ЭПИЛОГ
Ночь была чернильной. Ветви деревьев тянулись, словно когти, воздух звенел от предчувствия беды. Она мчалась сквозь лес, едва касаясь земли, прижимая к груди свёрток – годовалого мальчика. Он не плакал. Будто знал: малейший звук может стоить им жизни.
Позади что-то хрустнуло. Потом – вой. Протяжный, зловещий. Лес ожил, наполнился эхом шагов, шорохов и дыхания тех, кто шёл по следу. Женщина не обернулась. Она знала, кто её преследует. И знала, чего они хотят.
– Элиналиэль! – голос. Человеческий. Родной.
Из густой тени вышел мужчина с мечом за спиной. Его рука крепко сжимала ладонь трёхлетней девочки. Увидев бегущую женщину, ребёнок закричал:
– Мамочка!
Элиналиэль присела, крепко обняв дочь, вжимая в неё и страх, и нежность, и всю силу любви. Губы дрожали, но взгляд оставался твёрдым – она не имела права сломаться.
– Быстро. Портал почти открыт, – произнёс мужчина. Его взгляд был напряжённым, будто он один сдерживал разрушение всего мира.
Это был Кирион. Её муж. Её опора. Маг-наследник, изгнанный за верность семье. Он знал, что идёт на смерть. Но не дрогнул.
Вой раздался снова – теперь ближе. Лес сжимался, будто замыкаясь в кольцо, не желая отпускать добычу.
– Беги, – прошептал он.
Они сорвались с места, петляя между деревьями. Над головами – вспышки заклинаний. Одна, другая, третья. Некоторые с грохотом врезались в стволы, разрывая древесину. Лес полыхал светом и тьмой.
Впереди – просвет. Пульсирующая голубым светом поляна. В центре – круг рун. Портал. Он был почти стабилен.
Но в тот миг, когда спасение оказалось на расстоянии вытянутой руки, вспышка поразила Кириона. Его тело дёрнулось, ноги подкосились. Он зашёлся в хрипе, но не упал. Доковылял до портала, опустил дочь на землю, погладил по волосам и обернулся к Элиналиэль.
Из леса выходили тени. Преследователи. Их лица скрывали капюшоны, а руки светились магией. Они окружали их. Кольцо сжималось.
Кирион, задыхаясь, поднял руки. С последним рывком высвободил щит – сверкающий бело-золотым светом. Он защищал их. Но не его самого.
Элиналиэль смотрела на него. В его глазах читались и любовь, и прощание.
– Я люблю тебя, милая, – прошептал он. – Спасайтесь. Живите.
Он не кричал. Не плакал. Он улыбался. Даже когда огонь в его глазах погас.
Портал вспыхнул. И Элиналиэль шагнула в свет, держа в руках будущее – своих детей.
А лес поглотила тьма.
Глава 1
Первый день школы после каникул.
Я стояла у окна и смотрела, как оживает двор. Дети, наперебой болтая, спешили к воротам школы. Кто-то сиял от радости, обнимался с друзьями, хвастался новыми рюкзаками. А кто-то плёлся рядом с родителем, сгорбившись, с глазами на мокром месте – не желая отпускать лето.
Когда-то я была среди первых. Сегодня – определённо среди вторых. Но причина не в учёбе.
Прошло всего два месяца. Всего восемь недель, как не стало мамы. И ни один из этих дней я не прожила по-настоящему. Время с тех пор – как плотная вата. Всё кажется нереальным. И всё слишком тихо.
– Риалин! – голос тёти Мей прозвучал снизу, чуть торопливо, как всегда по утрам. – Ты можешь опоздать, спускайся скорей!
Я вздрогнула и посмотрела в зеркало. Из него на меня смотрела девочка, которая уже не была девочкой. Та же длинная кудрявая тёмная прядь, та же бледная кожа, но в зелёных глазах – что-то новое. Словно всё внутри подперло стекло изнутри, готовое треснуть от любого слова.
Я провела рукой по волосам, убрала лишние мысли и спустилась вниз.
