Insanus

В своё время меня это разъедало изнутри, и Я не мог быть, как все. Однако в какой-то момент “потребления” и паразитирования мне пришло осознание того, что именно Я являюсь самым адекватным в этой безумной мясорубке, где люди играют в прислуг системы, плетут жалкие интриги, пытаются манипулировать и обманывать, зачастую самих же себя, находясь в вечной гонке со временем. Поэтому пусть этим лучше займутся другие люди, не я! Я не такой, ни как всё человечество, переполненное тварями и лицемерами. Я нечто большее, Я СИЛА, породившая этот мир и способная уничтожить его… Хтонический ужас!

Однако это всегда была лишь мысль. Время шло, и я все больше погружался в свою собственную тюрьму. Я уже хотел покончить жизнь самоубийством, поскольку в том мире мне не было места и дела. Я был выше и умнее всего того, что там происходило…

Но как только моя жизнь оказалась на краю пропасти, та система, которая была ненавистна мне, по иронии судьбы и спасла меня, заточив здесь, в полной свободе, в бесконечном пространстве белых стен и прочных металлов. У меня появилось время ещё раз подумать о жизни и о своём предназначении. Наконец-то Я понял бессмысленную красоту и безмятежную боль этой черепной коробки, в которой Я оказался. Весь мрак боли и отчаяния иссяк, а моя злоба и ненависть преобразились, так же как и Я сам, как и мое тело.

Теперь Я готов, готов покинуть заточение и показаться всему миру… Я наведу здесь порядок и покажу истинную природу человека.“

Большая часть этих строк была выведена торопливо, будто автор гнал сам себя – стремясь успеть зафиксировать на бумаге мысли, чувства, мучения, которые вот-вот должны были вырваться наружу. Почерк не оставлял простора для осмысленного восприятия: каждая буква сопровождалась резкими, хаотичными знаками, словно писавшего охватило само безумие. И что особенно жутко – чернила, изначально чёрные, под конец становились всё более кровавыми, будто кто-то истекал прямо на лист, сливая боль и текст в одно целое.

– Что это за душевное расстройство? Кто же произнес эту маниакальную прозу? – озадачил себя вопросами Иван. Но больше всего его терзало не это – а то, как он сам оказался в этом месте, среди следов чьего-то безумия, в странном заточении без окон и выхода.

Поколебавшись, он всё же решил не задерживаться здесь надолго. Подойдя к сломанной части стены, Иван посмотрел на трещину и подумал: «Может, её удастся добить?..»

Вскоре мысль реализовалась в действие, и смотритель, схватив спасительный кусок стены, попытался его вытащить. С трудом ему удалось извлечь белую пластину, и перед ним открылся чёрный туннель. “Это уже что-то…” – обнадежил себя потерянный врач. Немного вздрогнув, он переборол страх неизвестности и уже влез в образовавшуюся дыру.

К сожалению, туннель привел его в тупик. Еще одна стена преграждала путь. Поэтому единственное, что пришло в голову смотрителю, это выбить стену ногами. После нескольких ударов стена рухнула, и он оказался в соседней комнате.

На стенах этой комнаты были очередные кровавые надписи “SILIRIUM”, но Иван уже окончательно перестал обращать на эти каракули внимание. Он предпочёл сразу же посмотреть на открытую дверь, к которой сразу и подскочил. Это оказался выход из камеры. Покинув её, врач на секунду облегченно выдохнул, как вдруг увидел перед собой ужасающее пространство. Длинный белый коридор, настолько длинный, что казалось, он простирается на мили, усеянный зловещими решетчатыми окнами, за которыми нет ничего, кроме бесконечной тьмы. Безмолвные психиатрические палаты и карцеры на обеих сторонах коридора. Голый бетонный пол, покрытый пылью и кровавыми следами, которые начинались от комнаты, покинутой Иваном, и шли в бездну темного коридора.

Теперь стало окончательно ясно, что Иван находится в психиатрической больнице. Осознание этого у смотрителя вызвало чувство тревоги и страха. Окружающая пустота и полная тишина, окутавшая больницу, словно зловещая пелена, заставляла его ноги дрожать, а сердцебиение учащаться. Не в силах больше выносить нарастающее напряжение, Иван пересилил себя и двинулся вперёд. Его шаги были медленными, осторожными, ему казалось, что стены сжимались вокруг, не давая вздохнуть.

Однако как исследователь неведомого, он был готов рискнуть и узнать, что таится в глубинах этого мрачного места, да и выбора тут особо не было. А если вернуться в камеру? Эта мысль казалась даже абсурдной. Что бы выбрал любой другой? Вероятно, именно это – отступление. Но Иван выбрал движение.

