Сердце из Пара и Стали
- -
- 100%
- +
Тучный мужчина повернул голову, и глаза его широко распахнулись, в них читалась смесь удивления, облегчения и почему-то ужас. Он как можно быстрее подозвал официантку, сунул ей в руки следующий заказ и поспешно двинулся в сторону, где находился юноша.
Не сказав ни слова, он схватил молодого человека под руку так, что Дарио скривился от боли, потому что задели левую сторону груди, и боль заполнила все тело. Сначала он даже не понял, что Морис его куда-то тащит.
В следующее мгновение они уже стояли в подсобке. Юноша переводил дух, а тучный трактирщик что-то ему говорил. Он не мог разобрать сквозь боль, что до него хотят донести, поэтому махнул рукой в сторону Мориса и зашипел:
– Да стой ты, старый идиот, дай дух перевести! Ты со своими огромными ручищами вообще не умеешь обращаться, что ли? Я недавно только чуть не сдох, ты решил добить щеночка, чтоб не мучался? – в его словах не было слышно никакой злости или гнева, скорее там звучало немного язвительности, перемешивающейся с каплей теплоты.
– Дар… Прости, я в шоке от того, что ты так быстро пришел в себя, даже четырех дней не прошло, а при твоей ране я вообще удивляюсь, как ты не купаешься в Игговой речке. – Морис говорил немного сбивчиво, пребывая в некотором шоке. – М-да… магия… она говорила… вот почему ты выжил… – он бормотал себе под нос что-то нечленораздельное, слышно было только некоторые слова.
– Так, Морис, дыши носиком, успокойся, и объясни уже мне наконец, что со мной случилось. Последнее, что помню, – дыра в груди, и я уже тут. – Про то, что в его голове возник образ какой-то маленькой девочки, он решил не уточнять, мало ли сочтут, что, вернувшись с того света, стал душевнобольным.
Морис закашлялся, ударил себя в грудь, чтобы остановить кашель, затем хлопнул монструозными ладошками по щекам, видимо, собираясь с мыслями, и сказал:
– Ну, собственно, Дар, я мало что могу тебе сказать. Тебя четыре дня назад приволокла сюда Кира с какой-то левачкой, у тебя в груди была такая дырень, что даже я бы голову просунуть мог, а сейчас вот ты передо мной стоишь, жив… почти здоров… – он явно нервничал, лицо было хмурое и сосредоточенное, что придавало этому великану такой вид, от которого неподготовленный человек тотчас же получил приступ и безвременно скончался. Он молчал какое-то время, а потом его лицо разгладилось, будто снизошло озарение небес, и трактирщик спросил:
– А ты точно не мертвяк-марионетка? Может, ты сейчас хочешь съесть мой мозг или просто убить? – И рассмеялся своим басистым и тучным смехом, и словно от этого стены вокруг затряслись, как при землетрясении.
– Старый ты хрен, чтобы мозг был вкусным, ты должен быть умным, серая жидкость должна в голове быть, а у тебя вместо нее спирт, так что если бы я был зомби-марионеткой, то сожрал бы твой мозг только, чтоб упиться вдрызг. – поддержал шутку Дарио, тяжело посмеиваясь, в его состоянии даже смех давался с трудом и отдавался простреливающей болью в грудине.
– Ладно, Дар, в любом случае тебе стоит поговорить с Кирой по поводу всего, что произошло. Она у себя, если что. Спускайся, думаю, она обрадуется, что ты не дохлик. А мне надо работать, люди ждут, ступай. – Хлопнув его по плечу своей медвежьей лапой, Морис улыбнулся и пошел в сторону бара.
Дарио на еле гнущихся ногах пошел к противоположной стене. Порыскав рукой по стеллажу, он нашел нужную коробку и потянул ее на себя, стена разъехалась ровно в том месте, напротив которого стоял юноша. Он ввалился внутрь кабины парового лифта и потянул за рычаг. Скрип шестеренок ударил по ушам, и кабина двинулась вниз. Он еле удержал равновесие, хоть и был готов к тому, что лифт должен поехать.
Внизу стена уже была раскрыта, поэтому, когда лифт дернулся второй раз, то он не смог удержать равновесие и выпал из него на пол. Боль пронзила все тело, в глазах потемнело и побежали цветные пятна, в ушах стоял гул, как от парового котла. Какое-то время он не понимал, где находится.
