16:01

Последний дом

Люди привыкают ко всему. С лёгкостью или же нехотя, но постепенно то, что раньше казалось неправильным, нереальным, неожиданным или даже неприятным воспринимается чем-то, что существовало в твоей жизни всегда. А потом что-то снова происходит, и цикл повторяется.

Я давно привыкла, что мой дом перестал принадлежать мне в традиционном понимании, но продолжаю ежедневно возвращаться туда в «безопасные часы». Это не столько желание, сколько обязанность. Твой дом – твоя ответственность. Так нам сказали на собрании…

– Каждый житель дома обязан проводить регулярную проверку помещения в специально отведённое для этого время – с трёх часов дня до четырёх, – роботизированный голос разносился изо всех уголков большого зала в Доме Культуре. «Большой» – это, конечно, преувеличение, в нём едва помещалась треть жителей (около двадцати человек). Я растерянно всех оглядывала и тяжело дышала: трудно было сопоставить ужасные новости и единственное помещение во всём селе, предназначенное для проведения праздников.

– А как же дети? Они тоже?

– Все проживающие в доме лица, достигшие пяти лет, обязаны ежедневно с трёх до четырёх, один час, осуществлять надлежащие действия: уборку помещения, поиск пропавших вещей и их замена новыми в своё следующее посещение. Перед посещением дома запрещено использовать средства с резким запахом. Детям, родившимся после переезда, запрещено участвовать в обходе, – равнодушно повторил голос из динамиков, но то, как последнее слово чуть приглушилось из-за внезапного скрежета, заставляло думать, что даже бездушая техника боится грядущего.

– Но почему? Что за глупость! Мы позволяем неведомо кому вторгаться в наши дома, а сами переезжаем в общежития! – внезапно закричал другой человек, женщина сорока лет, у которой, как знали все, недавно родилась очередная двойня.

– Это временная и необходимая мера. Пожалуйста, возвращайтесь к своим делам. Собрание окончено.

… проходившем год назад. Но сколько ещё времени пройдёт, прежде чем я привыкну к неожиданно свалившемуся на меня грузу ответственности? К ответственности не только за свою, но и за чужую жизни.

Я крепче прижала к себе детское тельце, худое и совсем крошечное, едва достигшее пяти лет, судорожно вдыхавшее жаркий воздух. Несмотря на то, что было самое начало весны, а стрелка на наручных часах почти пробила три часа дня – оставалось около двух минут – на улице воздух ощущался каким-то затхлым за неимением других, более подходящих слов, как будто не только наши дома, но и весь мир захватили неведомые существа. Взгляд моего племянника, как и мой собственный, был направлен на дом, но в его глазах плескался явный интерес – я бы удивилась, если маленький ребёнок не заинтересовался бы новым местом, в которое его привели в день рождения.

Из мыслей меня вывел писк часов, оповещавший, что пора входить в дом. Я удобнее обхватила племянника руками, выключила раздражавший звук и собиралась уже поставить будильник, как в этот же момент маленькие пальчики потянули меня за коротко подстриженные волосы – как только смог ухватиться за такую длину – и я обратила внимание на соседний дом. В окне мелькнул чей-то силуэт, и это зрелище заставило меня испуганно вздохнуть и отпрянуть назад, в груди что-то больно кольнуло, и я сглотнула вязкую и кислую слюну. В этом доме некогда жили мои последние соседи – остальные постройки на нашей улице давно опустели – но недавно и они пропали. Силуэт в окне не оставлял места для фантазии об их судьбе.

И, словно почуствовав мой наполненный страхом взгляд, силуэт вновь появился перед окном. Я не могла разглядеть всё, но его походка… казалось, что это существо не ходило, а перетекало с места на место всем телом. Лица, если оно и было, выцепить не удалось да и не хотелось.

Я громко сглотнула и, попытавшись умиротворённо улыбнуться своему племяннику, что вышло с трудом, быстрым шагом направилась к воротам. На улице тоже находиться опасно, хоть и их излюбленным занятием было сидеть в ожидании чего-то внутри чужого дома двадцать три часа в сутки.

