Бездонная яма

Но ведь она на самом деле, на яву, видела себя в зеркале и говорила с собой! Или это какое-то колдовство, и теперь ее, как и ту женщину, сожгут?

Услышав шаги за дверью, Джина бросилась на место, и тут же отдернула себя, вернувшись, и положила пустую емкость обратно. Когда ладонь ее опустились на лежак, дверь отворил Бад, безразлично окинувший блондинку взглядом. В руках у него было пару яблок и какой-то небольшой сверток.

"В этот раз спешить некуда".

Об этом подумалось Баду, когда брюнет подошел к ее лежаку вплотную, и перед Джиной оказалась протянута рука. Бад выпустил яблоки, кидая их в ноги девушки, и аккуратно опустив железную тару, присел на стул, разворачивая бумажный сверток. Данте с любопытством уставилась на него, пристально наблюдая за действиями тонких юрких пальцев.

– Мне тебя снова придется кормить? Ешь давай, – раздраженно бросил младший Кьезе.

Повторять дважды не пришлось.

Джина тут же схватила предложенную еду, утыкаясь зеленой кожицей в нос. Пахло свежим. Она заглянул в глаза Бада, как бы спрашивая все ли нормально, чем вызвала короткий смешок, слетевший в чужих губ. Он выхватил у Данте яблоко, делая первый укус, и вернул обратно.

После того, что произошло здесь в первый раз, – этого стало достаточно. Джина дождалась, пока брюнет проглотит пищу, и только после – откусила немного, жмурясь от удовольствия. Сладковатый сок потек по губам, и Джина облизнулась.

Бад хмыкнул, доставая из подсумка свой кинжал, и стал тонко нарезать сало, лежащее на развернутом клочке бумаги. Запах тонкой прослойки мяса и соли ударили в нос.

Джина провожала его пальцы взглядом, наблюдая за тем, как они отправляли тонкие лепестки в рот, исчезая там навсегда. Самым громким звуком в комнате стало их монотонное пережевывание пищи. Ей тоже хотелось немного, однако попросить язык не поворачивался.

Она протянула Кьезе свое яблоко, надгрызанное пару раз, упираясь большими шариками синих глаз в темные омуты Бада, и дожидалась того, как брюнет отреагирует на ее нахальный выпад. В конце концов, она в плену, и вряд ли кого-то вообще должно волновать то, хочет Джина чего-то, либо нет.

Под отросшими ногтями виднелась грязь. Руки замерли, и нож остановился на полпути, почти дорезав очередную полосочку сала. Кадык Бада дернулся, завершая поглощение пищи. Он врезался взглядом в блондинку, и ясность голубых глаз успокоила его.

Демона не было. Пока все оставалось так, как есть. Но будет ли в порядке, если сейчас сказать этой ненормальной, что ее искали?

Кьезе приблизился к Джине, принимая огрызок из ее рук, и сделал тоже самое в ответ. Крошечный кусочек тонкого мяса исчез во рту девчонки, и она довольно заурчала, точно какое-то животное, покачиваясь на месте. Бад не сразу заметил, как вновь протянул ей еще, не беря ничего взамен.

Спустя пару минут дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка. Брюнет больше не протягивал Джине еды, оставаясь бесстрастным. Ее светлые волосы с ярким отливом привлекли Данте. Она бегло бросила на нее взгляд пару раз, и от чего-то лицо этой девушки казалось ей больно знакомым.

– Я же сказал, – злость, просачивающаяся сквозь произнесенные слова, взбудоражила Джину, и она обернулась, удивленно посмотрев на Бада – челка прикрывала тому лицо, – Убирайся отсюда.

Девушка нахмурилась, переступая через порог и прошла вперед. Ее рука взмыла вверх, замахиваясь в ударе. Данте закрыла голову руками, полагая, что ее злость направлена на нее, но боли не почувствовала ни через минуту, ни через две. Она в испуге уставилась на брата Гаспара, перехватившего запястье Ивэт. Та выдернула руку, метая в него молнии.

