Бездонная яма

Глава 7

Заваренные листья мяты в кипятке успокаивали горло, сладким бальзамом скатываясь вниз. Бад забрал пустую чашу из рук Джины, и жестом приказал ей встать. После купальни они особо не общались, и вся дорога до комнаты, в которой обычно держали Данте, прошла в тишине. Кьезе исчез, вернувшись обратно со свежей перевязью и чашей мятного чая.

Бад обхватил теплую пятерню, и безмятежный взгляд опустился на блондинку, что пугало Джину ярче приевшейся злости, источаемой этими глазами. Младший брат Гаспара подошел к двери, утаскивая пленницу за собой, и свободной рукой прикоснулся к двери, нашептывая обратное заклинание. Вслед за коротким "развейся", послышался скрип открывающейся двери. Она распахнулась, и ночная прохлада, собравшаяся в коридоре, проскользнула внутрь, гадким холодком вылизывая ступни и поднимаясь вверх от щиколотки до колена. Вероятнее всего, Бад напрочь забыл, что был единственным обутым из них двоих.

– Сомневаюсь в том, что твоя щедрая душа решила отпустить меня на волю, – съехидничала Джина, плетясь следом и озираясь по сторонам.

– У меня нет души, – глядя на нее из-за плеча, просто ответил Кьезе и хмыкнул, – Ты давно должна была понять это.

– Как же, – не поверила ему девушка, – И на что ты ее обменял?

– На баранки, – тут же нашелся Бад.

Джина фыркнула в ответ, не удовлетворенная тем, как вывернулся брюнет. Они вышли через задний двор, и ей пришлось щуриться, чтоб что-то разглядеть перед собой – впереди выступала непроглядная мгла. Совсем такая же, к какой привыкла Джина за многие годы свой ослепленной жизни. Сейчас она выступала для нее неким напоминанием о Джероде, и только чувство злости зарождалось в ней, распускаясь бутонами с катастрофической скоростью. Она остановилась, утягивая Бада за собой, и тот недоуменно покосился на свою пленницу.

– Что? Ты забыла, как переставлять ноги? – раздражение в голосе брюнета находилось на поверхности. Сырая земля под ногами побуждала к побегу. Сбросить ледяные пальцы, так намертво вцепившиеся в нее, и развернуться, бросившись прочь в дом.

– Я не пойду туда, – решила для себя Данте. Судя по виду второго, его мало чем впечатлила очередная выходка, он только развернулся к ней всем корпусом, сжимая пальцы Джины в своей ладони чуть сильнее прежнего.

– Это еще почему? Не ты ли ныла о том, что тебе осточертело находиться в четырех стенах? Смотри, я делаю тебе небывалое одолжение.

– Я не хочу, – упиралась в свое блондинка.

– Поясни, – требовал младший Кьезе.

Данте посмотрела на брюнета исподлобья и тяжело вздохнула.

– Там слишком темно, – прошептала Джина, повернув голову в сторону. Глаза понемногу привыкали к темени, но кроме общих очертаний, в которых вряд ли что-нибудь можно было разглядеть, она ничего не видела. Еще и этот вел себя так, словно это Джина строила из себя кисейную барышню, возмущенную упавшим градусом тепла.

– Не мямли.

– Темно там, черт тебя дери, ясно?!– выкрикнула блондинка, пихая Бада в грудь. Щеки ее покраснели от прилившей злости, и она развернулась к нему спиной, скидывая с себя назойливую ладонь.

Чтоб увидеть ехидство на роже Бада – нет нужды на нее глядеть. Она спиной чувствовала высокомерный взгляд парня постарше, и не решалась разворачиваться назад. В конце концов, хоть какие-то крохи гордости в ней еще сохранились, и признавать свою слабость перед кем-то вроде него…

Джина насупилась и недовольно скрестила руки на груди, зло притоптывая ногой. Пускай! Пускай он засмеется над ней и пристыдит! Какая уже разница?

С головы валил пар, Данте сделала шумный вдох и быстрый выдох, понимая, что вряд ли ее возможно сейчас утихомирить.

Какая же она все-таки дурочка! Бад ничего не успел сделать, а ее уже так колотит!

