Бездонная яма

Глава 9

С последнего раза, когда какому-то бедолаге взбрело в голову попытать удачу в заброшенном, на первый взгляд, доме, минуло больше двадцати лет. Чувство дискомфорта, стягивающее все внутренности от тревоги, давно покинуло тело молодого колдуна, поэтому он не сразу понял, что его раздражает в посторонних шорохах.

Сначала Бад решил, что это Ивэт, порядком надоевшая ему за время своего пребывания здесь. Он все еще злился на нее за то, что она без ведома Гаспара или самого Бада взяла на себя смелость поселить Давида в одну комнату с Данте, оставив их наедине. Но шаги, нехарактерные для нее, такие тихие и осторожные, привели его к мысли о том, что он заблуждается.

Единственный человек, который мог бы так передвигаться, спал сейчас на соседнем лежаке, принципиально отвернувшись лицом к стене. Младший Кьезе разлепил веки, сгоняя остатки сна, и взглянул на костлявую спину своей маленькой пленницы. Джина не проронила ни слова с тех пор, как навлекла на себя гнев Бада.

Может, Ивэт решила вновь испытать терпение колдуна и сняла печать с двери Давида, позволив ему разгуливать по коридору?

Бад нахмурился.

Что, если этот пустоголовый мальчишка не воспринял его угрозы всерьез и сейчас ищет комнату Джины, уповая на мизерную возможность сбежать с ней?

"Глупец"– подумал брат Гаспара, стиснув зубы. Он встал с лежала и тихо пробрался к двери, едва волоча за собой ноги. Тело все еще подводило его, но небольшой отдых компенсировал часть потраченных сил. Прислушавшись к шуму, Бад понял, что эти звуки не могли исходить от одного человека – некоторые были торопливыми, другие – неспешными. И, когда слух различил третье движение, сопровождающееся позвякиванием металла, до него, наконец, дошло, что в доме находятся посторонние люди.

Печать, стоящая на их с Джиной двери, могла сдержать натиск нежелательных гостей, чего нельзя сказать о спальнях Гаспара и Ивэт. А это означало только одно – угрозу жизни его брату, на что он не мог закрыть глаза и отправиться спать, как ни в чем не бывало.

Бад развернулся и уставился на заколоченные окна. Воспользоваться остатками своих сил, чтоб тихонько снять преграду и надеяться на узколобость этих людей, он не смел. Не исключено, что снаружи их поджидает засада. Младший Кьезе подошел к лежаку девушки и склонился над девушкой. Мирный сон Джины был редким явлением в стенах этого дома, но он ничего не мог поделать – придется разбудить Данте и рваться напролом, иначе не сносить им головы.

Девушка дернулась от испуга, когда его здоровая горячая ладонь накрыла ее рот, а пальцы стиснули узкую челюсть. Джина попыталась отпихнуть колдуна от себя. Растерянность и непонимание отразились в глубине ее выплаканных глаз. Вероятно, она думала, что он все еще не закончил с ней и решил вытрясти из нее всю душу за непослушание. Бад шикнул и навис над блондинкой, приложив палец туда, где под его пятерней прятались губы Данте:

– Тихо! – едва различимо рыкнул он на девушку, – Ни звука, поняла?

Короткие кивки головой стали ему сигналом, и Бад медленно оторвал руку от личика Данте, видя, как в ее глазах просыпается ясность того, что она больше не пребывает во сне. Срывающееся, нервное дыхание Джины овеяло его лицо, и колдун понял, что все это время дышал с ней одим воздухом на двоих. Он бесшумно поднялся, призывая себя собрать остатки хладного рассудка, и протянул ей руку:

– Ты должна встать, – прошептал брюнет, – Только не делай резких движений, ясно? – кряхтящий скрип старых досок вынудил Бада резко обернуться к двери. Ледяные пальцы блондинки нашли его ладонь, и Кьезе сжал ее маленькую ручку, возвращая все свое внимание к ней.

Когда она поднялась на ноги, он бесшумно продвинулся вперед на несколько шагов, уволакивая Джину за собой. Вскоре безмолвные причины его поведения вынудили блондинку открыть рот, и она не смогла упустить момента, чтоб выдать то, что пугало ее в нем:

– Ты ведешь себя странно, – и чуть погодя тише добавила, – Всю эту ночь. Я не понимаю тебя, Бад.

