Синий Четырнадцатый

В общем, спустя некоторое время после употребления мелких плодов Красный демонстрировал странное поведение, что мешало работе в кабине управления. Он стал вялым, а потом буйным, потом снова вялым. Не мог адекватно мыслить, а также с трудом собирал слова в предложения. Его шатало из стороны в сторону, голова кружилась, а верхние конечности не слушались.

– Девятка, – также он был необычайно разговорчив, – Девятка, я умираю?

– Нет данных.

Мы впервые сталкивались с таким, а потому не имели понятия о том, что делать. Отчасти казалось, что Красный прав. Действительно умирает.

– Ты знаешь, мы ведь на самом деле с тобой друзья, – он говорил какие-то не относящиеся к делу вещи, пока шатался из стороны в сторону, – Ты впитываешь информацию, Девятая? – держался за неработающие пульты управления, как за костыль, – Я ничего не имею против твоих заключений, но они не всегда умные, понимаешь?

– Понимаю.

– То есть очень умные, но иногда даже слишком, – Красный держался за больную голову, – Это вызывает у меня негативные эмоции.

– Нужно перевести его в горизонтальное положение, – предложил тогда Синий Четырнадцатый.

– Верно, – согласился Желтый.

Все втроем мы бегали за превышающим скорость Красным по всему отсеку корабля. Как маленькие создания в случае необходимости в развлечении.

– Я никуда с вами не пойду! – прятался за одним из кресел Пятый, – Вы не выкинете меня наружу!

– Никто тебя не выкидывает.

– Тебе я вообще не верю, – он упал на очередном повороте, – То есть, ты хорошая, Девятая, но в данном случае кажешься мне опасной.

В итоге он изверг содержимое пищевого канала прямо на пол и уснул. По окончании времени отдыха жаловался на головную боль и обезвоживание. Желтый пришел к выводу, что создание с именем Виноград является ядовитым. Другого объяснения нет. Однако симптомы отравления быстро исчезли. Остается только надеяться, что Красный перестанет тащить в рот все подряд. Медиков на корабле нет.

После заслуженного отдыха, а также удовлетворения потребности в пище Красный тоже поделился впечатлениями. Назвал то, что видел в небе, сиянием. Пока это единственное более-менее точное описание. Синий излагал с помощью эмоций, Красный конкретизировал. Если не были отравлены парами во время экспедиции, можно поверить. Не могли же они все выдумать. Да и зачем им это делать.

Основную часть суток Желтый определял, что делать с находкой Красного Пятого. Притащил какой-то камень правильной формы.

– Создано человеком, – пояснил он.

– С нуля?

– Нет, конечно. Обработали природный материал.

Булыжник был большого размера. Не представляю, как они вдвоем его дотащили. Точнее дотащил Красный один. Сомневаюсь, что Синему хватает физических данных для такого.

– Я бы предложил катить по земле, но форма не позволяет, – сказал он.

– Резонное замечание.

Желтый рассматривал объект.

– Как думаешь, – стоя в стороне, спросил Красный, – Пригодится в ремонте? Выглядит крепким.

– Да, можно приспособить, – Желтый делал какие-то записи в свой журнал, нам не показывал, – Откуда был добыт?

– Он его украл, – крикнул со своего кресла Синий.

Мы вопросительно посмотрели на Красного Пятого.

– Это не совсем так.

– То есть украл?

– Да, украл, – Синий крутился вокруг себя на кресле. Грелся, – Вытащен из постройки, созданной землянами. Имеет историческую ценность.

Желтый сноску проигнорировал.

– Ты, что, перестал отвечать критериям развития? Зачем ты это сделал?

– Больше не используется по назначению, – Красный подошел ко мне вплотную, начал кричать, – Кроме ледников, снега и опасных созданий здесь ничего нет! Это хоть немного выглядит полезным. Не можем оставаться надолго, необходимо продолжать ремонт.

– Мы не воры.

– Чего ты от меня хочешь? Тащить его обратно?

Желтый закрыл «неразборчиво». Запись оставлена, больше не требуется.

– Нет, не надо ничего тащить обратно, – сказал он, – Будет использовано во благо народа.

– Какого народа?

– Нашего, – он присел, еще раз осмотрел камень со всех сторон, – Можно измельчить, смешать с «неразборчиво», заделать пару отверстий. Пригодится.