На кухне, как и всегда, Мей пыталась накормить Алана.
– Ну хоть кусочек, Ал, ты же сдулся! Тебя ветром унесёт!
– Я вешу 170 фунтов, Мей. Меня уж точно не унесет – отозвался он, не поднимая глаз от тарелки.
Мой младший брат. Алану шестнадцать, но в последнее время он будто резко вырос – не только физически. Его взгляд стал другим. Сухим. Оборванным. Волосы тёмные, вечно растрёпанные, подбородок будто поджался от постоянного напряжения. Он всегда был любителем вкусно поесть, любил пиццу, сникерсы, мамины блины.. Сейчас ест только потому, что иначе Мей не отстанет.
Мей… Её невозможно не любить. Маленькая, быстрая, будто вечно в движении, с короткими рыжевато-каштановыми волосами и глазами, в которых всегда что-то не досказано. Она живёт с нами с тех пор, как не стало мамы – её младшей сестры. И хотя она делает всё, чтобы быть сильной ради нас, я знаю: она тоже не справляется.
Иногда я слышу, как она плачет ночами, тихо, почти беззвучно, так, чтобы мы с Аланом не услышали. Иногда она берёт мамин шарф, завязывает его на шее и ходит в нём целый день – будто это даёт ей силу.
Но днём она – буря. Завтрак, списки, кружки, уборка, списки снова. Она взяла на себя роль, к которой не готовилась. Она не просила быть нам мамой. Просто стала ею, потому что любила ту, кто нас родил.
Она готовит, следит, спорит, учит нас, даже когда голос дрожит. Всё делает сама – порой слишком резко, слишком громко. Но в каждом её движении – попытка удержать наш мир от окончательного развала. И я вижу это. Я чувствую это. И потому держусь за неё так, как раньше держалась за маму.
Я села за стол, налив себе кофе, и наблюдала, как Мей настойчиво тычет брату в руки тост.
– Ал, съешь ты этот чёртов тост. Видишь же, она в панике. – сказала я с лёгкой улыбкой, пытаясь разрядить обстановку.
Он на секунду посмотрел на меня и сдался – взял кусок хлеба.
– Ты неисправим! – фыркнула Мей, закатывая глаза. – Ладно, мне пора. Всё в порядке? Что-то нужно? Бумаги? Деньги? Психолог? Пицца? – она судорожно запихивала в сумку ключи, очки, телефон.
– Мы справимся, Мей. Беги, ты и так опаздываешь.
Она махнула нам рукой, послала поцелуи в воздухе и вылетела за дверь.
Наступила пауза. В доме стало тише. Пусто.
– Я пошёл. Дейв уже приехал. – сказал Алан, поднимаясь с места.– Подвезти?
– Нет, пройдусь. Всё равно недалеко. Может, проветрюсь.
Он кивнул, коротко, будто соглашаясь не только со словами, но и с моим состоянием. Мы оба понимали друг друга без слов. Боль была общей, но у каждого – своя. Сумка за плечи – и он ушёл.
Я последовала за ним чуть позже. Остановилась на секунду у двери, глубоко вдохнула.
Снова напоминания о том, чего уже не вернуть.Первый день школы. А значит, снова взгляды. Снова чужие соболезнования.
_______________________________
Я шла по улице медленно, будто каждый шаг нужно было вытащить из-под земли.
Тишина. Спокойствие. Ветер еле треплет листья на деревьях, и в этом утре есть что-то, что немного отпускает.
Выдох.Вдох.
Соберись, Ри. Ты справишься. Ты сильная. Ты не одна.
Выдох.Вдох.
Улыбайся. Просто улыбайся. Всё остальное как-нибудь потом.
Выдох.Вдох.
Я не верила в это. Но иногда даже ложь, повторённая про себя трижды, может стать костылем. Не силой – хотя бы поддержкой. Я выпрямила плечи, натянула поверх настоящего лица своё “всё хорошо” и свернула за угол, где уже виднелась школа.
