Злые сказки Неизведанного

Старуха была больна, уже и не скажешь, чем, она очень долго засыпала от болей в спине, которая к ее годам изогнулась как колесо, ведь старая всю жизнь провела в сборе ягод и тяжелой работе во дворе. Ей было тяжело дышать, а в доме от горящей печи было постоянно душно. И часто она до поздней ночи ворочалась, постанывая от боли, а когда ей все же удавалось уснуть, она тут же просыпалась от пронзительного смеха ее внучек, которые играли с любимыми куклами.

Старуха сначала не обижалась на девочек, только шикала на любимиц своих, но со временем она изрядно устала. Боль становилась невыносимой, а их смех, который сначала был таким заливным и нежным для ее ушей, как тонкий колокольчик, с каждой ночью становился все более резким, пронзительно обжигающим, словно ее голову окунали в кипяток.

Ругалась старуха, бранила родителей, унимала внучек. Девочки обещали, что больше не будут, но разве устоишь перед соблазном, когда сна ни в одном глазу, вокруг – загадочный полумрак, а кукла в пестром платье так и манит?

Не знала старуха, что ей делать, любила она внучек своих, но эта боль сводила ее с ума, сквозь слезы она просыпалась и чуть не плакала. Молодые, здоровые тела не могут понять, какую боль несет старость.

В очередную такую ночь привиделось бабушке, будто плывет она по молочной реке, теплой и сладкой, прямиком в царство мертвых. И нет в том сне ни боли, ни одышки, сердце не колит, а кости не скрипят так, что в голове отдает. И снова резкий, жгучий смех выдернул ее из прохладного сна сюда, в мир живых, где даже воздух обжигает.

Закряхтела бабка и приподнялась.

По деревянной избе играли дрожащие тени от тлеющих угольков в печи, дети ее тихо спали на кровати у одного окна, а под вторым окном, на лавке, сидели две ее такие любимые внучки, которые держали в руках куклы и хихикали. Они прикрывали рот руками, но детский смех ничто не может сдержать. Девочки сняли висящие на стене засушенные травы и мамин горшок, представляя, как их маленькие куклы готовят что-то вкусное, накидывая трав в горшок.

Они почувствовали, что в темноте кто-то смотрит на них и тут же глянули в сторону печи, на которой лежала бабка. Ее тяжелый взгляд стер моментально улыбки с их лиц, девочки виновато посмотрели на старуху.

– Прости нас бабушка, ты будешь ругаться?

– Мы старались тихо.

Старуха почувствовала, как боль снова впилась в ее тело, как от душного воздуха перехватило дыхание. Этот мир ей давно опостылел, в нем не осталось ничего, кроме боли, от которой она могла убежать лишь во сне. И снова эти две пакостницы вернули ее сюда. И уснет она теперь только под утро, а днем, она будет опять заниматься делами, которыми занималась всю свою жизнь, из-за которых в ней накопилось столько боли. И беспросветно все. Первым ее позывом было взять клюку и отхлестать этих хулиганок. Но это были ее внучки. И где-то под покровом боли скрывалась ее огромная любовь к ним. Все, что она хотела, чтобы девочки дали ей немного поспать.

И тут в голову старухи пробралась одна идея, которую она тут же решила реализовать, ругая себя за то, почему она не пришла ей в голову раньше. Была ли та мысль шепотом самого Неизведанного, что жило в этом мире, роком судьбы или простою случайностью – никто не узнает. Но бабушка расплылась в улыбке и кряхтя слезла с печи. Девочки выжидающе замерли, их огромные васильковые глаза с трепетным ужасом смотрели, как к ним подходит, похрамывая скрюченная бабка.

– Нет, мои хорошие, я не буду ругаться, но я должна вас предостеречь. Опасно играться с куклами так поздно ночью.

Девочки удивленно посмотрели друг на друга.

– Но почему бабушка?

Старуха взяла их кукол, положила в горшок и отставила на пол, под лавку, а сама же села к девочкам напротив. Тени заиграли на ее осунувшемся, морщинистом лице.

– Ночь – это время, когда мир живых и мир мертвых мешается между собой. Боги засыпают, тьма из мира мертвых растекается по-нашему, души умерших людей блуждают тут и там и могут заблудиться, а к нам подбирается зло, от которого мы не защищены при спящих богах.

Девочки испуганно слушали бабушку с открытым ртом.

– Много зла выходит из мира теней, опасного, охотящегося за неосторожными живыми. А зло в мире теней могуче и может то, чего не могут простые смертные. – Старуха загадочно улыбнулась. – Есть такой злой дух. Зовут его… – карга задумалась. – Божак.

В этот момент в кувшине, где лежали куклы, что-то едва слышно зашуршало. Но бабка продолжала свой рассказ, девочки с страхом и интересом слушали ее, а родители сладко спали, и никто не услышал шороха.