– Благодаря одному лишь Жаку мне хватает терпения не разорвать тебя на куски, маленький колдун.

– Катись в Ад,– отворачиваясь от нее, бросил брюнет. Они обменялись с Джиной взглядами: блондинка – обеспокоенным, Бад – злым. И только Ивэт, наплевав на удостоенную им честь снизойти до братьев своих меньших, уселась на лежак к Джине, разворачиваясь к ней всем корпусом.

– Тебя зовут Джина, верно? – дружелюбно улыбнулась она, и морщинки собрались вокруг ее глаз.

Она взглянула на нее, тут же обращая взор к брюнету. Ей впервые хотелось не сбежать от них всех, а именно исчезнуть – настолько лишней девушка чувствовала себя между ними. Дочь Элроя неуверенно кивнула в ответ.

– Чего пришла? Насколько я знаю, твое дело сейчас – Абель, а с ней я и сам справиться могу, – вмешался Бад, комкая огрызок жирной бумаги, оставленной после съеденного ими сала. Он протер кинжал, возвращая его на законное место и скрестил руки на груди, качаясь на стуле, – Уходи.

Расставленные пальчики, лежащие около Джины, собрались в кулак. Цвет лица Ивэт побагровел, и Джина ощутила на себе волну надвигающегося ужаса. Сглотнув, она накрыла ее кулак ладонью, трясясь от страха.

Вспыхнувший ободок зеленоглазого демона тут же метнулся к блондинке. Она учуяла ее эмоции, и, собрав всю свою волю, прикрыла веки, призывая себя к спокойствию. Жажда разнести здесь каждую щепку в пух и прав преобладала над Ивэт, но девушка, ощущающая тепло чужой кожи, повторяла себе из раза в раз только беззвучное:

– Это едва ли слова, едва ли угрозы, успокойся, Ивэт…

– Уходи, – стоял на своем младший Кьезе, вскакивая со своего места. Он ухватился за девушку, скидывая ее ладонь с Ивэт и потащил ту на себя, заставляя встать.

Джина чувствовала себя какой-то куклой, за которую велся весь спор.

– Ты уверен в своих словах, Бад? – поднялась следом Ивэт, – А Гаспар другого мнения на этот счет. Или ты забыл, почему я вообще здесь нахожусь?

– Если он испытывает вину за то, что со мной произошло, он может точно так же попросить зверушку внутри Джины его укусить, – хмыкнул парень. Данте опустила глаза туда, где соединялись их руки, чувствуя, как брюнет, несмотря на все свое напускное безразличие, сжимает и разжимает ладонь каждый раз.

– Повтори-ка, чтоб я точно знала за что сейчас его дорогой брат лишится языка, – острый конец маленького ножа оказался перед носом Бада. Он вздернул голову, смотря на розоволосую сверху-вниз, – Повтори, колдун, и я покажу тебе, насколько "зверушка"внутри Джины может быть злой. Она же не знает, что ты сделал, пока она спал, а я бы рассказала.

– Замолчи.

– Ты поэтому ее салом кормишь? – усмехнулась она, кивая головой в подтверждение своим словам.

– Заткнись, – теряя терпение, выпалил младший из Кьезе.

– Хочешь задобрить перед тем, как поведать, что ты ноч-…

– Закрой свой рот!

Блондинка сжала губы, и, решившись все же вмешаться, тихонько произнесла:

– П-пожалуйста, перестаньте…

– Отойди от нее, – оттягивая Данте назад, Бад закрыл ее собой, ровняясь нос к носу с Ивэт, – Ты пришла вывести ее из себя?

– Я пришла поговорить, – возразила Ивэт, протягивая руку к пленнице, – У тебя же есть вопросы, верно, Джина?

– Она не хочет с тобой разговаривать, – Кьезе столкнулся с лбом розоволосой, выходя из себя.

– С каких пор ты решаешь за нее чего она хочет?

