Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком»

Глава 15

Все слова, которые хотелось сказать, просто застревают в горле. Обидно не за себя: эта кукольная девочка мне никто, все мои реакции – просто рефлексы тела. Мне обидно за Марику, которая пошла на такие жертвы ради своего самого близкого и любимого человека. А в ответ получила…

– Да? – усмехаюсь, делая шаг назад. – Наверное, я тогда обозналась. Моя сестра никогда бы так не сказала, вы правы.

Я отворачиваюсь, демонстративно иду к лавке специй, а сама краем глаза наблюдаю за Аурикой. Она какое-то время смотрит мне вслед, а потом подходит к какому-то мужчине, которого я не узнаю, и они скрываются за углом одной из улиц, отходящих от площади.

В груди борются два чувства: надежда, что на самом деле все не так, как кажется на первый взгляд, и обида. Как удар под дых: дышать сложно и собраться не получается.

– Вы заходите? – выдергивает меня из раздумий голос какой-то женщины.

Я понимаю, что стою прямо перед дверью в лавку и не даю никому пройти.

– Да-да, конечно, – поворачиваюсь я.

Но как только эта дама видит мое лицо, оно искривляется презрительной усмешкой.

– И не стыдно же ходить туда, куда ходят приличные люди, – бухтит она, стараясь держаться от меня подальше. – Постыдилась бы показываться в городе.

– Да что я вам сделала-то? – не выдерживаю я. – Как будто было много желающих пойти в дар дракону.

– Какая разница! – вздергивает голову эта неуважаемая леди. – Сама согласилась быть для него подстилкой, лишь бы не работать, как все на мануфактуре. Конечно! Зачем гробить здоровье и силы, когда можно жить в тепле и сытости!

Отсчитываю до десяти. Но медленно это сделать не выходит, как и успокоиться. Женщина стоит и смотрит на меня, ожидая, что я раскланяюсь и уступлю ей дорогу. Позади нее переминается с ноги на ногу девушка примерно моего возраста. Дочь?

– Вот как? Наверное, вы правы, да, – усмехаюсь я, не думая отходить от двери. – Мне стоило пойти на мануфактуру. Что это я занимаю такое прекрасное место. Надо было его вашей дочери оставить, да?

Дама багровеет, оглядывается на девушку: значит, я правильно угадала. Хорошо, что из ушей пар не валит.

– Да как ты смеешь! Моя дочка приличная, она бы на такое никогда не согласилась!

– О… Значит, она была бы готова обречь город на гнев дракона? Плевать на всех, лишь бы свою шкуру спасти?

Не знаю почему, но меня колотит от возмущения, особенно после реакции Аурики.

Дама не находит, что ответить, и, покрываясь бордовыми пятнами, берет под руки свою дочь и поспешно уходит. А я открываю дверь в лавку.

Здесь пахнет сразу всем: корицей, ванилью, перцем, мускатным орехом…Смесь такая, что хочется чихать! Везде, куда дотягивается взгляд, стоят баночки, коробочки, корзиночки, лежат пучки засушенных трав.

Петрус, старичок с блестящей лысиной и длинной седой бородой, смотрит на меня поверх треснувших очков.

– Драконья дева? – спрашивает он. – Вот уж кого не ожидал увидеть в своей лавке.

Надо же, даже не оскорбил. Уже можно записать в плюсы этой лавки.

– Марта попросила купить кориандр и гвоздику, – говорю я.

Он хмыкает и достает из-под прилавка две коробки. А вот теперь можно ставить минус: обе они заметно отсырели, да и дырки в стенках не обнадеживают. Какой толк в испорченных специях?

Я подхожу к прилавку и заглядываю внутрь, достаю пару потемневших коричневых зерен кориандра и совершенно плоские, сыпучие головки гвоздики.

– Вы правда хотите, чтобы эти специи добавляли в еду дракона? Неужели настолько репутация лавки не важна? Тут же больше плесени и насекомых.

Петрус расплывается в улыбке:

– Врут же, а? – он сразу же убирает коробки и достает с верхней полки две банки с нужными мне специями. – Говорят, что ты совсем глупышка и все, на что способна, только греть дракону постель. Но не-е-ет! Я знал, что им не стоит верить.

Так это была проверка?

Заглядываю в баночки. Вот! А это уже то, что надо. Семена кориандра светло-коричневые, целые, красивые. Беру одно семечко и растираю между пальцами: аромат насыщенный, но без кислинки и примеси “клопового” запаха. Значит, спелые.

Гвоздика тоже что надо! Головки свежие, кругленькие, маслянистые.

