Тень Босфора

Слово автора

Я хочу поблагодарить всех, кто вдохновил меня на написание этой книги.

Тех, кто был рядом в нужный момент, и тех, кто даже не подозревает, что стал частью этой истории.

Отдельное спасибо моей сестре Веронике – моему первому читателю.

За терпение, поддержку и веру в эту историю ещё тогда, когда она существовала лишь в черновиках.

Эта книга родилась из чувств, из тишины, из боли и любви, которые невозможно было удержать внутри.

В ней нет случайных слов – каждая строка прожита.

Спасибо каждому читателю, который прошёл этот путь вместе с героями.

Если эта история заставила вас задуматься, почувствовать или просто задержаться на последней странице – значит, всё было не зря.

Берегите то, что делает вас живыми.

Аннотация

Он – член мафии, чья власть простирается дальше Босфора.

Она – переводчица, оказавшаяся не в то время и не в том месте.

Теперь её жизнь – цена его тайны.

А между ними – страсть, страх и игра, где никто не выйдет победителем.

Афра Демир – молодая переводчица из Стамбула, живущая самой обычной жизнью.

Работа, подруга, кофе по утрам – и ни малейшего намёка на то,

что однажды она станет свидетелем убийства влиятельного мецената.

Случайная встреча с Тайланом Тураном, могущественным бизнесменом и членом тайного мафиозного клуба, переворачивает её судьбу.

Он – опасен, холоден, привык держать мир в своих руках.

Она – единственная, кто может разрушить его планы… или спасти его душу.

Мир, в котором он живёт, – это предательство, кровь и ложь.

Мир, из которого она пришла, – свет и доверие.

Но когда их пути пересекаются, Босфор становится границей между жизнью и смертью, любовью и тьмой.

Пролог

Афра

Иногда мне снится вода.

Не море – безбрежная, тяжёлая тьма, которая знает обо мне больше, чем я сама.

Я стою на мосту. Под ногами – холодное железо, влажное от тумана. Где-то вдали мерцают огни, и сквозь шум ветра я слышу, как кто-то зовёт меня по имени.

Голос мягкий, почти родной.

Я делаю шаг – и металл под пальцами трескается.

Вода раскрывает пасть, и я падаю в неё, как в память.

– Афра…

– Афра, проснись!

Я вздрогнула. Комната наполнилась дрожащим светом рассвета. Сквозь окно доносился гул Стамбула – города, который никогда не спит, только делает вид.

Из кухни пахло кофе и тёплым хлебом – запахом жизни, пока ещё моей.

В дверях стояла Джемре, в одной руке кружка, в другой телефон.

– Ты сначала на работу заедешь? – спросила она, глядя на меня поверх пара.

– Угу. Нужно отдать перевод. Потом сразу к Аслану бею.

– Только, пожалуйста, не опаздывай, – сказала она, и в улыбке мелькнула тень тревоги. – Он не любит тех, кто опаздывает.

– Я помню, – ответила я, натягивая волосы в небрежный хвост. – Ты же сама сказала: твоя жизнь на кону.

– Именно, – усмехнулась она. – Так что постарайся выжить.

Когда она ушла, в комнате стало тихо. Я посмотрела на своё отражение в зеркале – бледное лицо, чуть прикусленная губа, след сна в глазах.

Тень от шторы легла на стену, будто шрам.

Сон не отпускал. В груди шевелилось ощущение, будто день уже знает, чем закончится, а я – ещё нет.

Я тогда не понимала, что в этом городе нет случайных утр.

И что за каждым светом над Босфором всегда прячется чья-то тень.

Глава 1

Афра

Я стояла на берегу Босфора и пила кофе из бумажного стаканчика.

Ветер с воды пах солью и дизелем. Утро было густым, ленивым – как этот город. Волны разбивались о камни, чайки кричали над лодками – привычный шум жизни, который всегда помогал мне собраться.

Я ждала съёмочную группу. Сегодня я – не переводчица, не посредник между языками, а журналист по совместительству. Вернее, самозванка.

Притворяться журналистом – мой максимальный выход из зоны комфорта.

