Герольд Морозовых владений

© Любовь Данилова, 2018

ISBN 978-5-4485-7061-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Эту невероятную историю я записала ещё десять лет назад, когда всё и случилось. В ту пору главные её герои были совсем юными, Вотчина Деда Мороза лишь начинала приобретать свой нынешний великолепный облик, а её современная история только начинала писаться. Но тогда вмешались хранители, и публикация не состоялась.

Много воды в Сухоне утекло с тех пор, я почти и забыла про этот текст. Но недавно после ночного заморозка в промозглый ветреный день конца лета ко мне постучали в дверь. Никита, похоже, был искренне рад меня видеть.

И вот мы уже мчались на внедорожнике. Быстро проскочив асфальт, тряслись по загородной грунтовке. Там, где лужи становились похожими на моря, машина ложилась брюхом и плыла. Но у реки, выскочив на сухонский берег под Царёвой горой, она остановилась. Там и ждали хранители. Встреча с ними была коротка – её границы определял ветер.

Пожалуй, все были такими же, как и раньше. Ерофей Павлович щурился, сняв очки. Разглядывая меня без помощи обманчивого стекла, он, наверно, окончательно утвердился в том, что я заслуживаю доверия, и протянул мне металлическую коробочку. Я не сомневалась. Это был жёсткий диск с моего старого компа, когда-то ими же, хранителями, довольно бесцеремонно снятый. А сейчас даже сам Ерофей Павлович как будто оправдывался!

– Ты же помнишь, как было тогда… – говорил он, в долгих паузах подбирая слова: – Всё ненадёжно, опасно и зыбко… Казалось, зачем выносить сор из избы, ведь справились же…

– А почему сейчас? – поняв возврат диска как разрешение к публикации, захотела ясности я.

И они заговорили чуть ли не хором, уязвлённые и расстроенные. Моя догадка подтвердилась.

– Николавна, ты ж, поди, видела?! Как мы упустили это?!

– Когда нам в кино ходить, времени на глупости нет!

– А он прямо маг, можно подумать! И даже старший брат! Это ж надо?!

– Сын Луны разрезал небо, чтобы орды химер завоевали землю!

– Это, – я поморщилась так же, как и они, – посмотрела, хоть и с трудом. Но не там ли вырастают химеры, где живут слухами, а участники и очевидцы реальных событий предпочитают молчать? – позволила себе укоризну в адрес старших.

– Ладно тебе, Николавна. Не выступай. Старейший вот тоже гневается. Дети нынче только и спрашивают под Новый год: «А правда, дедушка, что треснет защитный купол и монстры сожгут наш мир дотла?»

Неводчиков, как и прежде не очень разговорчивый, насупился:

– Дети не должны тревожиться и сомневаться в будущем.

Ерофей Павлович, заканчивая обсуждение, коснулся моего плеча и заглянул в глаза вопросительно:

– Мы надеемся на тебя. Не в обиду? – и сразу же, оживившись, перевёл на другое: – А «Папороть»1 твою я читал. Молодец, уплотняешь время! Нынче память разрежена, как воздух в горах, отчего тяжело дышится.

– Любаш, а дальше-то что? – мгновенно, словно давно ждал, среагировал на смену темы Шалауров. – Скинь продолжение, а? Адрес-то знаешь или напомнить?

– Конечно, помню, Никита, – ответила я тепло. Пронизывающий, ледяной ветер с Карского моря стихал.

– А помнишь…

– У нас мало времени, – вечно суровый, как сама Арктика, Семён тронул Шалаурова за плечо. – Циклоническая активность падает. Мы уходим.

– Все на борт! Отваливай! – команды звучали одна за другой. – Паруса поднять!

Противоположный берег Сухоны скрылся в завесе ледяного дождя, превращая реку в безбрежное Студёное море.

Всё ж таки получается, что я не напрасно тогда писала…

Глава 1. Первая встреча с хранителями

Что-то холодное так и врезалось в подреберье, рубашка вдруг стала влажной, лоб – мокрым. Гулкий металлический смех прокатился по анфиладе незапертых комнат. Егор вздрогнул и мгновенно проснулся. Никого рядом. Темнота вокруг была по-зимнему непроницаема, холодна и безмолвна. Егор торопливо, с недобрым предчувствием запустил руку под влажное тепло рубашки и еще раз лихорадочно нащупал то, что так напугало во сне.

