Insanus

– Стираем, только вот раньше была большая машина, но в прошлом году как раз перед закрытием сезона она сломалась, а обычные…, в прочем не знаю, как там с обычными, но их увезли почему-то… Хотя, вспомнил, – воскликнул Николай, – их обновлять собирались к лету. А те или продали, или просто куда-то слили. Ну, вы понимаете, как всё устроено.

– К сожалению, да, – вздохнул Иван, глядя на стол с мертвым интересом, – Деньги пилите?

– О нет, что вы! – ответил Николай толи с долей иронии, толи серьезно, – просто распределяем бюджет.

– Бюджет? А сейчас его распределить не судьба было, и купить их сразу? – с недовольством предъявил смотритель.

– Ну, извините. Плановые расходы уже подписаны…, – бормотал Николай, сдавленный чувствами перед нависшей бюрократией. Однако всё же после длительной паузы, директор чуть ли не шёпотом добавил, – В общем, буду откровенен… база эта переживает не лучшие времена, честно сказать это место всегда было не то, чтобы прибыльным, однако раньше был нормальный приток отдыхающих, особенно детей, коим покупали летние путёвки, сейчас же дела обстоят иначе.

– И почему же?

– У любого предприятия подобного характера есть сроки годности, а учитывая истории и различные "инциденты", по типу того же самоубийства предыдущего смотрителя, этого местности, спрос поменьше, чем у других мест отдыха…

– А что же за история и инциденты…?

– Ну, скажем так… У этой базы большая история и не то, чтобы успешная, однако деталей я всех не знаю, поэтому и вам поведать их не смогу. За одним исключением… Ходят поверья, что здесь какие-то демоны обитают, но это лишь слухи суеверных.

Иван от такой информации закатил брови и не зная удивляться этому, либо начать жаловаться, просто в ступоре выдал: “Че?”.

– Ну, суеверия, у всяких там есть свои байки про каждое место, вот и тут, а зная ваш скептичный ко всему характер, не стал упоминать ранее.

– Да ладно, серьезно? Я-то не знаю, что это бред, однако обычно слухи, слухами, но дыма без огня не бывает, а ещё учитывая предыдущий итог вашего работника… Меня начинает раздражать постоянная недосказанность с вашей стороны.

– Успокойтесь, Иван и ещё раз извините, но это мелочь, которая вам ничего не даст

– Ладно, чего только в голову людям не придёт… Но если меня какие-то оккультисты принесут в жертву, я вас буду терроризировать до конца вашей жизни…

– В роли призрака? – спросил Директор рассмеявшись.

– Именно, – Иван тоже ухмыльнулся.

– Но возвращаясь к самой базе… Проблемы, которые вам довелось застать именно в этом году, что со стиральными машинами, что с генератором, что с остальным… это как раз последствия затухающего поступления бюджета. И хоть внешне база кажется вполне благополучной и успешной, внутри происходит постепенное гниение, так что мы и не стали с прошлой зимы проводить сезон. Люди сюда с каждым годом ездят всё меньше, особенно зимой, поэтому дешевле найти такого, как вы, чем поддерживать полную работу предприятия с работниками.

– То есть базу панируют закрыть?

– Нет, пока нет, год поработает, а если ничего не измениться и поток отдыхающих продолжить спадать, то уже закроют. Ну, пока что это ещё не окончательное решение, однако, владелец начал задумываться о будущем базы и о возможности смены имиджа для популярности или продажи. Но, как я уже сказал, все еще находится в процессе обсуждения. Тем более это не единственное предприятие в моей кампании, их несколько, однако ваша база одна из самых больших и затратных… А дело с мёртвым смотрителем, хоть и удалось частично замять, однако на пользу базе не пошло.

– Ох…, ладно. Чего-то мне пока здесь не везёт. Отличное место выбрал…

– Да перестаньте, совсем ничего критичного не произошло же, а необходимый провиант, если можно так выразиться, у вас имеется. Еда и во все, моё почтение. А из-за такой ерунду глупо жаловаться, хоть руками поработаете, итак снег не чистите. Вам полезно будет, – ухмыльнулся директор, чувствуя себя в роли матери для неумелого работника.

– В целом, вы правы…, а еда и вправду неплоха, – усмирив недовольство, ответил Иван.

