Бездонная яма

– Но ведь у него остался ты, – возразила в ответ Ивэт, пряча руки за спиной. Брюнет остановился, пропуская девушку вперед. Ее внимание привлек дурман, раскинувшийся во всей своей красе. Его распустившиеся цветки отдавали тонким ароматом, учуяв который можно было только приблизившись к нему. Ивэт присела на корточки, легонько касаясь краев цветка, и обернулась к старшему Кьезе, широко улыбнувшись, – Они так прекрасны, Гаспар…

Он смутился, метнув взгляд себе под ноги и засунул руки в карманы брюк, принимая как можно более расслабленную позу.

– Ты сказала, что вы давно знаете друг друга, но этой девчонке не больше двадцати пяти, разве что демон внутри нее был тебе знаком до рождения Джины, в другом обличии. Откуда тебе известен этот демон, Ивэт?

Она недовольно фыркнула, возвращаясь к цветку, и вдохнула мягкий аромат дурмана.

– Этот Лис? Не думаю, что ты придешь в восторг от моего ответа.

– И все же? – настаивал на своем брюнет. Ивэт замерла и медленно к нему развернулась. Былая радость исчезла из блеска ее зеленоватых глаз. На секунду, Гаспар пожалел, что упорствовал в своем вопросе.

– Он мой брат, говоря проще на вашем языке, – ободок вокруг ее зрачка вспыхнул знакомым золотом, и она поднялась, оттряхивая голые коленки от пыли и земли, – А еще, Гаспар, я слышу твою кровь даже без отравления своей, и она говорит мне, что ты сейчас потянешься к кинжалу, спрятанному за твоей спиной.

Брюнет, рука которого была на пол пути к действию, остановился, подняв на нее изумленный взгляд. Она улыбнулась ему, более скромно и как-то даже грустно, опуская глаза вниз.

Гаспар напрягся, вспоминая последние слова Пате. Блондин уверял его, что в случае какой-то неурядицы, у нее больше шансов, чем у него, иначе бы он не стал оставлять после себя человека ( или демона ), жизнью которого мог бы пожертвовать так же легко, как купить яблоки на местном рынке. Значит, у старшего Кьезе не оставалось иного выхода, кроме как довериться вслепую незнакомой девушке.

– Я же говорила, – ты не придешь в восторг.

– Но это значит и то, что ты знаешь, как помочь Баду, – тут же ответил он, делая шаг вперед. Он раскрыл свои ладони, показывая чистые намерения, хотя она могла легко заметить перемену, прислушавшись в потоку его крови, о чем говорила ранее. Ивэт запустила руку в волосы, заправляя пряди за ухо.

– Боюсь, этот ответ тебе тоже будет не по душе, – кусая нижнюю губу, ответила она. Его ладони нашли ее, и Ивэт, опешив, резко вздернула подбородок, заглядывая в лицо Гаспара. Он оставался тверд и уверен.

– Я отдам все за него.

***

Когда Бад вошел в комнату, где лежала блондинка, Джине пришлось приложить максимум усилий, чтоб не подскочить. И хотя на нее не обращали уж больно много внимания, она все равно старалась вести себя, как можно тише. Странно, но впервые она помнила, что с ней произошло от и до. В момент, когда ей пришла в голову мысль о возможном отравлении, разум девушки помутился, и Джина потеряла над своим телом всякий контроль, окунувшись с головой в такой чистый поток злости и ненависти, что ей казалось, будто она тонет. Тело Данте жило своей жизнью, а разум – другой. Она находилась всегда рядом, почти под своей рукой, наблюдая за тем, как нечто провоцировало Бада, издеваясь над ним и причиняя боль. И все, что оставалось Джине – это стоять и смотреть. Никогда в своей жизни она не испытывала чувства такой несправедливости от собственной беспомощности, не считая того случая на главной площади. Девушка устало вздохнула, подгребая под себя ноги.

Бад лег на свою обветшалую кровать, решая не отворачиваться от Джины ради своего же спокойствия.

