Черным по белому

3

После уроков Алисса спускалась по лестнице вниз. Леша сказал, что ему нужно отдать конспекты учителю истории на проверку, а потому он догонит ее после, и они пойдут домой вместе.

Девочка шла не спеша, не сворачивая на главную лестницу, а направляясь к запасной. Когда она осталась одна, мысли о вчерашнем происшествии снова заполнили ее голову, а эмоции, смешавшись в неясную кашу, забились в ее мышцах, заставляя те неприятно потяжелеть и покалывать. В этом состоянии она «переключилась на автопилот» и уже не помнила, как дошла до раздевалки, забрала свою куртку, а после вышла на улицу. Оглянувшись и убедившись, что среди нескольких плетущихся домой школьников она никого не узнает, девочка достала из кармана коробочку, которую украла из дома. Это была пачка сигарет ее папы. Алисса, на самом деле, еще в детстве узнала, что папа курит, хотя он и всю жизнь это от нее скрывал, чтобы не подавать дурной пример. И заначку с его сигаретами она тоже давно нашла. Она не придавала этому никакого значения, ведь он же взрослый, мог себе позволить.

Решив, что в ближайшее время на полку с сигаретами вряд ли кто заглянет, она стащила одну из пачек, ведь теперь пришло и ее время быть взрослой. Пару раз она видела в иностранных фильмах и сериалах, незаконно скачанных из интернета, как люди курят, когда им плохо. Из убитых горем и подавленных, такие люди сразу становились более воодушевленными: их тело становилось расслабленным, лицо принимало спокойный, словно спящий вид, и плохие мысли, смешиваясь с белым дымом, будто бы покидали голову. Алисса хотела так же. А потому она открыла пачку и достала из кармана спички, зажигалку найти не удалось. Она зажгла сигарету и, даже не раздумывая, поднесла ее к губам. Одна затяжка, и она начинает неистово кашлять. Горло дерет, словно она со своей аллергией съела килограмм орехов, а в легких неприятное чувство чего-то чужеродного.

Вместе с ее кашлем раздался смех. Наконец почувствовав возможность нормально дышать, она обернулась. За спиной стояли несколько ее одноклассников и одноклассниц, которые заливались смехом.

– Кто это тебе сигареты купил, а курить не научил? – спросила Лана Виан.

Кто-то из парней, кто подошел сзади, выхватил пачку из ее рук. Обернувшись, она узнала в нем Энзо Марвуд – некогда друга Леши, а теперь законченного наркомана. Он достал одну из сигарет и поджег своей зажигалкой, после чего закурил.

– Как ты могла, Алисса, мы от тебя такого не ожидали, – смеясь, сказал Микки Фиоре, парень, который нравился Алиссе в младшей школе, когда он был мечтательным милым мальчиком, с любезностью интересующимся тем, какие книжки Алисса прочитала за последнее время и понравились ли они ей.

– Отстаньте, а, – нахмурилась девочка.

Алисса натянула на голову капюшон и попыталась уйти, но вдруг за тот же капюшон ее потянули обратно.

– А где твой Лешенька? Я думала вы неразлучники, – посмеялась Лана. – Или ты меня тут ждешь? Может, ты в меня влюблена, а не я в тебя?

– Отстань, – повторила девочка, одернув свою кофту.

Но будто ее не слыша, Лана схватила одноклассницу за крючок рюкзака. Грубо его сняв, она повалила одноклассницу на землю. Алисса упала на локоть, почувствовав острую боль в нем, словно в нерв попало нечто тонкое и очень острое, как игла. Это мог быть маленький камешек или стеклышко. В глазах потемнело, а потому она не поспешила встать, желая сначала прийти в себя, но ей не дали это сделать. Открыв рюкзак, Лана высыпала все его содержимое на Алиссу.

Осмотрев все, лежащее вокруг себя, Алисса чуть не расплакалась, когда увидела тетрадку с последними главами. Так как в рюкзаке она лежала на самом дне, чтобы никто не знал о ее существовании, теперь она лежала сверху на всех учебниках.

