Страсть к небу

– Деда, расскажи мне про сушку!

– Я тебе вчера, позавчера и всю прошлую неделю рассказывал про неё. Может, почитаем про хитрую лису?

– Не хочу про лису. Про сушку расскажи мне! Как ты её без колёс посадил, расскажи.

– Да, было дело. Только у самолёта не колёса, Митенька, а шасси. – Мужчина выдержал паузу и продолжил:

– Заходим мы с ведомым на полосу, значит, а он мне по связи передаёт…

Дверь в спальню медленно отворилась. В полумраке комнаты показалось недовольное лицо, после чего лежащий в кровати ребёнок медленно натянул одеяло на голову, а сидящий рядом седовласый рассказчик досадливо посмотрел в дверной проём.

– Пап, сколько раз я просил тебя не рассказывать Мите про службу. Сказки детям нужно читать, а не про боевые вылеты.

– Виноват, Максим. Исправлюсь, – дедушка выключил лампу, потрепал малыша по голове, спрятанной под одеялом, и пошёл к выходу из комнаты.

Когда дверь в детскую закрылась, Максим спросил отца:

– Вечерние новости смотрел?

– Не успел, что-то важное?

– Запускаем завод.

– Макс! – пожилой мужчина встрепенулся. Он радостно взглянул на сына, смущённо опустившего взгляд, и обнял его. – Это же событие!

– Не преувеличивай, – молодой человек высвободился из крепких объятий и, положив руку родителю на плечо, двинулся вместе с ним в сторону лестницы. – Это только тестовый пуск. Завод готов к серийным заказам, но, пока он не пройдёт весь цикл государственных испытаний, радоваться рано.

– Всё будет отлично, сын. Что у вас намечается в качестве контрольного задания на сборку?

– Межпланетный спускаемый аппарат «Любопытный». Представь, абсолютно полная сборка изделия без участия человека.

– Трудно поверить.

– Да. С точки зрения технологического прогресса – это серьёзный рывок в будущее. Только подумай: поселенцы, которые окажутся на другой планете, смогут в самые короткие сроки развернуть производственные мощности такого уровня, что даже небольшая экспедиция целиком обеспечит себя всем необходимым, начиная от инструментов и заканчивая летательными аппаратами. Им не нужно вместе с заводами переселять на планету тысячи первопроходцев.

– Это светлая сторона медали, как я понимаю.

– А вот грустная – в этих тысячах, у которых мы отбираем завод. Между руководством и персоналом нарастает напряжение, и разрешить эту задачу непросто, – Максим задумался, напустил на себя серьёзный вид и спросил:

– Может, посоветуете что, Юрий Николаевич?

– Хм… у меня найдётся в памяти нужный для тебя эпизод. Как раз из твоей нелюбимой рубрики про полёты. Ну, не хмурься, пойдём, заварим чаю. Расскажу одну историю, которую ты уже много раз слышал, но никогда внимательно почему-то не слушал.

Пока набирались команды на дверце кухонного робота-помощника, Юрий Николаевич, уже не в первый раз, отмотал воспоминания к тому дню, когда его сын, тогда ещё восьмилетний Максимка, впервые сел в лёгкий пилотажный самолёт. Было странно, что после полёта полное восторга юное сердце выбрало конструкторскую стезю. Для Юры, потомственного лётчика, этот шаг до сих пор оставался загадкой, ответить на которую, наверное, не смог бы и сам Максим.

Кухонный робот разместил на подносе охлаждённые бутерброды, а на гладкой плоскости столешницы образовалась круглая впадина, из которой секунду спустя показалась белая чашка с горячим напитком. Максим пододвинул к себе чай и с иронией обратился к отцу:

– Долго ты ещё будешь заваривать вручную? В городском музее продаётся отличный самовар в сувенирном отделе.

Пожилой мужчина, казалось, не обратил внимания на шутку, продолжая внимательно сопровождать полёт чайных листов в заварнике.

– Готово, – Юрий отодвинул стул и присел напротив сына, улыбаясь его внутреннему напряжению.