– Да подумаешь, глупость какая…, – ворчала девушка, смотря вперед. Перед ее лицом пролетел зеленый огонек, и она смахнула его в сторону, сетуя о том, как ее бесит вся эта ситуация. Она прикрыла глаза, касаясь век и со вздохом развернулась:

– То, что я всю жизнь видела темноту, не значит, что я могу не бояться ее, Бад, пойми…, – всплеснув рукой, тихо возмутилась она, раскрывая глаза.

Испуг и волнение захватили все ее нутро. Джина прикрыла рот ладонью, желая заглушить вырывающийся наружу вопль. Бад стоял в метре от нее, держа в руках пригоршню таких же зеленых огоньков, разлетающихся по обе стороны от них. Их свет озарял близлежащие деревья, подол одежд младшего Кьезе и грязные ноги блондинки, успевшие наступить невесть куда.

– Ч-что это…

Бад развел руки в стороны, и Джина издала неясный звук, едва напоминающий крик, делая к парню скорый шаг. Огоньки взмыли вверх, противореча логике блондинки. Она внимательно провожала каждый из них глазами, не решаясь сделать шаг, и снисходительный голос коснулся ее слуха:

– Теперьтебе достаточно света?

Данте подняла глаза, смотря на брюнета из-под ресниц.

"Он что, хочет сказать, что сделал это сам?"– гневно пронеслось в голове девушки.

– Недостаточно, – капризно выпалила Джина, приподнимая бровь, – Думаешь, я дура? И совсем ничего не-…, – бледная ладонь взмыла вверх, и тонкие губы зашептали, когда вслед за скромными манипуляциями, рой таких же огоньков поднялся из высокой травы вверх. Бад безоговорочно положил ее на лопатки, – …П-понимаю?

– Думаю, ты забываешь о том, что я хоть и слаб, но вполне себе еще сносный колдун, Джина, – усмехнулся Кьезе, протягивая ей ладонь, – И так как твоя проблема окончательно решена, не вижу никаких преград для того, чтоб, наконец, прогуляться.

Взволнованное биение сердца стало для Джины отправной точкой. Она перевела взгляд с уставшего осунувшегося лица на ладонь и обратно, прекрасно слыша, что от нее хотят. Но совершенно не понимая чего от нее хотят. Данте зачарованно, будто со стороны, наблюдала за тем, как ее рука вновь оказалась в руке Бада, а ноги делали шаги в унисон, вторя шагам колдуна.

Они обогнули дом, следуя за маленькими искорками света.

– Ты создал этот свет из ничего? – поражалась Джина, вертя головой во все стороны.

– О чем ты? Это? – крохотный сгусток энергии опустился на указательный палец Бада, и тот сдул его, – Это Иванов Светляк. Если быть скрупулезным, то самки в основном.

– Оу…, – понимающе протянула блондинка.

– Ты ничего не поняла, – закатил глаза Кьезе, ведя девушку в сад своей покойной матушки.

– Да нет же!

Бад решил оставить ее выкрики без внимания, обходясь еще парой-тройкой фраз о насекомых, благодаря которым "поджилки юной Госпожи более не тряслись". От последнего брюнет получил с локтя по ребрам, раздираемый мелкой дрожью по всему телу. Он разрывался между тем, чтоб не засмеяться от глупости этой девчонки и тем, чтоб не свернуться на земле в клубок, воя от боли. Боль становилась в разы ощутимее, и это не переставало держать в напряжении.

Они ступили на мелкую крошку камней, и тогда Бад впервые обратил внимание на то, что вытащил Джину совершенно босой. Он чертыхнулся вслух, и прикусил губу, стирая капли выступающей крови пальцами. Опустившись на колени, брюнет приложил ладонь к земле и сделал глубокий вдох, воздерживаясь от того, чтоб застонать – рану стягивало по краям. Слова лились беспрерывным потоком, и мягкая трава проросла , застилая собой каждый сантиметр дорожки, мягко колыхаясь на ветру. Кьезе жестом уступил Джине дорогу.

Данте не спорила. И не потому что не представилось удобной возможности, чтоб съязвить, а потому что не знала, когда успела проглотить язык от увиденного.

Раскинувшийся сад перед ней, в свете мерцающих огоньков, походил на сказочное видение. Она сделала всего несколько робких шагов, останавливаясь, от чего, совершенно не ожидавший этого, Бад позади нее врезался, чудом не сбив обоих с ног.