– С тех самых, как ее кровь течет в моих венах. Она – мое проклятие.

Блондинка захлопала ресницами, не понимая, какую чушь несет этот парень.

Почему он говорит, что Джина – его проклятие? Они знакомы едва ли двое суток, и никто до сих пор не открыл правды ее заключения здесь. Все, что она понимала – только то, что вряд ли кто-то из этих двоих освободит ее по собственной воле. А что она могла им предложить? У нее же ничего не было. Даже одной единственной монеты.

– Джерод – мой собрат, Бад. Я могу отправить тебя к Нечистому, не успеешь и глазом моргнуть.

– Так почему же я еще стою здесь, ответь на милость?

– Меньше всего сейчас тебя это должно волновать. Отойди и дай мне с ней поговорить.

– Какая же ты доставучая, – сплюнул брюнет. С секунду он глядел в ее глаза, а после демон развеялся, подобно туману.

– Ровно на столько, на сколько ты упертый, колдун. Мое терпение подошло к концу,– раздался голос позади него. Рука, находящаяся в его цепкой хватке – исчезла. Он резко развернулся хватаясь за свое оружие, но ни Ивэт, ни Джины в комнате не оказалось.

Бад остался один на один со своим гневом.

***

– Люсинда…

Ивэт вздрогнула, оборачиваясь к блондинке. Та медленно плелась за ней по длинному коридору, смотря себе под ноги.

– Ты что-то сказала? – спросила она, но Джина лишь покачала головой. Они перенеслись в другую часть старого подземелья, направляясь к комнате, где находилась Абель.

– Ты хочешь у-убить… М-меня, да?

Глаза ее расширились, и Ивэт остановилась. Блондинка врезалась ей в спину, тут же пятясь назад. Рук они так и не расцепили.

– Нелепо, конечно, демону говорить человеку такое, но мне необходима твоя помощь…

– Демону? – повторила за ней Данте. Ивэт лукаво улыбнулась, соглашаясь с тем, что перед ней стоит не более, чем ребенок. Тепло руки исчезло, и Ивэт перенеслась назад Джины так же, как сделала это в комнате младшего Кьезе.

– А ты думала, что человеку такое под стать?

Джина поджала губы.

– Не знаю…, – честно ответила Данте, смотря на свои стертые пальцы, – Не знаю даже, какое название несет цвет твоих глаз, чтоб понимать разницу… Я ничего не знаю…

Ивэт подхватила ее ладонь вновь, переплетая их пальцы, и потянула за собой.

– Мой цвет глаз зеленый, Джина, как трава на улице, как листва деревьев, под которыми ты любила сидеть, как весна… И ничего страшного в том, что ты не знаешь. Это произошло не по твоей вине и не в наказание за то, что твоя мать отошла в другой мир…

У нее сперло дыхание от неожиданности. Услышанные ею слова, Ивэт словно разбила прозрачное стекло между Джиной и тем, что разделяло ее от боли, которую Данте испытывала всякий раз, вспоминая о словах отца, касаемо жизни самой девушки.

– Откуда ты…

– Мы чувствуем то, чем истерзано сердце каждого человека и обычно питаемся этим, загоняя свою жертву в ловушку. Такова наша природа.

Они остановились у двери, и Ивэт толкнула ее вперед, пропуская Данте внутрь. Блондинка остановилась возле нее, заглядывая в золотистые горящие ободки возбужденных глаз демона. Сейчас зелень ее зрачков горела янтарем больше.

– Но ты… Т-ты другая?…– шепот слетел с ее губ, вызывая у Ивэт кривую улыбку. Она коснулась ладонью ее оголенного живота, скользнув под ночную рубашку, и девушка ахнул от резкой боли, перехватывая ее запястье, – Что ты…? – блондинка упала на колени, обхватывая живот руками. Горло стянуло, и из глаз брызнули слезы.

