И светит солнце

– А разве не так? Углубимся немного в историю. С чего все начиналось. Это ведь не первая такая война. Прежде вы уже ставили их перед выбором. Поэтому они тогда начали это впервые. Когда же им не удалось вас победить, вы разрушили их промышленную индустрию практически до основания. Вы почти что загнали их в каменный век. Миллиарды людей, что только вчера жили обычной жизнью, остались без света и тепла, а через некоторое время начали жить впроголодь. Многие из них не выжили. Вы довели их до отчаяния. Тот зверь, которого вы загнали в угол, – ему уже было нечего терять. В таких случаях его всегда необходимо добивать, а не загонять вместе с народом во тьму. Чего вы не сделали, положившись на то, что внутренний хаос, который вы создали, уничтожит их сам. И когда я говорил «добивать», имел в виду не саму страну, а тех, кто ее тогда возглавлял. Я не учу вас, а всего лишь указываю на саму суть того, из-за чего мы здесь.

Райнер замолчал, а вместе с ним и зал. Собравшиеся лишь переглядывались между собой и шепотом обменивались уязвленными мнениями.

– Мы ваши союзники, но не принимайте нас за друзей. Мы здесь, чтобы завершить то дело, что вы тут начали, и на этом все. Потом мы исчезнем, словно нас никогда и не было. Нам не нужны ни ваши территории, ни ресурсы. Ваше дело – действовать сообща или же врозь с нами. Это станет вопросом времени и количества смертей.

Зал промолчал. Главы государств, нажав на тревожные кнопки, удалились в маленькую комнату, чтобы решить между собой некоторые вопросы. Их обсуждения продлились около часа, пока Райнер сидел на скамье около трибуны. Наконец, войдя обратно в зал, один из глав объявил об общем решении:

– Наше решение таково. Наши страны будут действовать сообща, дабы окончить эту войну.

После услышанного Райнер задумался на секунду, после чего уважительно кивнул и удалился из зала. Этот жест все восприняли неоднозначно, но главы государств остались спокойными.

Он прошелся по коридору и свернул налево, сразу же при первой арке. За ним находилась девушка с дипломатом; она сидела на кожаном диване. Как только он приблизился к ней, она тут же встала. Это была девушка с нежными чертами лица и карими глазами. Ее волосы были собраны в пучок на затылке, а по правую часть лица свисала небольшая прядь. Она встретила его ослепительной улыбкой, одетая в деловой темно-синий костюм с юбкой до колен на небольших черных каблуках.

– Наша работа здесь окончена, – произнес Райнер слегка смягченным голосом.

– Порой по твоим словам невозможно понять, хорошо все прошло или не очень, – произнесла Энни слегка басистым голосом. – Подробности будут?

– Они решились вести войну вместе с нами. Теперь мы можем взаимодействовать друг с другом, как и рассчитывалось. Прошу, – довершил Райнер, подставив ей левый локоть.

Она взяла его под локоть своей правой рукой, и они зашагали вместе. Но спустя пару метров их сзади окликнули.

Когда они обернулись, то там стоял тот самый мужчина со впалыми глазами и в военной форме. Он подошел к ним поближе и заговорил:

– Вы ведь даже ничего не подписали, – произнес он сухим голосом.

– Это и не обязательно. И они об этом знают. Сколько договоров в истории было нарушено до этого, не счесть. Поэтому бумажка не имеет смысла. Мы договорились на слове – и этого уже достаточно. Но в случае чего, если уж им это понадобится, у них имеется договор о взаимной помощи с нашими подписями и печатями. Им нужно лишь поставить свои.

– И теперь вы так спешно нас покинете?

– Да. Наша работа окончена.

Он засмотрелся на ее спутницу и то, как у них переплетены руки. После чего, немного поразмыслив, он вымолвил:

– Мне казалось, что твоя жизнь несовместима с личной. А тут я вижу, что у тебя есть пара.

– Вы его знаете? – удивленно спросила Энни.

– Довелось. В прошлой жизни. Потом у него спросишь.

– Разговоры о жизни не в его стиле.

– Странно, что он не рассказал об этом, раз уж вы вместе.

– Насчет его личной жизни – вы совершенно правы. Мы не пара. Его жизнь и вправду несовместима с этим. Он еле находит время поспать, и то с моей помощью, не говоря уже о чем-либо другом. Мы скорее как брат и сестра, хоть и не родные. Хочется верить, что в будущем он станет намного свободнее от всех забот. Однако с учетом сложившейся обстановки остается надеяться только на лучшее, – закончила Энни, посмотрев на Райнера, а он глянул в ответ.

