- -
- 100%
- +
– Свёртываемость нормальная. Проходите в процедурную.
Соседняя комната оказалась меньше – кушетка, УЗИ-аппарат, столик с инструментами. На стене монитор, показывающий картинку с датчика.
– Ложитесь на кушетку, левая рука за голову.
Я легла, подложила руку под голову. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно всем.
Артур Геннадьевич надел стерильные перчатки, взял датчик УЗИ.
– Сначала найдём образование на экране, потом будем брать материал.
Холодный гель на коже. Датчик скользит по груди, на мониторе появляются чёрно-белые пятна.
– Вот оно. – Он показал тёмный участок на экране. – Видите?
– Да.
– Размер подтвердился… Сейчас обколем лидокаином.
Он взял шприц левой рукой. Я заметила это сразу левша. Движения точные, уверенные.
– Будет немного больно. Потерпите.
Укол анестезии – как укус пчелы. Потом ещё один, ещё. Постепенно грудь онемела.
– Чувствуете прикосновения?
Он дотронулся пальцем до места будущей биопсии.
– Чувствую, но не больно.
– Отлично. Теперь главная часть. Всё.!!! Самое неприятное позади.!!!
– А больно не было потому, что анестезия?
– Именно. Лидокаин полностью блокирует болевые рецепторы.
Артур Геннадьевич приложил к месте биопсии марлевую салфетку:
– Подержите, пока я оформлю материал.
Он разложил по стеклянным контейнерам, подписал каждый.
– Что с ними будет дальше?
– Отправим в лабораторию.
– А иммуногистохимию тоже сделают?
– Если понадобится. Если морфология покажет злокачественный процесс…
– Можете садиться.
Я села на кушетке. В груди чувствовалось лёгкое распирание – действие анестезии ещё не прошло.
– Сейчас будет немножко кровить. Это нормально.
Он приклеил поверх салфетки пластырь:
– Через час можете снять. Душ принимать можно, но аккуратно, не тереть место биопсии.
– А когда результаты?
– В пятницу во второй половине дня. Приходите в четыре вечера.
Пятница. Через четыре дня узнаю, рак это или нет.
– Если будут вопросы – звоните. Номер на визитке.
Он протянул белую карточку с контактами.
– Спасибо.
– Идите домой, отдыхайте. Сегодня без физических нагрузок.
В холле набрала Игоря:
– Всё позади. Еду домой.
– Как прошло?
– Нормально. Совсем не больно было.
– Слава богу. Результаты когда?
– В пятницу в четыре.
– Хорошо. Вечером поговорим подробнее.
Потом позвонила Насте – она вчера приехала, осталась ночевать.
– Мам, как всё прошло?
– Хорошо. Врач сказал, самое неприятное позади.
– Когда результаты будут?
– В пятницу.
– Я побуду с вами до пятницы.
– Настя, не нужно…
– Мам, я уже решила. Буду помогать по дому, готовить. Тебе сейчас отдыхать надо.
* * *Дома легла на диван. Анестезия начала отходить – в груди появилась тупая ноющая боль. Не сильная, но заметная.
Настя принесла чай с лимоном:
– Как себя чувствуешь?
– Нормально. Побаливает немного.
– А доктор какой?
– Профессиональный. Всё объяснял, делал аккуратно. Видно, что опытный.
– Это главное. Мам, а ты не боишься результатов?
Я подумала. Странно, но после биопсии стало спокойнее.
– Меньше, чем до процедуры. Теперь хотя бы точно узнаем, что это такое.
– Правильно. Неизвестность это самое страшное.
Игорь пришёл с работы раньше обычного. Принёс букет жёлтых хризантем!!
– Как дела, пациентка?
– Лучше. Боль почти прошла.
– А доктор что говорил?
Я пересказала всю процедуру. Игорь слушал внимательно.
– Значит, в пятницу всё узнаем.
– Да.
– А если… если плохие результаты… что тогда?
– Тогда будем лечиться. Врач сказал, стадия ранняя, прогноз хороший.
Игорь обнял меня:
– Всё будет хорошо. Я в это верю.