– Стараемся…, – гордо ответил директор, вспоминая о залежах пищи в холодильниках, которые по большей части состояли из полуфабрикатов и различных круп, хоть и неплохих. Однако мясо действительно было добротным.

Сторож между тем завершил беседу: – Тогда уже точно всё. А то дел у меня невпроворот, ещё к семье надо успеть. До свидания.

– До свидания!

Иван повесил трубку.

После разговора, немного надутый смотритель вернулся к книге. Книга представляла, из себя детектив, который до конца дня увлек одинокого врача. Он отвлекался лишь для приема пищи и еще одного похода к генератору. В тот день осмотр сторож не проводил. За это время помимо книги, которую он уже почти закончил, врач успел обдумать свою жизнь, а мысли, которые его беспокоили, утихли. В промежутке между чтением сторож успел заварить себе чай с лимоном. Теперь в одной из его рук находился граненый стакан, наполненный ароматным горячим чаем, а в другой книга, от которой смотритель не мог оторваться. Складывалось ощущение, что он забывался в себе, наслаждаясь чашкой теплоты, книгой и комфортом в холодную зимнюю пору.

Так и прошёл его первый рабочий день, лежа на диване с книжкой в руках. В какой-то момент врач посмотрел в окно и увидел, что уже потемнело. Наступил вечер.

Перед тем как покинуть кабинет, он достал свой мобильный телефон и проверил его. Телефон был почти разряжен, поэтому он решил не заряжать его сейчас, а просто положить в шкафчик из-за ненадобности. После этого он закрыл кабинет и отправился на кухню, чтобы приготовить себе ужин. Ужин состоял из гречки и тушеного мяса со специями, кои были найденные в одном из кухонных шкафчиков. Пища оказалась отменной и после того, как довольный Иван поужинал, он решил сделать прогулку.

Смотритель вышел на улицу, надев своё пальто. Вокруг уже стемнело, и только свет фонаря у входа в базу освещал небольшую часть пространства. Небо было ясным и без единого облачка, так что врач мог полюбоваться красивым видом космоса. Бесконечное количество звезд, бесконечное темное пространство захватили Ивана. Смотря на это, сторож задумался о немыслимом количестве вселенных, о неподдающихся человеку просторах и местах. Во всех своих концепция мира, охранник прекрасно понимал, что вся эта вселенная всего лишь маленький промежуток времени, которая ко всему же появилась, возможно, случайно, собственно как и сам. Но одновременно он также задумывался о том, что время является всего лишь иллюзией, а весь мир эфемерен и бессмыслен. Во всех этих теориях Иван видел себя как одинокую пылинку, которую никто не понимает.

– Вот опять мысли об одиночестве во вселенной и бессмыслии жизни, – грустно подумал смотритель, – может мне на диету сесть и начать вставать ровно в шесть? Хотя, нет. Локального смысла уже давным-давно недостаточно…

Да, всё эти рассуждения уже кажутся банальными и до жути надоевшими. Иван, собственно говоря, сам это понимал и это его лишь сильнее раздражало, ибо о другом он почему-то не мог думать. А дисциплина для него всегда казалась ахиллесовой пятой.

Насмотревшись красивых звезд, врач вернулся в свою комнату №13. Приняв душ, он с чистой, но немного грустной душой после улицы, лег в кровать. За окном исчезло чистое небо, а вместо него появились тучи и опять начался снег, который стал засыпать лесную дорогу и образовывать большие сугробы. Как в старой пословице… “Сугроб да вьюга – два друга”.

Иван выключил светильник, широко зевнул и погрузился в сон. Шум вьюги, которая начиналась в полночь, только усиливала сон смотрителя.

Не было больше стонов и криков больных, не было больше не довольных бабок, стоящих в бесконечной очереди. Охранник чувствовал себя в безопасном вакууме, где не было никого, кто мог бы его побеспокоить.

На часах у Ивана было уже полпервого. И вдруг что-то за окном заскрипело, форточка открылась, сопровождая ветер и снег. Сонливый сторож вскочил с кровати и, придя в себя, заковылял к окну. Его обдувало холодными потоками, а снег осыпал его тело. С усилием охранник закрыл форточку и вздохнул от только что пережитого происшествия. Он лег в кровать и попытался заснуть, но только что пережитое событие не давало покоя. Он, как обычно это бывает, начал рефлексировать и задавать себе разные вопросы, сам же на них отвечая: – Почему открылась форточка? Вероятнее всего из-за сильной вьюги. Но почему именно в этой комнате? Хм… Стоит проверить другие комнаты, может строители решили сделать мне медвежью услугу с этими форточками.