– Его характер не из привычных. Интересно было бы узнать, что произошло с тобой за все это время.

– Можете попробовать как-нибудь, – продолжила Энни. – Я бы поглядела на эту безмолвную беседу, – посмотрев на Райнера окончила она.

Тот замолчал, после услышанных слов и между ними возникла небольшая заминка, которую прервал уже Райнер.

– Нам пора идти.

Генерал ничего не стал отвечать. Они посмотрели друг другу в глаза, после чего дружественно обменялись кивками, и Райнер ушел вместе с Энни. Генерал же остался на месте и смотрел им вслед, пока те не исчезли за одним из поворотов коридора. После одного из таких поворотов им встретилась делегация дипломатов из двадцати человек с черными кейсами в руках, ожидающая лифта в дальнем конце коридора. Они все обернули головы в их сторону, как только услышали шаги, после чего обратили свои взоры обратно.

Райнер стал настороженно шарить глазами по ним. Те зашевелились один за другим, что-то ощупывая в своих кейсах. Райнер заметил это и, недолго думая, сказал Энни:

– Как только мы подойдем к вон тому повороту, – он указывал взглядом на левую сторону, – ты сразу же исчезнешь за ним. Без вопросов.

Они немного не успели дойти до поворота, когда их спутники обернулись и их дипломаты частично отпали с рук, оставив только короткие штурмовые винтовки. Райнер успел резко оттолкнуть Энни в поворот, где она ударилась о стену и упала на пол, сам же выставил правую руку перед собой, будто бы удерживая щит, и по нему открыли огонь из десяти стволов, использующих пороховые заряды. Они стали успешно ударяться о силовой щит, не достигая Райнера, пока он продвигался им навстречу. Левой рукой он взял себя за шиворот и с легкостью разорвал половину костюма, будто бы она была специально на это рассчитана. За спиной у него показалась рукоятка меча с коротким лезвием, а на протяжении всей левой руки виднелся крайне облегченный экзоскелет из искусственных мышц с выдвижной частью на кисть. В этот момент второй ряд из пяти человек, что вел огонь по Райнеру, резко присел, а за ним и все остальные; лишь один оставался стоять, ловким движением рук трансформировав кейс в маленький гранатомет. Он едва успел нацелиться, как Райнер завел свою левую руку под щит и активировал пространственный нагнетатель, на доли секунды отключив щит и тем самым отшвырнув на два метра назад все двадцать человек. После чего он резко выхватил короткий меч, нажав при этом на кнопку у рукояти, и тот моментально увеличился в длину. Пока те не успели оправиться от удара, он уже сумел подбежать и начал кромсать их мечом. Один за другим они стали ложиться замертво. Райнер строго выцеливал их шеи, головы и сердца, чтобы скорее обезвредить. Часть из них успела выхватить собственные мечи из-под одежды и вступила в бой. Но за скоростью Райнера было трудно поспеть; лишь изредка им удавалось блокировать его удары своими мечами либо наручами, спрятанными под одеждой. Спустя пятнадцать секунд практически все уже лежали – будучи мертвыми. Только одного Райнер оставил в живых и прибил мечом к стене. От боли тот возопил и вцепился левой рукой в меч, торчащий из правого плеча. Пока он не перестал орать, Райнер сунул свое левое предплечье в его челюсти и правой рукой вытащил крохотную капсулу между зубов.

На звуки выстрелов тут же примчались солдаты в бронекостюмах со штурмовыми винтовками; вместе с ними прибыл и Аннарт. Они в ту же секунду нацелили стволы на Райнера, но генерал приказал опустить стволы, оглядев место битвы.

– Вот почему я не видел смысла в подписании соглашения, – произнес Райнер, медленно отходя от прибитого в стену дипломата. – Среди вас есть чужие, а вы об этом даже не знаете. И неясно, как далеко сумели добраться их руки.

Он слегка подвигал меч, и поверженный заерзал от боли.

– Посмотри мне в глаза, – приблизившись к его лицу, медленно произнес Райнер своим безмятежным голосом. – Думаю, ты впервые видишь такое. Будто пустые, мертвые глаза. Этот взгляд мне подарила боль. Столь чудовищная, что я должен был умереть не единожды. Но мне не давали такой чудесной возможности. Раз за разом меня возвращали в этот мир и заставляли ощутить ее снова. Хочешь узнать, какая это была боль? – еще раз задев меч, спросил он.

Тот снова заерзал и покачал головой, явно не горя желанием.

– Хорошо, тогда поговорим. Кто еще был вашей целью?

– Никто, – ответил тот, перебиваясь от боли. – Только ты.