Старик подмигивает мне и заворачивает специи в вощеную бумагу.

– Держи, – протягивает он мне два кулька. – И заходи как-нибудь на чай. Только днем, пока светло. А то в темноте-то не больно насидишься.

Прощаюсь с Петрусом, не обещая вернуться, но втайне надеясь на это.

Я еще некоторое время гуляю по площади, пока в один момент на меня не налетает какой-то парень, из-за которого я чуть не падаю. Но он успевает поймать меня, отпускает шуточку про то, что от него часто женщины падают без чувств, и скрывается в толпе покупателей.

– Марика, ты все купила? – окликает меня Улька. – Нам пора!

Время стремительно приближается к закату, после которого на город быстро опустится темнота.

– Ох, Марика! – вздыхает на обратном пути Улька. – Оказывается, мне еще повезло, что несколько свечей в доме завалялось. Вон несколько слуг в мэрском доме высекли… и ведь знают же, что неоткуда взять. А все равно…

Девушка говорит с испуганным выражением лица: то, что мы свечи нашли – это не решение проблемы, а только откладывание ее на потом. Но учитывая то, сколько дракон просиживает в кабинете, это “потом” наступит очень быстро.

И чем это грозит Ульке, неизвестно. Конечно, сейчас, после того как дракон оставил мазь, я уже не готова однозначно сказать, что он сделает. Но у Клоти-то точно будет одно решение. И оно мне не нравится.

Странно тут все в этом городе. И кое-что в словах той хамки у лавки Петруса меня напрягает.

“Гробить здоровье на мануфактуре”, – вот как она описывает работу на “градообразующем предприятии”. А в памяти Марики отметилось то, что работа там – практически рай на земле. Тепло, сухо, чисто, уютно. Что-то тут… не клеится.

Да и то, что сын свечного мастера пропал там, тоже не добавляет ясности.

Когда мы переступаем порог дома, на улице уже царит мрак и пробирающийся под тулупчик холод. Тем уютнее кажется в доме, даже несмотря на темноту, которую разгоняет лишь свет от сальной свечи Клоти, ожидающей нас у порога.

– Пришли наконец-то! – фыркает она. – А я уж начала подумывать, может, вас по дороге где-то занесло.

Ее взгляд перемещается на меня, и на лице появляется улыбка, которая в отсветах от пламени свечи снизу, выглядит весьма зловеще.

– Ты, – Клотя смотрит на меня. – Никакой совести у тебя нет. Впрочем, я не удивлена. Тебя ждет его величие. В кабинете.

И почему-то предвкушение, мелькнувшее во взгляде экономки, мне уже не нравится. Что-то она или сделала, или задумала.

– Вам ли говорить про совесть? – усмехаюсь я и направляюсь в кабинет, из-под двери которого горит тоненькая полоска света.

Слышу, как за спиной Клотя что-то недовольно выговаривает Ульке, но, думаю, горничная сама справится. Стук в дверь звонко разносится по почти пустому холлу, а из-за двери доносится глухое: “Войдите”.

Дракон не сидит за столом, как я предполагала. Он стоит у камина, и именно от его пламени я видела свет. Я в очередной раз не могу не полюбоваться очертаниями мужественной фигуры Роуварда. Только в этот раз мышцы плеч и спины напряжены, как у хищника, готового прыгнуть на жертву.

– Вызывали, ваше величие? – я склоняю голову, отмечая, что чуть ли не первый раз нормально приветствую своего хозяина.

– У меня к тебе есть вопрос, – говорит он, подходя к столу и поднимая оттуда небольшую коробочку. – Как ты можешь это объяснить?

Если бы я еще знала, что объяснять. Приоткрываю крышку, обнаруживая там засушенный бутон розы и письмо. Вскрытое уже, конечно же. Иначе бы, наверное, вопросов ко мне не было.

“Моя милая Марика!

Благодарю тебя за те недолгие мгновения, что ты подарила мне сегодня. Жду новой встречи. Мои чувства к тебе не погасит никакой дракон.

Твой Эр”

Глава 16

Эр? Какой еще Эр? Память Марики тоже не помогает.

Смотрю на эту странную записку и понимаю, что ничего не понимаю. Хотя… кое-что мне становится очевидным: причина ехидной предвкушающей улыбки Клотильды. Она серьезно думает, что вот из-за этой писульки дракон разозлится?

Однако, подняв голову, я понимаю, что, возможно, Клотя была права. В глазах Роуварда метель! И я будто чувствую, как маленькие колючие снежинки впиваются в меня.