– Если ты еще раз нападешь на меня – я перережу тебе глотку. Даже, если мы оба подохнем, так и знай, – предупредил он напоследок, показывая Данте острый предмет. Блондинка поежилась, вжимаясь в нагретый угол стены.

Хотелось есть.

Она вспомнила, что последним ее приемом пищи были лепешки с зеленью и сыром, которые Берта делала к горячей похлебке. Рот наполнился слюной от одной только мысли об этом, и под ложечкой предательски засосало. Ее желудок издал характерный звук, вгоняя свою хозяйку в краску, и Джина, сгорая со стыда, прикрыла живот руками, поднимая на брата Гаспара смущенный взгляд. Во взгляде колдуна читалось возмущение, и тогда он еще раздраженнее сказал:

– Ты издеваешься надо мной?

– Я же не специально, – в свою защиту сказала блондинка, – В последний раз вы дали мневоду и ту отравленную…

– Она не была отравлена, дура, – бросил Кьезе, нехотя вставая на ноги. Голубые глаза проводили его до выхода, и замок щелкнул в скважине, вызывая у Джины чувство легкого негодования и обиды. Теперь Бад и вовсе ушел, чтоб не видеть ее и не разговаривать с ней! Прекрасно!

Данте взбила худенькую подушку, опускаясь на оную, и отвернулась к стене. Даже, если он вернется, Джина не посмотрит на него! Не дождется!

Ладонь коснулась прохладной стены, и девушка опустила глаза, вспоминая о доме. Совсем недавно перед глазами встала картинка разодранной шеи ее кормилицы, и она вновь встряхнула белокурой головой, отгоняя от себя нелепое наваждение.

"Все это какая-то бессмыслица. С Бертой все хорошо. Она просто волнуется за меня и ждет дома ".

Джина успокаивала себя, как могла. Ей хотелось зажмуриться, чтоб, открыв глаза, она вновь оказалась дома, в теплой постели, где хоть и был строгий отец, скупившийся на любовь, но были и те, кто искренне радовался с ней любой мелочи, которая приводила блондинку в восторг.

Если бы только Давид был рядом…

Ищет ли он ее?

Знает ли, что Джина исчезла и лежит теперь черт пойми где?

Все это вводило ее в чувство угнетенности. Она всхлипнула, вспоминая, как в последний раз они с Бенилом играли в саду, и Джина, пока не видящая перед собой ничего, кроме черного зарева, врезалась в лозу винограда, свалив за собой Сонье. Тогда они еще долго пролежали там, рассуждая о жизни за пределами селения, как делали это всегда, мечтая однажды сорваться в большое путешествие только втроем, чтоб не только увидеть мир, но и прочувствовать его всем своим нутром.

В глазах защипало. Девушка шумно выдохнула через рот, призывая себя к спокойствию, но все шло к тому, что она могла расплакаться в любую секунду, поддавшись моменту. А ведь она даже не успела разглядеть широкой улыбки друга, его глаз…

Ржавый ключ в двери сделал два полных оборота, и на пороге вновь появился Бад, недовольно топающий в сторону лежака Джины. В нос ударил запах горячей еды, вынудивший сожрать свою гордость и развернуться к этому высокомерному придурку лицом. Брюнет протянул ей металлическую посудину с ложкой, и Данте, до сих пор не верящая в то, что происходит и происходит ли на самом деле, забрала у парня еду из рук.

– Ай! – тут же выронила ложку на кровать Джина и сморщилась от боли в запястье, перевязанном Гаспаром ранее. Подобный выпад пришелся Баду явно не по душе. Он закатил глаза, зло подхватил столовый прибор и пихнул его обратно, на что Данте взвизгнула, вновь выпуская ложку вон, – Мне больно, Бад!