Раскрытые бутоны глазели в ответ, и Джина медленно присела на колени, завороженная ярким окрасом этих растений. Еще никогда ей не доводилось видеть таких насыщенных красок. Девушка робко коснулась свежих листьев, точно они могли осыпаться в ту же секунду, и привычный смешок немного привел ее в себя. Она обернулась, глядя изумленно в глаза Бада:

– Что это?

– Именно это? – последовал короткий кивок, – Это примула. Чуть дальше от нее мирабилис.

– Это? – Данте гуськом продвинулась влево, указывая на разноцветные бутончики, собравшиеся в кустик и выглядывающие то тут, то там. Младший брат Гаспара сцепил пальцы в замок за спиной и прошел вдоль, оставляя блондинку один на один с новым открытием. Лишь на мгновение он обернулся, полный сомнения в том, правильно ли поступил, но они тут же развеялись за широкой улыбкой, обращенной к саду.

Бад присел на свое привычное место, напротив дурмана, облокотившись о прохладную возведенную стену его старого дома.

Зачем он так поступил?

У него никогда не возникало желания поделиться чем-то настолько сокровенным. Да и с кем? С Абель? В его голове тут же нарисовалась картинка: рыжая бестия срывает бутоны примулы, сетуя о расточительстве Бада, ведь тот вполне мог сделать масло из этих цветов и отдать ей, чтоб боли с наступлением регулы отступали насовсем, а не терзали ее изнутри.

Он бы рассмеялся, если бы запамятовал, как это делается. Брюнет закинул руки за голову, скатываясь немного вниз, и глаза его беспрестанно следовали за светлой макушкой.

При свете луны ее волосы казались жидким серебром. Он помнил, какими они ощущались под пальцами, когда Бад пропускал их в последний раз, рисуя на затылке девчонки пшеничные вихры. Зуд тут же настиг его, но младший Кьезе упрямо терпел дискомфорт. Джина, сама того не ведая, притягивала к себе так же сильно, как демон внутри нее напротив – отталкивал.

Виновница его мыслей возникла рядом спустя долгие скитания от одного участка сада к другому. На самом деле, обойти его стоило порядка десяти секунд, но Данте растянула их практически на час с небольшим. Хорошо, что никто не подгонял ее, и она в полной мере могла насладиться этим моментом мнимой свободы в прикуску с глотками свежего воздуха.

Она подошла к последнему кусту, напротив которого сидел брюнет, и повернулась к Баду, смотря куда-то выше его головы. Забитое досками окно вызвало на ее лице недоумение, и она опустила взгляд, дожидаясь от Кьезе каких-то пояснений, однако тех не последовало ни через минуту, ни через две, и тогда она разомкнула уста. Вопрос встал в глотке комом. Кажется, она поняла и без лишних слов, но хотела слышать подтверждение своим догадкам:

– Бад…

– Ммм…,– брат Гаспара монотонно промычал в ответ, вдыхая аромат дурмана. Данте опустилась и прихватила самый большой бутон, наклоняясь к нему.

"Глупая, какой же она все-таки глупая дурочка…".

Бад подорвался, чувствуя спазм в затекших руках, и поморщился от неприятного онемения на кончиках пальцев. Он обхватил Джину за талию и притянул к себе, плюхаясь назад на мягкую подушку высокой травы, утаскивая блондинку на колени.

– Тебе нельзя вдыхать его аромат, – предупредил парень.

– Почему? – искренне удивилась блондинка, начав ерзать. Чуть погодя она совсем сползла в сторону, удобно утраиваясь сбоку, – Это про него ты рассказывал, да? Любимый цветок твоей матери, я верно поняла?

– Да, следопытка, ты угадала, – Бад нахмурился, потеряв источник мимолетного тепла. Он отмахнулся, решив для себя не уделять всем действиям девчонки внимание, и опустился следом, привычно закидывая руки за голову, – За забитым окном раньше была моя комната. Мы стараемся не пропускать лишний свет внутрь.

– Разве находиться в темноте приятнее?

– Безопаснее.