– Я слушаю, Марика, – взгляд дракона пронзает меня, а от тона по коже бегут мурашки. – Ты не находишь такие послания странными для… твоего положения.

А вот про положение мог бы и не напоминать, и так меня через одного в него тычут носом.

– Нахожу странным, – отвечаю я честно. – А еще могу однозначно заявить, что не имею ни к этому посланию, ни к некоему Эру никакого отношения.

Я протягиваю коробочку обратно раздраженному дракону, но всем видом показываю, что не сомневаюсь в своих словах.

– Тогда откуда на тебе мужской запах? – Роувард делает шаг ко мне. – Его не перебивают даже ароматы специй, которыми от тебя несет за десять шагов, будто ты в них искупалась.

– Ваше величие, – очень хочется отступить, чтобы оказаться подальше от дракона, но это будет проявление слабости, – вы можете поверить мне. А можете… тому, кто решил меня подставить. Меня чуть не сбил с ног какой-то неизвестный мне мужчина, однако никаких “недолгих мгновений” я ему не дарила. И уж точно не собираюсь встречаться с ним снова.

– И почему я должен тебе верить, Марика?

Еще один шаг ко мне.

– А почему не должны?

Вопрос вырвался сам. И учитывая предложения мэра и то, для чего выбирали Марику, действительно не должен. Но… Я-то не она. И меня все манипуляции мэра не трогают…

– Потому что я не верю никому в этом городишке, – усмехается Роувард.

– Меня подарили вам невинной, вы меня не касались… Если я говорю правду, то я таковой и осталась. Хотите проверить?

Провоцирую. Глупо нарываюсь, но если я хоть немного поняла этого дракона, то он не будет этого делать.

Глаза Роуварда вспыхивают, а потом резко темнеют, когда он пробегается взглядом по моей фигуре. Меня бросает в жар, и я даже успеваю пожалеть о своих словах. Но дракон метким движением зашвыривает коробочку в камин, где она сразу же ярко вспыхивает, превращаясь в пепел.

Роувард не просто так делает это – он следит за моей реакцией. И, похоже, она его устраивает, потому что, усмехнувшись, дракон отходит и садится за стол.

– Я запрещаю тебе выходить из дома без моего личного позволения, – говорит он. – Кто бы и что бы тебе ни сказал, ты должна услышать разрешение лично от меня, поняла?

Место метки обжигает: так вот, как оно действует. Мне приказали, метка “записала”. И что теперь? Я теперь и шагу из дома действительно ступить не смогу? Вот засада…

– Поняла, ваше величие, – отвечаю я. – Могу идти?

– Как твой ожог? – внезапно спрашивает он.

Почему? Потому что понял про метку или… из-за мази? Черт. Надо было ему сразу отдать.

– Он уже… Не болит.

– И сейчас?

Дракон знает. Снова проверяет?

– Ваш приказ напомнил мне о метке, хотя я почти забыла о ней, – честно отвечаю я. – Если, конечно, не считать того, что мне несколько раз в городе указали на ее существование.

Сжимаю кулаки и отвожу взгляд.

– Только глупцы могут ставить в вину то, к чему сами имеют непосредственное отношение, Марика, – спокойно говорит Роувард. – Едва ли из-за глупцов стоит расстраиваться. Иди.

Хорошего же он мнения о городе. Впрочем, в этом мы с ним сходимся. Хоть одна точка соприкосновения есть, уже радует.

Я покидаю кабинет, сталкиваясь на пороге с недовольной Клотильдой, которая не иначе как подслушивала. Подмигиваю ей и спускаюсь к Марте, которая как раз заканчивает приготовления к ужину.

Улька собирает несколько тарелок на поднос:

– Его величие сегодня решил поужинать у себя в кабинете, а ты не хочешь вместе с нами?

Конечно, я соглашаюсь, и мы вместе наслаждаемся ароматным и сытным овощным рагу, а потом вместе разбираем все покупки, что принесли из города. Марта нахваливает специи и из-под полы дает мне кусочек мяса для Руди.

Поэтому, когда все расходятся по домам, я иду к сову. Утром нехорошо его оставила: и перевязать не смогла, и Клотю побыстрее увести надо было. Поэтому чувствую за собой небольшую вину.

Однако Руди встречает меня вполне довольным и счастливым. Он даже, кажется, пушистее стал, чем был: значит, идет на поправку.

– Ты как? Все еще дуешься на меня? – я подхожу ближе и ставлю свечу на полку.

“Спина не болит и крыло поднимается”, – как-то по-своему отвечает на вопрос Руди.

– Это значит “нет”? – улыбаюсь я.