Колдун бросил на нее взгляд из-за плеча:

– В доме кто-то есть, – взметнувшиеся вверх ниточки светлых бровей не говорили ему ровным счетом ни о чем. Он возвел глаза к потолку, порой не уставая удивляться тому, как наивна была эта девушка. Вряд ли она испытывала опасность хлеще той, что питала к Баду. Вероятно, в ее глазах он выступал высшим злом из всех, что Джине довелось встретить за всю свою жизнь. Конечно же, не считая Джерода, – Кто-то посторонний передвигается по дому. И он явно не заплутал, раз привел за собой дружков.

Они остановились у двери, не смея сделать лишнего шага. Малышка Данте прикрыла глаза, прислушиваясь к шарканью ног, каплям воды, срывающимся с их грязных одежд, и неразборчивому шепоту. Ее ясные омуты отыскали колдуна:

– Что же нам делать?

"Если б я знал"– с усмешкой подумал Бад. Он расслабил пальцы и оставил кисть Данте в покое, припадая плечом к косяку двери.

– Выбираться отсюда, что же еще? – Кьезе пытался придать своему голосу чуть больше уверенности, но собственное бессилие било его невидимой рукой по лицу.

Да что он мог в таком состоянии, чтоб гарантировать ей безопасность? Последняя встреча с Джеродом высосала из него крохи той энергии, которой он располагал. И все это без учета недавней нелепой сцены, что Бад устроил несколько часов назад перед Данте и Сонье. От одной только мысли об этом внутри него все переворачивалось с ног на голову.

Какая муха его укусила? Он никогда не разбрасывался своей силой так наивно и глупо. В глубине души Бад понимал на что были похожи эти эмоции, но никто же не заставлял его принимать позорную истину за чистую монету, верно?

Джина отвернулась и сползла вниз, припадая коленями к каменному полу. Она наклонилась вперед, к замочной скважине и замерла, обрывая собственное дыхание. Чей-то серый глаз смотрел на нее в ответ, и она накрыла уста руками, боясь выпустить наружу испуганный визг. Сердце Данте подползло к глотке, порываясь выскочить вон. Она проглотила его назад и подпрыгнула на месте, когда шепот Бада мазнул по ее ушной раковине:

– Джина, обычные люди ничего не увидят за заговоренной дверью, ты беспокоишься понапрасну.

Прерывистое дыхание ищейки напротив нее, разделяемое одной лишь дверью, будоражило рассудок девушки. Она отползла назад, не вникая в суть сказанных Бадом слов, когда ручка дернулась несколько раз, и услышала отчетливые голоса своих нежданных карателей:

– Что там? – донесся до нее хрипловатый мужской баритон.

– Внутри ничего нет, но дверь заперта, – ответил второй голос. Ручка вновь зашлась ходуном, и Джина испуганно посмотрела на Бада, но колдун качнул головой, уверенный в том, что здесь они находились в относительной безопасности.

– И что ты предлагаешь? – продолжил первый.

– Я хочу открыть ее.

– Горстка золотых монет вскружила тебе голову? Если мы начнем шуметь, кто-то обязательно высунется. Ты видел тело придворной, служащей семье Данте? Взбесим эту окаянную – от нас не оставят даже мокрого места. Думаешь, кому-то есть дело до наших семей? Кто о них позаботится, если худшее произойдет с кем-то из нас?

Упоминание Берты в их нервной беседе заставило Джину поджать губы от досады. Она знала, что кормилица мертва. Давид не стал бы ей лгать, но всякое слово, касающееся этой темы, рвало девушку на части.

– Я нутром чую – она прячется где-то здесь.

– Тогда брось эту дверь и пошли вперед. Мы не можем себе позволить дать ей уйти. Уверен, выстрел Клода навел шороху и без нашей суеты. Смотри в оба.

Препирания мужчин сошли на нет. Отдаляющиеся шорохи ног стали единственным доказательством того, что в доме находился кто-то, кроме них.

Бад сунул руку в карман и достал черный кожаный шнурок, выкраденный Жаком несколько лет назад на местном рынке. Он часто подвязывал волосы братьям Кьезе, сетуя о том, что в рваных клочках волос нет шарма, и следил за тем, чтоб каждый из них не забывал о маслах, втираемых в кончики.