– Ты меня совсем не знаешь, Джина…, – прошептала Ивэт, опускаясь следом за ней. Данте почувствовала, как глаза стало жечь, и взвыла, зло смотря на своего обидчика. Ей хотелось позвать ее, но имя… Ее имя просилось другим на язык, и Джина оскалилась, шипя от очередной волны боли, стрелой пронзившей ее поперек всего тела.

– Кх.... Лю…

– Я слышала твой зов, Джерод…, – обхватывая лицо девушки одной рукой, розоволосая протянула:

– Я тебе ладонь не просто так протягиваю… Просыпайся… Мне нужна твоя помощь, а тебе – моя. Печать ослаблять долго не получится, ты сам это прекрасно понимаешь… Джерод…

– Люсинда…, – мотая головой, повторяла Джина. В ее сознании не оставалось ничего, тяжелее злости, что в миг охватила все ее естество.

Что же это?

Что с ней происходит?

Почему ее губы слепо повторяют одно и то же имя, о котором она никогда не слышала? Джина схватилась за голову, сжимая волосы в кулаках.

Она обманула ее своей улыбкой!

Дала довериться и обвела вокруг пальца!

– Он не нападет на нас? – выглянул из-за двери Гаспар, опираясь на косяк, – Где мой брат? Ты что-то ему сделала?

– Много вопросов, Гаспар, слишком много… Подожди минутку, я почти его разбудила…

И Бад, который так негативно к ней отнесся был прав! Нужно было с самого начала не отходить от него ни на шаг! Злость помутнила рассудок Джины, картинка начала плыть перед глазами, и она вцепилась в колено Ивэт, поднимаясь с пола и дрожа от бешенства.

– Люсинда…, – рычала блондинка, задирая голову. Гаспар вздохнул, видя горящие глаза девушки перед собой.

Бад будет очень зол.

***

Густой, сладковато-терпкий запах слив.

Помнится, рука друга тянула за собой в явной спешке, а чьи-то гневные крики мелькали позади, но смех Давид резонировал в нем, откликаясь теплой волной…

Как оказалось позже – они стащили у старика Джана дюжину слив, попавшись старшему сыну в разгар своего маленького преступления. Сонье свалился с дерева, подбирая кости как можно быстрее, и, запихнув более-менее целые фрукты в карман подранных штанов, перехватил ладонь Джины, унося ноги прочь.

Это было слепое воспоминание, но блондинка четко помнила заливающийся хохот своего друга и его сорвавшееся дыхание. У Давида всегда был…красивый смех. Тогда ей казалось, что этого было более, чем достаточно.

Сейчас же чувство досады грызло ее изнутри.

Как же так?

Окружающие ее люди – враги. Она похищена и заточена в место, название которого вряд ли могла бы придумать, даже, если бы захотела…

Улыбки…

Эти лживые улыбки, за которыми пряталась злость, обращенная к ней, и по какой причине? Забавно, что только Бад более-менее вел себя искренне, выказывая своим видом скопившуюся неприязнь в сторону Джины.

Данте обхватила свои колени, утыкаясь в них, и подняла глаза к черной пустоте, стеной воздвигнутой пред ней. В этот раз клетка зверя оказалась пуста, и ее, подобно этому агрессивному животному, поместили в аналогичную ловушку, оставив на растерзание собственным мыслям. Пессимистичным и увядающим.

"Лучше б я никогда не видела…".

Блондинка опустил веки, вспоминая смех Давида, и тяжесть на сердце стала в сто крат сильнее предыдущей. Она хотела домой, там, где пахло сливами и друг носился, как чумной, приминая собой высокую траву…

***

Джерод пропускал рыжие волосы сквозь пальцы, любовно обводя их взглядом. Буря внутри него затихла. Он лег рядом с Абель шепча что-то на языке, ясном лишь ему и Ивэт, сидящей чуть поодаль от этих двоих. Она качала ногой в воздухе, испытавающе глядя из-под ресниц:

– Джерод…, – начала она, порядком устав от того, сколько времени ждала, пока демон все же соизволит обратить на нее внимание, – Спешу напомнить, что твоя печать крепнет с каждой проходящей минутой, а мое терпение подходит к концу.