Через некоторое время боль стихла, пятна растворились в воздухе, а гул стал не громче писка мошки. Так он пролежал еще несколько секунд, затем собрался с силами и начал подниматься, хватаясь за полки, располагающиеся по обе стороны от кабины лифта, из которого тот появился. Молодой человек вновь стоял на своих двоих. Он поднял с пола цилиндр, отряхнул одежду и продолжил движение.
Когда ряды полок, занятых различными приспособлениями, шестеренками, патрубками и магическими батареями, кончились, перед ним открылась комната. В ней было настолько светло, что после постоянного полумрака глазам стало больно.
В центре комнаты стоял магоинженерный верстак, засыпанный разнообразными механизмами, большая часть из них была наполовину то ли собрана, то ли разобрана, понять было тяжело. Над столом находилась стальная клешня-манипулятор, вделанная в потолок. Стоял стойкий запах машинного масла, ржавой стали и отработанного магического топлива, от такого разнообразия покалывало нос и хотелось чихать.
Вокруг стола суетилась черноволосая молодая девушка, чуть младше самого Дарио. Двигалась она легко, словно танцевала, даже наличие в руках какой-нибудь тяжелой детали не сковывало ее движения. Она продолжала свой великолепный танец вокруг стола, и в ее руках, как по мановению волшебной палочки, появлялись различные детали не всегда известного назначения.
Ростом мастерица была ему по плечо, фигура словно спелая груша. Широкие бедра еще больше подчеркивали облегающие штаны из плотной ткани, заправленные в кожаные сапоги, что выше колена. Рубашка была подвернута по локоть, чтобы не мешать работе, обнажая кожу цвета светлого коричневого морского песка. Вокруг предплечья темнело пятно татуировки, дракон, спустившийся с плеча и обвивший шестеренку. Сверху на рубашку была накинута кожаная портупея с висевшими на них кобурами, внутри которых в такт движениям покачивались два пистолета.
Когда девушка оказывалась лицом к тому месту, где стоял молодой человек, то можно было заметить, что у нее на глазах гогглы с такими же красными линзами, на которые надвинулись сосредоточенные брови.
Дарио постоял еще немного, понаблюдал за происходящим перед ним и с заметным усилием кашлянул так, чтоб его стало заметно:
– Эй, Фея Инженерии, уделишь мне пару минут, если, конечно, твои игрушки могут подождать?
Девушка вздрогнула и перед тем, как понять, что происходит, выпалила:
– Эти игрушки постоянно спасают твою шкуру, ты, засранец! – Затем сняла с себя защитные очки, протерла глаза, в которых читалось недоумение, и похлопала себя по щекам, будто пытаясь проснуться. Еще некоторое количество времени ушло на осознание того, что ей не мерещится происходящее. – Дар… Ты… я переживала… ты так быстро поднялся… ты же слаб, нельзя так рано… – в голове у нее было сразу столько мыслей, что она не знала, за какую хвататься.
Молодой человек все это время подходил ближе и вот уже стоял вплотную к ней. Положив руки ей на плечи, он попытался ее успокоить:
– Тише, тише, не распыляй свой гениальный мозг сразу на столько вещей, а то производственных мощностей не хватит, того и гляди перегреешься и отрубишься. – Он смотрел прямо в ее ясные глаза цвета ясного неба, пытающиеся понять, сон перед ними или нет.
– Дар, это точно ты? Не могу поверить, что ты так быстро встал на ноги, меньше четырех дней прошло, а ты уже на ногах можешь стоять после того, что с тобой случилось. – было видно, что слишком много мыслей ее сейчас беспокоит, глаза забегали по юноше вверх и вниз, на лбу выступила испарина. Затем взгляд почему-то замер, брови нахмурились, и тон изменился на отчитывающий: – Какого Игга ты вообще в снарягу вырядился, еле на ногах стоишь, труп ходячий? Ну-ка, снимай. Живо!
Она скинула его руки с плеч, взяла его под локоть и потащила его мимо верстака к двери, противоположной тому месту, откуда он пришел. За ней оказалась небольшая комнатка, чуть больше той, в которой очнулся он, справа за шкафом была заметна кровать, слева была дверь в ванную. Прямо, у стены, стоял столик с двумя металлическими стульями, сделанный из обрезков труб путем магосварки, сидушка же была обита красной кожей.