Колдун сжал зубы до скрипа от острого дискомфорта в открытой ране. Он наспех перетянул узел, собирая волосы в низкий хвост, чтоб те не мешались и не лезли в глаза на случай стычки с недоброжелателями. Его пальцы стиснули рукоятку небольшого кинжала с рубиновым камнем, и сам он был готов к тому, что ждало их под покровом ночи за старой дверью. Порядком притихшая Джина нервировала его больше, чем в минуты своей слабости. Младший Кьезе перевел взгляд, падая в саму пучину ее мыслительного процесса, выраженного в скверном настрое, и спросил:

– В чем дело?

– Дверь Давида так же заговорена? – она сжала свои маленькие кулачки, решительно встречаясь с колдуном глазами.

– Да, – нехотя ответил Бад. Думать о Давиде – было последним делом, о котором даже в свои лучшие времена брат Гаспара вряд ли бы вспомнил. Он понимал к чему вела эта несмышленая девчонка, и слетевшее имя с ее языка не могло не задеть его за живое.

– И они не смогут ее вынести?

Даже сейчас – находясь на волоске от беды, она все еще думала об этом бестолковом и наивном идиоте.

– Забудь о нем, – проводя черту, резко ответил ей Бад, – Нам нужно выбираться самим.

– Я не оставлю его здесь одного, – настаивала Джина, делая шаг в его сторону, – Бад, ты не понимаешь. Давид-…

– Ты оставишь его.

– Нет.

– Джина, это не обсуждается, – терпение, коим он обладал и мог хвастать перед Жаком или Абель, в миг обратилось его самой слабой стороной. Эта проклятая, не ведая исхода своих же ошибок, насмехалась над ним, обрывая все струны самоконтроля, что имелись у колдуна.

– Нет. Пожалуйста, послушай…

Брюнет шагнул ей навстречу, уничтожая оставшееся между ними расстояние, и его холодная, грубая ладонь, стянутая лоскутами ткани, вновь обхватила лицо Данте. Он навис над ней, как неменьшая угроза и был готов поклясться могилой собственной матери – сейчас, именно сейчас, Джина могла бы всерьез воспринимать его, как человека, обещающего ей самые страшные муки Ада.

– Ты понимаешь, что эти люди пришли по твою голову? – ядовито выплюнул Бад ей в лицо. В глазах его плясали черти, а радужки пожирали облик девушки, отражая чистую ярость, не заметить которую мог лишь самый далекий или слепой человек, – Разве ты не слышала того, о чем говорили охотники? Они пришли не за ним. Они пришли за тобой и ничего ему не сделают. Ничего, Джина.

– Но сделают, если он кинется меня! – впервые проявив храбрость, блондинка оттолкнула его руку, дав себе возможность высказаться и быть услышанной, – Я не уйду без него, Бад. Либо с ним, либо уходи сам.

Кровь в жилах младшего Кьезе забурлила. Он готов был разверзнуться и испепелить все под ногами Джины. Как она могла быть так упряма? И ради кого? Мальчишки, не представляющего из себя ничего путного!

Их зрительный контакт продолжался не больше двадцати секунд, но даже этого времени хватило с лихвой, чтоб он заметил, как тонкая полоска золота скользит среди синевы этих проклятых глаз. Это остудило пыл Бада, напоминая о том, что совсем недавно они едва справились втроем, чтоб вернуть Данте назад. Он глубоко вдохнул через нос, призывая себя к покою и спешно отвернулся от Джины, соглашаясь с внутренним голосом и тем, что ему лучше не видеть ее лица несколько жалких минут.

Ему стоило вспомнить о брате и позаботиться о том, чтоб выбраться отсюда без значительных потерь.

– Хорошо, – рыкнул колдун, хватаясь за ручку двери, – Я вытащу эту блохастую бесполезную собачонку, раз ты не можешь угомониться, Джина.

За сердитым "развейся"последовал скулящий скрип, и Бад толкнул плечом последнюю преграду, понимая, что дороги назад больше нет. Темнота объяла их, принимая в свои объятья, а вслед за ней по дому разнесся чей-то истошный крик боли.