Общаться с влиятельными людьми я умею, вести переговоры, подписывать документы, хранить тайны – тоже.

Но брать интервью – совсем другое.

Там, где я обычно перевожу чужие мысли, теперь придётся говорить своими словами.

Телефон дрогнул в руке.

Сообщение от Джемре.

На экране – фото: она, сияющая, рядом с каким-то актёром. Подпись:

«Спасибо! Этот актёр может только сегодня. Ты моя спасительница!»

Я усмехнулась.

По её словам, Аслан Кашьюл не захотел переносить интервью, и как назло – этот знаменитый актёр тоже был свободен только сегодня.

У Джемре было два варианта: отказать одному из них или выкрутиться.

Она выбрала второе – и решила убить двух зайцев одновременно, попросив меня побыть ею на интервью с Асланом беем.

Выбросив пустой стаканчик в урну, я достала из сумки папку с пометкой «Аслан Кашьюл».

Имя, которое знали все.

Меценат, владелец сети отелей и казино, сорок пять лет, официально женат, но жена уже давно живёт за границей. Двое внебрачных детей – ожидаемо.

Щедрый, показной благотворитель: пожертвовал пятнадцать миллионов лир на детские дома.

Я пролистала дальше – там были заготовленные вопросы.

Какие планы на следующий год в плане развития бизнеса?

Ходят слухи, что вы развелись с женой …

Я фыркнула.

Бестактный вопрос, явно из тех, что Джемре любит бросить в лоб и ловить реакцию.

Планируете ли вы и дальше жертвовать средства? Почему именно детские дома?

Ну, с этим проще.

Хотя мысль о том, что мне придётся задавать чужие вопросы, вызывала странное беспокойство.

– Извините, вы Афра Демир?

Голос за спиной заставил меня обернуться.

Рыжеволосый парень с тёплыми карими глазами улыбался, держа камеру на плече.

– Да, – кивнула я.

– Селим Оргун, оператор. А вот и мой помощник – Орхан.

Я пожала им руки. Ветер снова донёс запах моря, и на мгновение мне показалось, что волны стали шуметь громче.

Как будто Босфор знал, что я иду туда, куда возвращаются не все.

Мы сели в машину Селима.

Парни разговорились, и оказалось, что у них уже был опыт съёмок у высокопоставленных людей – министры, бизнесмены, один раз даже певица, которую охраняли, как президента.

Это меня немного успокоило. Всё-таки идти на интервью в дом человека вроде Аслана Кашьюла – удовольствие сомнительное.

Через сорок минут мы въехали в Зекериякёй.

Лес стоял плотной стеной, воздух становился тише и холоднее, будто город остался где-то позади.

В глубине – высокий забор, массивные ворота с позолоченным гербом.

Дом Аслана оказался современным – коричневый камень, стекло, чёткие линии. Ни намёка на теплоту. Только холодная роскошь и порядок.

Возле ворот стояли двое мужчин.

Не охрана – горы. По два метра ростом, с руками, как балки.

Я поймала их взгляды – пустые, безразличные. Но в этом равнодушии чувствовалось что-то, от чего по спине побежали мурашки.

Кажется, Селим и Орхан почувствовали то же самое.

– Здравствуйте, – сказал Селим, стараясь звучать уверенно. – Мы пришли брать интервью у Аслана бея.

Они даже не взглянули.

Один из них сухо, почти механически произнёс:

– Господин ждёт вас.

Ворота распахнулись, будто сами.

Мы заехали на территорию.

Машина медленно поднималась по мощёной дорожке, мимо подстриженных деревьев и идеально ровного газона.

Когда я вышла, воздух был другим – тяжелее, как будто с примесью железа.

Я поправила пиджак, сделала шаг – и едва не выругалась.

Красные туфли, новые, красивые, но дьявольски тесные.

Вот же чёрт, – подумала я. Отличный день, чтобы умереть от мозолей.

В холле нас встретила женщина средних лет, с мягким голосом и идеальной осанкой.

– Добро пожаловать. Вы Джемре ханым, верно?

– Да, – ответила я, стараясь улыбнуться естественно.

