Темная сторона. Увлекательная история для любителей фантастики

© Владимир Далецкий, 2017

ISBN 978-5-4485-0176-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. А потом был свет…

Да, у нее были отец и мать. Но она их никогда не видела, так как не знала, что это такое – видеть. Но слышала это слово от родителей. Иногда в дурном расположении духа мать в сердцах говорила:

– Как надоела мне эта кромешная темнота! Как хочется мне снова видеть!

Но Маша, так ее звали мать и отец, так и не поняла, что такое «видеть» и что такое «кромешная темнота». Зато она прекрасно знала, что такое слышать. Слышать капли воды, которые падают откуда-то сверху. Слышать, как кто-то топает по их подземелью – это отец, как говорила мать «ходит из угла в угол». Вот бы когда-нибудь узнать, что такое угол!

Она слышала, как говорили мать и отец о том, что можно съесть. Что такое «съесть» она, Маша, прекрасно понимала, так как этого ей хотелось постоянно. Точно, в этом мире все делилось на то, что можно было съесть и на то, что нельзя. К сожалению, последнего было больше, например, того, из чего состояли эти твердые стены подземелья. Подземелье – так называли то место, где они жили – мать, отец и она, Маша. Правда, иногда на этих твердых и холодных стенах попадались липкие и мягкие комочки, которых родители называли слизняками. Вот их, точно, можно было есть. И были они ужасно вкусными. Мать называла их словом «слизняки» и сравнивала их с какими-то конфетками. Вот бы узнать, что такое конфетки!

Правда, эти слизняки попадались Маше очень редко. Она точно знала, что их поедают какие-то юркие существа, которые шныряют по стенам. Эти существа родители называли странным словом «ящерица». Поймать их было очень трудно, так как они были очень быстрыми и проворными. Зато очень вкусными. Отец их иногда ловил, и тогда ей доставалась самая вкусная часть – хвост. Хвост – это такое длинное и вкусное.

А иногда в их подземелье прибегали откуда-то злобные существа, которых родители называли крысы. Эти существа охотились, как говорила мать, на ящериц, а еще норовили укусить ее, Машу. Это было так больно! Из-за этих укусов, а еще острых камней там, на полу (так звали родители то, по чему приходилось передвигаться), на теле появлялись раны, которые потом долго не заживали. Камни больно ранили колени и ладони. Просто Маша передвигалась по подземелью на четвереньках. Правда, они все чаще всего по пещере ползали на четвереньках, так как «прямохождение» (это отцовское словечко, которое означало, что нужно ходить только на двух ногах) было не для той «кромешной темноты», в которой они жили. Но эта «кромешная темнота» и была ее миром, в котором она чувствовала себя вполне уютно (это мамино словечко). Уют, как уяснила для себя Маша, был чем-то недосягаемым для ее родителей, но вполне понятным для нее, Маши. Уютно – это когда было то, что можно было съесть, и не донимал холод. Холод – это когда ты не можешь согреться. Тогда мама укручивала ее в какое-то рваное тряпье, обнимала и прижимала к себе. Тогда было очень уютно.

На краю их подземелья было еще озеро (это слово часто повторяли родители) и при этом предупреждали, что там можно утонуть. Но Маша всегда ходила, точнее, ползала к озеру, в котором была вода. Это то, что можно было пить. Пить – это самое приятное, а вода – самая вкусная конфетка. Напьешься – и не так кушать хочется. А еще водой можно было умыться, промыть раны. Вот только она была очень холодной.

Часто родители говорили о чем-то своем, но Маша их не могла понять, так как значение их слов было ей неведомо. Например, что такое одежда, она никак не могла понять. Родители говорили, что она была у всех, но постепенно до того истрепалась, что ее невозможно было одеть. Мама вспоминала, что, когда у них была одежда, было теплее. Вот бы взять где-нибудь одежды, чтобы не было так холодно! А еще родители часто говорили слово «телевизор». По этому «телевизору» и еще какому-то «компьютеру» они часто, как это говорится, «очень скучали». Что такое «скучали», Маша также не могла понять, так как это состояние ей было неведомо. Все свое время она искала на стенах слизняков.

Однажды, когда она уснула (это такое состояние, когда ничего не слышишь и не чувствуешь холода), отец ее разбудил и почему-то очень тихо прошептал на ухо:

– Молчи!