Девушка отодвинула один из стульев и усадила на него Дарио. Все это время он пытался протестовать:
– Кира! Твою ж шестеренку, можешь ты меня так не тягать, прошу тебя! Если вы с Морис хотели моей смерти, то зачем было воскрешать! – Последняя фраза откликнулась в комнате громким шлепком по щеке и слезами на глазах девушки. – Извини… Перегнул. В любом случае, не нужно снимать с меня снаряжение. Ты же знаешь, я предпочитаю всегда быть готов к любым поворотам событий, если это возможно.
– Ты идиот, Дарио Хартстил! – Она уже успела снять с него все снаряжение так, что сверху осталась лишь рубашка.
Она надула щеки и, скрестив руки на груди, отвернулась, словно ребенок, у которого забрали сладости. Парень поднялся со стула и подошел сзади и нежно обнял так, как берут в руки нежный цветок.
– Говорю же, прости меня… Не хотел тебя обидеть. Понимаю, что ты переживала, ты даже не заметила, как я сюда спустился. Ты же всегда погружаешься в свои игрушки с головой, чтобы отвлечься от того, что тебя слишком сильно гнетет.
– Эти игрушки… – В голосе были слышны нотки раздражения, которые сразу сменились облегчением. – Дар… хорошо, что ты жив, не могу поверить.
Он слышал, как девушка старается сдерживать слезы и не заплакать у него в объятиях. Парень знал, насколько она не любит показывать свою слабость даже ему.
Собрав все свои силы в кулак, она продолжила говорить:
– Я думала, что с твоим телом никак не выберусь оттуда, не знаю, зачем я тащила тот ящик с собой. Когда я все-таки умудрилась добраться до канализации Сирка, то ты уже был мертв, я проверила. Это не удивительно, с такой дырой в груди тебе бы ни один маг-целитель не помог бы. – Она замерла, словно стараясь спрятаться от тех воспоминаний, о которых сейчас говорила. Будто они были дикими зверями, что охотятся за ней, чуют ее страх, и единственный способ скрыться – замереть и не дышать где-то в темном уголке. – Дар, я потеряла контроль, запаниковала… Я бросила тот контейнер, что мы должны были доставить, в стену. Ты всегда говорил, что заказ надо выполнять в любом случае… Извини.
Дарио слушал ее, замерев, он и до этого понимал, что должен был умереть при такой ране, но сейчас, когда Кира рассказывала подробности, еще меньше был уверен в том, что выжил и это все не предсмертный бред. Тем временем девушка продолжала:
– Контейнер раскрылся от удара, и из него вытекло… нечто непонятное… не смогла разобрать… похоже было на серебристый светящийся расплавленный металл. – Она освободилась от объятий юноши и повернулась взглянуть ему в глаза. – Оно втекло тебе в грудь, Дар… втекло, и ты вздохнул. В тот момент, лишь увидев возможность того, что ты останешься жив, я, не думая ни о чем, потащила тебя сюда. Дыра в груди еще оставалась, но ты дышал… коротко, прерывисто, но дышал. Когда мы оказались здесь, Морис позвал целителя. Тот провел осмотр и все удивлялся, что у тебя вместо сердца какой-то искусный механический протез, что кровь качает, типа такого на его памяти ни разу не было. После восстановил кости и насколько возможно мышцы, но сказал, что для окончательного заживления потребуется около двух недель и что очнешься ты не раньше этого срока.
Он смотрел Кире в глаза и старался не показывать своего ужаса, это явно не то, что ей сейчас было необходимо. При этом юноша никак не мог отвертеться от навязчивых мыслей, что сейчас ураганом бушевали у него в голове и пожаром тревоги отдавались в груди. Он хотел как обычно отшутиться или хоть что-то сказать в ответ на все рассказанное девушкой, но так и не смог открыть рот.
Они стояли молча, смотрели друг на друга, лишь треск электрической лампы разбавлял тишину, давящую на плечи и голову, невозможно было услышать даже дыхания. Никто из них не мог собраться с мыслями и продолжить разговор, время, как шестеренки сломанного механизма, словно замерло. Неизвестно, много или мало они так простояли.