Беды не случилось, Морозная печать была на месте. Её холодные грани, впиваясь в кожу, давали хотя бы долю уверенности в том, что ещё не всё потеряно, что он, Егор, справиться с этой бедой, возникшей по его вине. Только гнать мысли дальше, дальше! Не бояться ничего и ждать. Он обязательно придёт. И они встретятся один на один. Вот только не уснуть больше, ни на миг, ведь совсем смерклось, а это его время. Егор осторожно поёрзал на скрипучем диване, подтянул коленки ближе к груди, пытаясь защитить от невидимого врага незаслуженно доверенную ему печать…

Как ещё пару месяцев назад всё было спокойно и тихо! Потом стало весело и интересно. А сейчас – никуда не годится.

В тот день, в середине первой четверти, за ним на последнем уроке пришла сама директриса. Она посмотрела на Егора каким-то очень любопытным, переоценивающим взглядом.

И вот такой – заново оценённый, он тут же был уведён в директорский кабинет, где его ждали – он до этого и представить себе не мог! – сами хранители. Те самые, о которых шушукались на переменах, и, пытаясь приподнять завесу тайны, рассказывали выдуманные истории. Но на самом деле посвящённых в школе не было и быть не могло!

Конечно, у каждой сокровищницы должны быть свои хранители, у каждого государства – свои пограничники, стоящие на страже его рубежей. Как мы себе их представляем? В военной форме зелёного цвета со звёздами на погонах, с кокардами на фуражках, с пистолетами в кобурах. Да, правда, ещё бывают среди них агенты в штатском – сотрудники служб безопасности.

Но такие представления не всегда верны. Когда дело касается Вотчины, они не верны совершенно. Красные кафтаны с серебристыми петлицами, белые перевязи-берендейки через левое плечо, высокие шапки с государственным гербом на меховом околыше – форма хранителей в Великом Устюге не удивляет никого. А серьёзный вид их вооружения вызывает всеобщее уважение. Ну, кого нынче удивишь пистолетом Макарова или автоматом Калашникова? Даже Егорова мама, ещё учась в школе, умела разбирать и собирать этот автомат с закрытыми глазами. Но то ли дело пищали, сабли, бердыши! Всё это мгновенно превращается в грозное оружие в умелых руках воинов с чуть ли не тысячелетним боевым опытом! Обычно на эту тему очень любит рассуждать школьный физрук, который считает, что хранители живут на свете вечно и по возрасту немногим моложе Старейшего, хотя и выглядят, как молодые бойцы спецподразделений. Трудно поверить в эти сказки, но роль регулярных тренировок в поддержании хорошей физической формы все-таки отрицать невозможно.

Пожелавших поговорить с Егором хранителей было двое. Один из них, при своём двухметровом росте с трудом умещаясь за учительским столом, что-то списывал с классного журнала. Авторучка в его руке казалась оружием лилипута в руке великана. Второй нетерпеливо расхаживал по кабинету и, увидев Егора, сразу же попросил директрису удалиться – из своего кабинета! – и оставить их наедине с молодым человеком. Оказывается, услышать в таком возрасте, что ты уже молодой человек, очень приятно.

Сейчас Егору и не вспомнить весь разговор дословно. Но суть была в следующем.

Именно он прошёл все этапы предварительного отбора на недавно учреждённую руководством Вотчины должность – должность Новогодника.

В случае безусловного согласия неукоснительно исполнять все предписанные ему должностные обязанности и после одобрения его кандидатуры Советом Вотчины, Егор Морозов будет немедленно утверждён на новую должность самим Старейшим.

– Время не терпит, – это, кажется, сказал уже второй хранитель, и тут же отчитался перед первым, по-видимому, имевшим более высокое звание: – С родителями я сейчас встречусь. Мы всё обговорим, – и добавил, уже глядя на Егора: – То, что их согласие будет получено, я практически уверен.