Маша почему-то испугалась, словно ее намеревалась укусить за ногу крыса. И вдруг она услышала вначале какой-то стук, а потом далекие голоса. Она поняла, что это самое страшное на свете – люди. Люди – это те, кто может их, Машу, мать и отца, съесть, как они едят слизняков. Она много таких историй наслушалась от родителей. По их словам, «плохие люди» (интересно, есть ли хорошие?) бродят по подземельям в поисках таких, как они с родителями, и едят их.

От этих мыслей стало очень страшно. Сердце, а это то, что иногда так сильно стучит в груди, буквально разбушевалось. Это мамино слово. Отец взял ее на руки, и они медленно двинулись к озеру. Вошли в воду – очень холодно. И спрятались в ней – оказывается так можно, но нужно только, как сказал отец, закрыть плотно нос и рот. Нос она, по совету отца, зажала пальцами, а рот просто закрыла.

Но глаза она, Маша, не закрыла, так как вода им не особенно мешала. Раньше она уже пыталась опускать лицо под воду озера, чтобы лучше было пить воду. Но в самый первый раз, когда она это попробовала сделать, вдохнула ее и так закашлялась, что разбудила родителей, которые ей запрещали одной ходить к озеру. Так она поняла, что главное отличие воды от воздуха (это уже папино словечко) заключается в том, что водой нельзя дышать. А дышать, как говорил отец, было им, Маше и родителям, необходимо. Иногда Маша это ощущала, так как становилось трудно дышать, тогда мама обычно говорила: «Как мне не хватает воздуха!».

Под водой воздуха, действительно «не хватало». Мать была рядом, она больно ухватила Машу за вторую руку. И вдруг она, Маша, увидела что-то непонятное. Какое-то новое ощущение захлестнуло ее. Это новое ощущение имело отношение к глазам. Им, глазам, почему-то стало больно. Вода вокруг нее вдруг обрела какие-то формы. И вдруг их, отца, маму, Машу, куда-то понесло этой водой, которая была такой холодной и плотной. А потом девочка уснула…

Маша проснулась из-за того, что ей было очень холодно. Так холодно, что всю ее буквально трясло. Как говорила мама, «зуб на зуб не попадал». Она была по-прежнему в воде, но голова, слава Богу (мамино выражение), была на берегу, так что Маша могла дышать и не утонула. Ей, выходит, еще очень повезло, так как утонуть – это уснуть навсегда (мамино слово). Вот это слово «навсегда» она никак не могла понять. Ведь мама, папа и она, Маша, были всегда, а иначе она не представляла себе.

Дрожа от холода (вода все же очень холодная), девочка выбралась на берег озера. Сначала ей показалось, что это их озеро. Но у этого на ощупь берег был круче, так что, возможно, ее унесло водой в чужое. Маша стала прислушиваться – тихо. Где эти страшные люди? Видимо, они остались в их подземелье, а ее с родителями унесло водой в это, чужое. Может, здесь живут люди? Девочка представляла людей, как жутких существ, похожих на огромных крыс. Они страшные, с острыми зубами (папино словечко). Но ужаснее всего – могут съесть ее, Машу, папу и маму. Так говорила мама. Пугаясь собственного голоса, девочка тихо позвала:

– Мама, мамочка…

Тишина и только капли воды, падая откуда-то сверху, со звоном разбиваются о воду. Что там, наверху, Маша даже не представляла. Хотя отец говорил, что там, сверху, потолок подземелья. Потолок, по его словам, это пол, но только расположенный над головой. Девочка поползла по полу этого подземелья, а, уткнувшись в препятствие, замерла. Воздух этого подземелья был теплее, чем у них, и Маша быстро согрелась. Она стала мечтать, как найдет маму и папу, и как-то незаметно для себя уснула.

Проснулась она от какого-то неприятного ощущения в глазах. Она их открыла и снова захлопнула от боли. Это ощущение она уже испытала, когда они прятались под водой, а в их подземелье пришли люди. Маша от страха собралась в комочек и повернулась к стене, чтобы не видеть этих страшных людей. Она притаилась в надежде, что ее не заметят. От ужаса ей казалось, что страшные люди уже близко, что слышны их шаги. Маша забилась в уголок и неожиданно для себя зашипела, как злая крыса. И вдруг она услышала голос, почти такой же, как у мамы:

– Не бойся, девочка, тебе никто не хочет причинить зла. Отдыхай, а через пять минут будем кушать.