Однако когда Иван, шатаясь, встал и побрёл по базе, бегло просматривая другие окна, не обнаружил, чтоб хоть какое-то окно было открыто. Долго об этом переживать охранник не стал, посчитав за совпадение или за хлипкость именного этого окна, он вернулся в постель и вскоре заснул.

Вот и наступило утро. Первым о чем подумал Иван, была форточка, но эта мысль быстро сменилась вьюгой и дорогой, которую, вероятно всего замело снегом. Впрочем, как говорится: “проснувшаяся мысль всегда будит другую”.

Стоило отметить, что номер, как и служебный кабинет, был направлен в сторону центральной площади, что позволяло сразу увидеть дорогу. Иван, собственно говоря, сразу подошел к окну. Он посмотрел на ту самую дорогу и увидел, что дорога была покрыта большим слоем снега, который не позволил бы проехать обычной машине. Но врач помнил, что дорогу должна очистить снегоуборочная машина, и это его успокоило.

В целом, день у сторожа прошёл как и прошлый. Он позавтракал, проверил генератор, вернулся в кабинет и продолжил читать книги иностранных писателей. После этого смотритель осмотрел всю базу снаружи. На свежем воздухе было хорошо, но холодно. Ели и пихты были одеты в белые шубки, а земля окутана белой скатертью. Спокойная атмосфера земного пейзажа подавляла беспокойные мысли Ивана. В парке было пусто, как и во всем лесу. Ни одна душа не могла побеспокоить его.

Когда стало темнеть, сторож попытался связаться с директором относительно снегоуборочной машины. Но Николай Николаевич не ответил, возможно, был занят, и охранник позвонил его работнику..

– Алло, – раздался неприятный голос с акцентом.

– Здравствуйте, это новый смотритель базы.

– А да, да, да, – затараторил работник, – Меня зовут Степан.

– Меня Иван, приятно познакомиться, – ответил смотритель, стараясь внести нотку приятного обаяния в свои слова.

– Да, да, мне тоже, – с безразличием ответил работник, – Вы по поводу чего?

– Я, собственно говоря, о…

– Стой, стой, – перебил Степан смотрителя, – Слушай…(с акцентом) ты случайно не про трактор мне звонил?

– Какой еще трактор? – недоумевая, спросил Иван.

– В смысле, какой? Который снег убирает?

– А, да. Я про него звонил.

– Я уже договорился, в пятницу приедет, брат, – заверил его Степан.

Сторож взглянул на свои часы, а после перевел взгляд на просроченный календарь. Думая про себя он начал считать: – Так, приехал я числа 9, сейчас уже 11, а 13 число – это среда. Значит, трактор должен приехать через 2 дня.

Пока Иван повторял математику 5 класса, Степан продолжил: – Кстати, я к тебе числа 20 приеду. И возьму хлеб со спиртом, – через трубу было слышно его ухмылку.

– Ладно, до свидания, – ответил сторож.

– До свидания, – Степан сбросил трубку.

Не самое приятное впечатление возникло у Ивана после этого разговора, но он не стал заострять на этом внимания. День же подходил к концу и смотритель, проведя осмотр базы снаружи, с трудом шагая по сугробам, вернулся в свой номер. Когда все дела были завершены, он с чистой совестью пошёл спать.

Шёл день третий с тех пор, как директор покинул охранника. Иван остался один наедине с мыслями и книгами, которые мимолетно пролетали сквозь него. За столь долгое время он чувствовал себя хорошо, а в его жизни ничего не происходило.