– Проходите направо, интервью будет проходить там. Господин Аслан подойдёт через тридцать минут. Может быть, кофе?

– Нет, спасибо, – сказала я.

– А я буду, – вставил Селим.

Женщина кивнула и тихо удалилась.

Пока ребята устанавливали свет и камеру, я осматривала гостиную.

Белые и коричневые тона, блестящий паркет, стеклянные стены, за которыми виднелись кроны сосен.

На стене – огромный портрет мужчины в позолоченной раме.

Мужчина был в короне, с надменным взглядом.

М-да, – подумала я. – Похоже, Аслан Кашьюл не только меценат, но и король собственного мира.

Тридцать минут пролетели незаметно.

Селим с Орханом настраивали свет и камеры, а я делала вид, что просматриваю вопросы, хотя всё уже знала наизусть.

И вот – в гостиную вошёл сам «король».

Он выглядел старше, чем на портрете. Лет на десять.

С лишними двадцатью килограммами и седыми прядями, которые он, похоже, больше не пытался прятать.

Жизнь его явно потрепала, но в осанке всё ещё жила самоуверенность человека, привыкшего, что мир ему должен.

– Вау, я поражён вашей красотой, – сказал он и неожиданно взял мою руку, поцеловав её.

Я едва не дёрнулась, но улыбнулась так, будто всё в порядке.

– Здравствуйте, Аслан бей. Я – Джемре, а это моя команда, Селим и Орхан.

Он даже не посмотрел на них, просто сел на диван напротив камер, тяжело, как король на трон.

– У нас всё готово к съёмке? – спросила я.

– Да, можем начинать, – коротко ответил Селим.

Я взяла стул и села чуть в стороне, чтобы не попасть в кадр.

Аслан заметил.

– А вы не будете в кадре?

– Зачем? – я улыбнулась. – Ведь вы – главная звезда.

Он захохотал, громко, с нажимом.

– С такой красавицей, как вы, я бы не только в кадре побыл.

Я натянула улыбку, но внутри всё сжалось.

Вот же извращенец.

– Камера… мотор, – сказал Селим.

Я собралась.

– Аслан бей, вы пожертвовали пятнадцать миллионов лир на детские дома. Почему именно детские приюты?

Он посмотрел на меня с лёгкой надменностью, потом чуть склонил голову:

– Я сирота. Рос в приюте, в Медьяте. Голодал. Эта тема для меня болезненная. Я хочу, чтобы другим детям не пришлось через это проходить.

– В планах есть новые пожертвования?

– Конечно. И не только. Я хочу построить современный многофункциональный приют.

– А что насчёт бизнеса? Ваши отели – одни из самых популярных в Турции.

Он широко улыбнулся.

– Я планирую быть на вершине мира. Но всему своё время.

Дальше всё шло по списку. Вопросы о проектах, о благотворительности, о планах. Вопрос про развод я, конечно, пропустила.

Но ближе к концу он вдруг сам расслабился, чуть откинулся назад, улыбнулся той самой самодовольной улыбкой:

– Кстати, я теперь свободен. Развёлся пару месяцев назад. Моё сердце свободно.

И посмотрел прямо на меня.

Я отвела взгляд.

Это что вообще за намёки?

– Камера, стоп, – сказал Селим.

Я встала, собрала бумаги.

– Аслан бей, перед публикацией вам, конечно, покажут исходники для согласования.

Была рада с вами поработать.

– А мне как приятно, Джемре ханым, – он улыбнулся, почти мурлыкнул. – Вы – шикарная журналистка. И не только.

Я промолчала.

Ребята начали собирать технику, а телефон в сумке вдруг завибрировал.

– Алло, Джихан бей, – ответила я, выходя в коридор.

– Афра, дубайские партнёры будут через полтора часа. Ты где вообще? – голос босса звучал раздражённо.

– У подруги… она плохо себя чувствует, но я буду вовремя, – соврала я.

– Афра, ты работаешь не официанткой в кафе, а переводчиком в крупной компании. Надеюсь, ты хотя бы готова к разговору с ними?