Пока парни просто смеялись, в сторонке скуривая Алиссины сигареты, девочки кружили вокруг нее как вороны, грязными кроссовками распинывая учебники и тетради, рассматривая их.

Сердце Алиссы заколотилось, когда Лана подошла к той самой тетрадке без твердой обложки и с тонкими листами. Если бы она ее пнула, то тетрадь оказалась бы в глубокой грязной луже, из-за чего бы размокла, и так старательно написанные главы были бы утеряны. В голове они у нее остались в очень расплывчатом и общем виде, так что при сильном желании она смогла бы восстановить лишь часть.

Но еще больше девочка боялась, что одноклассница поднимет тетрадь с земли и заглянет в нее. Тогда Алиссе конец.

Девочка вскочила на ноги и, наплевав на отнимающуюся руку, со всей силы толкнула Лану. Та даже не упала. Ранее задорный взгляд Виан переменился, и она посмотрела на девочку, как хищник на жертву.

Поняв, какую глупость она сделала и что она не сможет дать отпор сразу четырем людям, Алисса не придумала ничего лучше, как забежать обратно в школу, благо никто не успел ее остановить.

Грызя ногти Алисса подошла к гардеробу и села под окошком, откуда было видно попивающих чай вахтерш, рядом с другими людьми чувствуя себя безопаснее. Она очень хотела пожаловаться, жалея даже вовсе не себя, а свою книгу.

За эти годы проследить ее писательский прогресс было проще простого, а последние главы были прекрасны. И ей было до боли обидно, что сейчас они валяются где-то на асфальте, где им вовсе не место. Витрины книжных магазинов, библиотеки, полки любителей чтения – вот их место, а не мокрый грязный асфальт.

Но жаловаться – детская привычка. Поэтому, закапывая эмоции глубоко внутри себя, сдерживая слезы и желание ногтями разодрать себе лицо, она откинула голову на стену и смотрела на лестницу, ожидая, когда же по ней спустится Леша.

Парень появился через несколько минут в компании своего лучшего друга Темура, который учится в параллельном классе, с которым они о чем-то болтали. Заметив девушку, всю в грязи и с порванным рукавом кофты, парни переглянулись. Темур неловко приобнял Лешу на прощание и быстрым шагом вышел из школы. Леша сел рядом с Алиссой. Он схватил девушку за локоть, рассматривая рану, а потом поднял в равной степени сверкающий злобой и растерянностью взгляд.

– Я оставил тебя всего на десять минут. Где ты опять умудрилась упасть?

Леша подумал, что подруга, в силу своей неловкости, снова сама куда-то не вписалась. Алисса на это улыбнулась, но вместе с улыбкой ее начало трясти. Сердце девочки забилось быстрее, когда она хотела что-то объяснить, и она не смогла этого сделать.

Леша почувствовал, как трясется чужая рука, которую он так и не отпустил, и заметил, как лицо Алиссы покраснело, словно девушка сильно смутилась. Он понял, что что-то не так, но побоялся продолжать расспрашивать, лишь бы не напугать Алиссу сильнее. Вместо этого он опустил свою руку с чужого локтя, и вложил женскую ладонь в свою. Алисса уткнулась лбом в плечо друга, и он ее приобнял.

Они просидели так несколько минут, пока в школе не стихло. Когда в ушах наконец зазвенела тишина, и Алисса убедилась, что больше не слышит смеха и возгласов с улицы, она села в прежнее положение.

– Пойдем, – тихо произнесла она, встав на ноги.

Она чувствовала, как ноги, словно ватные, подкашиваются, но боялась, что если просидит так еще немного, то уснет. Леша молча поднялся и пошел за подругой. Когда они вышли из школы, лицо Леши резко переменилось из растерянного в холодное и решительное. Он, сложив два и два, наконец понял, что произошло.

Алисса взяла свой рюкзак, лежащий в луже, и стала собирать все, что оттуда выпало.

– Кто это сделал? – спросил Леша, сев рядом.

Парень открыл свой рюкзак и стал собирать в него наименее грязные учебники. Насквозь же промокшие Алисса небрежно скидывала к себе.