Джина промолчала, борясь с желанием тут же возразить. Бад, в ее рассуждениях, абсолютно не понимал, о чем говорил. Разве может быть что-то приятнее дневного света? Тьма преследовала ее двадцать с лишним лет, а этот колдун рассуждал о ней так, словно она выступала последней ипостасью мира и спасения в гнет. Она вдохнула нежный запах дурмана, смотря в бескрайнее небо.

"Давид не говорил, что без теплого солнца цвет неба становится холоднее…".

***

Черный ворон опустился на плечо брюнета, ластясь к хозяину.

Гаспар вытащил из подсумка кинжал и разрезал яблоко напополам, отставляя половину в сторону. Срезав тонкую полоску с оставшейся части в руках, он протянул ее пернатому, аккуратно зажимая кончик лакомства на своем оружие. Ворон каркнул, принимая угощение, и проглотил все разом, мотыляя головой по сторонам в поисках новой порции еды.

– Ты права, они в самом деле рыщут в поле, ведомые чьим-то ложным следом, – его тон был полон спокойствия.

Ивэт закинула ногу на ногу. Ткань на коленке уже лезла нитями, где-то просвечивая, обнажая кожу, и было бы неплохо переодеться в опрятную одежду, скинув в Адское Пламя ту, что на ней.

– Моим, к примеру, – тряхнула она головой. Рука Ивэт вцепилась в отросшие волосы, и брезгливо отдернула руку, протягивая ее к Гаспару, – Позволишь?

Он покосился на тоненькие пальчики демона и нехотя вручил Ивэт кинжал. Она взяла отставленную половину яблока и, отрезав кусочек, поманила птицу к себе. Гаспар слегка задрал подбородок, удовлетворенный тем, что ворон на его плече так и не шевельнулся. И, когда птица оттолкнулась от него, преодолев короткое расстояние между ними, глаза Кьезе расширились на долю секунды. Но даже это не скрылось от демона, и она, подобно самому брюнету, вздернула нос, не скрывая ликования:

– Для нашего мира твой ворон является проводником, – смиловалась над ним Ивэт, поясняя поведение его питомца, – Это второй дом для него, и хоть верой он служит тебе, если его помощь будет жизненно необходима стае, – он придет, хочешь ты того или нет.

– Откуда ты узнала, что на наш след вышли?

Ивэт пригладила перья ворона, расплываясь в улыбке:

– Птички нашептали, – она пересадила пернатого себе на плечо, вскакивая на ноги, и подошла к старшему Кьезе, протягивая кинжал обратно, – Ты не мог бы отрезать мне волосы? Сомневаюсь, что сделаю все правильно.

Он не стал спрашивать "зачем", уточнил лишь "на сколько", и девушка коснулась пальцем плеча. Мужчина поднялся на ноги и, подойдя ближе, коснулся ее спины, поднимаясь вверх. Он отозвал ворона, и птица выпорхнула в небольшую щель меж забитых досок и разбитого стекла. Гаспар взял первую прядь, отмеряя нужную длину, и срезал. Это заняло его на какое-то время.

– Он промыл ей мозги, наобещал подземного Царства или силы, больше ее собственных – не знаю, – разглядывая копну, лежащую под ногами, лениво отчитывалась Ивэт, – Я забрала ее, спрятала там, куда он ни за что сунуться не сможет.

Девушка резко нагнулась, подхватывая несколько прядей. Когда она обернулась к Гаспару лицом, он подравнял на глаз оставшиеся волосы, и взял по обе стороны небольшие пучки, сравнивая их по длине. Ивэт подняла на него глаза.

– Ни за что не сможет сунуться только он? – уточнил брюнет, случайно касаясь костяшками пальцев ее щеки – розоволосая на мгновение даже забыла, как дышать, – Что, если она нам понадобится, а ты не сможешь ее вернуть? Где она, Ивэт?

– На моей земле. Вокруг только пустоши, вряд ли кто-то учует ее, – пожала она плечами, расслабляясь. Брови Гаспара сошлись на переносице, и он потер ее пальцами, разглаживая залегшую морщину:

– Но твоя земля – это земля…, – он резко смолк, поднимая на нее гневный взгляд темных глаз, – И как по-твоему кто-то из нас попадет на землю Нечистого? Как это могло прийти тебе в голову? В глазах селян – да, это наше пристанище, но ты же знаешь, что это совершенно не так!