Шипение, сорвавшееся с пухлых розовых губ, отозвалось дрожью в ногах Гаспара. Он до сих пор не мог принять того, что стоял от двух могущественных существ в паре метров, удерживаемый своим упрямством. Эти двое давно могли их прикончить и заняться делами поинтереснее, но что-то здесь было не так. Он чувствовал это и, прищурившись, решил молча понаблюдать со стороны.

Лис притянул к себе длинную прядку, вдыхая запах трав, въевшихся в течении многих лет ведьмовства. Золотой ободок вспыхнул, выдавая эмоции внутри демона. Воодушевление выплескивалось через край. Его хриплый надорванный голос достиг слуха Ивэт:

– Люсинда…

– Меня зовут Ивэт, – резко перебила его розоволосая. Лис усмехнулся, пододвигаясь к маленькой ведьме поближе.

– А мое имя ты сразу выложила. Стало быть мне нет смысла скрывать твое, – протянул Джерод. Нос его уперся в бархат кожи, и гортанный звук вырвался наружу.

Гаспар заметил, как у Ивэт ( или Люсинды ) дернулась бровь. "Демоническое Отродье", коим она окрестила собрата следом, разразилось ехидным смехом, и дрожь вновь обратилась к Кьезе, превращая его спокойствие в пепел. Если бы не Бад и континентальное чувство вины перед ним – Гаспар бы давно оставил их один на один.

Его привлекло то, как демон обращался с девушкой, прикасаясь к Абель, словно к хрустальной. Конечно, озвучивать свои наблюдения он не собирался.

– Что же такого произошло, раз ты, поджав хвост, решила пасть до того, чтоб помогать колдунам? В нашем мире они не более, чем пыль, лежащая поверх руин.

– Оттого ты так усердно полируешь ее лицо? – съязвила в ответ Ивэт, не желая мириться с острым языком Джерода. Она фыркнула, демонстративно задирая нос.

– Разве она тебе никого не напоминает? Ты должна была уже увидеть мои воспоминания, чтоб понять, о чем я, – игнорируя выпады розоволосой, демон опустил глаза к губам Абель. Он еще помнил, как их уста встретились, и удивленный писк выскочил из легких этой маленькой ведьмы. Ресницы Джерода затрепетали.

Девчонка все еще не оказывала должного сопротивления, и хотя печать вытягивала из него силы с катастрофической скоростью, а кровью поживиться было негде, – Джерод все равно лежал неподвижно, изредка касаясь Абель острыми коготками, втягивая ее запах через ноздри. Рассудок демона помутнился.

– Оставь ее, – стояла на своем Ивэт, покачивая ногой резче, – Она не…

– Забери Абель взамен воли Бада и его жизни, – встрял Гаспар, встав позади девушки. Он опустил ладонь на спинку стула, и Ивэт прижалась к ней спиной, зажимая пальцы брюнета и кидая на него недоуменный взгляд. Их зрительная перепалка заняла бы все время обеда и ужина, но Джерод решил присечь их спор, понимая бессмысленность последующего разговора:

– Я не собираюсь делать что-то в ваших интересах.

Две головы обернулись в его сторону. Старший Кьезе поджал губы. Глупо было уповать только на слово Ивэт. В конце концов, она такая же, как и он. И, скорее всего, задолжав что-то Жаку, усердно создавала иллюзию помощи, дабы расправиться с долгом пораньше.

Вопреки его мыслям, она подскачила со своего места, хватая собрата за плечо, и слабое человеческое тело поддалось ее силе. Горящие глаза, точно отражение ее собственным, взметнулись к ней. Кулак Ивэт пролетел в паре дюймов от Джерода.