Вечером смотрели фильм – лёгкую комедию, чтобы отвлечься. Настя устроилась в кресле с попкорном, мы с Игорем на диване.
Обычный семейный вечер. Только в груди ноет место биопсии, напоминая о том, что произошло утром.
Перед сном приняла душ. Осторожно помыла грудь, не касаясь места биопсии. Под пластырем чувствовалась небольшая припухлость.
Легла в постель рядом с Игорем. Он уже спал. Настя устроилась в гостиной на раскладном диване.
В доме тихо и спокойно. Семья рядом.
Глава 5
В маршрутке старалась не думать о результатах. Смотрела в окно на мокрый асфальт, на людей под зонтами. Они спешили по своим делам, не подозревая, что рядом едет женщина узнавать, есть ли у неё рак.
В холле онкодиспансера было тихо. Кто-то смотрел в телефон, не моргая. Кто-то терзал краешек бумажки. Один мужчина просто сидел, уставившись в стену, будто в ней мог быть ответ.
Все ждали приговора.
На втором этаже у кабинета двадцать три сидели ещё трое. Женщина лет пятидесяти листала медкарту дрожащими руками. Пожилая пара держалась за руки так крепко, что костяшки побелели.
– Морозова Елена Сергеевна!
В кабинете Артур Геннадьевич сидел за столом с толстой папкой. На мониторе компьютера – цветные пятна, похожие на фотографии под микроскопом.
– Добрый день. Как самочувствие после биопсии?
– Нормально. Боль прошла.
– Хорошо. – Он открыл папку, достал несколько листов. – Результаты гистологического исследования готовы.
Я села в кресло. Пальцы автоматически сжались в кулаки.
– В четырёх образцах ткани обнаружены…
Я ничего не поняла из первых слов. Только услышала: «рак», «без сомнений». Остальное провалилось. В ушах был гул. Я кивала, как будто это кому-то поможет.
– …степень дифференцировки G2, что означает умеренную агрессивность опухоли.
Слово «рак» он произнёс один раз. Но мне его хватило на всю жизнь.
– Это… это точно?
– Абсолютно.
Он повернул монитор ко мне. На экране – розово-фиолетовые разводы с тёмными точками.
– Вот нормальная ткань. А это – изменённые клетки. Видите разницу?
Я смотрела на пятна, но видела только цветную кашу. Главное было понятно и без объяснений.
– Также проведено иммуногистохимическое исследование. – Артур Геннадьевич взял другой лист.
Я автоматически записывала незнакомые слова в блокнот.
– Что это означает?
– Хорошие показатели. Опухоль гормонозависимая, поддаётся лечению.
– А стадия?
– Первая стадия. Лимфоузлы чистые, метастазов нет.
– Это хорошо?
– При такой стадии девяносто пять процентов пациентов живут более пяти лет.
Девяносто пять процентов. А остальные пять?
– Что дальше?
– Хирургическое лечение. Потом химиотерапия – четыре курса. Лучевая терапия. Гормональное лечение пять лет.
Пять лет. Вся оставшаяся жизнь будет связана с больницами.
– Когда операция?
– Во вторник… В понедельник – предоперационное обследование.
Он выписал направления на анализы, протянул памятку.
– Есть вопросы?
– А если… если я не вхожу в эти девяносто пять процентов?
Артур Геннадьевич посмотрел прямо в глаза:
– Тогда будем бороться всеми доступными способами. Медицина не стоит на месте.
В коридоре остановилась у окна. Ноги стали ватными. Нужно было позвонить семье, но пока не могла.
Достала телефон, набрала Игоря:
– Результаты готовы.
– И что?
– Подтвердился.
Пауза.
– Блин… А стадия?
– Ранняя. Прогноз хороший, врач говорит.
– Когда операция?
– Во вторник.
– Я завтра беру отпуск. Буду рядом.
Потом позвонила Насте:
– Мам, ну что?
– Дорогая… это рак.
Настя всхлипнула:
– Мам… А что врач сказал?
– Что будем лечить. Операция во вторник.
– Я с тобой буду. До операции и после.