Смех. Голоса. Спор про какую-то песню, кто-то кому-то кидает бутылку воды, кто-то в наушниках танцует на месте. Всё живое, шумное, настоящее.
Я заметила их первой. Мои люди. Мои друзья. Сьюзен, Кэтрин, Саманта и Джейкоб. Стояли как всегда – чуть в стороне от толпы, но в самом её сердце.
И тут… они увидели меня.
– Ри! – одновременно, громко, искренне, будто им в легкие залили радость.
И Джейкоб… стоял чуть поодаль, будто не был уверен, можно ли.Сьюзен Рейд – с её идеальной укладкой, в короткой джинсовке и серьёзным взглядом – первая подошла, уверенно, как будто всё это время готовилась к этой встрече. Кэтрин Хеникс – тёплая, сдержанная, с глазами, в которых я всегда нахожу опору, пошла за ней. Саманта – вспышка энергии, с растрёпанным хвостом и широкой улыбкой.
Я только открыла рот, чтобы что-то сказать, как Сьюзен уже обняла меня. Без слов. Просто крепко. Без пафоса – как будто, если она прижмёт меня достаточно сильно, всё станет легче. За ней – Кэт. Мой человек с самого детства. Она не плакала. Она просто стояла рядом, держала меня за руку, и этого было достаточно.
– Ты не обязана говорить ничего, Ри. – прошептала она. – Мы просто рады, что ты здесь.
– Очень. – добавила Саманта, почти шепотом, но с такой искренностью, что в горле тут же застрял ком.
Просто стояла с ними. Среди них. Не одна.Я кивнула. Слова прилипли ко дну языка и не хотели вылезать.
Джей подошёл чуть позже, неуверенно. Он всегда был вежливым, немного неловким, особенно со мной.
– Привет, Джей. – сказала я первой, чтобы как-то помочь ему пересечь эту неловкость.
– Привет. – он чуть улыбнулся, глаза были мягкими. – Ты… как ты? Как лето прошло?
– Спокойно. Тихо. Мы с Аланом были за городом. Просто отдыхали. А ты как?Я сделала вид, что думаю, хотя на самом деле не хотела ничего вспоминать.
– Тоже нормально.
Он хотел сказать что-то ещё. Я это увидела – он собирался с духом. Но потом просто кивнул и отступил, давая мне пространство.
И это тоже было правильно. Потому что настоящая поддержка – это не всегда слова. Иногда это просто быть рядом. Не давить. Не жалеть. А просто стоять, когда ты готова рухнуть.
Я стояла среди своих друзей – тех, кто не требовал, не расспрашивал, не лез. Просто были.
И это было больше, чем всё.
Мы только пересекли школьный порог, как волна шума, шагов и голосов накрыла нас с головой. Коридоры снова ожили – звонко, привычно, даже немного уютно. Кто-то звал друзей, кто-то спешил сдать летнюю работу, где-то уже звенел смех. Я будто на секунду забыла, сколько всего было за эти два месяца. Просто шла рядом с Кэт, среди голосов, звуков, запаха мела и свежих булочек из буфета.
– Всё, как будто ничего не случилось, да? – тихо сказала я, даже не ожидая ответа.
Кэт взглянула на меня – внимательно, по-дружески.
– Жизнь никогда не стоит на паузе, даже если ты этого хочешь… Но ты молодец, что пришла. Мы скучали. Очень.
Я улыбнулась. Честно, без маски.
– Я тоже скучала. Особенно по вам. – я бросила взгляд на Сьюзен и Саманту, которые чуть впереди о чём-то оживлённо спорили. – Кстати, о чём это они?
Кэт усмехнулась, как будто ждала этого вопроса.
– А вот и ты вернулась, Ри. Добро пожаловать в наш личный сериал. – она подмигнула и понизила голос. – Мы обсуждаем новенького.
– Какого новенького?
– Вот о чём и речь! – Кэт театрально закатила глаза. – Ты как всегда в своём мире. А у нас, между прочим, событие века. Новый парень. Из Европы. Перевёлся буквально на днях. Никто ничего толком не знает, только слухи – и куча интереса.