Эти слова произвели на Машу магическое действие. Еда, кушать, значит, и здесь есть ящерицы и слизняки. О, как ей, оказывается, хочется есть! Маша повернулась к говорившей, но в глаза ей ударила новая волна боли, и девочка снова отвернулась к стене.

– Она никогда не видела света! – послышался голос, что был подобен папиному.

То, что вызывало боль в глазах, вдруг стало не таким острым. Это позволило сделать еще одну попытку повернуться к тем, кто с ней заговорил. И сквозь какое-то странное сияние в глазах она впервые в своей жизни увидела. Она уже слышала слово «увидеть» от мамы, но никак не могла понять его смысла. Как это, увидеть? Мама обычно говорила в ярости: «Что б мои глаза не видели!».

Оказывается, она, Маша, может еще и видеть. Правда, это доставляет такую боль! Девочка закрыла глаза, но сквозь веки она продолжала видеть то, что, как она поняла, называется свет. И хотя этот свет вызывал болезненные ощущения в глазах, но как-то будоражил, ведь, оказывается, у нее открылись новые способности. Долго Маша не могла успокоиться.

– Вера, завесь чем-нибудь вход в пещеру, – послышался голос, который чем-то подобен папиному.

Послышалось какое-то шуршание, и ее глазам сделалось не так больно. Но Маша боялась их открыть – вдруг опять будет больно. Наконец ей принесли есть. Это была какая-то необычная еда. Маша стала принюхиваться. Потрогала то, что была на чем-то плоском и тонком.

– Возьми тарелку, – сказал ей женский голос.

Видимо, это плоское и тонкое, оказывается, называется тарелкой.

– Ты не пробовала приготовленную пищу? – с удивлением поинтересовался тот же голос.

Слово «приготовленная» очень удивило Машу. Пища может быть только пищей – еще недавно живой ящерицей, слизняком или крысой. Она еще раз понюхала то, что ей дали на тарелке. Вообще-то пахло как-то необычно. Она приблизила тарелку к глазам и увидела, что там лежало что-то непонятное. Она обнюхала это непонятное и вдруг поняла, что она видит. Да, это, по-видимому, так называется. Она стала с удивлением рассматривать все вокруг. И увидела «потолок» подземелья, стены, пол. Сидела она на каком-то возвышении и держала в руках то, что те, кто говорил с ней, называли тарелкой и пищей. Сквозь что-то, чем был завешен вход в пещеру, струился, видимо, свет.

Пораженная, девочка застыла, но боль в глазах принудила их закрыть. Но свет от этого не погас – он пробивался сквозь то, что мама называла веки. Привычно ориентируясь по запаху, Маша ухватила краешек, как ей сказали, приготовленной пищи и на удивление легко его оторвала. Пища была на удивление мягкая, и голодная девочка легко ее проглотила. Потом задумалась – было ли это вкусно? Это слово любила повторять мама, когда ела слизняков. Но ответ на этот вопрос девочка так и не нашла, так как новый вкус ей было не с чем сравнить. Хотя он ей показался не таким отвратительным, как, скажем, вкус камня.

Так началась ее жизнь в новом подземелье с незнакомыми ей Верой и Толей (так звали человека, голос которого был подобен папиному). Когда впервые она их увидела, то очень удивилась – были они большие и какие-то не такие, какими себе Маша их представляла по голосу. Вера была тонкой и на ее голове были длинные, как у мамы, волосы. Маша, когда обнимала маму, всегда ощупывала ее волосы – они были такими длинными. А вот у Толи волосы были короче. Но лицо Веры было все в, как бы это сказать, трещинках. Такое же лицо, в трещинках, которые, как оказалось, называются морщинками, было и у Толи, а вот волос на голове у него было меньше, чем у папы.

Главное – на ее новых знакомых была одежда. Маша слышала это слово, но не представляла, какая она, одежда? На Вере было что-то длинное, скрывавшее все тело. Вера называла это платье. На Толе, как ей сказали, были брюки и рубашка. Нашли одежду и для нее, Маши. Это было какое-то платье. Честно сказать, оно изрядно мешало ползать по полу. Но с обретением возможности видеть, она стала пробовать ходить только на ногах, хотя это ей давалось нелегко. Трудно сохранять равновесие (это слово она впервые услышала от своих новых знакомых).