– Настя, учёба…
– Плевать на учёбу. Сейчас ты главное.
* * *Ужинать не хотелось. Настя приготовила суп, я съела ложку.
– Надо есть, мам.
– Не лезет.
В новостях показывали рекламу лекарства от насморка. Актриса жаловалась на заложенность носа. Захотелось рассмеяться, какие мелочи волнуют здоровых людей.
– Мам, а ты боишься? – тихо спросила Настя.
– Теперь меньше. Хуже было не знать.
– Правильно, – поддержал Игорь. – Неизвестность страшнее диагноза.
Но я соврала. Боялась. Особенно пяти процентов, которые не вписываются в статистику.
Перед сном зашла в ванную. Сняла футболку, встала перед зеркалом.
Грудь выглядела обычно. Но под кожей жил враг – опухоль размером с крупную виноградину.
Через четыре дня её вырежут. Вместе с кусочком тела.
Я коснулась левой груди:
– Скоро тебя здесь не будет.
Сказала это вслух и испугалась собственного голоса.
Легла рядом с Игорем. Он обнял меня:
– Всё будет хорошо. Стадия ранняя, врач опытный.
– Знаю.
– Завтра позвоню маме, расскажу.
– Только не пугай сильно.
Мы лежали в темноте. За стеной Настя смотрела фильм – слышались тихие голоса.
Завтра начнётся подготовка к операции. Послезавтра лягу под нож.
Странно, но самое страшное слово уже было произнесено. Остальное – техника.
* * *Утром составили план выходных. Игорь берёт отгул, поедет со мной на обследования. Настя подготовит сумку в больницу.
– Что взять? – спросила дочь.
– По списку. Халат, тапочки, всё необходимое.
– Я куплю и сложу.
Игорь читал про послеоперационный период:
– Через неделю можно к лёгкой работе.
– К ноябрю выйду в офис.
– Не торопись.
Планировали ближайшие недели. Операция, выздоровление, возвращение к жизни.
Только теперь это будет другая жизнь.
В субботу собрались за ужином. Настя приготовила плов, Игорь купил вина. Последний нормальный вечер перед лечением.
– За маму, – поднял бокал Игорь. – За успешную операцию.
– За то, чтобы мы были вместе, – добавила Настя.
– За то, чтобы это поскорее закончилось, – сказала я.
Выпили. Вино было терпким.
– После выздоровления поедем отдыхать? – предложила Настя.
– Обязательно. Как врач разрешит.
– Я уже смотрю путёвки на лето, – признался Игорь. – В Грецию или Турцию.
– Хорошо. Будет стимул.
Но внутри сидел вопрос: а если не выздоровею? Если вхожу в те пять процентов?
Воскресенье прошло тихо. Готовились к предстоящей неделе морально.
Вечером сидела с книгой, но не читалось. Мысли возвращались к завтрашнему дню.
– Не переживай, – Настя села рядом. – Всё будет хорошо.
– Стараюсь не думать.
– О чём думаешь?
– О том, что через неделю буду другой. После операции, после начала лечения.
– Но здоровой.
– Да. Здоровой.
Хотелось в это верить.
Глава 6
Встала раньше будильника. Не от бессонницы просто тело решило, что больше лежать незачем.
Игорь ещё спал в позе буквы «зю», раскинув руки. Обычно это раздражало, а сегодня показалось трогательным. Завтра вечером буду лежать в больничной палате, а он – один в этой кровати.
На кухне заварила чай. Есть перед анализами нельзя – только воду до девяти утра. Хирург предупредил: «на голодный желудок». Спасибо за уточнение. Я уже три дня нормально не ем.
В половине восьмого разбудила Игоря:
– Подъём. Нам к девяти в поликлинику.
Он сел на кровати, потёр глаза:
– Какое число? А, понедельник… Анализы.
– Список длиннее, чем на свадьбу было.
– Ничего. За день всё переделаем.
Игорь встал, пошёл в душ. Я слышала, как льётся вода, и завидовала его способности просыпаться за две минуты. У меня мозг включался медленнее – сначала факты, потом эмоции.