Темные глаза, казалось, были готовы выжечь Джину и оставить от нее парочку тлеющих угольков. Она сглотнула, боясь того, что парень мог и вовсе перевернуть на нее горячую похлебку или хуже того – ударить. Отодвинувшись немного назад, она посмотрела на практически прозрачный суп, в котором плавал картофель, пару кусочков мяса ( черт весть кого ) и зелень. Оценив всю безнадежность своей ситуации, Джина пришла к выводу, что и ложка в принципе не столь важна, она может и без того поесть.

Кьезе остановил ее на пол пути к первому глотку, вцепившись в противоположный край посудины, накрыв ладонь девушки своей. Дернув ее здоровую руку на себя, Бад придерживал суп между ними, схватив ложку и зачерпнув немного. Джина удивленно уставилась на него, не ожидая подобных действий со стороны брюнета, и взглянула на еду перед своими глазами.

– Не вынуждай меня перевернуть его тебе за шиворот, ешь, – упираясь ложкой в сжатые губы Джины, проговорил брюнет. Данте разжала челюсти, принимая еду. Слегка остывшая, она была нужной температуры, и блондинка с удовольствием пережевывала то, что ей давал Бад, чувствуя, как жидкость спускается вниз по глотке, и внутри становится тепло и приятно.

– С-спасибо…, – спустя время поблагодарила девушка, вытирая рукавом рот и вновь разевая его, когда полная ложка появилась вблизи.

– Ненавижу тебя…, – шумно выдохнул брюнет под голодное чавканье.

– Я не виновата, что…

– Заткнись и ешь, Джина. Мое терпение на исходе.

***

– Ты видел руки Абель? – шагая по коридору, спросила очевидное Ивэт, – На них нет его метки, это так, ее жизнь вне угрозы, но своей кровью он связал их до той поры, пока она не совершит то, чего он ждет от нее.

– И что с того? – фыркнул Гаспар, – Меня мало интересует ее судьба, Ивэт.

– Да, я понимаю, – согласно кивнула девушка, – Но если задуматься немного, то ты придешь к выводу, что та же участь может ждать твоего брата.

Они шли бесцельно из одной части огромного дома в другую, замедляя шаг все больше и больше, едва ли тащась. Розоволосая покачала головой, озвучивая свои мысли:

– Джерод не даст тебе слезы, если не получит взамен что-то весомое.

– Значит, я сделаю так, что Джина будет рыдать день и ночь, – тут же нашелся старший из Кьезе, стягивая подвязку с волос и заново зачесывая низкий хвост на ходу. Ивэт дернула его за одежды, заставляя остановиться и умыкнула подвязку, опуская его руки, чтоб лично собрать все сбившиеся пряди.

– Я знала, что ты так скажешь, но, заметь, я не зря упомянула, что именно Джерод может дать или не дать тебе слезы, – заканчивая, ответила она, – Достаточно одной. А избить девушку, либо вынудить демона появиться, чтоб получить желаемое – все равно, что искать оазис в пустыне – самонадеянно и очень глупо.

Гаспар развернулся к ней, находя зелень ее глаз, и нехотя, боясь собственных слов, протянул:

– Ивэт, мой брат умирает.

– Я понимаю. Я поговорю с ним, когда он немного придет в себя, а не будет угрожать снести всем головы, но будь готов и к тому, что Баду придется самому решать свою проблему, – повернув голову в сторону, промолвила девушка. Внимание ее привлекла дверь напротив, с небольшим вырезанным окошком, внутри которого находились оба объекта их дискуссии.

– Ты видела, что он сделал с ним, когда мы нашли их сегодня, – возразил Гаспар, делая глубокий вдох, чтоб успокоиться. Этот день слишком его нервировал, – И каким же образом он сможет что-то сделать, чтоб обозленное существо, не поддающееся заклинаниям и приворотам, решило подарить ему слезу во спасение?

– Да хотя бы таким, – кивнув на дверь, хмыкнула розоволосая. Гаспар заглянул внутрь, и Ивэт заметила, как тень удивления скользнула по лицу молодого колдуна.