Самым удивительным было то, что во время этого разговора ни тени улыбки не промелькнуло на их лицах. Конечно, Егору было лестно такое серьезное к себе отношение, но появился какой-то необъяснимый страх и неуверенность. Может быть, именно тогда он и почувствовал, что ему точно не справиться? Почувствовал, но, к сожалению, так и не поверил своей интуиции…

А потом уже и думать было некогда. Над городом кружились последние осенние листья…

– Время не терпит, – каждый раз повторял старший хранитель Семён, выкладывая перед Егором очередной увесистый том из Свода Законов Вотчины, Указов Старейшего и постановлений обеих палат Совета. Теперь у Егора каждый день начинался одинаково. Учился он во вторую смена, а первую проводил в Вотчине. Каждое утро перед его подъездом тормозил серебристый внедорожник с тонированными стеклами. Егор заскакивал в машину с разгону, как будто боясь, что хранители передумают и уедут к другому подъезду за другим мальчиком. Ведь Егор ничем таким особенным от других не отличался, а может, даже где-то кто-то и ошибся, остановив на нём свой выбор. У него пятерка только по истории, да и то недавно давшая существенный крен.

Но раздумывать было некогда – Егор готовился к первому в жизни экзамену. До сих пор по причине отсутствия необходимых знаний, умений и навыков он ещё не был представлен Старейшему.

– В государственном устройстве Вотчины молодой человек уже начал разбираться, – именно такими словами отчитывался перед Семёном, иногда заходившим в архивное помещение, младший хранитель по фамилии Шалауров. Семён недоверчиво щурился и устраивал краткий экзамен. А потом довольно качал головой, заключая:

– И что немаловажно, имеет обо всём собственное суждение! Продолжайте, Шалауров! – и уходил по своим спешным делам.

Егору было особенно любопытно видеть, что иногда хранители появлялись в строгих чёрных костюмах, в белых рубашках и чёрных галстуках. При такой форме одежды никто не подумает, что они хранители, просто решат, что это сотрудники ФСО, то есть Федеральной службы охраны – это для тех, кто не понял. Многое сейчас мог бы объяснить Егор! За последнее время он стал слишком много знать. А Шалауров, проверяя Егоровы знания, иногда взъерошивал ему волосы и хохотал, добавляя пугающе многозначительным шёпотом:

– Слишком много знаешь! Тебя убирать пора! – Егор уже понимал, что это чёрный юмор (кстати, очень распространённый среди хранителей). И тут же снова принимался за чтение, формируя собственную позицию, так необходимую на руководящей должности Новогодника.

Готовясь к экзамену, рассуждал Егор примерно так. Хотя Вотчина и рядом с Устюгом, но это другое государство, правда, дружественное. Здесь, в Вотчине, всё по-настоящему. Только с демократией проблемы. Но кому она нужна такая демократия? Тем более что и слово это нерусское, а в Вотчине все государственные языки российского происхождения. Поэтому и до демократии здесь никому нет дела. Власть принадлежит Старейшему, а вот в Совете Вотчины – сплошь дети. Наиболее разумные из младших. Да, и самое удивительное, о чём Егор никогда и не догадывался, возглавляет Совет, вообще, девчонка – Лиза Зимина из 6 «В». Надо же! Егор всегда думал, что женщины не могут не проболтаться! Но раз об этом узнал только сейчас, значит, Лиза не из болтливых. А это при дальнейшем сотрудничестве – немаловажный факт. Именно так относятся к подбору кадров хранители. Это Егору уже стало понятно.

Глава 2. Как на самом деле относятся к подбору кадров хранители

Дочитывая последнюю страницу, Егор не мог не усмехнуться. Характеристика была составлена должным образом. Витиеватый мелкий почерк Семёна со всеми особенностями полуустава XVII века при чтении уже не вызывал у него никаких затруднений.

Самым забавным в личном деле Егора было описание «странной, неподдающейся никакому логическому объяснению, индивидуальной особенности, может быть, даже запрограммированной на генетическом уровне». Во как! А имел в виду Семён абсолютную неподверженность мальчика увлечению компьютерными играми. «Благодаря этому, пока ещё неизвестному науке, счастливому гену, Егор обладает очень высокой техникой чтения, легко и с интересом усваивает новую информацию, анализирует её и вырабатывает собственное суждение…» И так далее.

Как бы не старались хранители, выводы о Егоре на основании этого документа можно было сделать разные. А они сделали такой: «Кандидатура Егора Морозова должна быть рассмотрена как самая подходящая для должности Новогодника. Интеллект и неподверженность слабостям, характерным для детской натуры, – его самые сильные стороны. Слабое место – увлечение историей рыцарства (!) европейского Средневековья (!!)».