Погружённый во мрак, без цели и направления, он шагал наугад, стараясь не поддаться нарастающему чувству, что где-то рядом прячется нечто недоброе. Его шаги отдавались эхом, будто само пространство шептало о своих тайнах, затаённых в этих стенах.

Шатаясь по пустынному коридору, Иван и его разум начали подозревать, что они находятся в некоем подобии кошмара. Но каждый шаг, каждый звук, каждый вздох были столь реальными, что доктор не мог поверить в свои подозрения. Все вокруг казалось настолько настоящим, что было чудовищно сложно понять, где заканчивается реальность, а где начинается кошмар. Но и та часть реальности, которая противостояла кошмару, была такая, где ты скорее марионетка, управляемая неведомой силой, нежели владеющий своей судьбой.

Несмотря на все эти жуткие ощущения, врач продолжал двигаться вперед по пустому и безжизненному коридору, не знаю, что еще предстоит ему встретить в этом заброшенном месте.

Чем дальше он шёл, тем темней становился коридор. Свет здесь был неоднородным, прерывистым и неравномерным, он создавал яркие пятна и тени на стенах и полу. Большинство лампочек были вышедшими из строя, оставляя только определенное мерцаний вдоль коридора. Каждый предмет в коридоре, будь то дверь, решетка или камера, казался погруженным в теневую полутьму. Подозрительные звуки и шорохи заполняли пустые паузы между его тяжелыми шагами, заставляя его сердце биться все быстрее и быстрее. Смотритель понимал, что в любой момент может столкнуться с чем-то ужасным, но не мог остановиться и решительно продолжал путь через эти богом забытые коридоры, не зная, что ждет его дальше.

И вот в этом полумраке Иван, шелестя чужими коридорами, неожиданно наткнулся на фигуру человека, которого внезапно осветила тусклая лампа. Человек был одет в длинный белый халат, затасканный за долгие годы использования и выглядевший довольно таки старомодно. Лицо же незнакомца было скрыто за маской, что не давало никакой возможности предположить что за человек предстал перед врачом. Как минимум эта деталь вынудила смотрителя прочувствовать нечто необычное в этой фигуре. Нечто, что не давало ему покоя.

Иван резко остановился на несколько мгновений, не зная, что сказать или сделать. Атмосфера создавалась таинственная и напряженная, словно вот-вот должно произойти что-то необъяснимое, словно Иван попал в неведомую ловушку. В то же время, сам Иван был заинтригован и испытывал своеобразное облегчение, поскольку наконец-то появился первый человек за эти долгие скитания по мрачному и неизвестному месту. Кроме того, смотритель осознавал, что незнакомец мог иметь в своем распоряжении информацию, которая могла бы раскрыть место и причину пребывания врача здесь.

– Вы кто?.. – наконец послышался неуверенный голос Ивана. Его охватило смятение и страх.

Мужчина в халате не отозвался.

– Вы кто?.. Ау! Вы меня слышите? – повторил он, но фигура продолжала стоять неподвижно, не подавая никаких признаков жизни.

И вдруг незнакомец поднял голову, посмотрел прямо на Ивана и медленно достал из кармана скальпель.

Смотритель отшатнулся, его сердце резко забилось. Он уже готов был к бегству, однако замер, увидев, что неизвестный поднес скальпель к собственному горлу и словно ухмыльнулся через маску. Иван, похоже, понял, что происходит, и резко дёрнул голову в сторону от незнакомца. Вслед за этим послышались гортанные стоны, сдавленные, будто человек захлёбывался, и тяжёлый звук падающего тела.

И в ту же секунду где-то завыла сирена – тревожный, надрывающийся сигнал, напоминающий предвестие катастрофы. Коридор залило красным светом. Открылись двери всех пустых камер. Из них начали выходить люди в белых халатах, медленно и безмолвно, с застывшими лицами. В руках они держали скальпели – и двигались прямо к Ивану.

Тело смотрителя покрылось холодным потом, он задрожал всем телом. Потеряв контроль над эмоциями, он застыл, не в силах двинуться. Но когда фигуры в белых халатах подошли слишком близко, Иван словно очнулся – страх прорвал оцепенение. Он резко вскрикнул, оттолкнул одного из приближающихся и, не разбирая дороги, бросился прочь, мчась во весь дух сквозь гул сирены и багровый свет.