– Ложь, – перебил его Аннарт. – В зале заседаний перебиты все главы государств. Но там был всего лишь один. В красно-золотом бронекостюме и с забралом в виде японского демона. Мы так и не поняли, откуда он появился. Когда мы подошли, все были уже мертвы, а он выпрыгнул в окно. Сейчас его ищут спецслужбы.

– Кто это был? – спросил Райнер.

– Не знаю. Я впервые о нем слышу, – с недоумением на лице ответил раненый. – Он не из нашей группы. Все, кто были, лежат здесь.

– Помни мои слова. Если соврал, то ощущения будут весьма запоминающимися. При этом ты останешься жив, – предупредил того Райнер.

– Взять его, и пусть подлечат. Он нужен для допроса, – приказал Аннарт, как только Райнер встал и отошел от него.

Райнер сорвал с себя оставшуюся часть костюма, а меч откинул в сторону и побежал к Энни. Она уже стояла на ногах и держалась за голову. Райнер прикоснулся к ее руке и отвел в сторону, увидев на голове небольшую ссадину.

– Прости, пожалуйста…

– Тут извинения неуместны. Ты спасал мою жизнь.

– Да. Но силу толчка я не рассчитал, и ты здорово ударилась.

– Не волнуйся. Это далеко не первая и не последняя ссадина в моей жизни.

– Это у тебя на всякий случай? – внезапно прервал их Аннарт, разглядывая экзоскелет на спине у Райнера.

– Вам ли не знать, что надо быть готовым ко всему. Я всего лишь заранее предположил подобный разворот событий.

– А как ты прошел через металлодетектор?

– Он показал то, что нужно было. Кейс, что был в руке у Энни, этому дистанционно поспособствовал. Если хотите сказать, что этот теракт, возможно, наших рук дело, то зачем мне убивать своих же? И тем более они пытались убить меня. Я попал в незнакомое мне место и принял меры.

– Допустим, я тебе поверю. Но перед тем, как вы уйдете, мы должны осмотреть все ваше имущество и вас самих. А также проверить все пути вашего следования по камерам.

– Дело ваше.

Они все ушли на досмотр, который продлился более часа. Сразу по окончании к ним подошел генерал:

– Вы чисты. Извините за недоверие. Но мы должны были перестраховаться.

– Все в порядке. Мы можем пройти обратно в зал заседаний и увидеть, что там произошло?

– Да, конечно. Там уже работают.

Их проводили в зал, где находились тела убитых. Всего тринадцать. В креслах, на полу зала, под столами и около стен. Райнер медленно оглядел каждого из убитых, после чего спросил:

– Все убиты огнестрелом?

– Все без исключения. Он ворвался через окно, как ты уже догадался. Перестрелял кого нужно и ушел тем же путем.

– Здесь разве не было охраны?

– Была, но их рельсовинтовки даже не поцарапали его броню. А скорость полета пули составляла больше трех километров в секунду. Солдаты сказали, что у них складывалось ощущение, будто бы он их и не замечал. Он даже не произвел ни единого выстрела в их сторону.

– Интересно. А что насчет нашего соглашения?

– Я ничего не могу сказать по этому поводу. Заместители только приняли на себя новые должности. Он уже подписан и как бы вступил в силу.

– Необходимо дождаться ответа от новых глав государств. В связи со случившимся они могут переменить решение. Он перестрелял их по причине того, что они подписали этот договор. Даже если бы не подписали, он бы все равно это сделал, я так полагаю. Ведь это самый удобный случай. Именно об этом сейчас их мысли и будут. Мы останемся у вас еще до ночи. Дождемся ответа. Нам нужно знать, можно ли с вами взаимодействовать, – сказал Райнер, привстав. – Или же войну придется вести раздельно и долго.

– Хорошо, я передам.

Генерал подозвал одного из охранников и поручил ему отвести их в номера для гостей.

Райнер и Энни расположились в разных номерах, через стенку. Первым делом, когда Райнер зашел к себе, он передвинул кресло по правую сторону от двери, чтобы она открывалась ему навстречу. Перед этим он проверил его на скрипучесть. Там он и уселся, сверля взглядом противоположную стенку. Туда же он передвинул столик на колесиках, чтобы еда и вода были недалеко от него. Шли часы. Вестей никаких не было. С момента теракта прошло уже больше семи часов, а на улице за панорамными окнами уже было довольно темно. Райнер дремал, убитый постоянным недосыпом. На горизонте уходили последние лучи заката. Мегаполис жил своей жизнью. Тысячи наземных и воздушных транспортов двигались в едином хаосе, в переливающемся неоновом отсвете зданий. При этом шел проливной дождь, и пурпурно-синий отсвет города нарушали яркие вспышки молний. Лишь когда прошло еще два часа, в дверь постучали, и дверной проектор сразу же отобразил того, кто находится за ней. Там стоял генерал Аннарт. Райнер, долго не думая, встал с кресла и открыл ему дверь. Свет ударил в комнату со стороны генерала. Он был ростом с Райнера, опрятно одет в форму и опирался на трость правой рукой. Райнер заметил это и спросил:

– Ее раньше не было.

