Девушка, читающая души

Глава 1. Прекрасные

Нам жизнь дана не для пустых мечтаний,

Не для служенья царству суеты,

Но чтобы в ней среди земных скитаний

Найти следы небесной красоты.

Просторную комнату наполнял свежий летний воздух. Лучики заходящего солнца струились сквозь шторы, и, пробегая по мраморному полу до середины зала, падали на белый рояль, за которым сидела девушка. По правде говоря, солнце ревновало землю к этой девушке, поэтому медлило с закатом, хотя уже давным-давно пора было скрыться. Последние лучи отчаянно цеплялись за горизонт, чтобы не выпустить из виду соперницу. А ей и дела мало. Наклонив голову, она увлеченно играла.

Пальцы с легкостью бегали по клавишам. Из-за особо эмоционального аккорда, прядь волос пианистки выбилась и упала на глаза. Девушка убрала волосы за ухо, открыв лицо, которое своей красотой поразило окружавшее пространство. На мгновение воздух замер в изумлении: такими нежными и тонкими чертами никогда не обладал человек.

Но две особенности завораживали более всего. Первая – огромные глаза изумрудного цвета. В них столько мудрости, глубины, нежности, что их обладательнице хватило бы лишь одного взгляда, чтобы передать другому человеку свои чувства и мысли. Вторая особенность – волосы: длинные, абсолютно седые, как у старца, сверкающие волшебным серебром. Этот лунный отблеск поразительно гармонировал с молодостью девушки. Время проплывало мимо, хитро улыбаясь. Ведь оно знало, в чем секрет гармонии.

С хрупких плеч складками ниспадала белоснежная туника. Весь облик красавицы излучал благородство и чистоту.

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла жгучая брюнетка. Ее яркое платье озарило комнату, меняя цвет каждое мгновение, как будто внутри двигалась радуга. Энергичным голосом сеньорита сказала:

– Я обошла весь город, но так и не нашла ее. Похоже, что меня никто не заметил. А как у тебя дела, ты уже изучила дом?

– Да. Здесь великолепно, – ответила пианистка. – Это почти дворец. Очень много удивительных комнат, которых не было прошлый раз. По-видимому, она очень сложная и интересная, просто сокровище.

– Но кто она? Почему до сих пор не объявилась? Может это какая-то ошибка?

– Нет, ошибки быть не может. Ведь дом здесь, и мы здесь, значит, мы ей нужны.

– Но почему тогда меня никто не заметил?

– Возможно, она сама еще ничего не знает. Небесный луч еще не коснулся ее сердца должным образом и не разбудил способности. Будем ждать, – ответила седовласка, и хотя старалась казаться спокойной, зеленые глаза переполнял восторг и нетерпение.

Брюнетка подошла к окну и взглянула на склон, усыпанный цветами. В комнату сочился их нежный аромат.

– Хоть бы в этот раз все получилось, – сказала она.

Пианистка встала из-за рояля, и, указывая вдаль, сказала:

– Город уже заволокло. Смотри.

Внизу склона раскинулся парк, а за ним – городские улицы. Наступал вечер и один за другим зажигались огни в окнах домов и витринах магазинов. Всё затянуто дымкой.

Девушки внимательно смотрели на город, как будто взором пытаясь проникнуть в каждый дом. Складывалось впечатление, что у них это получалось. Но чем дольше они смотрели, тем больше грусти читалось в их глазах. Обе молчали. Первой, вздохнув, заговорила седовласка:

– Имея очи, не видят. Имея уши, не слышат. Ибо огрубело сердце людей сих. И ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули.

Брюнетка задорно улыбнулась:

– Пока мне было скучно, я чуть-чуть поработала в парке. Взгляни-ка.

Седовласка перевела взгляд на парк – там всеми цветами радуги сверкали фонари. Кивнув, она сказала:

– Ах да. Это же по твоей части. Как всегда – бесподобно. С чьей помощью?

– В этом городе много талантов.

Глава 2. Последний день привычной жизни

Мирадель резко оторвалась от подушки и села в кровати. Заспанным взглядом она уставилась в зеркало, висящее на стене. Оттуда на нее смотрела миниатюрная девушка с длинными волосами шоколадного цвета и карими глазами. Растрепанная, с круглым личиком, она напоминала котенка, которого погладили против шерсти.

– Еще ведь рано. Чего это я вскочила? – пробормотала она, и рухнула спать обратно.