Глаза постепенно привыкли к свету. Вера, которую теперь по ее просьбе Маша называла бабушкой, сказала, что это еще слабый свет. А вот на поверхности… Это слово девочка также услышала первый раз. Оказывается, есть какая-то «поверхность», где светит какое-то «солнце». Причем, если долго находиться под светом, которое оно излучает, можно даже «обгореть». Это, «обгореть» было выше Машиного понимания, поэтому она старалась об этом не думать.

Зато в подземелье, где жили дедушка и бабушка, было очень уютно. Тепло и свет исходили из глубокого отверстия в полу самой большой пещеры. Там, внизу, клокотала какая-то красная вода, источая тепло и свет. Как объяснил дедушка, это лава, которая находится внутри земли и по трещинам поднимается к поверхности. Маша старалась не смотреть на эту лаву, так как от этого сильно болели глаза. Одно плохо – от лавы плохо пахло. Хорошо еще, что этот дым (дедушкино словечко) уносило куда-то вверх, в темный колодец. Иначе бы они задохнулись (бабушкино слово) в этой пещере.

Дедушка рассказал, что живут они под землей, в пещере, так как «на поверхности» плохие люди развязали «войну». Война – это плохо! Война – это когда плохие люди убивают хороших. Как решила для себя Маша после недолгих раздумий на эту тему, убивают, чтобы, их, хороших людей, съесть. Эти плохие взорвали какую-то «бомбу», которая засыпала все какой-то радиацией. И радиация, как и плохие люди, также убивает хороших людей. Маша представила себе радиацию в виде огромной крысы, у которой острые зубы и воняет изо рта. И эта крыса набрасывается на хороших людей и ест их.

Дни бежали за днями. Маша все больше и больше из рассказов дедушки и бабушки узнавала о том мире, который существовал там, на поверхности. Оказывается, там, в большом мире, были большие и маленькие города, которые состояли из высоких домов. Домов. Это, как поняла девочка, что-то вроде пещеры, но с окнами. По улицам, а это такие тоннели, но только без стен, ездили автомобили. Правда, слово «автомобиль» Маша ни с чем знакомым соотнести не могла, поэтому она решила пока не останавливаться на нем. Также были запредельными для ее понимания слова «кинотеатр», «кафе» и др.

А здесь, в подземелье, все было по-прежнему. Свет по-прежнему вызывал резь в глазах. И эта резь исчезала, когда она закрывала глаза и накрывала какой-нибудь одеждой голову. Когда она засыпала, ей стали сниться сны. Они были какими-то отрывочными, смазанными, не совсем ясными. Это были какие-то полузабытые воспоминания, благодаря которым она поняла, что уже когда-то видела свет. Видимо, это еще было до «бомбы».

Так сколько же ей лет? Ответ на этот вопрос девочка попробовала получить у бабушки. Та ответила, что Маше примерно 10 лет, поэтому ей пора браться за ум и учиться. И девочка прилежно принялась за то дело, которое бабушка называла уроками. Довольно быстро она научилась читать и считать. Постепенно она прочла все книги, которые смогли принести с поверхности дедушка и бабушка. Книг было около пяти десятков.

С огромным интересом девочка узнавала о планете Земля, Солнечной системе, но главное – об отношениях между людьми. Оказывается, есть у людей такое чувство, как любовь. Вот бы когда-нибудь его испытать. Оно такое красивое! Правда, кроме чтения, было и не очень приятное занятие – нужно было чистить рыбу, которую ловил дедушка. Он теперь брал на рыбалку и Машу – та лучше видела при тусклом освещении и подсказывала дедушке, когда начинала клевать рыба. Вскоре сделали удочку и для Маши. Несколько удилищ дедушка принес с поверхности.

Теперь и Маша стала заядлым рыбаком. Во время рыбалки дедушка рассказывал о своей жизни. Говорил он о том, как встретился с бабушкой, как перебрался в Африку. Они вместе с бабушкой работали в Эфиопии, в Аддис-Абебском университете. У дедушки и бабушки есть взрослые сын и дочь, которые остались в Москве. Дедушка много рассказывал о них и о своих внуках. Как они там пережили ядерную зиму?