В то чудовищно странное и непонятное мгновение в жизни Ивана покоя не было ни на секунду. Вокруг царила непроглядная тьма, а в груди смотрителя колотился первобытный страх. Его тело казалось чужим и неподатливым, суставы атрофировались от долгого бездействия на базе, поэтому сначала бежать было тяжело. Хотя был ли он вообще на базе? Когда это вообще было…? Мысли о прошлом путались, проносясь мимолетными воспоминаниями, словно перед смертью. Но мощный выброс адреналина быстро вернул силы, и охранник понёсся вперёд, куда глаза глядят.

В слепой панике Иван наметил курс побега, это был свет в конце коридора, который будто луч надежды в беспросветной тьме освещал дорогу врачу. Когда свет стал буквально перед носом смотрителя, наш сторож почувствовал, что его кто-то тащит назад, словно неведомая сила затягивала его во тьму. Это были как будто липкие щупальца или червеобразные отростки неведомого существа, существа, которое создано, чтобы потакать в пылу экспериментов безумных ученых.

Сторож с хлестким звуком рухнул на холодную кафельную плитку, и попытка удержаться не удалась, ибо пол оказался слишком скользким. Мерзкие щупальца схватили его и оттащили вдаль коридора, где уже не было ни капли света. Поднявшись, Иван огляделся – вокруг царила кромешная тьма, словно он оказался в другом измерении. Смесь ужаса и непонимания охватывала его сознание, рождая ощущение, что здесь правят силы, выходящие далеко за пределы человеческого понимания.

И тут в момент затишья произошло худшее. Из всех сторон вдруг повылезали люди в халатах. Их лица скрывали маски, но из глаз исходило холодное безумие. У охранника базы не осталось ни единого шанса – он чувствовал это инстинктивно, несмотря на то, что отчаянно пытался брыкаться и отбиваться. Всё было тщетно: крепкие руки схватили его, сдавили плечи и с силой поволокли вглубь этого мрачного лабиринта.

Комната, в которую его привели, была погружена в полумрак, стены исписаны странными символами, а воздух отдавал железным запахом и горечью старых лекарств. В центре стоял зловещий стул – тяжёлый, железный, с кожаными ремнями, похожий на тот, что использовали для смертной казни.

Ивана беспомощно уложили на этот стул и быстро приковали его крепкими ремнями – руки, ноги, грудь. Далее на его голову опустился холодный металлический прибор – тяжёлый, с множеством игл и контактов.

Один из людей в халатах, достал из кармана скальпель – блестящий и острый. Человек в халате медленно поднес лезвие к его лбу, и холод металла пробежал по коже Ивана. Смотритель взвыл, но уже не мог пошевелиться. Другой незнакомец, с таким же безумным блеском в глазах, взял странный прибор – длинную тонкую иглу с округлой шляпкой на конце. Он аккуратно навёл её на правый глаз смотрителя, держа в другой руке маленький молоточек, готовясь нанести удар, который превратит боль и страх в бессознательное забвение.

В этот самый миг, как игла была уже нацелена, а взмах молотка уже достиг своей цели, Иван внезапно проснулся.

Смотритель резко открыл глаза – перед ним в расплывчатой темноте проступали знакомые очертания комнаты. Но холодный пот заливал всё тело, дыхание прерывистое и учащённое, словно он только что вырвался из самой бездны кошмара. Сердце билось в висках, а разум ещё не мог собраться и понять, где он на самом деле.

Попытался сделать вдох – каждый вздох резал грудь, но ему уже казалось, что это спасение после минувшего безумного сна. Он медленно попытался подняться – но тут его снова охватил ужас. Иван не мог пошевелиться: руки и ноги были прочно связаны, прикованы к постели.

В этот момент за окном бушевала метель, и внезапно порыв сильного ветра резко распахнул хлипкую форточку. Ледяной воздух ворвался в комнату, а ветер, сопутствующий холоду, начал заносить белые пылинки в номер, медленно обволакивая всё живое своей морозной хваткой.

Иван, не в силах пошевелиться из-за пут, начал задыхаться – мороз сковывал лёгкие, холод проникал прямо в душу, а его мозг начал проявлять ужасную картину.

В полумраке комнаты сторож уловил тихие, но тревожные шаги за дверью. Сердце сжалось: ручка двери медленно опустилась вниз – зловещий жест, который казался невозможным, ведь он помнил, что запирал дверь на ключ. Но теперь сомнение пробивалось сквозь память – возможно, он и не закрывал её вовсе. Дверь приоткрылась с хрипом, и Иван неожиданно для себя почувствовал странное облегчение. В глубине души он словно перестал бороться – будто ждал этого, будто хотел, чтобы кто-то пришёл и забрал его душу.