Первой тишину решилась нарушить Кира, взгляд ее внимательно вглядывался в глаза Дарио, наконец она глубоко вздохнула и сказала:
– С возвращением с того света, засранец. Еще раз посмеешь заставить меня так волноваться, и я лично проконтролирую, чтобы ты уже не вернулся, понял меня? – Она улыбнулась, но в глазах стояли, огромными драгоценными камнями, слезы.
Парень дернулся, выходя из ступора, на его лице расплылась улыбка:
– Приятно, знаешь ли, возвращаться домой, особенно с того света. Надеюсь, ты смастеришь своему ходячему мертвяку достойный гроб с подогревом, чтоб спать удобно было.
И они начали глупо смеяться, разгоняя остатки той гнетущей тишины и не замечая, как вместе с ними звонко смеется белокурая девчушка с пронзительными красными глазами.
Глава 3. Долг Жизни
Глава 3.Долг жизни.
Смог в воздухе был не такой плотный, как в рабочие дни. Через него даже возможно было разглядеть небо и солнечный диск. Редкое зрелище для жителей Трущоб. Для них Солнце уже давно превратилось в мутный фонарь скрывающийся за серой пеленой. А цвет безоблачного неба остался в памяти, разве что, людей родившихся более полувека назад. Тогда только начинала набирать скорость колесница технического прогресса, что сейчас на полной скорости меняла внешний вид города.
Отмотай время на 60 лет назад и на месте тянущихся в небо домов в готическом стиле, сделанных в основной массе из красного кирпича, можно было обнаружить множество деревянных домишек. Дома из камня себе могли позволить только самые зажиточные люди. Между домами тянули протоптанные ногами тропинки и заезженные повозками дороги. Вымощены камнем они были разве что в самом центре города, а на окраинах материалом для них служила щедро созданная природой грязь.
Но прогресс не щадит никого, ни разумных, ни города. Когда появились первые заводы и по городу потянулись паровые и газовые трубы пришлось адаптироваться. Дерево заменили дешевым, но при этом более устойчивым к температурам кирпичом. Он не воспламенялся при соприкосновении с этими блестящими артериями по которым гнали оживляющий пар.
Дома перестраивались, дороги мостились, количество труб, что тянутся над улочками города все увеличивалось. Они расползались и вскоре не осталось ни одной улочки над которой бы не было этих латунных змей. Количество заводов также росло и множилось с ужасающей скоростью. С каждым таким новым заводом небо будто завешивали все более темной шторой. Данвил менялся, с ним менялись и люди.
Вскоре после ряда прорывных технологических открытий, а также в связи с тем, что небо над городом уже было будто укрыто темно-серым одеялом, разделение города стало намного более явным.
Аристократы решили не портить свои легкие и подняли Храмовый квартал высоко в небо, там где воздух чист и свеж. Зажиточные разумные просто возвысили Сирк над смогом, поставив на колонны, что стали опорой конструкции, а по совместительству связующим звеном с той частью города, что осталась на земле. Остальные просто остались на окраинах, что спустя какое-то время официально переименовали в Паровые трущобы.
Логичным вопросом было бы "Почему с таким уровнем прогресса не были придуманы фильтры для отходов, выбрасываемых заводами в воздух?".
Но на этот вопрос не ответили бы ни в Сирке, ни в Храмовом квартале, просто по той причине, что такой вариант развития событий банально не приходил никому в голову. Не пристало аристократии и зажиточным людям озадачивать свою голову такими нелепыми проблемами обычных людей.
Так что Паровые Трущобы остались с этой проблемой один на один. Первое время жители пытались обратить внимание правителей на нее. Началось все с мирных митингов, с просьбой о помощи. Затем уже появились лозунги и кучка энтузиастов-оппозиционеров, что пытались подбить народ на бунт.
Власть терпеть не стала и спустила в Трущобы своих цепных псов. Пришли солдаты вооруженные по последнему слову техники, мощными паровыми линейными винтовками. Люди такой жест не оценили и дали отпор. Началась гражданская война. Долго она не продлилась. После солдат-разумных появились клятые Драголемы. Огромные ящеры из зачарованной стали, работающие на магически заряженном паре. У каждого ручная пушка огромного калибра для дальнего боя и мифриловые сабли , чтобы сражаться вблизи.
