- -
- 100%
- +
– Лидия Дмитриевна, на ужин можно надеяться? – ага, это Ринат, ведущий флорист, большой эстет.
– Бери тарелки и иди сервируй!
Алексей, пришедший с тем же вопросом был отправлен раскладывать приборы, Тамаре досталась ветчина, которую нужно было нарезать и разложить… В общем, дело нашлось каждому, кто заглядывал на кухню. Не знаю уж, работали мы споро, или организация процесса была на высоте, а за стол сели примерно через полчаса после того, как я спустилась вниз.
Голодной оказалась не только я, первые минут пятнадцать ужина проходили в молчании, народ торопился закинуть в топку хоть что-нибудь. Лидия Дмитриевна принесла глубокое большое блюдо, в котором лежало запечённое мясо, окружённое картошкой, и сказала:
– Чай сами возьмёте, где что есть вон, Алексей Николаевич знает, что где. А у меня сегодня две внеплановых подачи вышли, я рабочий день закончила! – она демонстративно сняла и сложила фартук и вышла.
– Мясо порезать надо, – сказал Михал Михалыч, водитель. – Этим ножом не выйдет.
– Сейчас принесу, – ответила я автоматически. – Я знаю, где ножи.
«Зря я это сказала, – думала я, идя на кухню. – Если начались неприятности, жди продолжения. Вот не дай бог что, и тут же все вспомнят, что я знала, где на кухне подставки для ножей!». Впрочем, сказанного не вернёшь. Взяв большой разделочный нож, я вернулась в столовую и молча передала его Михалычу.
Мясо прямо таяло во рту, но мне всё отчего-то казалось картоном. Осторожно, не глядя в упор, я посматривала на сотрапезников, и прямо всем организмом чувствовала: не удержатся. Не пройдут по узкой тропочке, непременно свалятся в сторону скандала.
Начала Джамиля.
Небрежно отодвинув тарелку, она откинулась на спинку стула и поинтересовалась ленивым голосом:
– Так что, мы завтра будем здесь сидеть и киснуть? Я бы тогда лучше в Москву вернулась!
– В Москву нас всех попросили пока не возвращаться, – ответил Алексей. – Хотя бы до того момента, когда нас опросит следователь, и мы подпишем показания.
– А чем тебе плохо? – улыбнулся белозубо Ринат. – Воздух свежий, кровать удобная, утром вскакивать не надо. Если скучно, так давай я тебя развлеку!
– Ой, да пошёл ты…
– Можем завтра погулять. Пойти всё же за грибами. Если Ирина не будет возражать… – предложил Серебряков.
Надо написать письмо мэру, пусть дадут нашему художнику вторую фамилию. Был у царицы-матушки Румянцев-Задунайский, а у нас будет Серебряков-Примиритель.
Вдова, до этого момента не проронившая ни слова, подняла глаза. Если можно назвать взгляд жёстким, то этот именно таким и был.
– С какой стати меня это касается? – поинтересовалась она чуть хриплым голосом. – Идите.
– Вот и отлично! Дождя не обещали, корзины в кладовке, обувь у всех есть?
– У меня нет, – откликнулся Михалыч. – Я ж не собирался по лесу рыскать.
– Вам и не понадобится, – уронила Ирина. – Вы, Михаил Михайлович, завтра меня повезёте в Суздаль. У меня дела. Мы выезжаем в четверть десятого.
Повисшую в столовой тишину можно было резать, такой она была осязаемой. Наконец Галина Петровна шевельнулась, стул под ней скрипнул, и она спросила басом:
– Если по делам, так может, я понадоблюсь?
– Нет, благодарю. Это личные дела, – холодно ответила вдова.
Я вспомнила, какие личные дела ждали её в Суздале, и чуть не засмеялась. Ну да, действительно, зачем ей главный бухгалтер на шахматном турнире?
Галина Петровна не сдавалась.
– Если по фирме, так вы без меня не разберётесь!
– Я же сказала, я еду по личному делу, – Ирина холодно посмотрела на настырную тётку. – И вообще, не уверена, что стану сохранять «Сады Эдема». Подумаю. Так что пока можете поволноваться в своё удовольствие.
Она улыбнулась, не разжимая губ, отставила чашку и вышла.
– К-как это, не сохранять? – ошарашенная Галина Петровна покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела.