Совсем скоро прозвенел будильник. Мирадель вздрогнула и съежилась. Всего одного месяца хватило, чтобы любимая мелодия, поставленная в качестве будильника, стала самой ненавистной на свете. Она всю ночь готовилась к экзамену. Заснула всего пару часов назад. Тяжесть в теле буквально вдавливала ее в матрас.

Ну почему нужно вставать? Как так получилось, что Мирадель выбрала жизнь, в которой от нее ничего не зависит и где ее желания ничего не значат? Или только показалось, что выбрала… Или только кажется, что это – жизнь?

Вот бы закопаться глубже в мягкое теплое одеяло и никогда не вставать, или, по крайней мере, не сегодня.

Но к счастью, или к горю, на нее всегда действовало беспощадное слово «надо». Поэтому усилием воли Мирадель все же приподнялась. Не смотря ни на что, нужно выполнять свои обязанности, переносить все трудности и заботы, и никогда не сдаваться. Ведь успеху предшествует упорный труд, терпение и еще что-то там… В общем раскисать нельзя.

Потянувшись, Мирадель окинула взглядом спальню, освещенную лучами утреннего солнца. Комната, конечно, маленькая, но уютная. Преобладают нежные персиковые и розовые тона. На полках лежат мягкие игрушки. На слегка выцветших обоях висят вырезки из журналов – знаменитости, красивые платья и пейзажи, все, что может радовать глаз, а также смешные картинки типа злой головы взъерошенного голубя с подписью «Последний кадр фотографа» или надписи «Если удача отвернулась от вас – пните ее под зад, она обязательно повернется, чтобы посмотреть кто это сделал». Прикреплено и несколько подбадривающих фраз «Верь в свою мечту. Нет ничего невозможного. Все, что сейчас существует в мире, когда-то было мечтой» и «Стань тем, чего тебе не хватает в этом мире».

Хотя все пестро и по-девчачьи, но так и задумано. Мирадель учится на инженера в самом престижном университете страны. Так как весь учебный день проходит в серых аудиториях, обвешенных сложными плакатами и макетами, где приходится слушать скучные лекции профессоров, как на подбор одетых в серые пиджаки с потертыми рукавами, то все красивое и яркое – ее отдушина, своеобразная компенсация за серость.

На столе рядом с кроватью лежат высокие стопы справочников и учебников.

Мирадель встала с кровати и подошла к зеркалу. Хмурый взгляд, обиженный на весь свет, она поторопилась сменить на лучезарную улыбку. Это верный, проверенный годами, способ настроиться на позитив.

Мирадель собрала сумку, натянула джинсы с футболкой, на шею накинула шарфик, а в уши вдела серьги-кольца, и спустилась к завтраку.

На кухне сидела уже собранная на работу мама, и, попивая чай, сосредоточенно изучала свой ежедневник. Темные локоны, едва подернутые сединой, уложены в красивую прическу. Мама перевела строгий проницательный взгляд (как и полагается учительнице по призванию) на Мирадель, и тут же, просияла. Миссис Д. – гроза всей школы, ночной кошмар нерадивых двоечников, а дома такая милая. Но что здесь удивительного? Ведь Мирадель – лапочка-дочка, добросовестная студентка – ее гордость.

– Доброе утро, солнышко, – сказала мама. – Какая ты сегодня красивая.

– После бессонной то ночи? Круги под глазами, как у панды.

– Не преувеличивай. Хотя и, правда, выглядишь уставшей. Зачем было так себя перетруждать?

– Сегодня экзамен у профессора А. Он настоящий вурдалак. У меня очень нехорошее предчувствие… Одной закорючкой он может лишить меня стипендии, а она… ведь нам нужна.

Мирадель окинула взглядом скромную обстановку кухни: чистый, слегка поцарапанный стол, белый холодильник с облущенным лаком, прикрытым магнитиками…

Словив этот взгляд, мама вздохнула:

– Да, стипендия не будет лишней. Но пообещай, что как только вернешься с экзамена – рухнешь спать.

– Хорошо. Что у нас на завтрак? – спросила Мирадель, отвлекая маму от лишнего беспокойства.

– Съешь йогурт. Их нужно быстрее съедать: продукт натуральный, быстро просрачивается.

– Что делает? – улыбнулась Мирадель.

– В смысле… В смысле срок годности у них маленький, скоропортящийся продукт. Вот что.

Обе залились смехом. Мирадель достала йогурт и уселась рядом. Неожиданно, стена, прилегающая к подвалу, начала вибрировать. Оттуда доносились звуки, похожие на басы стереосистемы.