Они стали непреодолимым препятствием для бунтовщиков, вооруженных отнятыми у солдат винтовками и идеей в голове. Гражданская война кончилась, через месяц после начала, полным поражением оппозиции.
По итогу жители Паровых Трущоб осознали, что сопротивление и попытки достучаться до верхушки бесполезны, а с образовавшейся проблемой вполне себе можно смириться.
Но не бывает только негативных последствий. Прогресс принес с собой развитие медицины, рабочие места, более доступное и качественное жилье, улучшил качество производимой еды и ее количество. В общем уровень жизни разумных увеличился, что и компенсировало сложившуюся ситуацию. Вскоре на проблему перестали обращать внимание, как это и бывает с любым разумным злость и обида постепенно ушли, а их место заняли положительные эмоции.
В общем Трущобы стали жить своей жизнью и по своим правилам, лишь изредка сюда заходили представители власти, создавая вид того, что находящимся на вершине этого мира не абсолютно плевать на происходящее внизу.
Именно по этому огромному осколку разумного мира брел Дарио. По месту где уживались множество абсолютно разных и непохожих друг на друга разумных. Он вдыхал пропитанный магией и машинным маслом воздух. Иногда этот запах смешивался с другим еще более приятным, запахом еды, что готовилась вокруг. Вокруг потоком бурной реки , что состоит из великого множества капель неподвластных подсчету, шли, бежали и ехали все виды разумных. Между взрослыми шныряли дети-беспризорники, смотря с завистью на тех ровесников, которых вели родители. Казалось в этом бурном потоке можно утонуть и раствориться.
Вокруг было великое множество звуков, сливающихся в один сплошной белый шум. Люди вокруг переговаривались о каких-то своих насущных делах. Торговцы зазывали их, рассказывали про товары, пытались заинтересовать покупателей, чтобы деньги людей самым естественным образом переместились в их карман. Уличные артисты пытались разбогатеть, как умели лишь они, показывали сценки, пели песни, рассказывали забавные или поучительные сказки. И над всем этим разнообразием звуков, подобно Солнцу над землей, парил самый значительный – скрежет шестерней в механизмах.
В общем человек, что окажется здесь впервые имеет все шансы быть дезориентированным таким воздействием на все органы восприятия окружающего мира.
Но Дарио с самого детства жил здесь, так что не обращал внимания, уже на подсознательном уровне, на происходящее вокруг. Он был погружен в свои мысли и брел молча, смотря на небосвод. Единственное, что его беспокоило и отвлекало от раздумий – периодически накатывающая боль слева в груди.
Прошла уже неделя с тех пор как он чудом вернулся из мертвых, но рана еще беспокоила. Хотя при таких обстоятельствах молодой человек решительно не понимал каким образом такая рана так быстро восстанавливается. Даже при всем этом юношу раздражало, что ему необходим покой и отдых. Эти две вещи, абсолютно ему непривычные, приводили к упадническому настроению, настроению человека не имеющего привычки отдыхать, того кто привык всегда двигаться.
Это замедление привело Дарио к самокопанию. Особенно в вечернее время, когда мир постепенно засыпал и успокаивался. В голове постоянно возникали вопросы относительно прошлого. Он плохо помнил образ матери, только чувство теплоты и ее любви, ее заботу. А как он оказался в Трущобах не помнил совсем. До этого ему казалось, что он здесь родился, но сейчас сомнения по этому поводу брали верх.
Молодой человек не понимал куда конкретно он идет. Ему просто необходимо было проветриться, нужно было движение. Его комната в питейной Мориса казалась на удивление маленькой душной и слишком мрачной. "Три стакана пара" стала ему домом, а трактирщик не отцом, но близким человеком.
Дарио думал как бы повернулась его жизнь, если бы тогда тучный мужчина с волосами цвета горелой смолы не сжалился над маленьким полудраконидом-воришкой. Не приютил бы у себя, накормил и одел.Не Научил искусству бархатной руки, что позволяет присваивать чужое имущество себе. И не свел бы его с такими нужными в этой работе людьми. Что было бы тогда юноша не знал. Скорее всего бы он так и сгинул на улицах этого города, попавшись после очередной неудачной попытки залезть в карман к кому-то у кого денег больше, чем у самого парня.
