Это зелье. Оно заставляет его искать во мне достоинства. Даже там, где их нет!»