– К… конечно, Джихан бей, – пробормотала я, не слишком уверенно.

– Ладно. Только не опаздывай.

Когда он сбросил, я выдохнула.

Посмотрела на часы – пять вечера.

Вот черт.

Я вернулась в гостиную.

Аслан стоял у окна, говорил по телефону низким голосом. Селим и Орхан уже почти всё собрали.

– Вам куда сейчас ехать, ребят? – спросила я.

– В Бешикташ, там у нас монтажка, – ответил Селим.

– А мне в другую сторону. Езжайте без меня, я возьму такси.

– Хорошо, сестра, удачи тебе, – сказал Селим.

Они ушли.

Дверь закрылась, и в доме снова стало тихо.

Слишком тихо.

Я пересекла холл и столкнулась с той самой женщиной – помощницей по дому.

– Простите, подскажите, где здесь уборная? – спросила я.

– За гостиной, по коридору, последняя дверь справа, – ответила она вежливо.

Я поблагодарила и пошла.

Коридор тянулся узким, глухим туннелем, и шаги отдавались гулко, будто дом слушал. Я закрыла за собой дверь и наконец позволила себе снять туфли.

Красные шпильки, проклято красивые и адски тесные. Я потёрла ступни, вдохнула – и облегчение разлилось по телу, как теплая волна.

Из сумочки достала косметичку: красная помада, несколько движений – и в зеркале снова лицо, к которому я привыкла.

Распустила волосы – тяжёлые, чёрные, они упали мне на плечи. Расчесала их, пригладила, поправила белую рубашку и юбку.

– Ну вот, теперь я выгляжу лучше, – пробормотала себе под нос и усмехнулась.

Наклонилась, чтобы надеть туфли, и в этот момент услышала голоса. Мужские. Глухие, напряжённые.

Я замерла.

Звук шёл со стороны гостиной – приглушённый, но сердитый.

«И что – вы меня убьёте?» – услышала я грубый, знакомый голос.

Он принадлежал Аслану.

Я не сразу поверила своим ушам.

Подошла ближе, босиком, держа туфли в руках.

За приоткрытой дверью – шорох, отрывистые фразы.

– У нас приказ, Аслан Кашьюл, – произнёс кто-то хрипло.

– Боишься, что я всё расскажу? – уверенно бросил Аслан. – Черти…

Сердце забилось так сильно, что я испугалась, будто звук выдаст меня.

Я сделала шаг к двери и осторожно заглянула в щель.

На диване сидел Аслан – спокойный, как будто всё происходящее было деловой встречей.

Позади него стояли двое мужчин в чёрных костюмах, без лиц – просто тени.

А рядом, в паре шагов, человек в белой рубашке держал пистолет.

Я успела подумать: не может быть,

– и тут раздался выстрел.

Хлопок ударил в уши, как гром.

Аслан дёрнулся и осел на диван, а из-под его плеча тонкой струйкой потекла кровь.

Глаза его остались открытыми. И почему-то казалось, что он смотрит прямо на меня.

Я судорожно вздохнула, и туфли выскользнули из рук, с глухим звуком ударившись о пол.

Все трое обернулись.

Мгновенная тишина – и я почувствовала, как воздух вокруг застыл.

Я рванула с места.

Коридор, холл, дверь – всё пролетало мимо, как в тумане.

– Лови её! – раздался крик за спиной.

Я выскочила наружу, холодный воздух полоснул по лицу.

Гравий под ногами – острый, режущий, но я бежала, не чувствуя боли.

К воротам. Дальше – в лес.

Позади – шаги, крики, тяжелое дыхание.

– Она никуда не денется, босая девчонка в лесу! – услышала я.

– Если хозяин узнает, что кто-то видел убийство и мы её не поймали – нам конец! – отвечал другой.

Я бежала, пока не упала в овраг, спряталась под ветвями, прижимая руки к губам, чтобы не закричать.

Слышала, как ломаются ветки совсем рядом.

Слышала, как хриплый голос сказал:

– Если не найдём – узнаем, кто она, придём к ней домой. Она не убежит далеко.

И тишина.

Только шорох листвы и гул крови в висках.