Придаваясь этим мысля молодой человек не заметил, как оказался рядом с заброшенной церковью. Это было любимое место юноши. Выполнена она была, как практически и все здания из красного кирпича. Заостренные арки входа уже порядком осыпались. Круглый витраж частями был разбит и потрескан, а высокая дверь из темного дерева порядком ободрана. Но в этой церкви до сих пор чувствовалось величие. По сравнению с невысокими зданиями трущоб, зачастую не превышавших 3х этажей, она смотрелась мудрым гигантом, что возвышается над всеми и своим шпилем уходит высоко в небо, разрезая это покрывало серого неба.
Дарио приоткрыл дверь церкви и его встретила темнота помещения. Ему не нужен был свет внутри, это место он знал наизусть. Здесь он провел чуть ли не больше времени, чем в питейной Мориса. Юноша плотно прикрыл за собой дверь и шум улицы остался за ней. Здесь была какая-то удивительная шумоизоляция, даже вездесущий шум механизмов сюда не мог проникнуть. Возможно стены были зачарованы. Молодой человек этого не знал, но ему это было и не важно.
Единственным источником света было стекло витража, но того количество, которое оно пропускало не хватало, чтобы в полной мере осветить помещение. Так что большая его часть была видна достаточно плохо.
Полудраконид двигался вдоль рядов деревянных лавок, что раньше стояли стройно, словно солдаты, но в данный момент косились в разные стороны, местами сломанные и гнилые. Металлические подсвечники проржавели, некоторые из них покосились. Огромные люстры, что раньше висели под потолком частично упали, раздробив каменный пол. Остальные, что до сих пор висели под потолком, мерно покачивались и поскрипывали от ветра, что проникал внутрь здания через витражное окно и обвалившиеся части кирпичных стен.
Юноша шел в направлении алтаря, что немного возвышался над уровнем пола и был украшен извивающимся причудливым узором золотом. Подойдя к алтарю, он коснулся холодного камня и провел по нему рукой. Несколько минут он просто смотрел на золотую вязь шедшую по камню и словно избавился от мыслей.
Придя в себя молодой человек сместился левее от алтаря и вошел в дверную арку, которую время не пощадило также, как и всю остальную церковь.
Его подъем по деревянной лестнице сопровождало мерное поскрипывание деревянных ступеней. Парень шел медленно, ведя рукой по кирпичной стене. Зачем он это делал было непонятно даже ему самому. схватиться в случае, если оступишься было не за что. С другой стороны поручня тоже не было, каким образом он сгнил и отвалился, а лестница до сих пор держалась, было не понятно. В его голове мелькнула мысле, что будучи маленьким подъем не вызывал ни капли страха. Сейчас же определенная доля волнения подъедала нутро.
На самом верху была полуобвалившаяся деревянная платформа. Благо место на котором находилась лестница выше осталось относительно невредимым.
Дарио поднял наверх и как только высунул голову в люк белых волос и лица коснулся прохладный вечерний ветер. После тепла помещения прохладный ветер вызвал у него мурашки побежавшие от затылка вниз. Он поднялся полностью, закрыл люк и выпрямился в полный рост. Юноша вдохнул полной грудью, воздух пах осенью и уже привычным отработанным паром с примесью машинного масла.
Молодой человек посмотрел вверх, под свод платформы, сейчас над ним как раз находился высокий шпиль церкви. Но под потолком, на месте колокола была пустота. Его там не было сколько юноша себя помнит, но куда он делся так и осталось загадкой. Дарио подошел к краю и сел, свесив ноги вниз. Погода для этого времени года была достаточно теплая и без мерзкого дождя. Так что он быстро привык к небольшой освежающей и бодрящей прохладе.
Отсюда можно было рассмотреть Паровые трущобы практически полностью, за исключением самых окраин, настолько высоким была эта церковь. Ее шпиль скреб собой покрывало заводского дыма. Но сейчас его было не так много, был выходной и заводы не работали так активно, как обычно. В связи с этим Юноша мог четко рассмотреть, как Солнце убегает за горизонт, оставляя Данвил без своего тепла. На смену желтому диску пришла его серебряная сестра – Луна. А вокруг нее на небе появлялись белые светлячки звезд.
Молодой полудраконид сидел на краю и смотрел в небо и размышлял.