***

Перевернутая вверх тормашками комната выглядела необычно. Как бы еще Ивэт могла найти в этой ситуации нечто забавное, не окажись она приросшей ступнями к потолку? Ее волосы стали заложниками гравитации, пестря перед глазами розовыми пятнами, пока она скорым шагом направлялась к двери. Рука розоволосой коснулась стены, примыкающей к потолку, и Ивэт зарылась ногтями в каменные плиты, перепрыгивая на другую сторону.

Скомканный плащ демона и старые сапоги покоились на лежаке. Она накрыла их, чтоб у заходящего сложилось ложное впечатление ее глубокого сна, не потревоженного ни тихой болтовней, ни громогласным выстрелом, подорвавшим ее с самого начала.

Ивэт оборвала собственное дыхание, уловив приближающиеся шаги.

"Они разделились"– решила розоволосая, чувствуя наступающий азарт от того, что могли припрятать охотники для такой, как она.

Конечно, их поиск заключался в поимке наследницы Данте, но никто не запрещал Ивэт поиграть с ними в их игру.

На ее правилах. Раз они искали демона – они его получат.

Она никогда не страшилась того, что в ее комнату кто-то мог бы проникнуть, потому не прибегала к заговору, и терпеливо, в искушении ждала, когда же этот несчастный смертный заглянет, чтоб ощутить на себе все прелести ее острых когтей. Ободки глаз Ивэт вспыхнули золотом. Она сглотнула собравшуюся слюну, и затаилась, подобно хищнику, готовящемуся к броску.

Человеческое сердце буйствовало внутри живого тела. Ивэт слышала его биение в своих ушах по мере приближения первого охотника, и, когда дверь осторожно и неслышно отворилась, чернявая макушка выглянула из-за угла.

Охотник осмотрелся по сторонам и, заметив неподалеку лежак с грудой хлама, тихой поступью проплыл немного вперед, не подозревая, что только что захлопнул дверцу смертельной ловушки. Пальцы мужчины крепче обхватили ружье, страшась проститься со своей любимой игрушкой.

Ивэт накинулась на него сверху, и глухой выстрел прогремел на весь дом, оповещая остальных охотников о случившемся. С этой секунды время играло против нее.

Они свалились на пол, и мужчина пронзительно закричал, пытаясь сбросить с себя демона, но он не располагал знанием ее истинной силы. Она намертво вцепилась в его плечи, залезая когтями под кожу, и врезалась голодным ртом в шею несчастного, раздирая ее в клочья. Кровь, брызнувшая из открытой раны, окропила ее лицо, и Ивэт облизнулась, смахивая с губ горячие капли.

Нутро розоволосой затрепетало в сладкой истоме. Она заурчала и прикрыла глаза, игнорируя подрагивающее тело под собой. Все мысли Ивэт свелись к неконтролируемому голоду и жажде. Когда она в последний раз утоляла жажду? Кажется, с того времени прошло несколько месяцев.

С каждым глотком, что целительным бальзамом спускался по ее глотке, она теряла нить действительности. Отринуть ее, возможно, казалось самым логичным, но надоедливые голоса Жака и Гаспара вертелись в ее голове, как два волчка, острые концы которых давили на виски.

Ивэт зарычала, вынуждая себя оторваться от неожиданно подвернувшейся трапезы, и глаза ее сверкнули в темноте желтыми молниями.

"Давай же, двигайся! Это единственный вариант оттянуть неизбежное,"– повторяла она себе, с силой переставляя собственные ноги.

Тело не слушалось – оно просило еще и не могло насытиться теми крохотными глотками, что Ивэт поживилась минутой ранее. Она упорно шла к лежаку и, добравшись до него, схватила ткань, сбрасывая оную на пол. На дне ботинок покоилось несколько склянок, что Ивэт спрятала до прихода охотника. Она поглубже просунула ладонь и вытащила их. Звуки скрипящей ручки привлекли ее внимание, и девушка обернулась, удивляясь ослабленной бдительности.

Рядом никого не оказалось, но протяжный скрип подсказал ей, что где-то там, в глубине дома, один из охотников пытался открыть дверь, ведущую прямиком к Джине. И это означало только одно – времени на баловство больше не было, ей стоило отнестись к делу серьезнее.

Тело, распластавшееся на полу, не вызывало в Ивэт ни капли эмоций. Смотря в потухшие глаза охотника, розоволосая могла только поразиться тому, как не отделила его голову от туловища.

Она почти добралась до гортани.

Почти.