Между тем, продолжая свое погружение в литературные глубины зарубежных авторов, смотритель наткнулся на книгу “Сияние” Стивена Кинга – очередную историю про дом с привидениями, где семья оказалась зимой закрыта в отеле. Сходство происходящего с ним вызвало у сторожа забаву, но то, что главный герой был смотрителем и алкоголиком, радовал нашего героя ничуть не меньше. Однако чтение данной книги вызвало у него всё же раздражение. Нет, он понимал значимость данной книги, но вся эта история показалась ему второсортной

– Как-то уже задрали эти хорроры! Казалось бы, больше нечего придумать: то куклы демонические, то призраки, то проклятый дом, то инопланетные захватчики с серийными убийцами. Если ужас, то обязательно место будет происходить в маленьком городке, где все друг друга знают, или в доме, где заселилась новая семья… Ух, уж эти дома, да одни дома, ну еще отели с психушками… Похоже у писателей вообще больше фантазии нет. В неё или его вселился демон…, Ууу… Здесь орудует маньяк педофил…, Ууу! Инопланетные монстры-убийцы…, УУУ…! Эдгара Алана По и Лавкрафта на вас не хватает. Даже я сам сижу в условиях какого-то пресного “ужаса”. Так что, мне ничего нового не расскажут? Исписались, постмодернизм мне в задницу! А уже так-то метамодерн пошёл…

Иван решил больше не читать подобные книжки, однако в защиту им подумал: – Впрочем, все истории и сюжеты уже и так были придуманы греками… Сейчас остаётся лишь найти новую форму их подачи, под современные реалии, технологии или общественные тенденции… Но возможно ли найти хотя бы эту форму? Когда всё сюжеты исписаны до дыр… Короче, почитаю лучше классические детективы.

Но, кто знает, возможно, нашему герою тоже было суждено погрузиться в атмосферу неопределенности или даже ужаса, подобно героям тех книг, кое вызывали у него предвзятое негодование и скуку. Возможно, именно поэтому ему все это надоело – он слишком близко знаком с этой темой. В общем, Иван взялся снова за детективы и сделал для себя вывод, что хорроры про “дома” ему совсем не по душе. Да и вообще, что может быть ужасного для врача, который видел всё на своём пути? Он привык к человеческим страданиям, к боли, к смерти. Его глаза уже не воспринимают ужасающие картины, его руки не дрожат при виде крови. Всё это стало частью его работы, частью его жизни. Он привык делать выбор между жизнью и смертью, манипулировать этим тонким, хрупким балансом. И всё же, есть моменты, когда даже он сталкивается с тем, что не поддается объяснению и контролю. И подобные вещи в книгах безумно тяжело изложить, ибо разница в ужасе между художественными произведениями и нашей с вами реальностью кроется в том, как строится само ощущение страха. В произведениях страх тщательно выстраивается: авторы дают время для погружения, нагнетают атмосферу, создают контекст и предысторию, чтобы читатель или зритель постепенно прочувствовал весь масштаб надвигающейся угрозы.

Реальность же беспощадна в своей хаотичности. Она не делает сетапов, не выстраивает декорации и не заботится о том, чтобы создать особую атмосферу для очередной прыгающей бабайкой из экрана. Она обрушивается резко и без предупреждений – ты слышишь вой сирен, и прежде чем успеваешь что-либо осознать, раздаётся оглушающий взрыв, который вырывает тебя из привычного мира. Только что ты стоял на ногах, а теперь лежишь в грязи, пропитанной кровью, среди ошмётков своего тела и своих близких.

Иногда у тебя остаётся мгновение, чтобы осознать надвигающеюся смерть: липкий страх сжимает грудь, пробегают яркие воспоминания, в голову бьёт осознание неизбежности. Но чаще даже этого нет – смерть наступает молниеносно, оставляя после себя только тишину. В этих безжалостных мгновениях реальность разбивает любые иллюзии на божественное спасение, она холодна и безразлична.

Именно в этом и заключается правдивость нашей жизни: реальность не играет по правилам сценаристов, не подчиняется законам мономифа или трёхактной структуры. Её хаос непредсказуем, её ужасы не исчезают, когда наступает развязка и идут финальные титры. Хаос остается с тобой, выжигая душу, превращая страх в неизменного спутника, ты не знаешь, что будет с тобой завтра, ты не можешь предугадать – упадет ли кирпич завтра тебе на голову или не задавит ли случайный пьяный водитель твою возлюбленную возвращавшуюся домой после работы. Именно потому, что в отличие от художественных историй, реальность не завершится финальными титрами, никто не выключит свет в кинозале и не подарит тебе облегчение. Ты будешь жить, не зная, когда хаос протянет к тебе свои холодные пальцы, и только одно останется неизменным: каждый вдох – это отсрочка, каждый миг – игра с вечностью, где конец всегда внезапен и никогда не имеет всеобщего эпилога.