Мы украли важный артефакт. Часть искусства и быта одновременно. Немыслимо. Точнее, украли не мы, а Красный, и теперь, случись что, вину прошу переложить на него одного. Синий не при чем. А мы с Желтым вообще поставлены перед фактом. Не знаю, что и думать…

К моему сожалению, придется признать, что Желтый и Красный правы. Нам действительно необходимы ресурсы для починки корабля. Иначе мы просто здесь застрянем. А значит, остановим свое развитие и не принесем пользу планете. Мне жаль, но наш полет домой важнее, чем исторический объект землян. Мы отплатим им сполна, как только попадем домой. Я обещаю.

Багажное отделение

Во всей суматохе совершенно забыл о необходимости делать записи и следить за временем. Точно не определю, как давно не брался за «неразборчиво». Думаю, последний раз был, когда мы с Красным ходили за пределы нашего импровизированного лагеря. Тогда еще принесли камень для Желтого. Да, времени прошло много.

Тот булыжник Желтый Двадцать Четвертый собирался измельчить для создания особой пасты для заделки дыр в корпусе тарелки. У нас долго не получалось разобраться с машинкой, что находилась где-то в глубине багажного отсека. Огромная махина успела покрыться пылью, но хотя бы не заржавела. Металл в порядке, обычно коррозии не подвержен, но Земля всегда готовит сюрпризы, так что мы просто надеялись на лучшее. Да, у нас не с первого раза получилось завести ее, топлива было мало, но оно было, должно хватить хотя бы ненадолго. Возможно, мы просто не знали, как она правильно включается. Положились на Желтого. Красный пару раз пнул машину. Испытывал раздражение. Девятка испытывала трепет и надежду. Я испытывал усталость, потому что Желтый гонял меня туда-сюда. Рассмотрел потенциал в качестве помощника в ремонте. Уже жалею об этом. Верхние конечности не слушаются, а спать хочется все больше. Не представляю, как он занимался этим в одиночку.

Когда машина завелась, из одного из каналов повалил густой черный дым, смешался с атмосферой и ветром был унесен куда-то за пределы тарелки. Надеюсь, никто из местных не решит, что началось возгорание и не отправится с подмогой. Лишние руки, конечно, не помешают, но, думаю, найти общий язык мы не сможем. Я так и не выучил и половины из тех, что приняты у землян. Они слишком уж сильно отличаются друг от друга. Точнее, все зависит от расположения людей на планете. В одном месте в качестве «неразборчиво» используются круглые закорючки, в другом – целые рисунки. Где-то символов меньше, где-то больше. И это я еще не начал изучение языков мертвых. Оставшихся только в виде истории. Там тоже были рисунки, а иногда и уже знакомы мне символы, которые просто были со временем упрощены или сильно деформированы. Люди ленивы, стремятся упростить все, что можно, облегчить себе множество задач. Не могу их осуждать, логика в этом есть. Некоторые вещи не достойны потраченного на них времени. Однако у людей отчего-то есть время вычерчивать сотни и тысячи ровных линий, просто чтобы письменность отвечала критериям привлекательности. Поистине влюбленные в искусство создания.

– Это не буквы, – поправляла меня Девятая перед отходом ко сну, когда мы могли немного заняться своими делами, – А вот это – буквы.

– Почти не отличаются, – Красный пытался повторить закорючки с своем блокноте, – Как определить, что буква, а что нет?

– Никак, – отвечала Девятка, – Нужно просто знать.

– Должны же быть какие-то правила?

– Или принципы работы письменности, – подхватил Красный.

– Нет, – она сверяла наши неаккуратные черточки с теми, что были в путеводителе, – Это не математика, не нужно искать логику. Просто учить, как есть.

– Какая-то бессмыслица, – вздохнул Красный.

Мне показалось, они немного сблизились. Красный и Девятая. Все чаще сидели вместе, что-то изучая. Не знаю, что. Я был занят возней с камнем Желтого. И с этой вечно ломающейся машиной.

Девятка периодически что-то зачеркивала в своем блокноте после общения с Красным. Делились знаниями и предположениями. Иногда много смеялись. Реже – выходили наружу в попытке отыскать местную флору. Безрезультатно. Все по-прежнему белое.