– Ты меня достал! Откуда у нее появилась печать, подобная твоей? – набросилась на него розоволосая. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда как Гаспар уже пересек добрую половину комнаты, обхватывая локоть Ивэт, – Отпусти меня. Сейчас же.

Приказ, слетевший с языка демона гремел молнией среди ясного неба Кьезе. Он прикусил щеку с внутренней стороны, борясь с силой ее слова и остужая разгоряченный рассудок. Эти существа превосходили его в несколько тысяч раз, и пускай....

– Он единственный, кто может избавить моего брата от мук, – качнул головой Гаспар, стоя на своем снова и снова.

– Он скорее с себя кожу живьем стащит, чем проникнится историей братской любви, не будь глупцом, – сжимая кулак, прошипела девушка. Джерод под ней оставался безмятежен. Даже усиливающаяся печать не беспокоила и нервировала его так, как это обычно происходило. Ивэт сжала зубы, – Жак ошибся.

– Я не могу опустить руки, зная, что передо мной находится то, что спасет ему жизнь, Ивэт.

Глумливая улыбка всплыла на бледном личике лиса.

– Скажи мне, это же то, о чем я думаю? – игнорируя Кьезе, обратилась к собрату Ивэт, – Я с самого начала чувствовала, что с ней что-то не так! – прорычала она ему в лицо. Джерод поддался вперед, опуская руку на затылок девушки, и они встретились лбами в мягком ударе. Губы демона зашевелились, немые слова полились тягучим медом вниз. Гаспар напрягся, пытаясь прочитать по плавным изгибам ответ, но так и не смог.

Рука девушки обмякла, брюнет отпустил ее, и она тихонько осела на кровать, смотря на своего собрата в изумлении. Демон смотрел на нее в ответ снизу-вверх.

– Почему.... Тебя..?…Что? – Ивэт прищурилась и чуть погодя всплеснула руками, отказываясь верить услышанному, – Это все наглая ложь!

– Ты в самом деле думаешь, что все это просто так? – двусмысленно спросил ее лис.

Гаспар непонимающе переводил взгляд с одного демона на другого.

– Я был веками заточен в телах этих ничтожных, не имея возможности к приобретению собственного сосуда. Они трепыхались над силой, молили, чтоб Благославление падало к их ногам, не понимая ЧТОи у КОГО они вопрошают. Хах, – демон оскалился, закидывая руку за голову, – Люди ради несчастных крох в преобретении власти готовы были продавать сотни тысяч душ нам, демонам, едва ли Договор вступал в силу.

Гаспар дернулся, и это не скрылось от взора Джерода. Он ткнул в его сторону пальцем, хищно улыбаясь:

– Яркий пример тому, Люсинда, стоит позади тебя. Когда Нечистый ощутил возможную угрозу в моем лице, Он отдал меня на растерзание этим низменным, никчемным…, – отвращение проскользнуло на лице лиса, и он схватился свободной рукой за живот, продолжая сдавленнее бормотать, – …людишкам, запечатав ключ моей темницы на другом конце света в теле самой слабой девчонки. Я лишился тела… Тсч… Свободы и силы, а дух мой остался заточен здесь, в самой дальней ветви родства между той смертной и этой… Все они погибали, передавая меня друг к другу с новой, свежей кровью. Во всем их роду были одни девочки, Люсинда…

Демон часто задышал, поглаживая саднящее место. Резко сев, он вскинул свой взгляд к девушке, понимая, что больше сдерживать печать та не намерена, и судорожно выдохнул. Абель позади него тихонько посапывала.

– Ты не можешь так…, – отрицая услышанное, промямлила Ивэт. Холод голубых глаз соприкоснулся с ней. Стало жутко, и легкое дуновение, которое вряд ли почувствовал Гаспар, скользнуло по ее щеке, оставив после себя странное покалывание. Джерод понимающе кивнул, рыча от боли.