А перед самой перед самой войной дедушка с бабушкой отправились на рыбалку на озеро Тана, которое находится северо-западе Эфиопского нагорья. Из этого озера вытекает Голубой Нил. Здесь, на озере, собирались провести много времени, поэтому захватили с собой все необходимое, в том числе и любимые книги, чтобы их перечитывать. Здесь их и застала война. Повезло, что отыскали эту пещеру, где спрятались от ядерной зимы. Вот только вход в нее завалило землетрясением.

За разговорами быстро бежало время. Маша вспоминала своих родителей. Как они, живы ли? От этих мыслей болело сердце. Но рыбалка отвлекала от горестных мыслей. Вдвоем с дедушкой им удавалось наловить столько рыбы, что хватало на весь день. Пойманную рыбу чистили и подвешивали над отверстием с клокочущей лавой, благодаря чему она «готовилась». Тогда можно было ее кушать. Это было гораздо вкуснее, чем есть сырую.

А потом нужно было заниматься в школе, которую для Маши придумали дедушка и бабушка. Эта школа находилась в небольшой пещере. Здесь, на камне, усаживалась Маша. Напротив нее располагался дедушка – он преподавал математику, физику и химию. Он был учителем (бабушкино слово) там, на поверхности. Бабушка учила языку, литературе. Она так интересно пересказывала книги, которые когда-то прочла. Бабушка там, на поверхности, работала учителем русского языка и литературы. А еще Машу учили иностранным языкам, которые знали дедушка и бабушка – английскому и французскому.

Быстро бежало время. Девочка подрастала. По каким-то своим заметкам дедушка определил, что прошло уже два года. Все это время ей, Маше, никогда не было скучно. И она все больше узнавал от дедушки и бабушки. Правда, писать ей приходилось кусочками более светлой и мягкой породы на неровной стене пещеры. Дедушка учил ее еще и рисовать. Вот только красок не было, поэтому рисунки не были похожи на те, что она видела в книгах. Да и представление о цвете также выходило за пределы ее понимания. Дедушка объяснял это тем, что в полутьме пещеры цвета рассмотреть практически невозможно.

Дедушка еще научил Машу плавать, хоть вода в озере и была холодной. Но, по его мнению, нужно быть готовым к тому, что когда-то придется спасаться из этого подземелья вплавь. Дело в том, что в последнее время лава стала постепенно подниматься все выше и выше. Да и не все газы, которые вылетали из кипящей раскаленной лавы, теперь уходили в темную дыру на потолке, которая вела куда-то вверх. Иногда в пещере становилось трудно дышать. И дедушка начал поговаривать, что, если «этот процесс будет развиваться, из пещеры придется эвакуироваться».

Однажды Маша услышала, как дедушка и бабушка говорили о том, что, возможно, скоро нужно будет спасаться из этого подземелья. Ведь если случится извержение вулкана, вода из озера может попасть в горловину с лавой и тогда будет мощнейший взрыв, при котором не уцелеет никто. Следовательно, и они, дедушка, бабушка и Маша тоже не уцелеют, а уснут навсегда. А с этим девочка никак не могла согласиться, так как она надеялась увидеть все интересное, что существует в мире, прежде всего там, на поверхности.

Как-то Маше не спалось, и она отправилась посмотреть на клокочущую там, внизу, лаву. И она с ужасом заметила, что лава начала медленно, но неотвратимо подниматься вверх. Девочка побежала в пещерку, где обосновались дедушка и бабушка. Растолкала дедушку, который спал на толстой подстилке, укрытый одеялом. Вместе они подошли к краю провала, в котором клокотала кипящая лава. Действительно, было заметно, как она постепенно поднимается вверх.

Дедушка побежал будить бабушку, а Маша смотрела на раскаленную, клокочущую лаву, как зачарованная. И вдруг земля ушла из-под ее ног. Девочка упала на спину и заскользила в провал с кипящей лавой. Но она как-то смогла повернуться на живот и ухватиться за выступ скалы. Внизу клокотала, медленно поднимаясь, лава. Газ, поднимающийся из нее, щипал в носу. Было жарко, пот заливал глаза. Но Маша держалась изо всех сил, наконец, собралась с силами и закричала.

Крик, вырвавшийся из ее груди, был слабым, но его услышал дедушка. Он подбежал к провалу, лег на пол пещеры, кое-как дотянулся до рук Маши и ухватился за них. С его помощью она смогла выкарабкаться из страшного провала. Вдвоем, дедушка и Маша, стояли у провала в середине пещеры и наблюдали за клокочущей лавой. А она поднималась все выше и выше. Пора, как говорил дедушка, эвакуироваться.