Факт: сегодня обследование.
Факт: завтра операция.
Эмоция: пока не дошла.
Ехали в поликлинику молча. Игорь вёл осторожно – понедельничное утро, все спешат на работу. Я смотрела на людей в соседних машинах. Все серьёзные, сосредоточенные на своих делах.
– А больно будет завтра? – спросил Игорь на светофоре.
– Наркоз же. Ничего не почувствую.
– А после наркоза?
– Сказали, обезболивающие дают.
– Хорошо.
Разговор не клеился. Что тут скажешь?
В регистратуре взяли направления, выдали маршрутный лист. Первый этап – лаборатория, забор крови.
– Морозова, в седьмой кабинет!
Медсестра – женщина лет пятидесяти, опытные руки.
– На операцию готовитесь? – спросила, накладывая жгут.
– Да.
– Хирург кто?
– Соколов.
– А, хороший доктор. У него руки золотые.
Игла вошла легко, кровь потекла в пробирку тёмно-красной струйкой. Обычная кровь обычной женщины. Но завтра её будут переливать обратно, если что-то пойдёт не так.
– Результаты к обеду будут, – сказала медсестра, заклеивая место укола пластырем.
Следующий пункт – ЭКГ. Кабинет на втором этаже, очередь из пяти человек.
Когда дошла моя очередь, медсестра велела раздеться по пояс, лечь на кушетку.
– Руки вдоль тела, ноги не скрещивать.
Она прикрепила датчики к груди, запястьям, лодыжкам. Холодный гель на коже.
– Дышите спокойно, не разговаривайте.
Аппарат затарахтел, выдавая длинную ленту с зубчиками. Мой пульс, мой ритм, моя жизнь в виде графика.
– Сердце здоровое, – заключила медсестра, снимая датчики. – Анестезию перенесёте нормально.
Рентген лёгких. Встать к экрану… задержать дыхание на 5 секунд!!
– Лёгкие чистые!! Противопоказаний для операции нет.
Игорь ждал в коридоре, листал журнал про рыбалку.
– Как дела?
– Пока всё нормально. Осталось два врача.
Терапевт – женщина лет сорока, уставшая и немногословная. Послушала сердце, лёгкие, измерила давление.
– Хронические заболевания есть?
– Нет.
– Аллергия на лекарства?
– Нет.
– Операции раньше делали?
– Только аппендицит в двадцать лет.
– Анестезию переносили как?
– Нормально.
Она что-то записала в карте:
– Противопоказаний для хирургического вмешательства не выявлено. К анестезиологу.
Анестезиолог оказался мужчиной лет пятидесяти. Кабинет маленький, стол завален медкартами.
– Елена Сергеевна? Завтра у нас операция. Рассказываю про наркоз.
Он объяснял про внутривенную анестезию, искусственную вентиляцию лёгких, мониторинг жизненных функций. Говорил спокойно, как про обычную процедуру.
– Засыпание быстрое, безболезненное. Проснётесь в палате, когда всё закончится.
– А риски есть?
– Минимальные. Сердце и лёгкие у вас здоровые, возраст подходящий. Волноваться не о чем.
Когда он объяснял про интубацию, у меня пересохло в горле. Представила, как в горло вставляют трубку, подключают к аппарату.
– После операции может болеть горло от интубационной трубки. Это нормально, проходит за день-два.
Он дал подписать согласие на анестезию. Рука слегка дрожала, когда ставила подпись.
К обеду закончили со всеми врачами. Результаты анализов были готовы – всё в норме.
– Можно ехать домой готовиться, – сказал Игорь. – Завтра в семь утра в хирургическое отделение.
По дороге домой заехали в аптеку. Купили эластичные бинты, которые рекомендовал врач.
– Мам! – Настя выбежала встречать к машине. – Как всё прошло?
– Нормально. Анализы хорошие, врачи допустили к операции.
– Слава богу. А сумку я уже собрала.
Дома Настя показала сумку для больницы. Халат, тапочки, туалетные принадлежности, книги.
– Ночнушку тебе купила, – достала розовую рубашку с рюшами. – Красивая?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.