Мирадель кивнула в сторону шума и сказала:

– Папа сегодня так и не ложился спать?

– Нет. Записывает новую песню в своей импровизированной студии.

– Хорошо, что мы установили звукоизоляцию в подвале, правда?

– Хорошо-то хорошо, но что с вибрацией делать? На этой стене висела моя любимая картина, а от очередного «прилива папиного творчества» она начала соскакивать с гвоздя, зацепилась, порвалась и упала. Вот смотри, – мама указала на картину, стоявшую на полу.

На полотне изображено цветочное поле, а над ним голубое небо с облаками, одно из которых оказалось свисающим на порванном лоскуте.

– Ну, вот как это называется?

– Бесплатный 3D-эффект? – подбодрила Мирадель.

– Точно. Будем считать так.

Дверь из подвала открылась и в кухню, с очень довольным видом, вошел отец. Его карие глаза сверкают особым, творческим блеском (Мирадель отлично знала это папино состояние, когда он писал новую песню). На крепкой шее красуется ремень с электрогитарой.

– Доброе утро, мадемуазели. Мирадель, вышел пожелать тебе удачного дня.

– Спасибо.

– Эй, рок-звезда, а мне не пожелаешь? – возмутилась мама. – Я ведь тоже иду на работу.

Он подошел и поцеловал обиженную супругу в щечку:

– Удачи нужно желать твоим ученикам, а не тебе. А у Мирадель все-таки важный экзамен сегодня.

– Сядь хоть, подкрепись. А то эта музыка тебя совсем вымотала.

– Мы же договорились с тобой, что днем я даю уроки гитары детям, а ночью могу отправиться в свободное музыкальное плаванье, для души так сказать.

Мирадель поела и уже собралась уходить.

– Какие планы на сегодня? – спросил отец.

– Изменить мир к лучшему, – улыбнулась она.

– Умница. Моя дочь.

Мирадель чмокнула обоих на прощанье и помчалась на остановку, чтобы не пропустить трамвай.

Доехав до студгородка, Мирадель направилась в сторону университета. На полпути ее встретила блондинка с курносым носиком и серыми глазами. Девушка выше Мирадель и напоминает модель, сошедшую с обложки журнала. Она критично осмотрела Мирадель с головы до пят, а затем взяла под руку и сопроводила, говоря:

– Мирадель! Опять оделась так, чтобы тебя не заподозрили.

– В чем?

– В наличии фигуры. Но за серьги и шарфик ставлю плюс, – сказала она, поправляя выбившуюся прядку волос на макушке Мирадель.

– Хоть на этом спасибо. Зоя, я к твоему сведению, всю ночь готовилась.

– Чего еще ждать от дочери двух учителей?

– Вот, – Мирадель достала из сумки толстую тетрадь. – Держи. Нашла ответы на все вопросы. Пользуйся.

– Спасибо, подруга, – виновато ответила Зоя. – Ты ведь знаешь, что без твоей помощи, я бы и неделю не протянула в универе.

– Пустяки.

– Но… всё-таки нельзя на себя наплевать. Красота всегда должна быть на первом месте.

– Мне на себя не наплевать! Разве что чуть-чуть… Просто не люблю я чересчур девичью ерунду: ноготки, блестки и т. д. Только когда есть настроение и время, а бывает и неохота.

Зоя неодобрительно покачала головой. Мирадель же решила отстоять свою точку зрения:

– Ну, что? Представь, ты – сногсшибательная стройная блондинка подходишь к парню, а он тебе, что скажет: «Ой, у тебя ногти не накрашены, убирайся вон»?

Зоя рассмеялась.

– Нет, конечно. Но все равно ты с этими мыслями завязывай, а то станешь одинокой бабушкой, которая вяжет 10-метровые шарфы и держит 40 кошек.

– Если ты такой спец, то почему сама не ходишь на свидания?

– Ты что! – возмутилась Зоя, как будто Мирадель сморозила несусветную глупость.

– Ах, да! Тэк! – клацнула себя по лбу Мирадель.

– Вот именно, я люблю только его и буду хранить ему верность.

Тэк – популярный певец, актер, модель, телеведущий и все на свете, чем делают симпатичных и мало-мальски талантливых парней. Зоя сходила по нему с ума еще с младшей школы. И, пожалуй, эта мания – единственный недостаток ее идеальной подруги.