Читая это, Егор даже хихикнул: «Молодцы, откопали! Умеют работать!» Теперь важно другое: что из этого всего получится? Но ведь трудные задачи всегда интереснее заранее известных правильных ответов.

А в это время Ерофей Павлович ещё раз обдумывал последствия их выбора. Судя по собранной информации, наряду со значительными преимуществами перед сверстниками, была у Морозова одна – с точки зрения хранителей – непростительная слабость. Если бы, конечно, им заняться раньше, то успели бы нейтрализовать. А так остается только читать предоставленные отчеты и думать, во что это выльется.

Да, действительно, с некоторых пор Егор стал большим почитателем средневекового рыцарства, рыцарских турниров, поединков и прочей далекой от реальности и российской истории чепухи. Ерофей Павлович даже поморщился. Но в связи с этим появились у него и знания вполне интересные, могущие пригодиться на практике: элементарное понятие о средневековом вооружении – хранитель поставил плюс, а потом добавил ещё несколько крестиков, – некоторые познания в геральдике, не говоря уж об этикете и культуре общения с противоположным полом. На этой мысли Ерофей Павлович хмыкнул. Лиза Зимина была та ещё штучка, и бескультурье в данном вопросе запросто стало бы для Новогодника концом карьеры. Повеселев, хранитель, сложил уже все аккуратно переписанные с учетом сделанных замечаний листочки в заранее подготовленную папку с серебряным тиснением и государственным гербом – пора нести на утверждение Старейшему. Да, чуть не забыл, ещё должностные обязанности Новогодника – туда же.

Пока шёл по анфиладе комнат, Ерофей Павлович ещё раз прокручивал в голове главное. После отъезда Старейшего Новогодник становится его полноправным наместником в Вотчине и при необходимости оного – в Великом Устюге. С Морозной печатью он справится. Русским мальчикам не надо объяснять, что печатью скрепляют государственные документы, а не колют орехи. Всё-таки традиции российского образования заслуживают уважения. Двенадцатилетний ребёнок знает такие тонкости! Писать какие-то важные бумаги ему вряд ли придётся – отсутствие хозяина обычно бывает непродолжительным. Общение с гостями – это да! Но мальчик культурный и к тому же начитанный. Хотя российской историей с ним надо ещё позаниматься. Вот, помню, как-то на Амуре… Что они знают об этом, мелочь пузатая! Такие гневные мысли Ерофей Павлович себе обычно не позволял, но иногда накипало.

Но смешной же всё-таки этот Егор Морозов! Досконально допытывался у Шалаурова, почему его будущая должность называется «Новогодник», хотя «по функционалу» – это наместник. Да, нелегко пришлось Шалаурову с объяснением законотворческих тонкостей. Это ведь, наверно, всё Лизы Зиминой выдумки. Раз Старейший отлучается из Вотчины только в канун Нового года, а наместник, который в это время его замещает, имеет некоторую власть и следит за порядком, как раз на месте и оставаясь, поэтому и должен он именоваться именно Новогодником и никак иначе. Девчонки, девчонки! До чего ж вы любите красивые слова, при этом забывая о смысле! А хозяин всегда так снисходителен к причудам самых разумных из младших в Совете Вотчины! Но если Старейший говорит, что все должны научиться управлять государством, то это так. Чем раньше начнёшь, тем быстрее управишься.

Глава 3. Для кого Старейший – Дед Мороз

В кабинете Старейшего было очень прохладно. Егору даже казалось, что он уже весь с головы до ног покрылся пупырышками, но может быть даже не от холода, а больше от волнения. Конечно, все ребята, которые живут в Устюге, более всех других российских сверстников привыкли к встречам со Старейшим и не только зимой, но запросто – и летом, и весной, и осенью, и в центре города, и на окраине. Среди таких встреч бывают и торжественные, заранее организованные, но чаще совершенно случайные.

Ты по делам идёшь, и он куда-то по своим направляется. Говоришь вежливо (в общении со взрослыми это принято):

– Здравствуй, Дед Мороз!

И он, почти не останавливаясь, если торопится:

– Здравствуй, Егорка, Петя, Маша! Как дела?

А вот если не торопиться, может и про учебу спросить, и про оценку по поведению, – это значительно хуже. Всё равно что классного руководителя в каникулы повстречать.

Поэтому особого везения в том, что кому-то Дед Мороз – земляк, уж поверьте, нет. А есть масса сопутствующих сложностей.