– Возможно, что-то удалось бы отыскать в воде, – слышал, как рассуждает рядом с дверью Красный, – Однако температура воды не позволяет.

– Да, я согласна, погружение невозможно.

– Иначе ты станешь еще более голубой.

– И непременно с пониженной до минимума температурой тела.

Хочу зафиксировать, что понятия не имею, что произошло в поведении этих двоих. Совершенно не понимаю этих изменений и слегка испытываю раздражение. То есть, я рад, что они нашли общий язык, просто не понимаю, как. И зачем, тоже не понимаю. Испытываю чувство собственничества с негативной окраской по отношению к Девятке. Нужно срочно что-то с этим делать, пока не произошло обострение с выплеском ярости.

И когда я только таким стал?

Не важно, возвращаясь к этой записи спустя несколько часов, заметил, что реагирую слишком бурно. Настоящих поводов для беспокойства не выявлено. Эти двое снова повышают громкость и ругаются.

– Что снова было не разделено между вами? – Желтый выбежал на крики, оставив меня сторожить остатки неизмельченного камня.

Как будто есть кому украсть.

Украли то мы.

До меня долетали только обрывки фраз, поэтому полный диалог воссоздать не представляется возможным. Если я правильно понял, Красный опять вел себя не слишком осторожно. Он, конечно, не тащил ничего в рот, потому что тащить было нечего, но подверг себя опасности в попытке познакомиться поближе с местной фауной.

Обнаружил крылатое создание, сильно отличающееся от тех, что были замечены на пляже ранее.

– У создания крутилась голова, – все, что я разобрал из их перепалки.

Позже Девятая уточнила, что Красный носился за большим существом в попытке поймать и исследовать в кабине. Знал, что Желтый не одобрит, но был одержим идеей изучения нового организма. Сказал, что выглядит упитанной и сильно пушистой. Красному явно нравятся представители фауны.

– У них не шерсть, – поправила Девятая, – Это оперение.

– Выглядело мягким и тонким, – возразил Красный.

– Должно быть, способствует поддержанию оптимальной для них температуры, – предположил Желтый.

– Да какая разница.

– Большая, – продолжала Девятая, – Хочешь изучать – знай основы.

– Невозможно изучать, уже что-то зная.

– Есть база.

– Ты ее выдумала.

– Это неправда!

Они продолжали повышать громкость до максимума, что-то друг другу доказывая до самого вечера. Жаль я не видел это существо. Тоже мог бы предположить кучу интересного.

Вместо этого мы провозились с Желтым до самого восхода Большой звезды, даже не ложились спать, даже не присели отдохнуть.

Глаз плохо реагировал на полумрак, а верхние конечности с течением времени не отвечали критериям концентрации. Все падало из пальцев.

– Можешь присесть для восстановления сил, – предложил Желтый.

– Нет, не требуется, – ответил я, – Ты же как-то справлялся все это время.

– Приходилось.

– Почему не просил о помощи?

Он помолчал какое-то время, подбирая слова. Желтый всегда был тихим. И собранным. Почти как Девятка. Это уже фиксировалось в моих записях, но без должного внимания. Хочу отметить, что Желтый в целом не слишком разговорчивый, распаляется только в случае действительно особенных действий и событий. Это не делает его плохим другом. Делает просто особенным. Множество земных суток назад он с восторгом делился планами о нашем скором путешествии, о маленькой шалости. Теперь же стал в разы сдержаннее. Думаю, дело в крушении. Жалел, что не был достаточно сосредоточенным и добавил проблем экипажу. Теперь же думал, как все исправить. Надеюсь, скоро увидеть прежнего Желтого Двадцать Четвертого. Готового на многое, более активного, хоть и немного себе на уме.

Я видел, как переживает по этому поводу Красный. Они были особенно близки. Возможно, именно поэтому Пятый так активно старался всех разговорить или сделать что-то не отвечающее правилам безопасности. Пытался вывести Желтого на новые эмоции. Вернуть что-то знакомое в собственную жизнь. Или просто повеселить друга. Например, поеданием забродивших плодов винограда. Он тогда не только Девятой наговорил разного. Желтому тоже досталось. Красный лез удовлетворить потребность в тактильном контакте, обнимал Желтого и вис у него на плечах. Говорил, что лучше друга ему не найти, а нам с Девяткой необходимо закрыть слуховые каналы, чтобы не узнать секретной информации. Которой оказалась фраза: «На Марс полетим с тобой только вдвоем». Не уверен, что Желтый согласится. Зато уверен, что видел, как по-доброму он улыбнулся.