– Зачем он это делает? – искренне не понимал он.

– Может, неосознанно, пытается приручить? – хмыкнула девушка, – Кто знает. Тебе стоит пока отдохнуть. Дай себе немного времени прийти в себя.

– У меня нет немноговремени.

– Успокойся, Гаспар, некоторое время все будет в порядке.

Старший Кьезе окинул новоприбывшую подозрительным взглядом, но спорить не стал. Он выделил ей комнату, находящуюся по соседству с собственной, в случае, если ей что-то понадобится, но Ивэт упрямо последовала вслед за ним, лепеча что-то об увиденных книгах, лежащих в комнате Гаспара. Чуть позже он закрыл за ней дверь на ключ, чтоб у нее не появилось соблазна вновь попасть внутрь.

Конечно, она была знакомой Жака, но доверия, как такового пока не вызывала. Это же демон, в конце-то концов. Откуда бы взяться доверию?

Его напряженное тело опустилось на лежак, и он прикрыл глаза на секунду, всего на секунду, потеряв нить действительности под чужой заговор за закрытой дверью. Он даже не заметил, как Ивэт усыпила его, и это сыграло с ним злую шутку.

Его длинные бледные пальцы дрожали. Они не решались коснуться и кончика ресниц парня, глаза которого сомкнулись, как выяснилось, навсегда.

Что-то внутри Гаспара упало и разбилось. Словно внутри на полках протянутых нервов не оказалось больше вазы, полной терпения, трезвости ума и еще какой чепухи, чтоб было чем запить горечь, внезапно возникшую на языке. От нее остались лишь… Острые осколки…

И почему выдох теперь казался чем-то несоизмеримо сложным? Разве можно забыть такую элементарную вещь? Какое-то жалкое дыхание… И для его брата теперь совершенно ненужное…

А руки все заходились в нервном танце… Глаза его бегали судорожно от вспоротого горла до распахнутых уст, а от уст к ладоням, запятнанным кровью самого Бада. Он видел его и отказывался верить увиденному.

Это чей-то фокус, точно, иллюзия, которой нет конца, а он, как последний дурак, повелся…

– Б – Бад…, – хрипотца вызвала в старшем Кьезе раздражение. Он вздернул точеный нос, и вновь попытался сделать вдох, стараясь не сорваться, – Открой глаза, Бад.

Младший брат не шелохнулся. Прохладный воздух прошелся внутри тела Гаспара, и мужчина закусил губу, скрывая досаду.

Еще раз.

– Поднимайся, Бад, – не оставляя попыток, требовал своего брюнет. Он склонился над ним, точно над маленьким ребенком, убаюканным в колыбели, и, коснувшись бледного лица холодными пальцами, провел по линии вдоль челюсти, размазывая бурую кровь, – Пожалуйста…

Почему?

Почему глаза обманывали его?

Может, стоит хорошенько зажмуриться и попробовать увидеть правду еще раз?

Гаспар сделал судорожный вдох и зажмурился, потирая кулаками глаза. Вязкая кровь брата осталась на его веках, и он распахнул их, видя ровно ту же картину, представленную ему минутой ранее.

Странно…

В горле образовался ком, собранный из иголок. Кьезе прикусил кончик указательного пальца, пуская кровь наружу. Коснувшись земли, он едва привстал, медленно двигаясь вокруг тела Бада и рисуя круг. Пятиконечная звезда вспыхнула, и Гаспар сложил ладони вместе, шепча слова призыва, обращенные к тому, кого в душе страшился. Он хлопнул по поверхности земного шара, и тонкие ниточки волос, выбившиеся из хвоста, качнулись под резким взмахом ветра.

– Кто угодно…, – бормотал он себе под нос, – Только не ты, Бад.

Гаспар стиснул зубы, чувствуя, как земля дрожит под ладонями.

В горле моментально пересохло.

Он упрашивал взять себя в руки, сфокусировавшись на хладеющем теле брата, и медленно поднял глаза, когда чужая ладонь оказалась протянута перед ним.