Могу понять её волнение: через полгода стукнет шестьдесят, пенсия – сами знаете, какая ожидается, а в анамнезе двое детей и трое внуков, и всем надо помогать. Покойный Таманцев, надо отдать ему должное, платил хорошо, Галина чувствовала себя на месте, как и остальные. Кто ж мог предположить, что Андрея не станет, а его вдова начнёт правление с такого неожиданного поворота?
– Пойдём-ка, дорогая, – озабоченно сказала Екатерина Григорьевна, заместительница Галины. – Надо нам с тобой таблеточки выпить, да и полежать…
За ними захлопнулась дверь столовой, потом скрипнула ступенька лестницы, прозвучали по коридору второго этажа тяжёлые шаги Галины Петровны. Звякнула ложечка, которую Джамиля бросила в блюдце от варенья.
– Пойду и я, – обронила наша звезда. – Ринатик, так уж и быть, можешь составить мне компанию!
– Так ты завтра пойдёшь за грибами? – спросил вслед ей Серебряков.
– Да ну-у, по лесу шататься… Не хочу!
Снова захлопнулась дверь, снова скрипнула лестница.
– Один из них утоп, и их осталось восемь… – пробормотал курьер Олег.
– Типун тебе на язык! – воскликнула Тамара. – Короче, дорогие мои: кто идёт, тот идёт. Лично я – да, и с большим удовольствием. Во сколько?
– Думаю, нет смысла бежать ранним утром, как грибники любят, – ответил Алексей. – Конкурентов тут не будет, места довольно глухие. В восемь? В полдевятого? В девять?
– В девять, – согласились оставшиеся один за другим.
***
Почему-то после ужина никто не остался в гостиной, а ведь пока мы ели, кто-то разжёг здесь камин.
То есть, почему «кто-то»? Местный смотритель, Иван Павлович. Я на него посмотрела внимательно, как и на Лидию Дмитриевну, повариху, его жену – они зачем-то накручивают себе возраст. По первому впечатлению обоим за пятьдесят, а если присмотреться – прислушаться, так ведь ему лет сорок пять, ей и того меньше. Впрочем… кто знает, какие компании сюда заезжают? И чего они захотят от обслуживающего персонала? А так что ж, взятки гладки, люди немолодые, лишнего не потребуешь…
Я села в кресло возле камина, пока никто его не занял, откинулась на спинку и стала думать. Для начала – о действующих лицах. Зацепила моё подсознание цитата из считалочки про негритят, помянутая Олегом. А ну как и ещё кого-то из коллег не досчитаемся наутро?
Ну ладно, ладно, это у меня воображение разыгралось чрезмерно. Но ведь отвернуться от реальности невозможно, если смерть Таманцева не была случайной, значит, это убийство. А убийцей может быть только кто-то из нас, из тех, кто сейчас допивает чай на кухне или валяется в своей комнате. Смотритель с женой подали ужин и ушли в свой отдельный дом, а со стороны кто-то прийти не мог. Через лес, ночью, сквозь запертые ворота и дверь? Да и зачем было бы преодолевать такое количество препятствий, если завтра Таманцев повёл бы всех в лес? Нет, убийцей может быть только кто-то свой.
Четырнадцать человек приехали вчера в этот уютный, красивый, с любовью построенный деревянный дом. Сели вместе за ужин, пили за здоровье Андрея Таманцева, веселились. А наутро нас осталось тринадцать, и один из нас убийца.
Бр-р-р…
Что же, рассмотрим каждого. Себя я исключаю из скорбного списка, поскольку точно знаю, что не убивала Андрея, и даже мысленно ни разу не пожелала ему скорого конца. Может, он и не был идеальным, но мне никогда ничего плохого не сделал.
Новоиспечённая вдова, Ирина. Женаты они довольно давно, лет пять точно. Я её знала мало, домами мы не дружили, а в «Садах Эдема» Ирина появлялась редко, только на праздновании дня рождения Таманцева и на новогоднем корпоративе. Кажется, ещё несколько раз заезжала за ним, когда он почему-то был без машины. Почему-то мне кажется, что большой любви в этом браке не было. Как-то пару лет назад я была вечером в ресторане, и в зале заметила Андрея с дамой. Вовсе не с Ириной, как можно догадаться. Наверняка и другие звоночки были, просто никого не интересовало чужое грязное бельё.
Что до самой Ирины… Я же слышала её разговор с оперативником. Холодный, без капли эмоций, завершившийся сообщением о том, что мадам желает участвовать в шахматном турнире.
С другой стороны, разбудил нас всех её крик и плач. И если это было представление, то я готова съесть завтра первый найденный мухомор!