– Не хотел отвлекать вас от более важных дел, – наконец ответил он.

– От каких? – спросил я, – От борьбы с медузами?

– От изучения.

– Мы ничего толком не изучили, в основном сверяли с данными, представленными Девятой.

– Это тоже важное дело.

– Не такое важное, как ремонт корабля, который доставит нас домой, – я был уверен, что причина кроется в чем-то другом, – Так, почему не просил?

– Потому что, – он замялся, переключая рычаги, – Потому что в необходимости починки больше моей вины, чем вашей.

– Глупости, ты же не намеренно нас уронил на Землю.

Из выхлопной трубы снова повалил дым. Желтый кинул в «неразборчиво» последний кусочек булыжника. С обратной стороны посыпалась крошка.

– Ответственность все еще на мне.

– Если работать одному, то времени уйдет куда больше, – я помог собрать измельченный камень в один из подготовленных Желтым пакетов, – А значит, придется винить себя за слишком затянувшийся ремонт корабля, – мы собрали рассыпанную по полу каменную пыль, – Нецелесообразно.

Он с благодарностью смотрел на меня. Я заметил, как дернулись его усики. Новая эмоция. Не могу зафиксировать, не знаю, как объяснить.

– Может, ты и прав, – он отключил двигатель машины и начал закрывать защитные крышки клапанов и рычагов, – Но все равно понимаешь, что я имею ввиду, правда?

– Понимаю, – я правда понимал, – Ты думаешь, что зря предложил полететь с тобой, думаешь, что должен был предугадать и такой исход тоже, но, – он вручил мне приспособления для уборки, – Но даже Девятка не учла возможность падения. Тогда почему должен был ты?

– Даже Девятка, – парировал Желтый.

– Она ответственнее тебя, обижаться нет необходимости, это просто факт.

Желтый Двадцать Четвертый закатил машину обратно в багажное отделение, пока я подметал остатки пыли с пола. Теперь у нас было множество пакетов полных каменной крошки. Сделать ее мельче не представлялось возможным, но и такой размер можно назвать подходящим. Предстоит смешать ее с раствором из отсека номер четыре в правильной пропорции. Затем нанести на отверстия в стенах и подождать, пока высохнет. Думаю, управимся за пару вращений Земли вокруг Большой звезды. Может, чуть больше. Если Желтый продолжит упрямиться, то застрянем здесь на всю земную неделю.

– Я не обижаюсь, – сказал он.

– Тогда прекрати отказываться от нашей помощи, – я убрал инвентарь в соседний отсек, – Сам же наблюдаешь, как быстро мы справились вдвоем. Вообрази, что будет, если работников станет еще на два больше.

– Эти работники доломают оставшуюся часть корабля в процессе очередной перепалки, – улыбнулся Желтый.

– Я прослежу за тем, чтобы Девятая не умничала так много.

Желтый выглянул из-за угла нашего отсека. В кабине управления было тихо. Красный развалился на кресле, укрывшись фольгированным «неразборчиво». Девятка свернулась на своем месте. Усики ее слегка шевелились, а пальцы дергались. Однако остальные части тела указывали на то, что сон не был беспокойным. Погоня за Красным, который стремился изучить птицу здорово вымотали этих двоих.

– А я прослежу за тем, чтобы Красный не проглотил материал для заделки отверстий, – сказал Желтый, явно не веря в том, что сможет воспрепятствовать поеданию всего вокруг лучшим другом.

Но почему-то мне показалось, что завтра мы наконец будем ремонтировать корабль все вместе.

Желтый не исказил данные, когда говорил, что ремонтом теперь заниматься будет вся команда нашего корабля. По моим наблюдениям его родитель слишком часто пытался отсрочить плановые проверки на работоспособность некоторых механизмов, и, возможно, именно из-за этого пострадала тарелка. Из-за этого и упала. Но это только догадки. Сомневаюсь, что взрослая особь могла так халатно отнестись к таким важным вещам. А может, мы слишком мало еще знаем про этих самых взрослых.