– Будто не догадываешься, – фыркнула девушка, вытряхивая грязь из пластикового пенала.

Леша выхватил пенал из ее рук, достал из лужи всю канцелярию, запихнул обратно в пенал и, пообещав купить новый, выкинул его в мусорное ведро, стоящее на крыльце.

– Пойдем к директрисе, пока она еще в школе, – предложил Леша.

– Нет! Совсем с ума сошел? – вскрикнула Алисса. Она подняла тетрадку с последними главами и со страхом открыла ее, но потом облегченно выдохнула – слова практически даже не смазались. – Если мы пожалуемся, то мне точно конец. Это будет клеймо на всю жизнь.

– Не будет, тебе всего пятнадцать. Спишут на возраст, не волнуйся.

– Леш, мои родители в пятнадцать уже нашли друг друга и учились в классах с углубленными предметами. А я, – она посмотрела на тетрадку в своих вновь дрожащих руках. И снова ком в горле, а глаза на мокром месте. – Леш, они же за дело надо мной издеваются. Я гребаный позор.

– Алисс…

– Что? Ну вот что? Вот кем ты хочешь стать? – Леша испуганно смотрел на девушку. – Не молчи. Кем?

– Не знаю я. Ресторатором, наверное.

– М-м, классно. А знаешь, кем я? Писателем, Леш, писателем, блин! – она швырнула тетрадь в парня. Тот ее еле поймал. Удивленно глянув на подругу, он открыл тетрадь и уставил взгляд в нее.

Он внимательно читал каждое слово, страницу за страницей, пока Алисса с испугом оглядывалась, ведь то, чем они занимались сейчас было куда хуже, чем курение. Алисса боялась реакции Леши, но еще больше боялась реакции других. Она подошла к парню и аккуратно вытащила тетрадь из его рук, когда он прочитал уже несколько страниц.

– Кто-нибудь может увидеть, – тихим голосом объяснила она. – Что думаешь?

– Не знаю даже, – пожал плечами парень.

И снова школа и ее двор погрузились в полную тишину. Два подростка стояли среди луж и грязи и молча смотрели друг на друга. Алисса все ждала негатива от Леши, когда он начнет называть ее ненормальной, скажет, что не понимает ее увлечений.

Наконец Леша вышел из ступора. Он кинул озадаченный взгляд на тетрадь, а потом оглянулся, словно только поняв, что за ними могут подсматривать.

– Давай встречаться, – вдруг сказал Леша.

Алисса удивленно на него уставилась, ведь это было последнее, что она ожидала услышать в такой ситуации.

– Со мной? Ты хочешь завести со мной семью?

– А ты хочешь завести семью?

– А… А разве кто-то спрашивает, чего я хочу?

– Ну вот и я об этом, никто нас не спрашивает. Давай просто будем всем говорить, что встречаемся. Так к нам будут хоть немного серьезнее относиться. На фоне произошедшего с твоим отцом, это необходимо. И да… Запишись в разные библиотеки, бери книги в них поочередно. А насчет этого… – он кивнул на тетрадь, которую девушка прижала к себе. – Не носи ее с собой, никто не должен знать, что ты подобным занимаешься.

– Тебе стыдно за меня? Мы можем просто перестать общаться. Если ты всем расскажешь, что разочаровался во мне, то к тебе явно отношение станет лучше. А «строить со мной семью», – показала она кавычки пальцами, – только сильнее себя закапывать.

– Алисса, я знаю, что ты хороший человек. И чем бы ты ни занималась, я это не осуждаю. Да и книга, наверное, не плохая, вроде даже ошибок нет. Я просто волнуюсь, за тебя волнуюсь, не за себя.

Алисса нервно и неестественно засмеялась. Она подошла к ступенькам крыльца и уселась на самую верхнюю, прям рядом с лужей, а в нее она кинула рюкзак. Тетрадку она положила сверху. Девочка закрыла лицо грязными руками, все не переставая заливаться смехом.

Леша сел на корточки перед ней, руки уложил на ее острые коленки. Ему было не до смеха, пока он наблюдал за истерикой подруги.