Нет, пока что, как бы ни была вдова для меня малосимпатична, в списке подозреваемых она отодвигается с первой строки. Пока.
Поехали дальше.
Алексей Серебряков, художник. Давнишний приятель Андрея, чуть ли не со школы. На мой вкус, художник неплохой, краски его любят. Кстати, помнится, когда Таманцев решил взять его в штат, главбух наш, Галина Петровна, резко выступала против. Даже расчёты приносила, что расходы будут большими, а отдачи никакой, и вообще можно обойтись. На мой взгляд, наша Галина Петровна тогда была неправа. Серебряков полезен, особенно при больших заказах, когда надо всё сделать в едином стиле, и при этом не свалиться ни в купеческий «шик», ни в холодный минимализм.
Однако дьявол прячется в деталях, и два старинных приятеля могли знать друг о друге столько всякого!..
Вот именно: могли и наверняка знали. Но все это не было срочным, не было вопросом жизни и смерти, требующим немедленного решения.
Так что же, убираем с первого места и Серебрякова?
Нет, я неправильно подошла. Пока неизвестно, как именно умер Андрей Таманцев, глупо гадать, кто мог его убить. В него же не кинжал воткнули и не выстрелили, что требует непосредственного присутствия. Он упал с верхней ступеньки крутой лестницы, и это единственное, что я знаю точно. Следующий вопрос – почему упал, и тут уже начинаются вариации.
Закружилась голова. Бывает – выпил за ужином, ночью резко поднялся с кровати, падение давления, и как следствие – обморок.
Другой вариант – закружилась голова не сама по себе, а от того, что кто-то добрый добавил в еду волшебный препарат. Тот самый, пузырёк от которого так мило подбросили мне в сумку.
В английских детективах то и дело кто-нибудь падает с лестницы оттого, что верхняя ступенька была намазана чем-то скользким, как вариант – доброжелатель натянул леску. Что-то в этом роде криминалисты обсуждали, зря я, что ли, подслушивала?
Но ведь можно было и попросту толкнуть в спину… Кто-то ведь пробежал по коридору! А это было до того, как я вышла и увидела тело, или после? Я пыталась заснуть, услышала скрип ступеньки, потом лёгкие шаги. Потом захотела пить, вышла и…
Точно. Могли столкнуть.
Я представила себе, как подкрадываюсь на цыпочках к мужчине весом под центнер, регулярно посещающему тренажёрку, толкаю его в спину и… Н-да, не с моим цыплячьим весом такие штуки проделывать!
И тут я вспомнила одну несообразность, которую ночью полусонный мозг отметил, но не осознал: на площадке между двумя крыльями лестницы стояла швабра. Самая обыкновенная – деревянная палка с поперечиной. А утром её там уже не было. И вот этой самой шваброй можно было толкнуть уже сильно…
– О чём ты так глубоко задумалась?
Голос Тамары над моим ухом прозвучал столь неожиданно, что я аж подпрыгнула. Посмотрела на подругу хмуро, чего она не заметила. Придвинула к камину ещё одно кресло, уселась и протянула к огню ладони.
– Как ты тут классно устроилась! А все расползлись по комнатам и носа не высовывают.
– Да?
– Ага! – она хихикнула. – Ну, не все! Ринат у Джамили, а не у себя…
«Вот интересно, откуда тебе это известно? – подумала я с неожиданной злостью. – У тебя комната совсем в другом коридоре!».
Тамара же продолжала болтать – что Галина Петровна уже спит, и так храпит во сне, словно она медведь; что флористка Леночка собирается завтра в лес идти в кроссовках, потому что уродуют походку; что Олег всё это время треплется по телефону, и всё время с разными девушками…
Я отключилась от потока информации, и снова вспомнила про швабру. А потом подумала нечаянно, что у Тамары, несмотря на солидный вес, очень лёгкая походка…
ЧАСТЬ 2.
«Сразу ведь по виду, по размеру определяешь, что можно ждать от гриба, хотя бывают и радостные неожиданности. Без всякой надежды срезаешь боровик, а он крепкий, тяжелый, словно свиное сало, и ни одной червоточинки».
Владимир Солоухин, «Третья охота»
Лес я любила всегда, и, мне кажется, не без взаимности.
Я была совсем маленькой, лет четырёх, когда родители решили, что нужно снимать дачу. Название посёлка мне не запомнилось, оно было какое-то птичье – Жаворонки? Петушки?
Впрочем, это неважно.