Длинные черные волосы обрамляли лицо мужчины. Шум в голове пропал стоило старшему Кьезе посмотреть в бледное лицо. Темные радужки завораживали, и на минуту, совсем на чуть-чуть, он забыл абсолютно все, как вдруг чужие ладони накрыли ладони Гаспара, и он вздрогнул, распахнув уста. Начать первым ему не дали.

– Тебе так страшно… Посмотри, колдун, – кровь Гаспара, оставленная под их ногами, пенилась, шипя и испаряясь. Круг начинал обрываться, и брат Бада дернулся с места, но его тут же осадили, – Я не разрешал тебе уходить от меня… Ты взял на себя смелость внимать, а теперь смеешь поворачиваться ко мне спиной?

Кьезе остановился, стоя к Нечистому в пол-оборота.

– Все не так, – отозвался он, чувствуя, как острые когти впиваются в тыльные стороны ладоней. Что-то скользящее потекло вниз, и судя по запаху – это была его собственная кровь. Нечистый собрал пару капель и поднес к лицу, вдыхая аромат.

– От тебя пахнет тем же, чем от него… Ты взывал ко мне ради этого? – он сделал акцент на последнем слове. Так, словно его брат – это самая несущественная оплошность, которая могла быть допустима, – Ты же знал, что так может произойти… ТЫего подтолкнул к этому…

– Это не!…, – Нечистый сократил между ними расстояние, становясь впритык к брюнету. Гаспару осталось разве что проглотить свой собственный язык.

– По-твоему, я лгу сейчас? – темные глаза сверкнули в темноте недобрым огнем. Тем же, в котором горели жертвы этого существа. Парень сглотнул, отступая на шаг. Вся его спина обливалась холодным потом от понимания того, что тот мог вовсе не вести с ним бесед. Нежить слизала капельки крови на своих коготках, на секунду останавливаясь и задумываясь, – Гаспар…

Старший из Кьезе замер. То, как сорвалось его имя с чужого, языка мертвого, приводило Гаспара в ужас. Но ведь он звал его не для того, чтоб сотрясаться здесь! Ему жизненно необходимо было спасти Бада от того, чтоб не гореть в том же Адском пламени, в котором находились жертвы, угодные Нечистому.

– Я хочу…

– Погоди – погоди…, – ему закрыли рот ладонью, – Твое имя... Я вычеркнул его из своего списка… И ты вновь обращаешься ко мне с Договором?

Смех ударной волной прошелся по местности, и тело Бада трухнуло, отшвыривая назад. Гаспар дернулся в сторону, отталкивая от себя руку Нечисти и срываясь вперед. Он накрыл собой тело брата, пока сама Смерть бесновалась в истеричных судорогах, сотрясая все вокруг. Парень взглянул в лицо младшего, смахивая с него сухую землю, и глаза его застилала пелена непролитых слез. Он держался, честно, но как же это было невыносимо…

– Твой друг сейчас истязаем бурей и огнем, лишь бы твоя душа была на месте, а ты… Только послушай… Взываешь ко мне, чтоб снова ее променять на что-то…, – мужчина покачал головой, цокая невпопад, – И что же на этот раз возжелал такой мальчишка? Силу? Я давал ее тебе в прошлый раз.

– Душу Бада, – безапелляционно заявил Кьезе, прижимаясь лбом к прохладному лбу брата, – В обмен на мою.

Кровожадная улыбка растянулась на лице Нечисти от уха до уха, и первое, что коснулось кожи Гаспара было легким дыханием брата.

Парень вздрогнул, отпрянув от тела в испуге, и уставился на глаза, так схожие с его собственными.

– Бад…

– Т-ты тяж…тяжелый…, – морщась от боли, просипел младший брат. Брюнет слез с него, присев рядом, и колючая невидимая цепь обвязалась вокруг шеи Гаспара, служащая для него напоминанием о том, кому он снова принадлежит.