За милой болтовней Мирадель и не заметила, как они дошли до студгородка. Здание университета – величественное сооружение с множеством надстроек и отсеков – принадлежало к одному из самых старинных в городе. Его фасад, высокие колонны и многочисленные ступеньки неоднократно подвергались реставрации. Оно пережило даже Вторую мировую войну, мало того – в самый разгар военных действий занятия здесь проходили как ни в чем не бывало (ходивший между студентами черный юмор гласил, что в те времена единственной уважительной причиной опоздать на занятие была отстреленная рука или нога). Этот факт полностью характеризовал данное учебное заведение: строгость, дисциплина и полная отдача учебе – вот основные принципы, которые позволили университету войти в десятку лучших в стране. Это было средоточие системы. Сухость и холодность витали здесь везде. И лишь озорной студенческий дух, юношеская жизнерадостность и чувство юмора давали отпор суровости преподавателей и серости аудиторий. Для Мирадель учеба здесь была чем-то вроде интеллектуального спецназа. Она понимала, что знания и навыки, полученные здесь, пригодятся в жизни, ее аналитический склад ума и трудолюбие шлифовались здесь, как нигде… Но в ее сердце столько еще всего чувственного, творческого и непосредственного, того, что здесь развиться не могло, подавлялось, потихоньку пропадало…

– А вот и третий мушкетер, – радостно сказала Зоя, как всегда отвлекая Мирадель от грустных мыслей.

Навстречу им вышел симпатичный крепкий парень, одетый в клетчатую рубашку и джинсы. У него густые каштановые волосы, доброе лицо, и глаза миндалевидной формы. Самое очаровательное в нем – слегка хитроватый задумчивый прищур. Это Ник – их лучший друг.

– Привет, девчонки, – поздоровался он, задержав на Мирадель взгляд немного дольше, чем на Зое.

– Привет, Ник, – ответила Мирадель.

Ник – деревенский парень, всегда спокойный и невозмутимый. Его отец – зажиточный фермер – отправил сына в город, чтобы тот получил блестящее образование. Ник до сих пор не определился, кем хочет стать, поэтому слушает множество курсов, начиная с истории и заканчивая компьютерными технологиями. Он способный во всем. Единственная сфера, в которой он ни капли не разбирается – это мода. Парень до сих пор частенько бывает белой вороной среди стильной городской молодежи. По этому поводу у них с Зоей то и дело происходят шуточные перепалки, так как Зоя обладает обостренным чувством стиля, и не может допустить, чтобы в ее компании находился плохо одетый человек. Сегодняшний день не исключение. Заметив на шее Ника толстую, как у хип-хопера, цепь, она не замедлила бросить комментарий:

– С какого туалетного бачка ты снял эту цепь?

– А что – мне не идет? – спросил Ник, и, не выдержав Зоиного испепеляющего взгляда, поторопился ее снять.

Чтобы сгладить неловкость Мирадель перешла к обсуждению насущных вопросов:

– Профессор перед экзаменом должен вернуть проверенные индивидуальные задания. Если оценка плохая – не допустит к сдаче экзамена.

– Мирадель, не волнуйся, – успокоила Зоя, – у тебя наверно как всегда самая лучшая работа. А вот мне – конец. Этот старик меня недолюбливает и может придраться.

– И все-таки у меня нехорошее предчувствие, – вздохнула Мирадель. Хоть она и отличница, но все дается ей труднее, чем остальным. Везучей ее не назовешь.

– И кто вообще устраивает экзамен в начале семестра? – возмутилась Зоя.

– Только профессор А. Он ищет себе новую жертву на весь семестр, – сказал Ник.

– Жертву?

– Ходят слухи, что каждый семестр он выбирает самого умного студента и выжимает из него все соки: гоняет на все научные конкурсы, припахивает работать в лаборатории, придирается ко всем работам и заставляет переделывать по сто раз.

– Зачем?

– Кто знает…

Вся троица направилась в аудиторию. Там экзаменуемых уже ждал профессор А. – хмурый старик с желтым лицом и худощавой фигурой. Его точный возраст не знает никто. Профессор имеет на своем счету шесть тысяч патентов, и столько же язв желудка. Семь раз он был в реанимации на грани жизни и смерти, но умирать ему было некогда, так как в конце месяца маячила важная конференция.