– А если, – с улыбкой начала она, – тебе кто-то и вправду понравится? Тогда я тебе просто всю жизнь испорчу.

– Никто мне не понравится, – ответил он. – Пойдем, домой тебя провожу.

Вечером того же дня у Леши была тренировка по футболу. Он сидел на лавочке и делал небольшие глотки воды, которые смочили бы горло, но не заставили бы его бок колоть от одного лишь шага. По лицу стекал пот, который он пытался вытереть футболкой, но из-за ужасной духоты в зале тот выступал снова, точно как и горло снова начинало жечь. И он делал новый глоток, еще меньше предыдущего, но уже догадывался, что и так переборщил.

Рядом с ним сидели два мальчика из пятого класса, у которых тренировка проходила на второй половине спортивного поля. Один мальчик, с длинными блондинистыми волосами и голубыми, почти прозрачными, глазами уже несколько минут завязывал шнурки и поправлял гольфы, поглядывая, чтобы учитель, наблюдающий за своей командой, не обращал на него внимания. Его друг, заметно ниже и худее, с каштановыми и растрепанными, как колючки у ежика, волосами прятался за ним, развалившись на лавочке. Они болтали между собой, на что Леша не обращал внимания, пока по его ушам не проехалась следующая реплика:

– А я тебе говорю, я не прогнусь под все вот это. Хочу стать футболистом, когда вырасту, значит стану им. Вон, учителя играют в футбол, и ничего, не умерли. Значит, взрослым тоже можно.

– Ну если хочешь в психушке сидеть, то пожалуйста.

– Да не должны вообще за такое в психушку сажать! Это нормально, я знаю. Я вообще, – он перешел на шепот, который все равно был прекрасно слышен Леше, – недавно смог в иностранный интернет попасть. Так там взрослые не только играют, а еще огромные деньги за это получают. И их вся страна знает и поддерживает.

Леша повернулся на мальчика. Выглядел он слишком уж удивленно, а мальчику и вовсе показалось, что Леша зол. Конечно, ребенку за такие слова никто ничего не сделает, но репутацию это все еще может подпортить. Ни в коем случае нельзя даже допускать мысль о том, что нечто подобное – норма, ни в каком возрасте.

Мальчики испуганно переглянулись и побежали к своей команде, опасливо оглядываясь на Лешу.

Парень проводил их взглядом. Он и не заметил, что напугал их, ведь на несколько минут забыл, что то, о чем он сам мечтает, – плохо и неправильно. Забыв обо всем на свете, он закрыл глаза и улыбнулся, представляя, как стоит посреди огромного футбольного поля. Вокруг трибуны, а на них тысячи людей с плакатами в его поддержку и флагами Ийахю. Они кричат и радуются, пока он выполняет трюки посреди поля. Он не знал, как именно происходят соревнования по футболу, потому что в их стране официально они не разу не проходили, даже на школьном уровне, это строго настрого запрещено. Вполне вероятно, никто в стране не знал, как именно нужно играть в эту игру.

Леша часто думал о правилах соревнований, даже записал некоторые из правил, которые придумал, в отдельную тетрадку, и, в целом, у него выходила такая картина: сначала все игроки команд показывают трюки с мячом, соревнуясь между друг другом, а потом играют команда против команды. Выигрывает тот, кто набрал больше баллов за оба эти тура.

В своих мечтах он закончил с трюками и, взяв в руки мяч, в ожидании смотрел на табло с баллами за первый тур. Весь стадион затаил дыхание вместе с ним. Красные цифры на табло резко сменились, показывая максимальный балл. Люди вскакивают с мест, прыгают, кричат, обнимаются. Леша смеется, а из глаз текут самые чистые слезы счастья.

Он открыл глаза. На его ладонь, в которой только-только лежал мяч, упала слеза. Леша посмотрел ниже, на темно-зеленый пол, который ненавидел всей душой, так как тот красил подошву его кроссовок, а оттереть это месиво было крайне трудно. Цвет пола напомнил тетрадку, которую сегодня ему доверила Алисса, рассказав о себе все самое страшное, извращенное и неправильное. И парню не пришлось даже закрывать глаз, чтобы недописанная книга снова оказалась на его руках. Будто в бреду он попытался ее открыть, но та испарилась. Она пропала, потому что Леша не был достоин открыть ее снова.