Опустившись перед ним на корточки, Ивэт откупорила склянки и собрала кровь, следом возвращая пробки на место. Сомнение в том, что этого едва хватало, чтоб сбить голод, тут же настигло ее, но она сочла верным сделать эту малость, чтоб подарить Баду возможность побороться за свою ничтожную жизнь еще какое-то непродолжительное время. Может, хотя бы тогда Гаспар не будет смотреть на нее, как на виновника всех их бед, коей она итак не являлась? Он занимал необоснованно много и в тоже время недостаточно места в ее голове, лишая здравого рассудка. Она фыркнула, кривя губы от подобных мыслей.

Последний, к слову, так же не оценил ее появления, приняв Ивэт за охотника. Он с размаху врезался в нее, прижимая девичье тело к захлопнувшейся двери. Золотые глаза демона скользнули вниз, глядя на кинжал в стиснутых пальцах Гаспара, находившийся в дюйме от ее шеи. Он по-прежнему остро реагировал на неожиданные перемещения девушки внутри дома и, несмотря на то, что в глазах его промелькнуло осознание, Гаспар не спешил разрывать образовавшийся контакт.

– Ты взвинчен, колдун, – неодобрительно заметила Ивэт и попыталась двинуться вперед, чтоб уйти от его прикосновений, но старший Кьезе навалился следом, пресекая всякие попытки демона к отступлению. Искры из ее глаз могли сжечь кого угодно, и они схлестнулись в борьбе, пока из ее рта не вырвалось предупреждающее, – Оставь меня.

– Ты сказала, что сбила ищеек со следа, – пытаясь уличить девушку во лжи, прошипел Гаспар у самых ее губ. Он говорил негромко, но Ивэт понимала – они вели себя провокационно и шумно все это время, насмехаясь над действиями своих полуночных гостей, чем наверняка привлекли внимание ни одного человека, – А теперь весь наш дом кишит охотниками.

– Да, похоже, что один из них оказался умнее остальных и привел за собой прихвостней, пока мы разбирались с нашей "маленькой"проблемой. Или ты уже запамятовал кто сорвал печать и повелся на твои мольбы, лишь бы спасти задницу твоего неблагодарного брата? Я не могу быть нигде и всюду одновременно, – отозвалась розоволосая, отмахиваясь от его смехотворных обвинений.

Шестеренки в голове Гаспара ускорили свой ход. Он всматривался в жидкое золото ее глаз и искал что-то, ведомое только ему. Что-то, что могло сбить градус его накала, чтоб не задушить Ивэт здесь и сейчас. Она слышала это в его крови, и не могла скрыть разочарования, выраженного в ее тихом вздохе.

– Я с самого начала знал, что тебе нельзя доверять, – очевидная горькая правда, вырвавшаяся из этого грешного рта, полоснула где-то ниже грудины, – Но какую игру ты ведешь, Ивэт? Хочешь всех нас пустить под откос и нарушить обещание, данное Жаку? Поэтому позволила всему выйти из-под контроля?

"Ах, вот оно что"– слова колдуна задели Ивэт за живое. Она решила закончить их маленькую игру и переместилась за спину Гаспара, желая всем своим естеством никогда не касаться ни его одежд, ни кожи. Его обвинения отдавали горечью, и ей было не совсем ясно по какой причине именно слова Гаспара причиняли боль там, где Ивэт ожидала этого меньше всего – в каждом из трех ее сердец.

Вот какой он ее видел?

Лживой и безответственной? Не смеющей исполнять обещанного?

Да как он смеет?

– Никакой игры нет, Гаспар, – сквозь зубы процедила розоволосая, внимательно следя за тем, как он опустил свою руку с кинжалом, – Люди могут ошибаться, и я не исключение. У тебя нет-…

Смешок, вылетевший из него, оборвал Ивэт на полуслове. Она с злостью уставилась на широкую спину старшего Кьезе, словно одного ее взгляда было достаточно, чтоб развернуть Гаспара и заставить посмеяться ей прямо в лицо. Хватило бы ему духу на это? Хватило?

– Верно, – покачал головой колдун, в его слове чувствовалась улыбка. Даже какая-то насмешка, – Люди могут ошибаться, но не ты. Ты – не человек, Люсинда, чтоб использовать эту блажь в своих интересах.

Демон ощетинился. Никогда прежде он не выводил ее на столь очевидную ярость, а теперь еще имел наглость произнести это имя.