Хотя оказаться среди посвящённых – это, конечно, да! Жизнь Вотчины изнутри – это не то, что снаружи. Что в Устюге про Вотчину обычно говорят? Место хорошее, красивое, бор грибной, Большой дом Морозу построен такой, что не стыдно гостям показать. Можно их и пристыдить при случае! Иногда ведь скажут так скажут. Обойдут вокруг, глаза вылупят:

– А мы думали финский сборный!

– Да ну вас, такие дома только «вологодская сборная» делать может! Как будто у нас мастеров нет, и леса вековые не растут!

В общем, позорище, какие иногда предположения туристы высказывают!

Поэтому и хочется побольше о жизни Вотчины изнутри знать. Всегда можно любому отпор дать и на место поставить, если заливать начнёт о том, чего и не видел. Но другой вопрос – что на новой должности болтать Егору не положено. А жаль. Ну ладно, ещё не утвердили.

Только о том подумал, тут и Старейший идёт. Почему здесь его все так называют? Ну, Глава государства как никак. Дед-то – это для родственников, понимать надо. Для в-в-внучат! Так, сейчас некогда, а потом смешную историю расскажу, если напомните.

– Здравствуй, Егор! – добродушным басом приветствовал его Старейший. Э-э-э, а шуба-то у него не та, в которой по городу прогуливается. Интересно, у него их сколько? Красная, конечно, а вот белый узор по подолу да рукавам гораздо тоньше вырезан и замысловатее. Старейший снял с правой руки варежку, поздоровался с Егором совсем по-взрослому. Ух, и рукавица же у него: Егору до локтя, если не подмышки! Усевшись за стол, Дед сразу же раскрыл тиснённую серебром папку с государственным гербом Вотчины. Про этот герб Егор уже имел понятие, но многое хотелось бы уточнить, потому что геральдикой последнее время он занимался очень плотно, если, конечно, можно так сказать. А настоящий герб, смотри-ка, как раз здесь в кабинете, у Старейшего за спиной. И герб, и штандарт – всё, как у президентов положено. И даже текст гимна – тут Егор затруднился. Должно так быть, или не везде принято? Это, наверно, для детей, которые в гости приходят, а гимн до сих пор не выучили.

А Старейший тем временем углубился в чтение каких-то исписанных мелким, бисерным почерком листочков. На просвет на них и водяные знаки имелись – в виде снежинок, – заметил Егор, а вот что написано, понять не смог, хотя и близко сидел. Слишком почерк заковыристый или может быть даже язык какой-то особенный, секретный. Этого он ещё не знал. А как все узнать хочется!

– Егор, скажи по-честному, – от внезапного вопроса Старейшего он даже вздрогнул, – есть у тебя в голове какие-нибудь глупости или в характере слабости? Как сам-то думаешь? Хранители ведь не могут человеку вовнутрь заглянуть… – и добавил испытующе, – или заглядывали?

Егор совсем растерялся и даже не смог скрыть испуга:

– Нет, только снаружи!

– Ну вот. Снаружи—то не всё видно!

Егор смутился: а вдруг он хранителей подвёл? Может, они обязаны и вовнутрь заглядывать, когда кадры для Вотчины подбирают?

– Учусь я, в общем-то, не плохо, но не отличник, – Егор явно не знал, что сказать.

– А разве я об этом спрашивал? – приподнял густые седые брови Старейший. – Мне не очень-то важно, что о тебе другие думают. Мне важно, что сам о себе сказать можешь.

Егор совсем растерялся и смотрел на Деда недоумённо – он ведь о себе и говорил.

– Оценки-то тебе кто ставит?

– Учителя, – все ещё не понимая, ответил Егор.

– А ты им что ли подсказываешь, какую поставить? – взгляд Старейшего стал лукавым, голос весёлым.

– Не-е-ет. Они ведь сами ставят!

– Ну вот. Они сами ставят тебе оценку на основании того, что о тебе сами же и думают. Так что это не твое мнение, а их. Пора тебе, Егор, о себе и своё мнение иметь и самому себя оценивать научиться, – и добавил, подумав: – Так-то точнее будет! А теперь иди, погуляй. Тебя ещё на Совете Вотчины утвердить должны. Когда надо, позовут, – и Старейший снова углубился в чтение.