До того дня, пока не узнает, что сделал его брат.

– Гаспар…

Он вздернул голову, откликаясь на свое имя, и сон дымкой развеялся перед ним, рисуя в очертаниях привычную комнату с лежаком, на котором он валялся. Розовые пряди промелькнули вблизи его лица, огромные изумруды уставились вглубь его души, и Гаспар коснулся уголков своих глаз, смахивая сонные слезинки. Ивэт глядела на него настороженно.

– Что-то случилось? – резко сев, всполошился брюнет. Она положила ладонь на его плечо, останавливая на месте, но он тут же скинул ее, – Что-то с Бадом, да?

– Во имя Адского Пламени, успокойся уже, – толкая Кьезе в грудь, рявкнула Ивэт, – С Бадом все в порядке.

Он прищурился, на что она вскинула бровь в недоумении.

– Правда, – закатила глаза розоволосая, протягивая ему руку. Гаспар обхватил ее тонкую кисть, принимая помощь, – Сейчас есть проблема посущественнее.

– О чем ты?

– Абель не просыпается. Придется искать стих, которым он ее усыпил, – зло прошипела Ивэт, явно не воодушевленная такому положению их дел.

– Стих? – не понял парень. Он потянулся к мешковатой кофте, лежащей скрученной с его покрывалом, и Ивэт, вероятно, только сейчас заметившая, что он спал без верха, лихо развернулась к противоположной стене.

– А что не так со стихами? – рассматривая потолок, возмутилась она. Кровь прилила к щекам, и она пнула выступающую плиту перед ногами носком ботинка, – Вы, колдуны, если на то пошло, тоже их читаете, либо же поете. Вам просто важности ради хочется называть вещи другими именами. Заклинаниями, например, заговорами, называй, как заблагорассудится, суть остается одна, кхм…

– И что же? Демоны тоже прибегают к стихам? Я думал, это прерогатива исключительно ведьм, колдунов и Мар.

Ивэт вновь закатила глаза, разворачиваясь к брюнету в пол-оборота, – он уже успел облачиться в одежды.

– Ты начинаешь меня раздражать, колдун, – заявила она, скрещивая руки на груди.

Гаспар окинул ее взглядом с головы до пят, отмечая стройность фигуры и то, как ровно, словно по струнке, стояла его собеседница, стреляя гневными искрами из глаз. Уголки его губ дрогнули, едва-едва приподнимаясь.

– Прости, но я живу недостаточно, чтоб похвастаться тем, что встречал демона, тем более двух, – снисходительно бросил он, вызывая моментальное удивление.

– О, – протянула девушка, семеня по нему взглядом, и после, когда до нее дошел смысл его сказанных слов, она пару раз кивнула головой, – Вот как… Ладно, даже не знаю, как на это реагировать…

Старший Кьезе прошел мимо нее, попутно вытаскивая ключ из кармана, и остановился возле двери.

– Ивэт…, – тихонько позвал он демона.

– М? – оказавшись за спиной Гаспара, розоволосая поднялась на носочки, чтоб разглядеть, что так привлекло внимание парня.

– А как ты оказалась внутри?

Девушка тихонько засмеялась, убирая волосы за ухо. Замок оказался не тронут, да и ключей у кого-то, кроме Бада, не было, так что вряд ли она могла убедить его дать их ей.

– Это секреты демонов, Гаспар, – ответила Ивэт, и стук в дверь вызвал дрожь во всем его теле. Он провернул ключ, вытащил его и коснулся потертой поверхности, толкая вперед. За ней стояла Ивэт, довольно растянувшая губы в ухмылке. Парень обернулся назад, не веря своим глазам, и, не найдя там никого, снова повернулся к девушке. Она рассмеялась, больше не сдерживая свой смех, и прикрыла рот ладонью, – Рассказать?

***

Бад прибывал в скуке. Джина заснула несколько часов назад, уговариваемая тем, что никто не вскроет ей брюха и не задушит во сне ради забавы. В итоге пришлось действовать грязно и вырубить ее с одного удара.