Помимо очевидных отверстий в корпусе и половины неработающих кнопок было еще кое-что. Ржавчина во втором багажном отделении. Не знаю, чем вызвана и когда появилась. Обычно такого случаться не должно. Возможно, дело в губительной для наших металлов атмосфере и количестве осадков на Земле. В другой стороны до недавнего времени двери туда были закрыты, а значит, внешние раздражители проникнуть не могли. Выходит, старшие в семье Желтого действительно бывали безалаберны. Или имели средства на дорогой ремонт. Не могу знать.

Дверь в этот отсек, конечно, попытался открыть Красный. Ну, как открыть. Он ее почти сломал, желая узнать, что может оказаться внутри.

– У нас нет ключа, – сказал тогда Желтый.

– Разве карточка не подходит для этих целей? – заметила Девятая.

– Должна, но не работает.

– Почему тогда решил, что есть отдельный ключ? – спросил я.

– Наблюдал ранее.

Нужного ключа у нас не было. А может, он был спрятан где-то в кабине. Или в первом багажном отделении. Или остался дома у Желтого. Или еще множество других «или».

– Давай я попробую, – предложил Красный.

– Попробуешь сломать? – спросила Девятка, отходя в сторону.

– Можешь предложить другое действие.

– Не могу.

– Тогда создай отсутствие звука.

Он навалился на дверь и пару раз с силой толкнул ее вперед. Не поддавалась. Тогда пнул несколько раз нижней конечностью, разнося по всему кораблю очередной звон металла. Привычное музыкальное сопровождение, я почти смог его полюбить. Дверь по-прежнему не сдвинулась с места. Технологии моего народа всегда отличались качеством. Двери – не исключение.

Красный даже попытался приподнять тяжелый металлический лист с помощью верхних конечностей. Дверь немного поддалась, но потолок мешал снять ее полностью. Высота помещения оказалась для такого не подходящей.

Пятый начинал раздражаться все сильнее, повышал громкость, пыхтел, не получая достаточного количества кислорода. Его усики напрягались и стояли колом, а на внешней стороне дыхательного канала можно было наблюдать пульсирующую жилку. Желтый стоял рядом, пытаясь хоть чем-то помочь. В общем то, он просто не мешал, что уже было большой задачей. Девятка медленно отходила все дальше в сторону. Не хотела нарваться на выплескивание агрессии Красного.

Тогда я не особо представлял, для чего вообще нужно это мероприятие. А также, почему не решились на это раньше. Я знал, что Желтый облазил всю тарелку еще при первом приземлении. Ну, то есть при падении. Он искал инструменты, запасные листы металла, горючее и какие-то генераторы. Что-то нашел и приволок в кабину, что-то числилось только в списках обязательного оборудования на бумаге. Некоторые емкости с жидкостями были пусты. Но отчего-то в эту дверь тогда он заглянуть даже не пытался. А может, пытался, но также не вышло. Не могу знать.

Зачем вообще семье Желтого тарелка с двумя багажными отделениями? То есть, я знаю, что они не ограничены в ресурсах и могут себе это позволить. Просто зачем? Семья немногочисленная, а старшие предпочитают общественные тарелки. Не понимаю. Можно надеяться, что они решили сделать из корабля склад. Расточительно, но может быть нам полезно.

– На каком этапе? – спросила из-за угла Голубая Девятая.

– Предполагаю успех.

– На основе чего?

– Люблю предполагать успех.

Девятка фыркнула, а ее усики прижались к голове. Как я мог подумать, что они стали близки? Эти двое чудом не сбросили друг друга с тарелки прямо на землю Земли. О какой дружбе тогда вообще вести разговор?

– Ты часто бываешь прав в своих предположениях, – сказала она.

Как я мог подумать, что они НЕ близки?

Как пожившие жизнь и находящиеся в зарегистрированных отношениях ведут себя, точно говорю. То в сторону друг друга не смотрят, то вместе гуляют. То ругаются, то гладят друг друга по усикам. Не буквально, конечно. Это такое сравнение с несуществующим. Со мной она тоже такая? Не замечаю…

Желтый ушел. Продолжил возиться с компьютерами в переднем отсеке. Мне казалось, что их он починил еще в прошлый раз. Или врал, или собирался просто что-то проверить. Так как врать Желтый не любил и не умел, предполагаю, что все же второе. Было слышно, как на пол посыпались инструменты. Возможно, грядут улучшения техники. Надеюсь на это. Было бы здорово снова подключить автопилот. И приземлиться в новом более комфортном для существования месте. И чтоб с кактусами.