Даже если бы немыслимым чудом я вспомнила название и приехала туда, всё равно нет уже ни того посёлка, ни тех домов, ни того леса, подступавшего к крайним домам. Дом, который мы снимали, был как раз на самом краю посёлка, и было довольно выйти через заднюю калитку, чтобы оказаться среди тяжёлых еловых лап, серых стволов осин, густого подлеска, заплетённого малиной и ежевикой. Мы с мамой проходили сквозь эту полосу смешанного леса и оказывались в удивительном березняке, прозрачном, солнечном всегда, даже в самую пасмурную погоду. Листья берёз шуршали от малейшего ветерка, и мама пересказывала мне их речи…
Интересно, какой здесь лес? И какие сказки я от него услышу?
Галина Петровна за грибами идти отказалась.
В девять утра, когда мы уже обулись и разбирали корзины, вынесенные из кладовки Иваном Павловичем, наша главбух спустилась вниз и, смущённо пряча глаза, сообщила, что у неё прихватило спину. «И их осталось семь!» – промелькнуло у меня в голове.
Иван Павлович осмотрел собравшихся и покачал головой.
– Вот вы, барышня, – он ткнул пальцем в ноги Леночки. – Что это у вас на ногах?
– Кроссовки.
– Ну, то, что вы ноги промочите, это дело ваше. Сами простудитесь, сами будете лечиться. Но вот если гадюке на хвост наступите, она церемониться не станет.
– Гадюке? – с хорошенького личика сбежали все краски. – Ой!
– Вот именно – ой. Вон там в кладовой резиновые сапоги…
– У меня есть высокие ботинки, – перебила Лена. – Просто они тяжёлые, в них долго ходить трудно, поэтому я… Но я сейчас переобуюсь! – и она брызнула вверх по лестнице к своей комнате.
Иван Павлович повернулся к Олегу.
– Вы, молодой человек, собрались на военную игру? Зачем вам камуфляжная куртка?
– Ну так… вроде бы так принято… – проблеял Олег.
– Принято? Положено надевать одежду ярких цветов, чтобы, если вы заблудитесь, спасатели могли вас отыскать. Есть что-нибудь яркое?
– Н-нет…
Махнув рукой, смотритель зашёл в кладовую и вынес оттуда ярко-жёлтый жилет со светоотражательными полосками.
– Держите, – не слушая благодарственного меканья, Иван Павлович повернулся к Алексею. – Старшим группы назначаетесь вы. Сейчас вернётся барышня, и я расскажу всем правила, как не заблудиться, и что делать, если всё-таки заблудились, – тут Лена сбежала по лестнице, громко топая ботинками. – Ага, вот и она. Тогда слушайте правила. Голову и шею обязательно закрыть. Платок, капюшон, хотя бы кепка и повязка на шею. У каждого должны быть с собой в рюкзаке: телефон с полным зарядом, фонарик, бутылка воды, нож, спички или зажигалка, мелок и яркий маркер…
– А это зачем?
– Чтобы делать пометки на деревьях, если заблудились. Маркером – на берёзах, мелком – на осинах или там дубах. Сейчас я вам их раздам…
Я внимательно слушала то, что говорил Иван Павлович, хотя по лесу ходить умела и правила знала. Но всё равно: незнакомый лес, компания людей, которые бывают на таких вылазках раз в году… Непременно какую-нибудь неприятность да огребём, можно к гадалке не ходить.
Наконец инструктаж был закончен, мелки розданы, наличие воды и прочего проверены.
– Пошли? – спросил Алексей.
– Знаешь… я, пожалуй, останусь, – пряча глаза, сказала Леночка. – Простите, ребята, но я человек городской.
Алексей Серебряков, художник
Напоследок Иван Павлович посоветовал идти от ворот вправо, там лесной квадрат примерно два на четыре километра, ограниченный шоссе и просёлками, если что, так уж дорогу-то любой заметит. Приняв это к сведению, я осмотрел свою маленькую армию.
Тамара. Яркий жёлтый платок, пёстрая куртка, белая с жёлтыми и зелёными пятнами.
Катя. Красная куртка с капюшоном.
Наталья. Куртка белая с зелёными деталями.
Олег. Жёлтый жилет поверх камуфляжа. Хороший камуфляж, как раз под осенний лес разработанный; сними наш модник жилетку, и мигом растворится среди деревьев.
Костя. Бежевая куртка, красная бейсболка.
– Понимаю, что грибы – дело увлекательное, – сказал я негромко. – Но давайте постараемся не выпускать из виду соседа. Выберите себе пару и держитесь так, чтобы всё время друг друга видеть.