К профессору выстроилась длинная очередь студентов. Он молча отдает каждому проверенное задание. Ник подошел первым – на врученной работе красуется «Отлично». Далее следовала Зоя. На ее обложке – «Хорошо». Вот и очередь Мирадель. На работе не стоит никакой оценки! Что это значит? Мирадель с ужасом уставилась на профессора. Он сказал:

– Что-то вы здесь перестарались. В принципе все правильно, но на практике ваши сложные расчеты не применимы. Нужно переделать. Берите и уходите.

– Но… я не успею, уже ведь экзамен!

Профессор промолчал. Мирадель ошарашенно смотрела на его желтое морщинистое лицо. Как же он может с таким безразличием бросить ее в пропасть? Она не допущена к экзамену? Прощай стипендия? Все студенты сейчас пишут, а она пойдет за дверь? Что за несправедливость!

Мирадель вздохнула. Эх… не будь она такой тихоней…

– Профессор… А что если… а что если я сейчас сдам экзамен, а работу переделаю сразу после него и вам до конца дня принесу?

Мирадель с надеждой посмотрела на эту суровую статую. Профессор нахмурился, выдержал паузу, и пробурчал:

– Ладно. Но чтобы до конца дня работа была у меня на столе.

Мирадель кивнула, с радостью взяла экзаменационное задание, и села рядом с Зоей, которая успела забраться на самую дальнюю парту.

– Ну что? Есть ошибки? – спросила Зоя.

– Одна. Но величиной во всю работу.

Зоя сочувственно похлопала Мирадель по плечу. А затем открыла конспект, и незаметно положила под парту.

– Тетрадочка ненавязчиво открыта… – ангельским голоском промурлыкала она.

– Зоя, снова списываешь?

– Надо же как то выживать среди вас, ботанов.

Мирадель улыбнулась, погрозила пальцем, и начала писать.

С заданием она справилась, но только, в отличие от друзей, после экзамена отправилась не домой, а в библиотеку, где ее с распростертыми объятьями ждал бестолковый скучный труд.

Мирадель села в читальном зале и принялась рассчитывать все заново. Много часов ушло на это занятие. Все тело уже ныло от переутомления, мышцы шеи затекли. В голове всплыло наставление, данное однажды профессором. «Если хотите стать ученым – нужно посвятить всю свою жизнь науке». Но с каждым годом обучения Мирадель все более четко осознавала, что не хочет посвящать науке свою жизнь. Здесь и сейчас, она как никогда чувствовала себя не на своем месте, птицей в клетке, ей не хватало воздуха, она не реализовывала свой истинный потенциал. Беда была еще в том, что она даже и не поняла пока, в чем этот ее потенциал. Кроме легонькой классности, талантов особых за собой она не замечала.

Студенты один за другим покидали библиотеку. Когда в читальном зале не осталось никого кроме Мирадель, она почувствовала какую-то уникальную обреченность. Ну почему ей все в жизни дается с таким большим трудом? То, что для других элементарно просто и легко, для нее оборачивается жуткими проблемами и невероятными усилиями.

Голова уже не работала, рука писала автоматически. Нужно просто перетерпеть, как всегда. Деваться все равно некуда. Рано или поздно это закончится…

Закончилось это в 7 часов вечера. Профессора в кабинете уже не было, она просто оставила работу у него на столе. Спустившись к выходу, Мирадель обнаружила, что идет дождь. Зонт она не взяла, поэтому решила немного переждать. Мирадель села на подоконник и прислонилась к стеклу. Оно было холодным и это слегка освежало.

Серебристыми змейками капли дождя струились по стеклу. Мирадель любила поймать взглядом одну из них и проследить, как та сползает вниз, причудливо изгибаясь. Что-то в этом было гипнотическое, грустное и родственное ее душе. Ведь Мирадель и была этой каплей: плавно огибала препятствия, сглаживала окружающие углы, но полностью растрачивала себя на это, исчезая.

Когда дождь поутих, Мирадель отправилась домой. Она хлюпала по лужам без осторожности, тем самым пытаясь хоть немного почувствовать свободу. Дойдя до остановки, она узнала от толпы раздосадованных людей, что из-за непогоды оборвался какой-то провод, и трамваи этим вечером ездить не будут. Придется идти пешком. Логичное завершение паршивого дня.

Мирадель плотнее укуталась шарфом и пошла по тротуару в сопровождении таких же горемык-пассажиров, как и она. Со временем люди разбрелись кто куда, и она оказалась одна.