Я не двигалась.

Не дышала.

Просто сидела, зарывшись в мокрую землю, и чувствовала, как меня трясёт.

Во что я вляпалась?

И как теперь выбраться из этого ада?

Прошло, наверное, пару часов.

Я всё ещё сидела, прижавшись к холодной земле оврага, не в силах шевельнуться.

Воздух становился тяжелее, начинало темнеть, и каждая тень казалась живой.

Я понимала – нужно выбираться.

Господи, а вдруг они что-то сделают Джемре?

Она не должна пострадать. Я просто проклинала себя за то, что задержалась, за то, что вообще пошла туда.

Я не должна была это видеть. Не должна была быть там.

Я достала телефон. Экран вспыхнул, но сети не было.

Пусто. Ни одной полоски.

Я тихо выругалась.

Посмотрела на ноги – кровь, грязь, мелкие порезы и ссадины. Кожа вся в царапинах, но боли я не чувствовала. Только странное, отстранённое оцепенение.

Я глубоко вдохнула.

Надо идти.

Я выбралась из оврага и огляделась.

Лес. Куда ни глянь – тьма и деревья. Ни дорог, ни тропинок.

Попыталась вспомнить, откуда прибежала, но мозг будто выключил память, оберегая меня от паники.

Небо темнело. Лес начинал жить своей жизнью – потрескивание веток, шелест листьев, далекие звуки, похожие на шорох шагов.

Мне показалось, что справа, за деревьями, слышится слабое гудение – дорога. Машины. Цивилизация.

Я пошла в ту сторону.

Шла долго – не знаю сколько. Ноги гудели, дыхание сбивалось, тело ныло от холода и усталости.

Я присела на поваленное дерево, вдохнула.

Сон подкрадывался, тянул в теплоту забытья.

– Нельзя спать, Афра, – прошептала я. – Нельзя.

Выдохнула, поднялась и пошла дальше.

Каждый шаг был как подвиг.

Силы уходили, глаза резало от усталости, но впереди, наконец, между ветвями показался свет фар.

Дорога.

Я почти сползла по откосу и вышла на обочину.

Редкие машины проносились мимо, не останавливаясь.

Я подняла руку, потом другую – никто не реагировал.

И тут из темноты вынырнула чёрная машина.

Я бросилась вперёд, почти под колёса.

Резкий визг тормозов. Машина остановилась в сантиметрах от меня.

Из неё выскочил мужчина лет тридцати, бородатый, в синей рубашке.

– Ты совсем больная, что ли?! – крикнул он. – Ты что творишь?

Дверь со стороны водителя открылась, и вышел другой.

Постарше. С аккуратно зачёсанными волосами, лёгкой щетиной и спокойной, почти холодной походкой.

На нём – чёрная рубашка, чёрные брюки.

Он просто смотрел.

Его взгляд был тяжёлым, усталым, каким-то слишком знающим.

Словно он уже видел то, от чего я бегу.

Он подошёл ближе.

– Ты зачем бросаешься под машины? Жить надоело? – голос был низкий, твёрдый, без раздражения – просто факт.

Я открыла рот, но слова не вышли.

Только одно – хрипло, едва слышно:

– Помогите…

Мир вокруг расплылся.

Земля качнулась.

Я почувствовала, как теряю равновесие, но не упала – сильные руки подхватили меня.

Последнее, что я помню: его лицо над собой – суровое, но почему-то спокойное.

Он поднял меня на руки, как будто я весила ничего, и аккуратно уложил на заднее сиденье машины.

Внутри всё ещё бурлил страх, где-то в глубине – безумный крик.

Но тело сдалось.

Глаза закрылись сами.

И тьма приняла меня в свои объятия.

Глава 2

Тайлан

Утро началось с гулом мотора и вкусом горького кофе.

Город ещё спал, но я уже ехал вдоль берега, туда, где вода казалась свинцовой, а небо – уставшим.

Стамбул по утрам честнее. Без фальши.

В такие часы он напоминал мне самого себя – холодный, живой, но без желания говорить.

Первым делом я заехал в ресторан в Каракёе.