Ивэт скатала волосы в небольшой комок, подбрасывая его вверх. Улыбка тронула левый уголок ее рта, и девушка в последний раз подбросила свою игрушку.

Он так обеспокоен жизнью своего брата, что аж подташнивает. Его самого столь часто истязало время, что озираясь, старший Кьезе совершенно позабыл о себе.

– Гаспар, – спокойствие в ее голосе возмутило бы любого колдуна, узнай он о ее замыслах. Брюнет недоверчиво покосился на нее, когда тонкий пальчик поманил к себе, – Я хочу тихонько сказать, мало ли что…

– Мало ли что? – переспросил он и слегка нагнулся.

Ивэт обхватила мужчину за затылок, притягивая к себе, и впихнула в глотку клок своих волос, скрученных в комок. Гаспар, совершенно не ожидавший таких действий с ее стороны, попытался оттолкнуть девушку от себя, что выходило скверно. На глаза навернулись слезы, и он протестующе замычал ей в ладонь, не прекращая сопротивления.

– Не упрямься, это для твоего же блага, – удерживая Кьезе на месте, прошипела розоволосая. Гаспар зажмурился, сглатывая комок, и тысячи игл спустились вниз по гортани, царапая нежную плоть. Ивэт отпустила его, тут же слыша кашель, и две пятерни оттолкнули ее назад так, что ей пришлось отступить, оставляя в покое личное пространство брюнета.

Гаспар разлепил один глаз, и радужки глаз его окрасились в багряный. Он схватился за горло, чувствуя, как инородное тело соскальзывает по очевидному маршруту.

– Ты тронулась рассудком? – нашелся он, увеличивая дистанцию между ними. Ивэт коснулась своих состриженных кончиков, крутя их перед собой, и отметила идеальную работу старшего Кьезе над ее волосами.

– Когда-нибудь ты скажешь мне за это "спасибо", – пожала она плечами, улыбаясь своим мыслям, – Мне скоро необходимо будет навестить твоего брата, однако мы вернемся к этому вопросу.

– Чтоб и его заставила жрать твои волосы? Не подходи к нему, – угроза, мелькнувшая в голосе, не скрылась от ее слуха. Одним действием она смогла обратить его ненависть с Джерода на себя. Интересно…

– Нет необходимости, Гаспар. Это равно необходимо только для тебя, – последовал ответ. Он смахнул застоявшиеся слезы с уголков глаз, хмурясь на ее неясные высказывания.

Какого черта вообще творилось у нее в голове?

Его глаза среагировали на Ивэт, как на угрозу. Что она с ним сделала, заставив проглотить эти розовые клочки обрезанных волос?

Ивэт выпорхнула за дверь бесшумно, оставив его одного. Гаспар вновь провел по своему горлу пальцами, чувствуя неприятное пощипывание внутри.

Эти демоны…

Сколько еще их ждет проблем с их появлением?

***

В какой именно момент его постигла мысль, что среди предоставленных тропинок не было единоверной? Кто-то явно знал что именно они ищут.

Клод успел повстречать на своем пути нескольких мужчин, до этого отстающих, стоило им всем сорваться за пределы своего селения. А что в итоге? Они несколько дней бродили кругами, натыкаясь на болота. Хорошо хоть опыт позволял обходить злосчастные места, чудом не загремев на тот свет.

Чистая вода заканчивалась. Он собирал грязную с наступлением дождей, выискивая поблизости низкие деревья, и ловил в свои фляжки крохи тех капель, которые скатывались с листвы, срываясь вниз.

Матис спал прямо в грязи, устало заваливаясь куда-то в бок. Он изредка выпрашивал у Клода еду, слизывая крошки галет с хозяйских рук, и долго бродил по округе в поисках какой-то живности. И на грани жуткого голода в скупе с беспрерывной жаждой, до Клода, наконец, дошло – каждая вытоптанная тропинка вела не иначе, чем к смерти, ни на шаг не приближая мужчину к наследнице семьи Данте. Брюнет погладил своего пса по влажным вонючим лохмам, в душе смеясь над тем, что их провели как детишек:

– Придется вернуться туда еще раз, чтоб понять, в чем заключалась наша ошибка, дружище…

Матис поднял свою морду, внимательно смотря на хозяина, после чего поднялся, уныло махая хвостом – капли разлетались туда-сюда.