Спустя час большая часть пути была пройдена. Мирадель плелась домой, вкладывая в каждый шаг все оставшиеся силы. Ноги промокли, холодный ветер проникал за шиворот и выдувал остатки тепла из-под одежды, по спине то и дело пробегал озноб. Но это было ничем по сравнению с ее угнетенным внутренним состоянием. В душе не осталось ни гнева, ни обиды, ни горечи, только безграничная усталость, серость и отрешенность. Будь сейчас на улице погожий солнечный денек с толпой счастливых людей вокруг – было бы еще больнее, а так хоть погода разделяла ее страдания.

Когда Мирадель уже почти дошла до моста, то краем уха уловила какие-то звуки. Оглянувшись, она увидела сквозь мглу слабо светящуюся вывеску «Музыкальный магазин «Нота»». Подойдя поближе, она обнаружила лестницу, спускающуюся в подвал, где находился магазин. Несколько секунд она колебалась: то ли идти дальше, не останавливаясь – ведь холод пробирал до костей, то ли все же остановиться и послушать. И выбрала второе. Она присела на перила, и, уставившись в серый асфальт, вся превратилась в слух.

Внизу за дверью играла скрипка. Что-то дрогнуло в сердце от этих звуков. Мелодия размеренная, неспешная, виртуозная – какой контраст с ее суетливой беготней. Среди серого дня, заполненного рутиной, эта мелодия показалась осколком настоящей жизни – полнокровной, глубокой и чувственной. Мирадель понимала, что если этот прекрасный и чарующий осколок вопьется ей в сердце, то станет нестерпимо больно, больно от того, что сердце не привыкло к такой глубине чувств; от того, что прекрасный момент рано или поздно оборвется с окончанием песни; больно от того, что душа смутно осознает, что вся жизнь должна быть такой же прекрасной. Поэтому Мирадель, как могла, сопротивлялась. Но теплая слеза почему-то все равно потекла по щеке. Зачем ее сердце способно оценить эту красоту? Зачем?

Дослушав мелодию, и, немного восстановив силы, Мирадель продолжила путь. Всю дорогу домой она лелеяла в душе этот непонятный, но теплый отголосок музыки.

Вернувшись домой, Мирадель переоделась в сухую одежду, и стала чувствовать себя намного лучше. А после того, как поела горячего маминого супчика и вовсе подобрела. От домашнего уюта становилось все теплее и теплее на сердце. Мирадель начала успокаиваться и даже удивилась, почему так сильно сегодня расстроилась. Наверно просто накипело.

– Сегодня встретила давнюю знакомую, – сказала мама. – Поговорили о жизни. О том, как дети наши быстро выросли. У нее тоже дочь, чуть старше тебя. Говорили о том, что у обеих дочки еще незамужние…

– Мам! Не начинай. За кого я должна замуж выходить? У меня даже парня нет.

– Ну, не прямо сейчас. Но все же через пару лет придется…

Внутри все закипело, но Мирадель промолчала. Мама говорила правильные вещи. Но почему-то стало противно. Мирадель через силу доела суп и поднялась к себе.

Вся тревога моментально вернулась в сердце, как никуда и не уходила. Мирадель наглухо закрыла дверь, и пнула ее ногой.

Что за день! Все проблемы и тайные страхи навалились разом.

Как же она не хочет прожить жизнь по шаблону: найти скучную работу, которая позволит худо-бедно сводить концы с концами, выйти замуж просто потому, что нужно выйти замуж. И все, вот так тянуться изо дня в день до самой старости. Что может быть страшнее? От этих мыслей Мирадель стало как то мерзко, затхло, по старушачьи. Ее переполнял протест, в душе назревал, и накатывал лавиной бунт. Сорваться бы, бросить все и бежать, куда глаза глядят. Жить хоть под мостом, но свободно, так как хочется. Стереть бы в порошок все это глупейшее общественное мнение, принадлежавшее нелепым людям, которых она даже не знает и никогда не узнает. Или встретить бы одного из них, встряхнуть за плечи, посмотреть в мутные от забот глаза и сказать: «Ну что, вы счастливы? Принесла вам эта общепринятая жизнь радость, свет и тепло?». Готова поспорить что – нет. Но кто признается? Ей ответят, что этот выбор был лучше, чем ждать чуда, верить, что заветная мечта исполнится, невероятная любовь ворвется в жизнь… «А я буду верить, – твердо решила она. – Иначе не могу. Пусть считают меня странной, наивной, ненормальной… Но если я перестану верить, то мое сердце разорвется от горя и отчаяния».