Менеджер жаловался на поставщиков, повар – на менеджера, официанты – на повара.

Все жалуются, пока не услышат моё имя.

Я выслушал, сказал пару фраз – и тишина вернулась сама.

Порядок держится не на правилах, а на страхе нарушить их.

К девяти я встретился с Азизом. Он, как всегда, курил у машины – спокойный, будто пепел на его пальцах был живее его самого.

Через двадцать минут подъехал Эмир – мой младший брат, с солнцем в глазах и вечной улыбкой, которой он пытался прятать беспокойство.

– Опять с рассветом? – усмехнулся он.

– Кто-то должен вставать раньше хаоса, – ответил я.

– Мы сами и есть хаос, брат.

– Разница лишь в том, кто им управляет.

Мы выехали из центра.

С каждым километром дома становились старее, улицы – теснее.

Здесь, в этих кварталах, никто не говорил громко. Слишком много ушей у города.

В маленьком двухэтажном доме, за облупленной дверью, собирался Клуб 5.

Пять человек, когда-то спасших друг друга.

Теперь – просто пятеро, делящих власть.

Омер Арисой – прокурор. В его глазах холод суда и привычка смотреть на человека, как на досье.

Он знает законы и умеет их гнуть. Для него мораль – это инструмент, а не убеждение.

Керем Денизер – судоходный магнат. Срывается быстро, как шторм.

Говорят, однажды он утопил собственного компаньона – символично, учитывая его бизнес.

Аслан Кашьюл – меценат и теневой посредник. Любил играть в ангела, жертвуя миллионы, но в каждом его пожертвовании было условие.

Я знал: он умел прятать нож за улыбкой.

Алексей Воронцов – русский партнёр. Деньги из-за границы, связи в банках, руки по локоть в чужих долгах.

Он был вежлив, говорил медленно и всегда считал нас дикарями.

Зато честно: в его мире всё продаётся. Даже совесть.

И я – Тайлан Туран, тот, кто держит нас вместе, пока это выгодно.

Мы называли себя “Клубом 5”, но от клуба там осталось одно слово – пятеро.

Без устава, без протокола, только власть, которую мы делим и за которую платим.

Внутри старого дома пахло чаем, кожей и сигарами.

Деревянный стол, поднос с едой, несколько папок.

Когда я вошёл, три пары глаз повернулись одновременно.

– Где Аслан? – спросил я.

– Не отвечает, – коротко сказал Омер.

– Это не в его стиле, – ответил я.

Разговор перешёл к деньгам.

Каждый год мы пополняем общий фонд – на “нужды”, о которых нельзя говорить открыто.

Воронцов первым нарушил вежливость:

– Я внесу сорок миллионов лир, – сказал он, – но при условии, что господин прокурор обеспечит моим людям вид на жительство. Без проверок, без шума.

Омер поднял взгляд, медленный, опасный:

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я подставил систему под удар ради твоих наёмников?

– Ради своих инвестиций, – спокойно ответил Алексей. – Система держится не на законе, а на страхе.

Между ними повисло напряжение.

Керем сжал вилку так, будто собирался вонзить её в кого-то.

Я опёрся локтями о стол и тихо сказал:

– Хватит.

Голоса стихли сразу.

– Для грязных дел никого подставлять не будем. Репутация дороже денег.

Молчание длилось несколько секунд.

Воронцов усмехнулся, Омер отвернулся к окну.

Но мысль об Аслане не отпускала.

Он не из тех, кто пропадает без предупреждения.

И если пропал – значит, кто-то помог.

Когда встреча закончилась, я сел за руль.

Азиз рядом, Эмир на заднем сиденье.

– Думаешь, с ним что-то случилось? – спросил брат.

– Думаю, он задумал что-то, – ответил я.

– Лис всегда что-то прячет за спиной.

– Тогда посмотрим, что он спрятал.

**

До Зекериякёя добрались к полудню.

Лес там густой, старый, как сама ложь.

Когда мы подъехали, ворота были открыты.

В этом районе так не бывает.

– Плохой знак, – сказал Азиз.

Мы достали оружие.