Леша чувствовал себя отвратительно от того, что выслушал подругу, но все равно оставил ее с самоненавистью наедине, а не признался, что готов разделить с ней всю ненависть мира. Потому что он такой же. Потому что он в пятнадцать лет не может думать ни о чем другом, кроме как о детской игрушке.

– Все в порядке? – поинтересовался подбежавший к нему Темур, комплекцией идеально подходящий для игры в футбол: с сильными длинными ногами, но невысокий; подтянутый, но не перекаченный.

– Да, нормально, – кивнул Леша. – Просто горло пересохло.

– Ясно. Давай быстрее, я уже устал за двоих отдуваться.

Он похлопал друга по плечу и вернулся к игре. Леша улыбнулся и, не смотря назад, кинул полупустую бутылку себе за спину. Не обратив никакого внимания на то, что она упала на пол, он побежал к классу.

Он носился по полю, валился с ног, пинал мяч так, что тот чуть не сносил хиленькие ворота, когда попадал в штангу. Несколько раз он свалил с ног других парней, а потом помогал подняться каждому из них и половину раунда извинялся, обещая, что впредь будет осторожнее. Он забил рекордное для себя количество голов. Парни отбивали ему пять и обнимали после каждого гола, и это происходило так часто, что они уже и не отходили далеко от Леши, вяло ему подыгрывая просто бежали за ним, ждали, когда он забьет очередной гол.

После последнего свистка, который означал окончание тренировки, даже тренер его похвалил, что редко мог позволить себе в общении с учениками средней и старшей школы, ведь хвалить подростков за достижения в детских играх было нежелательно, чтобы у них не воспитывалась любовь к игре.

Леша играл как в последний раз.

– Ну ты и зверь, – усмехнулся Темур, когда они были в раздевалке.

Парни переодевались, а Леша сидел, облокотившись о стену, и все еще переводил дыхание. Его футболка была насквозь пропитана потом, и парень решил, что, как бы холодно ни было на улице, он не будет переодевать что-то кроме футболки, потому что сомневался, что выживет он и все вокруг него, если он снимет с себя кроссовки.

– Ага, выплеснул эмоции, – посмеялся он.

– Что за эмоции? Переживаешь из-за своей девчонки? Слышал, ее отца собираются в город офисного назначения отправить. Жаль, хороший мужик.

Леша по привычке хотел закатить глаза и сказать: «Алисса не моя девчонка», но потом вспомнил, что теперь они «встречаются», а потому осек себя.

– Да, жаль. Вроде и не натворил ничего такого. Ну подумаешь, футбол. Не такая уж это и детская игра. Ты вообще видел, как те пятиклассники играют? Они ни одного гола не забили. Только взрослые могут играть в футбол хорошо.

Светловолосый мальчик, которого на тренировке напугал Леша, повернулся на него, нахмурившись. Парни удивленно на него уставились – где это видано, чтобы дети возмущались на более старших? Но мальчик выглядел уверенно, хотя в голове и размышлял, стоит ли ему что-то отвечать на обвинения Леши.

– Я забил четыре гола. И ребята забивали голы. Жаль, что ты этого не заметил, увлеченный своей игрой, футболист, – с упреком добавил он.

– Я-то футболист? – посмеялся Леша. – Я хотя бы не мечтаю идти работать тренером просто ради того, чтобы играть в футбол, когда вырасту!

– Что? – смутившись, спросил мальчик. Его уверенность вмиг угасла, и он растерянно оглянулся, окинув взглядом пятиклассников и девятиклассников, наблюдающих за конфликтом. – Ты это к чему?

– Да к тому, что ты рассказывал своему дружку на уроке. Говорил, что футболистом стать хочешь. Не так, что ли?

– Нет! Нет, не так, не говорил я такого, ты врешь все.

– Вру? Да зачем мне врать? Я с тобой даже не знаком, мне незачем тебя в чем-то обвинять.