– Ты опять расскажешь мне историю, как вас отстранили от полётов? – спросил Максим.

– Именно. А ты попробуешь в ней разобраться, – по сложенным на груди рукам молодого конструктора авиакосмической техники отставной лётчик понял, что можно начинать:

– Максим, когда я был в возрасте Мити, я с восторгом смотрел на Су-57 и мечтал, что буду на нём летать. Но в училище меня встретил Су-77, а в войсках пришлось переучиваться на «сто пятьдесят седьмой». Последним самолётом, где пилот мог присутствовать в качестве командира группы беспилотников и резервного лётчика, как ты знаешь, был Су-207. – Пожилой человек сделал паузу, попробовав чай на вкус. – А потом нас не пустили в небо.

– Пап, я это уже слышал. – Максим озабоченно посмотрел на часы. – И знаю, как из вас сделали «наземных» лётчиков.

– Постой, не спеши, – отец протестующе поднял руку. – Да, всё так, но нас не просто сделали «наземными»: мы шагнули на более высокий уровень, став учителями беспилотных систем. Понимаешь, каждый лётчик индивидуален, у каждого свой характерный почерк. Искусственный интеллект беспилотной машины стал перенимать наши навыки, обретая уникальные возможности. Мы понимали, что всё более возрастающие перегрузки во время полёта рано или поздно высадят нас из пилотских кресел, но было здорово, Максим, увидеть, как новый вызов примет твой цифровой лётчик-двойник. Эта радость была нашим примирением.

– Как приложить эту историю к моей проблеме?

– Оставить за каждым рабочим его любимое дело. Максим, нас не выбросили на свалку истории как ненужных специалистов. Мы стали учителями, наставниками и создателями техники будущего, вложив в неё частицу себя. И вы поступайте также. Позвольте работникам остаться сопричастными труду их жизни в новой роли. Каким бы могущественным ни был искусственный интеллект, ему не дотянуться до человека, пока человек – творец. Не забывайте это, ведь ваш прогрессивный завод в любом случае будет нуждаться в улучшениях.

– Теория, теория, теория. Но подумать есть над чем. – Максим медленно встал и пожал отцу руку. – Спокойной ночи. Передай завтра воспитательнице, что я буду на собрании во вторник. И ещё… папа, прошу тебя, не рассказывай Мите про полёты, я не хочу, чтобы в нём проснулась страсть к небу, пойми меня правильно.

– Не переживай так сильно: он же ребёнок ещё, – грустная улыбка преобразила лицо отставного лётчика.

– Поэтому я и переживаю. Всё начинается в детстве.

Тёплое сентябрьское утро сопровождало Юрия Николаевича и его внука по дороге в детский сад. Неугомонный ребёнок постоянно сбегал с парковой дорожки на траву, с шумом поднимая снопы красно-жёлтых листьев в воздух. Как только листья опадали на землю, он шустро выискивал «самые красивые», хватал их и прибегал показывать дедушке, допытываясь, кто из них «берёзовый, дубовый, кленовый».

– Деда, а расскажи мне, что такое страсть к небу? – внезапно выдал мальчуган.

– Это ещё откуда? – Юрий Николаевич отвлёкся от внутренних размышлений и всмотрелся в любопытное юное лицо. – Подслушивал за дверью вчера? Вот расскажу отцу, задаст он тебе…

– Деда, ну расскажи!

– Ладно. Страсть к небу – это когда при взгляде вверх появляется блеск в глазах.

– Как это? Там что-то мигать начинает?

– Когда вырастешь, тогда поймёшь, Митя. Мал ты ещё для таких слов.

Ребёнок на секунду задумался. Потом посмотрел на небо и снова спросил:

– А почему мне нельзя, чтобы страсть к небу проснулась? А где она спит?

– В тихом уголке твоего сердца. Будешь громко задавать вопросы – разбудишь. – Юрий Николаевич серьёзно посмотрел на внука.

– Я понял, – таинственно, почти шёпотом ответил мальчик и, прищурив глаза, завертел в руках большой кленовый лист.