Иван в тот день успел пролистать ещё пару книг, теперь уже о расследованиях преступлений и поиске маньяков-педофилов. Темы, от которых у большинства сжимается сердце, для него оказались чем-то будничным, почти рутинным. Бывший врач, видевший в основном только тёмные стороны человеческой натуры, словно прожжённый мизантроп, воспринимал это как очередную возможность разобраться в чужих трагедиях, будто вскрывая метафорические раны. Но всё же его внимание окончательно задержала книга о психологии – точнее, о расстройствах личности. Она зацепила что-то внутри, пробудив странное чувство сродни самоанализу.

И, конечно же, тут Иван не удержался. Его неутомимая привычка жаловаться и анализировать всё вокруг нашла новую почву. Теперь его мысли перенеслись на тему коллектива – он снова вспоминал годы, проведённые среди коллег, их конфликты, сплетни и вечное давление.

– “Только в коллективе и при взаимопомощи можно создать что-то гениальное…”. Ну и чушь…, – читая и разговаривая сам с собой, ворчал смотритель, – Как раз в одиночестве рождаются гениальные мысли. Многие ученые говорят, что только в одиночестве человек развивается, становится вдумчивей, осмысляет себя и свою жизнь. Тот же Тесла, хоть он и был больше авантюристом и шоуменом, тем не менее, являлся выдающимся учёным. Никола говорил, что: “В беспрерывном одиночестве ум становится все острее. Для того чтобы думать и изобретать не нужна большая лаборатория. Идеи рождаются в условиях отсутствия влияния на разум внешних условий. Секрет изобретательности в одиночестве. В одиночестве рождаются идеи”. И я полностью с этим согласен, – решил Иван в своих мыслях, рассуждая о новой книге.

Но, как показывает практика, одиночество далеко не так идеально, как это рисуется в воображении. Врач понимал это лучше, чем кто-либо другой. Задумчивая душа всегда тянулась к уединению, особенно когда на сердце лежали тяжесть и тревога. Казалось, что только в тишине можно обрести утешение, лишь в спокойствии найти ответы. Но иногда эта тишина оборачивалась тягучей пустотой, которая заполняла всё вокруг.

Вьюга за окнами создавала иллюзию покоя, её завывания стали частью рутинной симфонии жизни. Однако даже этот монотонный фон не всегда мог заглушить внутреннюю тревогу. Единственными нитями, связывающими Ивана с реальностью, оставались редкие поручения директора и холодный шёпот зимнего ветра. Но вместо услады это лишь подчеркивало – в одиночестве таится своя особая форма тяжести.

Кто-то писал, что не в громе космической катастрофы, не в пламени атомной войны и даже не в тисках перенаселения, а в сытой, спокойной тишине кончается история человечества. Достаточно символично… в случае Ивана уж точно.

Следующий день прошел бы схожим образом, если бы не приезд водителя трактора, который был приятным разнообразием для сторожа. Ведь за последнее время у него было совсем мало встреч с людьми, а эта встреча к тому же оказалась особенной, что приносило Ивану немалое удовольствие. Смотритель даже умудрился уговорить водителя трактора остаться на чашечку чая.

Водителя звали Алексей. Мужчина, приехавший из соседнего села, выглядел просто и даже немного неопрятно: его одежда была явно рабочей, местами запачканной, а лицо покрывала легкая щетина. Это, впрочем, не сильно отличало его от Ивана, который тоже давно не придавал значения своему внешнему виду. По физиономии Алексею можно было дать около сорока. Внешне он был вполне приятным человеком, без излишней суровости или усталости, что часто встречается у людей его профессии.

Алексей сразу производил впечатление хорошего семьянина. Он был одним из тех тружеников, которые день за днём неутомимо работают за скромный заработок, лишь бы семья ни в чём не нуждалась. Простая улыбка, открытая манера речи – всё в нём говорило об искренности и жизненном опыте.

Высокомерный врач, несмотря на привычную отчуждённость, пригласил гостя на кухню. Алексей, оглядываясь по сторонам с осторожным любопытством, сел за стол. Эта сцена была по-своему забавной: как бы Россия ни славилась своей пословицей «Не вольный человек – где посадят, там и сидит», гостей у нас всегда стараются принять с почётом. Так было и на этот раз – Алексей, несмотря на простоту обстановки, чувствовал себя как в гостях у старого знакомого.