Сгоревший старый домик, обглоданные зверьми человеческие кости – все осталось по-прежнему на своем месте. Только следы, по которым они перебирались из одной передряги в другую, смыло беспрерывными потоками воды за эти дни.

Клод присел на корточки, касаясь влажной земли, и поднес пальцы к лицу, принюхиваясь. От рук пахло чем-то схожим на запах акации. Он огляделся по сторонам, отмечая отстающих мужчин, последовавших за ним, и напрягся. Они следовали за ним, сами того не осознавая, и для него это было плохим знаком. В планы Клода не входило вступать в открытый конфликт с сельчанами за голову девчонки, которую все так жаждали оторвать. Возможность доставить бездыханное тело радовала многих, кроме него, и это ставило Клода еще перед одним выбором – сдаться здесь и сейчас, отдав дочь Элроя на растерзание, либо быть готовым к драке за девочку.

Брюнет поморщился, чувствуя вяжущий вкус на языке. Он полностью сел на обгоревший брусок дерева, потирая лоб, и с тяжелым сердцем посмотрел куда-то вдаль.

***

– Хватит глазеть, – сердито сказал Бад, чувствуя на себе долгий взгляд.

Джина неохотно легла на спину, смещая центр внимания с младшего Кьезе к звездному небу.

– Ты можешь только ворчать и отчитывать меня, – фыркнула она.

– Я не виноват, что мне приходится возиться с неумёхой и ребенком, – в свою защиту сказал Кьезе.

– Можно подумать ты сильно старше меня, – проворчала шатенка себе под нос.

– Представь себе.

Блондинка перевернулась набок, укладывая голову на согнутую в локте руку:

– И сколько тебе? Нет-нет, не говори, я сама скажу…, – голубые глаза в энный раз прошлись по лицу Бада, и Джина издала урчащий звук, напряженно крутя шестеренки в голове, – Двадцать четыре, да? – темные брови дернулись вверх, и Данте захлестнуло легкое негодование, – Ладно, я докину еще единицу за чрезмерный скептицизм в твоем исполнении. Как, достаточно точно?

Бад не удостоил ее верным ответом, и Джина решила для себя, что оказалась права, хотя где-то на затворках разума понимала, что это было бы слишком легко. Она пододвинулась к нему, и протянула над лицом нерешительно пальцы, тут же перехватываемые другой, более холодной ладонью:

– Н-нельзя, да? – не ожидавшая сопротивления, тихо спросила Данте.

Брюнет повернул голову, глядя в ее глаза. Не найдя в синих лужицах хитрости или угрозы, он отпустил руку девчонки, и прикрыл глаза, позволяя той делать, что вздумается.

Джина поднялась, усаживаясь поудобнее, и последовала примеру Бада – прикрыла глаза, касаясь его лица так же, как всегда касалась лица Давида из раза в раз. Настолько, что заучила каждый изгиб.

Первым, что она почувствовала – стала щекотка. Реснички скользили вдоль фаланги указательного пальца. Невесомо, но чувственно.

Джина слегка улыбнулась, переходя к векам, и поднялась вверх к двум столбикам густых черных бровей. Она разгладила их, каждую своей рукой и сорвалась вниз, к острым скулам, поднимаясь средними пальцами по сужающимся носослезным бороздам к носу. Бад не шевелился на протяжении всех ее манипуляций, терпеливо дожидаясь, пока той не наскучит копаться в чужом лице, точно в песочнице.

"И это она отрицает, что далеко не мала…"– усмехнулся колдун, чувствуя, как осторожно Джина проводит по крыльям носа.

Теплое дыхание опалило взмокшие ладони, и блондинка сглотнула, решаясь положить ладошку на дышащий вулкан. Она едва распахнула глаза и тут же зажмурилась, боясь прервать сладкое ощущение, потерянное за ее "зрячестью".

Пока Кьезе позволял – стоило брать все без остатка. Точно оголодавшая, Джина цеплялась за каждую сладкую соломинку, лежащую в руках Бада.

Его поведение, до странного спокойное, с одной стороны пугало, с другой – завораживало. Раз ей выпал шанс немного почувствовать себя не взаперти, то почему бы не воспользоваться? Даже, если это жалкие крохи? Кому какая разница…