– Врешь, все врешь! – трясся мальчик.

Взрослым парням, в силу опыта, было очевидно, что ребенок перед ними лжет. Пятиклассники же до конца не понимали кому верить, выслушивая то ровесника, то старшеклассника.

– Так, ребят, какая разница, кто что сказал, – вмешался Давид, одноклассник Леши, лидер класса и просто чересчур ответственный парень. – Оба еще дети, наиграетесь, когда время придет. Глупо тут спорить. Если вы здесь, значит оба любите футбол.

– Ничего я не люблю, – пожал плечами Леша. – Я сюда хожу просто ради того, чтобы себя в форме поддерживать. Когда вырасту, променяю это на фитнес или пробежки, да и все.

– Хорошо, Леш, как скажешь, – с легкой усмешкой ответил Давид. – Но не лезь к ребенку, пусть играется, пока хочет.

– Да я бы и не лез, если бы он не полез ко мне.

– Да, правда. Как тебя зовут?

– Лео, – фыркнул мальчик, с силой заталкивая свою форму в пакет, а после в рюкзак.

– Лео, не нужно так со старшими разговаривать. Мы-то все понимаем, сами еще дети, но вот взрослые могут устроить тебе проблемы. Аккуратнее будь, хорошо? – улыбнулся Давид.

– Ага, – без энтузиазма ответил мальчик и повесил рюкзак на одно плечо. – Пока.

– Эй, подожди, – сказал Давид. – Извинитесь друг перед другом.

Лео повернулся на Лешу. Он посмотрел на того исподлобья, пока Леша смотрел с надменной улыбкой.

– Я не буду перед ним извиняться, – выплюнул мальчик и ушел из раздевалки.

Девятиклассники засмеялись и загалдели, обсуждая смелого пацана. Говорили о том, что новое поколение слишком уж дерзкое и самоуверенное. Пятиклассники же теперь с опаской поглядывали на старшаков, боясь, что из-за Лео проблемы появятся у них всех.

Но Леша, как и все остальные, легко отпустил ситуацию. Он даже завидовал мальчику, который так яро отстаивает свою точку зрения. Парень этого не скрывал, он легко себе в этом признался, потому что уже давно знает, что сам он «безвольный кусок дерьма».

Впервые он так себя назвал, сидя на полу в туалете какого-то ресторана. Ему было одиннадцать лет, и отец взял его с собой на день рождения Корнелия Борхеса, высокопоставленного чиновника. По словам отца, тот был противным жирдяем и конченой сволочью, однако в лицо отец наговорил столько лести, что только глупый бы не понял, как же это наиграно. А он и не понял.

Из-за этого мероприятия Леша не пошел на день рождения своей одноклассницы, и оказался единственным из класса, кто не пришел.

Безвольный кусок дерьма.

Весь вечер он ходил за отцом, словно маленькая безмозглая собачка, которую богатые женщины носят как аксессуар, чтобы повыпендриваться, а потом забывают про нее до следующего выхода в свет. У него не было никакой роли, он просто ходил рядом. Взрослые люди, одетые вульгарно и отвратительно и, у Леши возникла такая ассоциация, словно на собственные похороны, на которые уже наверняка копят, рассматривали его с интересом, оценивая, насколько он похож на своего отца. Внимание на него обращали томные женщины, которые в миг расцветали и, действительно как собаке, говорили что-то нечленораздельное писклявым противным голосом, а потом чесали за ухом. Отец на это смеялся и приобнимал сына, каждый раз повторяя: «Да, моя копия. По моим стопам пойдет».

Леша не был копией отца, и он не собирался идти по его стопам. Ему не нужны были эти связи, которые так старательно налаживал отец, мечтая, как сын займет его место, когда он сам уйдет с поста. Леше не нужны были брендовые костюмы и фальшивые улыбки противных лицемеров и их красавиц-жен, которые с ними, конечно же, не из-за денег. Единственное, что нужно было Леше в тот момент – пойти на день рождения своей одноклассницы, подарить ей художественную книжку, которую он купил тайком от отца, и провести время с друзьями.