– И как ты здесь один живёшь? – вдруг хрипловато произнёс Алексей.

– Обычно сплю и ем, – улыбнулся Иван, подначивая нового знакомого.

– Место-то, честно говоря, скверное, – заметил Алексей с легкой отстранённостью в голосе, – Мне, конечно, было бы не то чтобы страшно, но как минимум неуютно тут жить.

– Почему вы так считаете? – спросил сторож, с лёгким интересом склонив голову.

– Ну, не верю я во все эти сказки, конечно, но в народе говорят, что в этих лесах обитает призрак. Или даже демон, – Алексей понизил голос, будто говоря о чём-то запретном.

– Демон?! – Иван хмыкнул и засмеялся, искренне забавляясь услышанным. – И вы туда же.

– Я сам в это не верю, – отмахнулся водитель, натянуто улыбнувшись, будто хотел скрыть свои настоящие чувства. Его взгляд ненадолго затуманился, словно он вспомнил что-то неприятное. – Но всё равно будьте аккуратны. Никогда не знаешь, что может случиться в таких местах.

Слова Алексея прозвучали тихо, но в них ощущалась странная уверенность, заставившая Ивана на мгновение задуматься. Однако он тут же отмахнулся, приписав их привычным для глубинок необъятной России суевериям, которых, как водится, особенно много среди тех, кто не живёт в городах. Хотя, если подумать, и городские жители не далеко ушли: со своими картами таро, гороскопами и прочей астрологической мишурой, иногда доводящей до настоящего фарса – как будто бред шизофрении теперь стал чем-то модным.

– Если вдруг увижу что-то странное, только рад буду, – ухмыльнулся бывший врач, скрестив руки на груди.

– От скуки, небось? – Алексей покачал головой. – Знаю, каково это – место угнетает, одиночество давит. Не удивлюсь, если тут однажды кукушка поедет. А в одиночку вообще тяжело…

Иван лишь молча усмехнулся, направившись к плите. Наполнив чайник водой, он поставил его на огонь, а затем вернулся за стол. Оживлённый беседой, он чувствовал, как с каждым словом уходит напряжение, будто эта простая, непринуждённая болтовня стала для него настоящей отдушиной.

– Я понимаю, о чем вы, но иногда одиночество может быть безопасней, чем шумный город. А скука…. Вот скука, да – это проблема. Но к счастью она еще меня не побеспокоила, – рассуждал Иван.

– О…, а она еще как побеспокоит.

– Да знаю, знаю я. Ну пока этого не произошло, я не хочу об этом думать.

Чайник зашипел, и Иван пошел заваривать чай.

– А из-за чего ты решился вообще в эту глушь приехать… И вправду столько-то денег платят? – пронзительно спросил Алексей через стенку, привлекая к себе внимание нового охранника базы.

– Ну, здесь платят неплохо, но я не поэтому сюда приехал, – ответил он, неся две кружки горячего чая к столу. “Хм… а почему?” – переспросил Алексей, заметив уклончивость в ответе.

Иван уже сидел напротив Алексея и от этого вопроса он сморщил лицо и цокнул. Однако, понимая, что уйти от темы не получится, смотритель ответил прямо: “Это личное”.

– Ну… ладно. Личное, так личное. Ты хоть, надеюсь, не преступник, – осторожно и одновременно с ехидной улыбкой поинтересовался Алексей. “Нет, однако, в каком-то роде может быть и да. Но это не так важно.

– Я просто пытаюсь убежать от прошлого, – ответил охранник уже более доброжелательно.

Попивая чай, Алексей с задумчивым видом ответил: “Эх… от прошлого не убежишь”.

– Да-да я и это понимаю. Но мне ничего и не остаётся, как бежать от него. Все это из-за моего малодушия и…. – На этом Иван остановился и переключился на слушателя: – А чего вы вылезли по такому холоду?

– Хех, – усмехнулся водитель, – потому что платят. Мне ваш директор хорошую сумму заплатил, конечно, для вас москвичей, – с презрительным тоном проговорил Алексей, – это не деньги, но для нас это часть полумесячной зарплаты.

– А чего вы сами-то тогда в Москву не уехали?

– Куда же я уеду у меня вообще-то семья, да и староват, я уже стал. Если честно глупый вопрос.

– Нет. Я говорю, почему вы сразу не уехали в Москву, когда еще были молоды.