“Нет”, – говорит сов и издает урчащий звук.

– Ну и прекрасно. А это для выздоравливающих, – я отдаю кусок мяса Руди.

“Если взлечу – сам искать еду буду”, – гордо заявляет мне сов.

– Только не в доме, прошу тебя, – севшим голосом говорю я. – Дракон не должен о тебе знать… Вот долечишься – и полетишь на свободу.

“Еще я драконов не боялся”.

Руди бросает на меня недовольный взгляд, как будто говорящий: “Так просто ты от меня не отделаешься”. Надеюсь, я его неправильно поняла. Потому что он-то дракона может и не бояться, а вот я…

Ранка на спине птицы действительно почти затянулась, и когда я мазала второй раз, Руди даже не дернулся. Наверное, больше и не потребуется.

Еще некоторое время болтаю с совой, а потом поднимаюсь к себе. На удивление не замечаю полоски света из-под двери кабинета: неужели дракон уже ушел спать? А я-то думала, ему вообще сон не нужен.

Казалось, он как в старом стишке про работу: “От работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони”. Только, конечно, Роувард совсем не пони. Точно не с его размерами.

И вообще, он все больше вызывает у меня вопросов. Даже то, что он, получается, мне поверил сегодня? А если я ему расскажу о своих подозрениях по поводу того, кто устроил весь этот спектакль? Прислушается ли?

В задумчивости поднимаюсь к выделенной мне комнате, освещая путь сильно коптящей свечкой.

А ведь мне же даже почти оправдываться не пришлось, доказывать что-то. Самой смешно от того, как я ляпнула про проверку на предмет невинности. Вот отчаянная! А если бы он и правда…

– До сих пор не спится, Марика? – раздается позади меня низкий, отдающий вибрацией в груди голос Роуварда.

Глава 17

Вздрагиваю, разворачиваюсь и отшатываюсь в сторону, прижимаясь спиной к двери. А ведь я почти дошла! Почти уже была в комнате! Как же он неслышно подкрался.

– Я хотела… Хотела выпить воды, – голос дрожит от испуга.

– Интересно, где? – Роувард делает шаг ко мне, оказываясь близко настолько, что между нами – только свеча в моей руке.

Пламя отбрасывает пляшущие блики на лицо дракона, подчеркивая его высокие скулы и мужественный подбородок, но при этом добавляя его виду опасности.

– На… кухне? – произношу я и уже в этот момент понимаю, что нет, ответ неверный.

– Ты у меня спрашиваешь? – он поднимает бровь, немного насмешливо глядя на меня.

Мотаю головой и боюсь дышать. И даже не потому, что мне страшно от близости этого дракона. Его терпкий, чуть горьковатый аромат наполняет легкие и… безумно нравится.

Я и подумать не могла, что просто от аромата может замирать сердце, а в голова – кружиться.

– В чем еще ты меня обманываешь? Пожалуй, мне все же стоит проверить, насколько правдивы слова о твоей невинности, – говорит дракон и опирается рукой на дверь. – Ведь так?

А вот теперь мне становится не по себе. Чувствую, как леденеют пальцы, и делаю судорожный вдох.

– Я… – начала, думая, как оправдаться.

Но Роувард не дает договорить: он прикладывает палец к моим губам и аккуратно проводит по ним. Его взгляд в свете пламени становится непроглядно темным. Таким, что по моему телу пробегают мурашки, а следом за ними – волна жара.

Я пропала…

– Если ты говоришь “а”, – хриплым шепотом произносит дракон и касается тыльной стороной пальцев моей щеки, скользя к уху, – будь готова, что придется сказать “бэ”.

Роувард заправляет локон мне за ухо, а потом медленно спускается кончиками пальцев к основанию шеи.

Если я и хотела что-то сказать, то теперь спроси меня – я и имени своего не назову.

– Но главное – никогда не ври мне, Марика, – заканчивает дракон и опускает руку, нащупывая ручку на двери.

Он нажимает на рычажок и легонько подталкивает дверь так, чтобы она открылась. Из-за того, что я опиралась спиной на дверь, начинаю падать, но Роувард успевает подхватить меня за талию так, что даже пламя не сбивается.

– Доброй ночи, Марика. И не оставляй непотушенной свечу, это опасно, – убедившись, что я уверенно стою на ногах, дракон отпускает меня и делает шаг назад, скрываясь в полумраке.

Пульс грохочет в ушах, а коленки подгибаются. Закрываю за собой дверь, отмечая, что чуть дальше по коридору захлопнулась дверь Роуварда. Еле-еле дохожу до кровати и медленно опускаюсь на нее.