И эта мысль – желание уйти, забыться, исчезнуть, стала ещё страшнее, чем сам холод и темнота, что окружали его. В этот миг страх принял другую форму: страх перед собственной слабостью и отчаянием, разрывающим внутренний мир на части.

И вот в комнату вошёл врач в белом халате. Его шаги звучали гулко и тяжело, словно предвестник гибели. Он быстро подошёл к распахнутому окну, а его руки были в свежей, липкой крови, блестящей на холодном лунном свете. Под маской прятался дьявольский шок – глаза, такие же безумные и пустые, как у людей в его сне. Эти глаза будто отражали бездну самого ада.

Внезапно рядом появилась женщина средних лет. Сначала она начала громко кричать, но вскоре её голос превратился в нечто нечеловеческое. Тело женщины начало ужасно деформироваться: кожа вздулась, разорвалась, и из неё повалили мерзкие личинки, извивающиеся и ползающие друг на друга, словно черви. Её рот, из которого вместо слов стали вылезали жуки и пауки, скрежетал и шуршал, вызывая у сторожа невольное содрогание и отвращения.

По полу комнаты начали ползать тени – искажённые силуэты, которые казались одновременно людьми и отвратительными тварями, словно демоны, вышедшие из самых мрачных кошмаров. Из стен медленно выползали руки с изломанными пальцами, тянущиеся к Ивану, словно желая утащить его в глубины этого безумия.

Всё происходящее было залито не обычным лунным светом, а кроваво-красным, насыщенным и жгучим, словно сама ночь проливала на мир свою жажду крови. Этот ужасный свет наполнял комнату зловещим холодом и обещанием неизбежной гибели.

Вся эту пугающая картина была типична для людей, коим доводилось пережить сонный паралич, многим даже доводилось ощущать и видеть нечто подобное, что довелось увидеть смотрителю. Сам феномен сонного паралича выражен в том, что человек, находясь в полусонном или полупробужденном состоянии, испытывает временный паралич мышц, сопровождающийся интенсивными галлюцинациями. Часто такие переживания включают в себя ощущение присутствия чужеродных фигур, подавляющего страха и паранойи. В большинстве случаев сонный паралич возникает вследствие сильного стресса, психологического шока или значительного дефицита сна.

Иван, несмотря на осведомлённость о природе подобных явлений, не мог рационально объяснить свои переживания, так как подобный эпизод произошёл с ним впервые. Ужасные образы оккупировали его мозг, лишив возможности размышлять. Он был в ужасе и не мог пошевелиться.

В разгар приступа он увидел перед собой силуэт девочки. Сначала просто силуэт, но за ним пришёл звук – будто поезд приближался, с каждым мгновением всё громче. Шум стал резким, неприятным. Иван сжался, закрыл глаза – и вновь утонул в бессознательном.

Теперь он брёл по длинному больничному коридору, затянутому тусклым, мерцающим светом. Стены были выкрашены в выцветший бежевый цвет. Воздух – тяжёлый, застоявшийся, наполненный запахом медикаментов и чего-то неуловимо-гнилого – давил на грудь, не давая вдохнуть в полной мере.

Палаты по бокам стояли открытые, и в каждой – молчаливые фигуры больных. Они не говорили, не шевелились, но присутствие их ощущалось каждой клеткой. Странное чувство нарастало – не страх, не ужас, а невыносимое отвращение, разливавшееся по венам густой смолой. Здесь не было монстров, не слышалось криков. Но атмосфера… Она была хуже любого крика.

Ивану становилось всё неуютнее, словно само его сознание пыталось вытолкнуть его отсюда. Как будто он вторгся в место, где ему не следовало быть. И, будто откликнувшись на это внутреннее сопротивление, всё внезапно исчезло. Мир растворился.

Он проснулся. На этот раз – по-настоящему.

– Фуххх! – протянул смотритель, стирая пот со лба. Впервые испытав сонный паралич, он был потрясен. Это было кошмарно, но удивительно одновременно. Помимо эмоционального потрясения, ему довелось до костей замерзнуть. За то время, которое он спал, открытое окно полностью поглотило комнату и погрузило её в холод. Поэтому окутанный одеялом сторож встал с кровати и пошёл закрывать окно.

На полу и подоконнике образовался белый ковёр, который после закрытия окна быстро начал превращаться в лужу.

– Чёрт… Придётся это убирать, – проворчал он раздражённо, словно в забытьи, будто забыв все те ужасы, что терзали его разум ещё минуту назад.

Так закончилась кошмарная ночь. Комната вновь стала обычной. Снег – просто снегом. А Иван – всего лишь смотрителем, которому предстоял новый день.