– Давайте время встречи назначим, – предложил Костя. – Через три часа, например.
– Ну да! У тебя грибов не будет, а мы, может, как раз нападём на поляну с белыми! – Тамара фыркнула. – Нет, просто соберёшься возвращаться, позвони Лёше и скажи. Телефон тут ловит?
Все потянули из карманов гаджеты.
– Ловит, – кивнул Костя. – Ну, тогда идём! Берегитесь, мухоморы!
Какое-то время я старался не выпускать из виду яркие куртки моих спутников, но потом и в самом деле напал на поляну роскошных белых, штук двадцать, наверное. Пока собрал, пока мусор смахнул, огляделся – вокруг только лес. Остановился, глубоко вдохнул осенний воздух, поймал жёлтый берёзовый листок… потом прислушался, уловил далеко справа шум шоссе и потихоньку пошёл в ту сторону.
В конце концов, взрослые все люди, а я им не нянька…
Через пару часов корзина изрядно потяжелела, и я решил, что пора поворачивать к дому. Остановился, чтобы протереть глаза от прилетевшей паутины, и вдруг заметил справа от себя шевельнувшиеся ветки. Присмотрелся: нет, не ветки. Камуфляж, тот самый, осенний.
Олег, точно. Без жилета.
Олег сидел на корточках под развесистым, совершенно красным кустом боярышника – не то прятал, не то доставал что-то. Я шагнул назад и встал за густой старой елью. Потом расстегнул свою яркую голубую с белым куртку и снял её, стараясь не шуршать. Под курткой был надет тонкий джемпер в серо-коричневую полоску, в своём роде не хуже камуфляжа. Если не шевелиться, никто не заметит. Тем временем Олег достал выданный смотрителем алый маркер и написал что-то на стволе толстой берёзы рядом с кустом. Затем набрал в горсть листьев и рассыпал поверх своего тайника. Невольно я поморщился: ну дилетантство же! Впрочем, здесь, практически посреди нигде, сойдёт. Сошло бы, если бы я так удачно его не заметил.
Наш скромный курьер отошёл от тайника, натянул свой жёлтый жилет, подхватил корзинку и, насвистывая, направился в сторону дома. Я отпустил его подальше, пока жёлтое пятно не перестало мелькать среди деревьев, снова надел куртку, подошёл поближе к приметному боярышнику и заметил в телефоне координаты.
Интересно, что там спрятано?
– Ой, Лёш, это ты? – раздался у меня за спиной голос Тамары.
Как это она так тихо подошла, даже веточка не хрустнула?
– Как твои успехи? – поинтересовалась идущая следом Катя.
– Неплохо! – ответил я с законной гордостью, приподнимая корзину, из которой выглядывали бархатные коричневые шляпки.
Екатерина Черникова, флорист
Чистить грибы любят совсем не все.
Просто эти «не все» не знают основного правила чистки грибов: нужно превратить занятие в медитативное. Сколько бы корзин ни ожидало твоей работы, это тебя волновать не должно. Существует только нож и следующий гриб, вот этот подосиновик, например… Так что я села за стол, поставила перед собой миску для очисток и взяла ножик.
– Так, подожди минутку, Катерина! – остановила меня Лидия Дмитриевна. – Давайте-ка сразу будем добычу делить по сортам. Из белых я на сегодня суп сварю, а подосиновики и прочее к ужину пожарим. Кто ещё чистит?
Как ни странно, принять участие в обработке добычи согласились все. Галина Петровна даже руки потёрла в предвкушении:
– Вот поверите, собирать – не люблю, по лесу ходить совсем не моё. А вот сидеть и чистить могу сколько угодно!
И она основательно уселась на стул.
Отказалась только Джамиля. Она покрутила в воздухе руками и спросила:
– Представляете себе, сколько стоил мой маникюр? Вот лучше и не надо, не представляйте. Портить его я не стану ни за что на свете.
– Тогда ты нас развлекай! – хмыкнула Галина.
– Да вот ещё! Вон, телевизор для развлечения стоит, могу включить, раз у всех руки грязные.