– Я должен был с-стать…предвестником Н-… Нового Начала, и, потерпев поражение р-раз, Ветер Перемен…, – слова сладко соскальзывали вниз, – Он все еще обо мне, Люсинда… И ты т-тоже это…чувствуешь…

– Я скрою ее от твоих глаз, – поклялась розоволосая, ободки вокруг радужки вспыхнули, и она зарычала в ответ.

– Неважно… З-зов крови выше л-любых наших…инстинктов… Кх… Кха-кха..!

– Я отрежу ей язык, и ни одного слова не выскользнет из ее рта, Джерод, я клянусь Адским Пламенем!

Каркающий смех поумерил ее пыл. Она не понимала, как ему все еще хватает упорства противостоять тому, чтоб не погрузиться в сон. Казалось, его ломало изнутри – он выгибался и дергался так резко, что ей казалось – он точно что-нибудь сломает в этом хрупком теле. Демон смеялся, точно последний прокаженнный и уставился своими безумными глазами на Ивэт:

– Неизбежнос-с-сть, Люсинда… С-с-с которой ты н-ничего не сможешь сделать… Лишь вопрос времени… Н-не бойся… Когда пробьет час, я выс-с-лушаю твои мольбы…

Глаза Джины потускнели, ресницы затрепетали, и Ивэт почувствовала, как сила покинула тело этого девочки. Гаспар наклонился вперед, оценивая общее состояние, и только один вопрос беспокоил его среди всего этого хаоса:

– Что нам теперь делать? – тихо спросил он.

Она посмотрела на него в ответ, устало выдыхая, и покачала головой:

– Унять бушующее пламя, Гаспар, пока оно не выжгло все на своем пути.

***

Когда Бад разбил печать на двери, его всего потряхивало от неконтролируемой злости. Он был убежден – попадись Ивэт ему под руку именно сейчас – ее голова обязательно расплющилась бы от чего-то тяжелого. Какого Дьявола какая-то незнакомая им девчонка вела себя в их доме, как в своем собственном, и почему Гаспар спускал ей все с рук?

Руку в этот раз жгло неописуемо. Он стянул с раны порядком потрепанную ткань, шипя и сквернословя все, на чем свет стоит. Края шли мелкими трещинами, и последний лоскут пропитался черным ядом вперемешку с его отравленной кровью. Бад прикусил губу, собираясь с духом. Мучительный стон пронесся по комнате, вернувшись к хозяину. Брюнет залез здоровой рукой в ящик, откупоривая последнюю склянку, покоящуюся на самом дне, и судорожно выдохнул, готовясь к нестерпимой боли.

Дверь протяжно заскрипела, и Бад распахнул глаза, чувствуя вновь разгорающуюся злость. Первая капля встретилась с очагом заражения – он сжал зубы, стерпев. Пока еще мог держаться достойно.

– Мне плевать, во имя чего ты здесь, – сплюнул он зло. Рука держала склянку, неуверенно раскачивая ее туда-сюда, он оттягивал до последнего свою возню, и, когда она ему осточертела, жидкость резво полилась, барабаня по полу и заглушая выброшенные в воздух проклятия.

– Братишка, – мягкий голос брата хлыстом прошелся по спине младшего Кьезе. Бад обернулся не сразу, плечи его напряглись, и он уставился в стену перед собой приводя дыхание в норму. Срываться на брате не входило в его планы.

– Беря во внимание то, что я все еще на ногах, смею предположить вашу очередную неудачу, – он подчеркнул последнее слово намеренно, дав Гаспару понять, что все их трепыхания с самого начала были бесполезны.

Все, как и говорил Бад – единожды умерев, терять осталось нечего. Не так уж он и держался за то, чтоб жить многими годами, наблюдая за человечеством, как это делали остальные колдуны. Всю жизнь бежать от них в страхе, думая, что каждый последующий день – возможно, последний – все это утомляло, и может сейчас сама судьба говорила ему остановиться.

Лежак сбоку от него промялся, создавая шаркающий звук. Брюнет развернулся, наблюдая за тем, как старший брат аккуратно укладывает Джину на место – та была без сознания.