– Не слезай с рук, – строго, дабы скрыть свой страх, произнесла я, заметив, что племянник пытался самостоятельно подняться по ступенькам в дом. От досады прокусила нижнюю губу так, что пустила кровь – меня пугала активность племянника, ведь я не хотела и не могла в случае ЧП тратить драгоценное время на догонялки за сбежавшим ребёнком. Ещё хуже было бы – с ужасом размышляла я – если он что-то испортит: помнёт плед на кровати, свалит игрушки с полок в детской или съест давно заплесневелые конфеты в буфете. Тогда я не узнаю, что мы в опасности до следующего посещения, не узнаю, что нам крышка. Любое несоответствие, и они никуда не уйдут в безопасные часы, не затаятся, а будут ждать меня. Но не только я ему не доверяла – он тоже не доверял мне. И до самоубийства сестры я не ладила с ним, а после приобретения большей ответственности стало ещё хуже. Нельзя было показывать ребёнку свою неприязнь во избежание таких опасных ситуаций, но по-другому не получалось. Я попыталась поскорее вытереть кровь с губы, чтобы ни одна капля не упала на пол, и поморщилась от лёгкой боли.

Зайдя в коридор, я сразу заметила, что обувная полка в беспорядке, но на всякий случай сверилась с фотографией в специальном альбоме. Держать пятилетнего ребёнка в одной руке было трудно, но я ему не доверяла настолько, чтобы позволить даже просто стоять рядом. В доме ещё сильнее чувствовалась затхлость и запах травы – в первые дни я очень удивлялась такому странному набору ароматов, а сейчас привыкла не обращать на него внимания, как бы сильно ни болела носоглотка.

Расставив обувь, я вновь огляделась: на кресле рядом с выходом появилось несколько дырочек и в пепельнице на подлокотнике не хватало окурков, но в остальном всё казалось в порядке. Кресло нужно было зашить сейчас же, а пропавшие окурки на всякий случай принести завтра. Обычно они не были слишком придирчивыми, но я хотела быть уверенной во всём настолько, насколько возможно.

– Посажу тебя в кресло, – сказала я племяннику, тут же воплотив слова в реальность из-за чего в воздух поднялось ещё больше пыли, сверкавшей в лучах солнца – напротив кресла находилось маленькое окно – и ребёнок с радостью начал играть с ней, размахивая руками из стороны в сторону. Солнечная погода поражала из-за констраста с мрачными мыслями и ожиданиями.

К счастью, дырки в ткани были на спинке кресла, и мне маленькая игра ребёнка не мешала. Я приступила к делу, вынув перед этим из сумки нужного цвета нитку с иголкой. Руки от напряжения тряслись, по лицу тонкими струйками тёк пот, но с работой я справилась за три минуты, несмотря на постоянные тычки в низ живота маленькими пальчиками племянника.

– Рано или поздно, – начала говорить я, подхватив мальчика на руки, – ты прикончишь нас, – он посмотрел на меня с недоумением во влажных от пыли глазах, но как всегда не произнёс ни единого слова. – Может, ты чем-то болеешь, – критично сказала я и, подхватив ребёнка на руки, поспешила в дом, дабы полить цветы.

Надо лишь слегка увлажнить лепестки, чтобы к четырём часам влага успела впитаться. Тогда цветы будут выглядеть свежими, как в тот день, когда нам пришлось покинуть родной дом. Я забежала в ванную, беглым взглядом окинула её, но не увидела ничего не обычного и достала из напольного шкафа пульверизатор. На кухне я заметила, что, несмотря на все старания, белые лепестки розы слегка подсохли, как бы я ни стралась предотвратить такой исход. Подсохли недостаточно, чтобы они сочли это отклонением от нормы, но вполне хватало, чтобы пара нервных клеток всё-таки отмерла.

В следующих комнатах уборка прошла ещё легче: в спальне я поправила плед на кровати, в детской расставила игрушки на полке в нужном порядке, в коридоре, связывавшем между собой все комнаты, протёрла зеркало. Под конец открыла окна во всём доме, чтобы лишние запахи выветрились. Ни одна вещь не пропала.

Ещё раз прошлась по всем комнатам, ухватила племянника левой рукой, чтобы правая отдохнула, и со спокойной улыбкой выдохнула. Всё готово даже раньше времени. Не придётся находиться в этом ужасном месте дольше положенного. Или стоит проверить всё ещё раз?