Как и в прошлый раз, ее пушистые золотистые ресницы приковывали взгляд. Он сидел на табурете, около головы блондинки, опершись локтем в колено, и наблюдал за тем, как спокойно Джина прибывала в царстве сна. Порой она морщила нос, отгоняя ладонью от себя что-то, а порой вертелась из стороны в сторону, не имея возможности найти свое место, чтоб устроиться поудобнее.

Вот и сейчас она повернулась лицом к младшему из Кьезе, выбрасывая руку вперед. Губы девушки зашевелились, и она тихонько обронила:

– Верни ее… Ее… Сейчас… Верни ее…

Данте поморщилась, отодвигаясь к стене спиной. Бад привстал со своего места, чуя неладное. Он схватил блондинку за плечо, слегка встряхнув:

– Эй, припадочная, – позвал он Джину, полагая, что это как-то ее разбудит. Девушка отмахнулась от него рукой, точно от надоедливой мухи, зудящей над ухом. Пространство наполнилось ее недовольным ворчанием:

– Весь твой род… Данте, запомни… Всех до единого вырежу… Отдай… Мне… Ее…

– Сумасшедшая, приди в себя, эй! – Бад хлестнул ее по щекам пару раз, и ладошка перехватила его кисть, прижимая к себе. Глаза Джины резко распахнулись, и Кьезе обмер, встречаясь с горящими радужками.

"Почему снова? "

– Она нужна мне! – взвыл демон внутри Джины, и ее тело тут же обмякло, рассудок потерялся, и за потухнувшим взглядом не осталось и следа появления нечисти внутри этого хрупкого тела. Бад тут же вскочил на ноги, не желая оставаться подле этой ненормальной еще хотя бы парочку мгновений. Кьезе выдернул свою ладонь, прижимая ее к груди. Частое дыхание стало плохим знаком.

Он испугался ее. Этой девчонки! Немыслимо! Разъяренный, Бад развернулся на пятках, решив для себя больше не появляться в поле зрения этой неудачницы до тех пор, пока его щепетильный вопрос не будет решен до конца. И тогда, возможно, он снизойдет до того, чтоб появиться около Джины. Да, так и будет!

Едва ли нога его сделала шаг вперед, как вырвавшийся вопль привлек его внимание вновь.

"Да вы потешаетесь надо мной! "

Брюнет кинул взгляд из-за плеча, и тело его двинулось многим раньше мысли, чтоб остановить девушку, руки которой сомкнулись на собственной шее. Она вцепилась в себя мертвой хваткой, и Баду пришлось наплевать на ноющую боль в ладони, на свою упертость и подведенные выводы, чтоб расцепить пальцы, плотно вцепившиеся в плоть.

– Как же я тебя ненавижу! – зло выплюнул ей в лицо младший брат Гаспара, – Почему ты не можешь просто оставить меня в покое, а?!

Джина не удостоила его ответом, злобно шипя проклятия.

Ничего не помогало.

Она будто намертво приросла руками к шее, и по сиплому свистящему дыханию девушки, Бад понимал, что еще немного, и у демона выйдет то, что им задумано – оборвать род Данте на последней ныне живущей наследнице. Тревожная нотка подобралась совсем близко, нырнув под кожу, и подсказала Кьезе ту очевидную правду, которая всегда витала в воздухе – если Джина умрет, умрет и он, Бад, тоже. Это меняло все в корне.

Брюнет обхватил ее голову руками и положил себе на колени, стараясь не придавать внимания тому, как редко срывался хрип из уст девушки. Бад сделал глубокий вдох, вбирая в себя, как можно больше, и комнату наполнил его мягкий мелодичный голос. Он читал на сон грядущий, осторожно перебирая светлые пряди сквозь пальцы. И, когда хрип затих, оставляя после себя едва слышимый свист из легких, Кьезе раскрыл глаза.