Она и в самом деле включила телевизор. Большой экран висел над холодильником, и настроен он был на какую-то местную программу, судя по тому, что нам показывали – какие-то новые поступления в музейный комплекс Спасо-Евфимиева монастыря, потом проект переоборудования обзорной площадки, потом что-то ещё… Я сидела к телевизору спиной, поэтому мне слышны были только слова комментатора. Потом и их не стало, звук выключили и стали болтать о чём-то своём, разделившись на группки: мужчины о спорте, женщины постарше – о детях и внуках, Лена с Джамилей – о последней коллекции Дольче и Габбаны…
– Ой, смотрите, Ирина наша! – сидевшая напротив меня Леночка тыкала вверх, в телевизор над моей головой, сразу двумя руками.
В левой был толстоногий боровик, в правой – нож.
Все, разумеется, уставились в экран, повернулась и я. Показывали большой зал, уставленный рядами квадратный шахматных столиков, их было, наверное, десятка три. Камера скользила по залу, то показывая общий план, то выхватывая лица соперников.
– Вот, вот, снова она! – пискнула Лена. – Звук включите, интересно же!
Диктор рассказывал о международном шахматном турнире, открывшемся сегодня в Суздальском спортивном комплексе – семьдесят два участника из одиннадцати стран, почётные гости, спонсоры и прочие подробности.
– Вот, значит, куда Ирина сегодня отправилась, – негромко сказал Алексей.
– А говорила – по делам, – Джамиля оторвалась от разглядывания своих сверкающих ногтей и обвела взглядом коллег. – А тут шахматы! Не понимаю, как вообще в это играют, скучно же!
– Скучно? – спросил кто-то из мужчин. – Вот уж нет!
– Как-то это… странно, – тяжело уронила Галина Петровна. – Вчера у неё мужа убили! Тут не то, что земля на могиле не осела, ещё и не похоронили, а она вон… развлекаться.
– Не нам осуждать, – оборвала её молчавшая доселе Лидия Дмитриевна. – У каждого своя беда и свой способ её переживать.
Главбухша сверкнула глазами, но промолчала, и обсуждение как-то само собой увяло.
Новость о шахматах закончилась, камера переключилась на яблоневый сад, и звук у телевизора снова вырубили. Я вспомнила подслушанный разговор Ирины с капитаном Долговым. Получается, не врала вдова, в самом деле отправилась играть в шахматы. Интересно, а участие в турнире платное? И задолго до начала нужно было заявляться? Нужно будет как-то это выяснить…
Что-то ещё такое промелькнуло в разговоре, что показалось мне важным и интересным, но на фоне всеобщего возбуждения, яркой телевизионной картинки, продемонстрированных темпераментов потерялось. Ладно, всплывёт. Нужно отпустить, отвлечься, и заинтересовавшая фраза вспомнится сама.
Но вспомнился мне пузырёк с таблетками, который так удачно я нашла в своей сумке. Интересно, обнаружили ли его полицейские при осмотре дома? Кстати, напрасно я вынимала его из сумки и прятала в подушках, никто ведь не обыскивал наши личные вещи. Наверное, и не могли. Или могли?
До чего ж мы все юридически безграмотны!
Мысль о пузырьке точила меня, словно червяк – яблоко, и в конце концов я не выдержала. Отложила ножик, отряхнула руки и спросила:
– Много там осталось?
– Две корзины, – откликнулся Олег. – И ещё вон, Костя в пакет набрал.
Костя хохотнул.
– Завидуешь? Я ж не мог пройти мимо целой поляны подосиновиков! Смотри, какие красавцы!
– Чего это мне завидовать? У меня полная корзина белых, ничего лучше и быть не может. Кстати, Лидия Дмитриевна, а посушить их можно? Чтобы домой взять?
– Ой, можно подумать, ты умеешь готовить хоть что-нибудь из сухих грибов! – хихикнула Леночка.
– Я, может, и не умею, зато у меня мама есть! – ответил Олег с гордостью.
Под эти разговоры я тихонько вышла. Поднялась к себе, осмотрела комнату – вроде бы никто не заходил. Да, известное дело, пуганая ворона куста боится, и я теперь всё время жду, что какая-то ещё неприятность произойдёт.
Вернее – будет устроена дорогими коллегами… И не говорите мне, что у меня паранойя!
Спустившись в холл, я посмотрела в сторону кухни: вроде бы все там, никто не отправился за мной следом. Проверить, забрали ли пузырёк? Потом все переберутся в гостиную, и возможности такой у меня уже не будет.
Проверю.
Я просунула руку между подушками, пошарила там – ничего. Значит, забрали. Ну и хорошо, ну и славно. Моих отпечатков пальцев на стекле не осталось, значит, ничто и никто меня с сильным сердечным препаратом не связывает.
– А что это ты там ищешь? – раздался за моей спиной голос.