Прошлась по всем комнатам, поставила игрушечного зайца ровнее, обхватила племянника двумя руками. От нервов челюсти сами собой сжимались, и я чувствовала тянущую боль. Всё ли правильно?

Прошлась по всем комнатам, закрыла дверь ванного шкафчика плотнее, обняла племянника правой рукой так сильно, что он жалобно захныкал.

– Заткнись, – тихо прошипела я, настороженно оглядываясь по сторонам. Страх медленно перетекал в паранойю. Они сейчас наверняка наблюдают за мной. Уже нашли оплошность и затаились в ожидании следующей встречи. Где же вы? Прячетесь в доме? На улице? Уходите в свой мир? Если он у вас есть, то зачем вам наш? – Заткнись, – повторила увереннее, но чуть ослабила хватку. Эти твари везде и одновременно нигде. Я всем телом, всей душой ощущала их взгляды.

Малейшего послабления оказалось достаточно для того, чтобы ребёнок, как хищник, почувствовавший слабость жертвы, вцепился зубами в моё плечо и вырвался на свободу. От резкой и неожиданной боли я отпустила его.

– Сука! – громко крикнула ему вслед, когда он забежал в ванную комнату и закрыл за собой дверь на щеколду. Тут же в страхе огляделась. Всё по-прежнему в порядке? Он ничего не задел при побеге?

Из укуса медленными струйками кровь стекала вниз по руке, и я зажала рану руками, боясь запачкать ковёр.

– Выходи, – требовательно крикнула я племяннику, приблизившись к запертой двери за пару шагов. Он молчал, но я слышала его тяжёлое дыхание, – Выходи! – со всей накопившейся яростью повторила крик, от чего дыхание за дверь стало более прерывистым и громким. – Малыш, – вкрадчиво начала я, – дорогой мой. Не расстраивай тётю, хорошо? Просто выйди, и мы ещё только лишь один раз обойдём дом и рванём обратно в общежитие, а? Хочешь по пути зайдём к твоей маме? – нагло соврала, зная, что смелости пойти на сельское кладбище мне никогда не хватит. Кто знает, какие твари обитали в таком страшном месте? Но ложное обещание, подарившее ребёнку надежду, сработало. Его дыхание выровнилось, а сам мальчик прижался ближе к двери.

– Правда? – шёпотом спросил он, и, если бы я сама полностью не опёрлась на дверь и не внимала каждому звуку, доносившемуся из ванной – ребёнок с лёгкостью мог испортить порядок в комнате – то вряд ли услышала бы его, настолько тихим был голос.

– Конечно, жизнь моя, – ласково отозвалась я на его вопрос, но выходить он не спешил. Пришлось сделать пару вдохов и выдохов, чтобы вновь не сорваться на крик.

– … можем мы ещё так посидеть? – неожиданно спросил ребёнок из-за двери, заставив меня поморщиться.

– Зачем?

Он промолчал.

– Как скажешь, – выдохнула я, но, в противовес своим словам, тихо встала и решила ещё раз обойти дом. Неудивительно, что он немного сомневался в моих словах – ребёнок первым застал свою мать, и, каким бы глупым ни было это дитя, не понять, что она сделала, было невозможно.

Прошлась по всем комнатам, кроме ванной, вытерла мелкие капли воды на подоконнике на кухне, потёрла рукой болевшее плечо. Вернулась к запертой двери.

– Радость моя? Хочешь выйти?

Молчание. Ни единых звуков. Лишь тихое дыхание. Жутко.

Прошлась по всем комнатам, кроме ванной, в коридоре поправила ковёр, размяла затёкшие руки, не обращая внимания на боль. С ужасом увидела, что не закрыла ни одно окно и быстро исправилась.

Дверь приоткрылась, когда я стояла перед зеркалом. Я обернулась. Сквозь тоненькую щель на меня смотрели два детских глаза. Я постаралась как можно доброжелательнее улыбнуться, протянув здоровую руку в его сторону.

– Вот так, малыш, – прошептала я, когда он медленно приблизился ко мне. На этот раз решила не подхватывать его на руки, убедилась лишь, что хватка ладони достаточно крепкая, чтобы ребёнок не сбежал, но недостаточно, чтобы он испытал боль.

Коридор в порядке, ванная в порядке, кухня в порядке, детская в порядке, спальня в поря- что?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.