– Божак выходит из мира теней, как и все злые духи, ночами и начинает свою охоту. Он любит лакомиться кровью живых людей, и он вечно голоден, потому что в мире теней только мертвые люди и есть. Сам он отвратителен на вид. Тело его сделано из мокрой глины, на руках его маленькие тонкие коготки.

Что-то заскреблось в горшке, словно иголки царапали его изнутри, но и это осталось неуслышанным.

– Глазки его – две зияющие дырочки, глядя в которые понимаешь, что внутри Божака пустота. Рот его крошечный, круглый из тысяч острых иголок, которыми он впивается в свою жертву. Если он добрался до человеческого тела, он больше не отпустит его, пока не выпьет всю кровь. Божак не велик и слаб, и когда он добирается до мира людей, его глиняное тело застывает и разбивается, потому что внутри его пустота. К тому же дух этот очень мал. Он не может нападать на храбрых воинов, поэтому он охотится иначе… Хотите знать как? – в полумраке комнаты казалось, что глаза бабки засияли масляным, зловещим огоньком.

Девочки переглянулись, прижимаясь ближе друг к другу, но рассказ был очень интересен, и они кивнули.

Старуха усмехнулась, радуясь про себя, что уж эта история их точно отучит шалить по ночам.

– Дух его вселяется в кукол, с которыми играются дети. Когда тьма опускается к нам с неба, нужно убирать кукол и ложиться спать. Божак не чует спящих людей, они для него все равно что мертвые. А вот бодрствующие… Другое дело! Они полны вкусной кровушки, которой он так жаждет. И если играться так поздно ночью, когда Божак охотится, он проникнет в куклу, прогрызет своими иголками ее ткани, чтобы у него появились зубы и вцепится в человека.

Старуха так вдохновленно рассказывала свою историю, а девочки так завороженно ее слушали, представляя, как Божак протыкает ткань куклы своими зубами, что не увидели они ничего вокруг себя.

Не увидели они, как из горшка выползло 2 маленькие тени и осторожно пробрались к ним под лавку. Не увидели они, как у кукол, сидящих на полках, задергались головки и что-то острое, похожее на ржавую иголку, протыкало ткань. Не увидели они, как зашевелились десятки маленьких ручонок, сшитых из лоскутков, и как задергалась большая шерстяная кукла в сенях, которая защищала от чужих.

В треске догорающих в печи угольков они не замечали, как тихо-тихо рвется ткань, а рябь теней наполняется десятком чужаков, проникших в дом.

– Божака ничем не остановить. Если он нашел свою жертву, он ее не отпустит. Он вцепится в нее и будет пить, пока не выпьет последнюю каплю. Особенно он любит кровь маленьких девочек. – зловеще улыбнулась старуха. – а при виде его жертва столбенеет и слова не может сказать.

Зашевелились тени смелее за спиной старухи. И из сеней поднялся силуэт, которые медленно, неуклюже ковылял в их сторону.

– Они двигаются не слышно, прячась в тенях. – продолжала старуха. – Однажды такой же темной ночью, безлунной, как сегодня, один мальчик играл с своей любимой куклой воина. И тут она вцепилась ему в шею, он даже вскрикнуть не успел. На утро родители нашли его бледное, бездыханное тело и окровавленную куклу рядом, а шея мальчика была вся искусана и проколота словно тысячей спиц.

Тень приближалась и уже можно было увидеть, как дрожат лоскуты белых тканей. Тень двигалась неестественно, качалась из стороны в сторону и рвано дергала конечностями. Девочки выглянули из-за спины старухи и остолбенели, не в силах что-либо сказать. В ужасе наблюдали они, как приближается в полумраке к ним их сшитая кукла, поднимая свои лоскутные руки, на концах которых торчали острые, тонкие когти. Увидели они, как с полок сползают куклы поменьше, как по скамье лезут их любимые куколки, с которыми они только что играли. Слух старухи был слабым, и не слышала она едва уловимого скрежета когтей по полу. Она увидела ужас в глазах девочек и улыбнулась.

– Поэтому, внучки мои, опасно играть ночью в игрушки. Кто знает, когда именно Божак доберется до вас и вцепится своими зубами.

Старуха увидела, как дрожат девочки, подумав, что возможно она рассказала слишком страшную сказку. Тут она заметила, что на них падает странная высокая тень и оглянулась.

Ночь прошла без шума и детского смеха. Но с первыми петухами услышали все жители деревни пронзительный вопль. Сбежались они к одному из домов и увидели рыдающую мать с отцом над телами их двух дочек и их бабушки.

Что именно произошло той ночью, никто так и не понял. Тела были словно источены не зубами, а тысячами игл и спиц; они лежали бледные, без единой капли крови, с масками ужаса на лицах. А рядом валялись десятки дырявых кукол, и ткань их пропиталась алой кровью.

Та история давно позабыта, имена и память о погибших несчастных похоронена вместе с ними. А вот Божак остался, охотится и по сей день. И с тех пор нельзя детям играть ночью в игрушки, а все игрушки перед сном запираются на замки, потому что в них может вселиться Божак.