Не слишком ли много их упоминается в записях? Не знаю, кажется, количество приемлемо. Ничего не могу с собой поделать, очаровательные создания. Стоит дать одному из них имя. Одному из тех, которые я заберу с собой. Придется изучить уход за этими питомцами. Количество полива, необходимые питательные вещества. Узнать способы размножения и уход за потомками. Не думаю, что они произведут фурор дома, но пусть будут. Просто красиво встанут на одной из полок.

На тщетные попытки Красного доломать внутреннюю отделку корабля страшно смотреть. На нижней части двери уже появились царапины. Могу визуализировать реакцию Желтого. И реакцию родителя Желтого. И реакцию специалиста по ремонту родителя Желтого.

– Может, тебе помочь?

– Чем? – Красный Пятый тяжело дышал, но продолжал пинать дверь.

– Не знаю, дай указания.

Девятка тоже куда-то ушла. Мне показалось, что было слышно открытие и закрытие входной двери. Вышла на улицу? Холодно же, станет совсем голубой Голубой Девятой.

Время от времени она продолжала изучение окружающей нас среды. Состоящей преимущественно из ничего и снега.

– Представь, если тут все растает, – сказал я Девятке незадолго до нашей с Красным экспедиции.

– Невозможно.

– Я не говорил, что это возможно, – как же она любила умничать, – Просто представь и все.

– Уровень моря поднялся бы.

– На сколько?

– Не знаю, метров на семь.

Она такая умная! Как только успевает производить такие точные расчеты? Нам бы многому у нее поучиться.

– Здесь холодно и пусто, – продолжила она, – Но на самом деле мне здесь даже нравится.

Девятка задумчиво смотрела куда-то вперед. Может, искала взглядом разные формы жизни. Может, просто любовалась. Большая звезда только начинала подниматься и окрашивала небо в разные цвета. Красиво, согласен, но уже знакомо. Наверное, Девятка заметила что-то еще.

– Что тут может нравиться?

– Здесь так тихо, – она на небольшую единицу времени замолчала, помогая ощутить в полной мере ее заявление, – И почти никого нет. Как будто все замерло, хоть и не замерзло, – ее усиков коснулся легкий ветерок, – А еще чисто, ты не заметил?

– Чисто?

– Да, чисто, – она повернулась ко мне, – На месте крушения флора и фауна были разнообразнее, однако было еще кое-что, – улыбка отчего-то исчезла с ее лица, – Множество объектов, пригодных для утилизации. Емкости для хранения воды, фольгированная упаковка, пластик, пластик, пластик. Инородно. Не должно присутствовать в таком месте.

– Я даже не заметил…

– Не собраны в одном месте, не образуют группы. Просто штучно валяются на побережье, – она начала дрожать, думаю, пора возвращаться в тарелку. По крайней мере ей, я могу подождать Красного снаружи, – Думаю, и в глубине воды существовали тоже.

– Непригодное для использование выброшено в неподходящем месте?

– Образует свалку, да. Предполагаю, что наносит ущерб экосистеме.

– Логичное заключение.

Она вздохнула и немного сжалась. Все еще от холода?

Большая звезда поднялась еще выше, а небо постепенно возвращало себе голубой цвет.

– А здесь такого нет, – закончила она, – Потому то и нравится.

Здесь такого нет… Актуальное замечание при условии, что Красный не доломает остатки корабля, и их не придется оставить рядом. В блок для утилизации отходов целая дверь просто не пройдет. Придумано для другого вида мусора. Для плодов, например, которые в пищу непригодны. Для использованных пищевых пакетов еще. Скучаю по родной еде.

Фрукты почти закончились, и нужно было запастись чем-то еще. К всеобщей радости и удовлетворению Девятка имела при себе записи о некоторых пригодных в пищу продуктах, существующих на этом острове. К всеобщему ужасу, продукты эти были живыми. Скользкое продолговатое существо. Форма обтекаема. Цвет не слишком яркий. Особенность местных видов. Но хотя бы не белого цвета. Даже трогать это не хочу. Запах неприятный. Желтого от одного вида выворачивает.