Да он издевается! Этот драконище мало того пугает, еще и издевается надо мной!

Но, получается, мне не показалось. Он чувствует, когда я вру, а когда… недоговариваю. Доверяет ли? Вряд ли. А если узнает настоящую причину, по которой меня, то есть Марику, сюда отправили, то…

Впрочем, все, что мне нужно сделать – успеть узнать, как снять метку до того момента, когда мне придется врать по-настоящему.

Делаю глубокий вдох, закрываю глаза и задуваю свечу. Уже в темноте скинув платье, я заваливаюсь на кровать и решаю, что сегодня перед сном я читать не буду. И так нервов ни на что не хватает.

Утром, к моей радости, дракон запирается в своем кабинете и не требует меня к себе на завтрак. Ни в качестве угощения, ни в качестве развлечения. Поэтому завтракаю я у Марты под теплые и душевные разговоры, и настроение улучшается.

– Опять его величие в кабинете заперся, – качает головой Марта.

– Ну он же сюда не отдыхать приехал, – пожимаю плечами. – И, наверное, его все устраивает.

Но Марта неодобрительно смотрит на меня:

– Устраивало бы, не ходил бы такой хмурый, – она заваривает какую-то траву в чай и оборачивает чайник полотенцем. – И со сном у него явно проблемы.

– С чего ты взяла?

– Глаза у него… грустные и усталые, – пожимает плечами Марта. – Гложет его что-то и беспокоит. А, Улька, вот, отнеси его величию чай.

Горничная как раз заглядывает к нам на кухню, но при просьбе Марты округляет глаза:

– Ох… Да как же это я к нему?

– Просто. Чай с легкими травами: мятой, пустырником, валерианой. Даже если пить не будет, даже аромат и то хорошо для него будет, – кухарка впихивает Ульке поднос с чайничком, чашками и свежим, ароматным круассаном.

Горничной приходится согласиться.

– Марика, я сегодня ничего не успеваю, Клотильда уже и так устала на меня кричать, – вздыхает она. – Поможешь в холле пыль вытереть? Там меньше всего!

Соглашаюсь, забираю у Ульки палку с длинными пушистыми перьями и ухожу в холл.

Если бы за окном было солнечно, то наверняка пыль было бы видно гораздо лучше. Но там снова хмурый день. Я протираю перьевым пипидастром массивную раму какого-то мрачного морского пейзажа, на котором тяжелые свинцовые волны разбиваются о скалы.

Улька, пробегая мимо, шепчет “спасибо” и скрывается где-то на втором этаже.

Напеваю себе под нос, почти шепотом: “Все выше и выше, и выше…” Песня сама всплыла в памяти, наверное, как напоминание о прошлой жизни. Двигаюсь в такт мелодии, чуть пританцовывая.

“Летит рыжий бром к небесам…” – голос становится чуть громче, когда я перехожу к напольным часам в самом углу, у лестницы. Они тикают размеренно и важно, будто отсчитывают такт. Бронзовый маятник поблескивает, когда я стираю пыль с лакированного дерева.

“И кто этим бромом подышит…”

Пробегаюсь пипидастром по подоконникам и намеренно подальше обхожу дверь кабинета, где закрылся дракон. В тишине отчетливо слышно тиканье часов и… что-то еще. Кажется, шаги? Нет, показалось.

“Туда же отправится сам!” – торжественно заканчиваю припев, и тут в кабинете что-то с грохотом падает, а до меня доносится тихое бухтение.

Не успеваю я испугаться того, что своей песней как-то помешала Роуварду, как снова раздается грохот, но уже с другой стороны – со стороны флигеля. За грохотом следует громкое уханье, хлопанье крыльев, и из коридора в холл влетает Руди.

Черт. Это дракон точно слышал!

Глава 18

Сердце уходит в пятки, когда я вижу, как, словно в замедленной съемке, тягуче открывается дверь кабинета, оттуда выходит дракон, а прямо на него, размахивая своими красивыми крыльями, летит сов.

“Главное, чтоб сразу голову не свернул”, – мелькает в голове мысль. Может, хоть даст объясниться, и тогда Руди успеет вылететь?

Движения Роуварда на фоне всего этого кажутся молниеносными: он быстро вскидывает руку и на лету ловит птицу, смыкая на ее теле свои длинные сильные пальцы.

“Свернет”, – думаю я и ахаю.

Но нет, дракон держит крепко, но не слишком, так, чтобы не повредить тонкие птичьи косточки. Руди, похоже, даже испугаться не успевает, когда оказывается в своеобразной клетке из пальцев.