Бабушка уже собрала вещи, но книги пришлось оставить. Маша очень жалела об этом, ведь в них столько интересного. Втроем они бросились к озеру. С удивлением Маша увидела, что у берега качается что-то похожее на лодку. Она такие видела в книжке. Дедушка подтвердил ее догадку – это была надувная лодка, которую он бережно хранил на случай эвакуации. И этот день, о котором они иногда говорили, продумывая свои действия в «чрезвычайной ситуации», настал. Было страшновато менять установившийся ход вещей, но и волновала возможность побывать где-то еще, кроме подземелья.

Побросав вещи в лодку, бабушка с Машей осторожно разместились в ней. Дедушка, оттолкнув утлое суденышко от берега, встал на корме. В руках у него оказалось весло, с которым он ловко управлялся. Так они отправились в путь по подземному озеру. Было страшно, ведь вокруг творилось что-то невероятное. Земля вибрировала и тряслась, но сильных толчков пока не было. Лодка пробиралась все дальше и дальше в темноту. Но девочка, которая долго жила в подземелье, все прекрасно видела. Над озером нависал свод, который становился все ниже и ниже. Через какое-то время пришлось даже лечь на дно лодки.

И вдруг все вокруг завибрировало, потом раздался сильный взрыв, лодка перевернулась и Маша оказалась в холодной воде. Где-то рядом барахтались бабушка и дедушка. Вдруг еще один сильный взрыв потряс подземелье. Казалось, свод обрушился, а земля разверзлась. Машу куда-то понесло потоком воды, закрутило и ударило о стену. Острая боль пронзила плечо. Но девочка не сдавалась, она изо всех сил гребла, стараясь не захлебнуться. Казалось, что вода повсюду, так что вдохнуть она не может. Наконец, Маша вырвалась на поверхность воды и смогла вдохнуть воздух. Но ее снова закрутило в водовороте и понесло куда-то.

Долго Маша боролась за жизнь, пока ее сильно не ударило бешеным водоворотом о стенку подводного тоннеля, да так, что она на мгновение потеряла сознание. Правда, тут же очнулась, изрядно наглотавшись воды. Девочка как-то ухитрилась снова выгрести на поверхность быстрого подземного потока и откашляться. Опять полная темнота. Где же дедушка и бабушка? Их больше не было слышно, а быстрый поток уносил Машу неизвестно куда. Из ее головы исчезли все мысли, а было главное желание – выжить. И она боролась изо всех сил.

Поток выбросил Маша на берег какого-то подземного озера. Ее трясло от холода, как говорила в таких случаях бабушка, зуб на зуб не попадал. Оказывается, за время, что она жила в пещере, хотя и слабо, но постоянно освещенной раскаленной лавой отвыкла ориентироваться в темноте. Но, приглядевшись, увидела очертания высокого берега. Быстро поплыла к нему, так как силы были на исходе. Уткнувшись в скалистый берег, она вскарабкалась на него. Острые камни исцарапали ладони и ступни.

Рука наткнулась на стену пещеры, в которую ее занесло подземным потоком. Девочка ощупала ее. Холодная, скользкая, стена отвесно поднималась куда-то вверх. Вдруг что-то заклокотало, и Машу подхватила холодная упругая волна и понесла куда-то вверх. Хорошо, что дедушка научил ее плавать. Благодаря этому Маша, изо всех сил барахтаясь, удержалась на поверхности бурного потока, и он ее подбросил вверх. Когда поток отступил, девочка ухватилась за острый уступ скалы и прижалась к нему. Какой же он холодный и скользкий! Неловкие от холода пальцы могли вот-вот разжаться. И тогда она, подавшись вперед всем телом, нашла опору для ног.

Маша висела на уступе скалы и радовалась, что в очередной раз ей повезло остаться в живых. Она уже знала, что такое умереть. Это значит потерять сознание навсегда. Вот только было очень холодно. Видимо, она уже привыкла жить в пещере, согреваемой поднявшейся из глубин земли лавой. Вдруг где-то над головой забрезжил свет. Маша посмотрела вверх. Оказывается, свод пещеры не так и высоко – всего лишь в метрах десяти над ней. А она, Маша, лежит на полу подземной пещеры, у самого устья черного провала, ведущего куда-то вниз.