Егор вздохнул с облегчением. Выскочил из кабинета и только потом подумал, что не простившись. Секретарша Старейшего взглянула на него укоризненно, но промолчала. Дверь в кабинет никогда в присутствии Деда не закрывалась. Если кто-то и имеет право здесь делать замечания, так это только сам хозяин, а он явно не собирался.

Когда сюда только шёл, хотел Егор рассмотреть календарь на стене в приёмной – Дедушкин месяцеслов. Необычный он очень – колесо такое, и, наверно, если крутануть, что-то будет. А что – в этот раз узнать не судьба. Не очень-то огорчившись, Егор затопал вниз по лестнице – на первый этаж, а потом и ниже, туда, где написано «служебный выход». Ему уже можно. Он был почти утверждён, а значит – на службе. Промчавшись по длинному извилистому коридору, мимо множества дверей, за каждой из которых совершалась какая-то важная работа, Егор выскочил на улицу и ненадолго задумался: куда податься? Впервые за столько дней ему можно было не зубрить законы и указы, не читать всякие прочие глубокомысленные документы типа инструкции, как правильно обращаться с Морозной печатью. Надо же было кому-то такую написать! Если бы её не было, Егор бы и не догадался, что такой тяжёлой печатью очень удобно колоть грецкие орехи.

Ну что ж, на Тропу! Вы хотя бы один раз прошлись по тропинкам Вотчины не от начала до конца, а от конца – до начала? Ага, ну вот! Вот оно одно из преимуществ того, кто видит жизнь Вотчины каждый день и изнутри, а не иногда и снаружи! Да, кстати, я обещал про в-в-внучат смешную историю.

Дело было так. Как-то приехал Дед в городскую резиденцию. Встреча была торжественной. Ребят собралось видимо-невидимо. И туристы, и местные. А чтоб не толкались да друг другу ноги не отдавили, за порядком следили милиционеры. Выходит Дед Мороз из автобуса. Как раз в тот день он с гостем со своим из Лапландии – с Санта Клаусом – был. Выходят, приветствуют, руками машут, что бы все видели – и те, кто так далеко, что не слышно. Ну, ребята что, конечно, тоже любят руками помахать, покричать, весело ведь:

– Привет, Дед Мороз! Санта Клаусу наше почтение!

А милиционеры не машут, всё смотрят, как бы кто кому ноги не отдавил, и на лицах у них одно напряжение и никакой радости – сами понимаете, работа. А Деду Морозу, представьте, это не очень понравилось. Он уж сам к ним, к милиционерам, сердито обращается:

– Ну, а вы, в-в-внучата мне или не внучата? Почему не здороваетесь, руками не машете? – вздохнул даже: – Улыбок ваших тоже не вижу.

Тут уж все на милиционеров смотрят. Растерялись те, но как ведь – Дед все-таки. Заулыбались, оттаяли, хотя их никто и не замораживал. Даже руками задвигали и по-военному дружно, слаженно на одном дыхании ответили:

– Здравия желаем Дед Мороз Санта Клаус!!!

А мы все как подхватим:

– Ура! Ура! Ура! – как на параде получилось. Санта Клаус и тот от таких почестей под впечатлением остался.

Глава 4. По Тропе Сказок от конца к началу

Маршрут начинается за альпийской горкой. Можно её, конечно, назвать иначе, но названия ещё никто не придумал. Может быть, Оленья? Именно здесь иногда любит пастись любимый олень Старейшего – Лёха. Олень ест мох, траву, хлеб-соль и прочую вкуснятину, которой его иногда угощают. Летом с дедом Ау ходит на сенокос запасать прокорм на зиму, потому что олень он не обычный, а адаптированный – то есть приспособленный к здешним климатическим условиям. Вотчина же не в тундре, а в сосновом бору, поэтому и мох здесь не тот, а зимой так много снега, что и этот не выкопытишь. Но если Лёха решил быть рядом со Старейшим во что бы то ни стало, он своего добьётся и даже на другие виды питания перейдёт.

Ну, это он сейчас такой самоуверенный. А вот поначалу ему пришлось туго. От голода живот подтянуло, и рога раньше времени отвалились. Хорошо дед Ау догадался – стал Лёху козьим молоком отпаивать и хлебом откармливать. Это, конечно, говорят, нехорошо – скотину хлебом кормить. Но ведь скотине тоже жить хочется!