– Хочешь это обсудить? Брось, Гаспар, у нас не так много времени для того, чтоб вести задушевные беседы на тему природы моего происхождения. Ты забываешься.

– Мне плевать кто ты и откуда, – пренебрежительно отнесся к ее словам брюнет, – Я был самоуверен и глуп, взирая на Жака с высоты прожитого столетия, а ведь он не единожды предупреждал меня…, – Гаспар сжал рукоять кинжала с такой силой, что кожа его пальцев стала белесой, – Нужно было с самого начала искать человека, согласного обменять свою душу на душу Бада, а не довольствоваться полумерами, оттягивая очевидное. Потуги, которыми мы занимались все это время, и яйца выеденного не стоят.

Тишина опустилась на их плечи, оставляя в слепом неведении. Он был так несправедлив к ней, обесценивая тот труд, над которым кропотливо Ивэт работала непродолжительный период их знакомства. Были ли сказаны все эти слова от бессилия или страха? Что больше занимало сердце Гаспара?

Короткий шаг в сторону двери удивил ее, и розоволосая, предавая собственную гордость, не сразу поняла, как ухватилась за край темного плаща старшего Кьезе. Он с отвращением отдернул одежду, сбрасывая ее руку прочь.

– Не прикасайся, – слова его прогремели, как приказ. Горькая усмешка проскользнула вдоль полных губ Ивэт. Она знала ответ на вопрос, волнующий ее, но все равно решилась произнести его вслух:

– И что ты намерен сейчас сделать? Без моей помощи, ты не более, чем-…

– С твоей помощью или без нее – я найду Бада, и мы выберемся из этого дома, – оповестил демона колдун. Он взглянул на нее лишь на мгновение, и в его глазах четко виднелось решение совершить задуманное им. Не имело значение ценой чего – его жизни или жизней всех тех, кто находился внутри. Его непоколебимость восхищала ее и одновременно с тем – приводила в оцепенение. Стоило Гаспару вновь увеличить расстояние между ними, как она безмолвной тенью проследовала за ним, цепляясь за кончики пальцев этого неугомонного мужчины.

– Полно тебе, Гаспар, – стояла на своем Ивэт, потянувшись к нему. Она взяла ладонь брюнета в свою и вложила в нее две ампулы, привлекая его внимание к себе.

– Что это? – нахмуренные брови выдали его озадаченность неожиданным подарком, если таковым можно было назвать то, что она преподнесла ему.

– Время, которого тебе так не достает, – прозвучал ответ демона, – Отдай это Баду, чтоб он мог протянуть до следующего раза. Джерод не успокоится, пока не утолит свою жажду. Чем дольше он голодает, тем свирепее становится, и Джина, как мы знаем, не в силах контролировать вспышки этого гнева. Он поглощает ее. Как знать, насколько девчонки хватит теперь.

– Но как же семь печатей на ее теле, о которых ты говорила?

– Они крепнут днем, Гаспар. Ночью цепи слабы перед его силой, поэтому он мог поддерживать свою жизнь и заманивать невинных жертв в свои сети, чтоб они сносили ему дичь или овец. А, если Абель окажется в опасной близости к нему и сможет снять печати, то Джина своими силами никогда не получит тело обратно. Бад видел, что происходит с ней, когда Джерод бесчинствует. Его облик все больше и больше приобретает свой первозданный вид.

– Ему ни за что не добраться до Абель, – уверенно заявил Гаспар, – Ты сама сказала, что скрыла ее на своих землях. Он не сможет проникнуть туда, а она – выбраться обратно без чье-либо помощи. Или это уже не так?

– Это так, – поспешила успокоить Гаспара Ивэт, – Но я не могу препятствовать судьбе. Прошло три столетия, а Ветер Перемен несет все то же имя, и я хотела…, – девушка запнулась и вздохнула, чувствуя слабость во всем теле от загадки, не разгаданной ими, – Не знаю, я не могу обратиться с этим к Отцу. Мне нужно время, чтоб понять, почему Он сохранил ему жизнь и зачем поместил в тело смертной рода Данте. Джерод не ответил на эти вопросы. Сомневаюсь, что Отец будет сговорчивее. Если кто и может дать мне ответы на все эти вопросы, то только Книга Имен или Источник Правды.