Генерал перевел взгляд вместе с Райнером на трость и ответил:

– Да. Осколки повредили ногу. Предлагали поставить бионическую, но мне неохота расставаться с ногой, которая меня столько проносила. Быть может, когда меня начнут мучить безостановочные боли, тогда задумаюсь.

– Мне казалось, ты давно мертв, – сказал Райнер, посмотрев ему в глаза.

– То же относится и к тебе. Думаю, ты предоставишь мне дружескую беседу. Но не в коридоре.

Райнер отошел в сторону и пропустил слегка хромающего генерала. Они присели друг против друга у кофейного стола, после чего Райнер подметил:

– Когда я расправился с той «делегацией», ты был без трости.

– Трость нужна, чтобы было не больно опираться на ногу. Тогда же мне пришлось бежать, чтобы выяснить, что там у вас случилось. Трость бегу не помогла бы. Хоть это и было мучительно больно.

– Ясно.

Генерал взял небольшую паузу, чтобы оглядеть Райнера и подобрать подходящие слова:

– Да уж, не думал, что я тебя вновь увижу. Ты уже не тот, кого я помню. Это видно по глазам… Теперь в них еще больше холода, еще больше безжизненности. Я встречал подобные взгляды, но ни один из них не был настолько наполнен смертью, как твой. Я знаю, ты не любитель делиться подробностями о своей жизни, но, может, расскажешь хоть что-то о том, что с тобой случилось?

На несколько секунд наступило безмолвие, которое нарушил Райнер:

– Там, откуда я прибыл, подобные взгляды можно встретить практически у каждого… Сколько смертей они видели, не счесть. Каким ужасом они при этом были наполнены, пока это не стало для них обыденностью. Там смерть нас никогда не покидала и с каждым разом показывала себя все в более жутких и безумных проявлениях.

После сказанного Райнер замолчал, уйдя в размышления, и, собравшись с мыслями, продолжил:

– Там я впервые познал, что такое поражение и безнадежность, что бы я ни делал… Столько смертей, столько потерь, несмотря на неимоверные усилия. Столько отчаяния в глазах людей, что тебе доверились, – сказал Райнер и взял секундную паузу. – Человеческая природа, ее сущность выворачивались наизнанку окончательно. Жизнь там, нельзя было назвать таковой… даже близко… Скорее это являлось выживанием, где каждый твой вздох был вопреки смерти. Если бы смерть была живой сущностью, то это место стало бы ее царством – обителью смерти.

Генерал задумался, переваривая все услышанное. Когда же нашел подходящие слова, он заговорил:

– Весьма внушительное название. Если ты смог туда попасть отсюда, то значит, что в нашем «кластере», как ты выразился, есть те, кому известно о вашем мире. Так?

– Об этой катастрофе должен был позаботиться ваш мир. Вместо вас это сделали мы. Как только самое страшное миновало, все, кто знал об этом в вашем мире, стерли себе память. Все упоминания об этом, которые носили исключительно бумажный характер, были уничтожены. Мы об этом прекрасно позаботились. Никому нельзя знать о том, что там произошло. Мир не готов к такому… И он уже об этом никогда не узнает.

Генерал обомлел от ужаса.

– Ваша война, по сравнению с тем, через что нам пришлось пройти, – ничто. Она даже близко не стоит с тем, что удалось предотвратить.

– Быть может, хотя бы немного обрисуешь то, с чем вы столкнулись?

Райнер призадумался на секунду и ответил:

– Как я уже говорил, мы столкнулись со смертью; во плоти, – иронично подчеркнул Райнер свое недавнее высказывание.

После сказанного наступила небольшая пауза, которую прервал Райнер:

– Ты хорошо подметил, что я уже не тот, кого ты помнил. Для того, чтобы победить смерть, пришлось стать чем-то наподобие ее. Мои руки в крови как никогда раньше. Если поместить всю кровь тех, кто был со мной и подчинялся моим приказам, в резервуар, то я бы утонул в нем. Я бы не смог выплыть с его дна, потому как оно было бы слишком глубоким. Я бы умер под неимоверной толщей этой крови.

Райнер замолчал на несколько секунд и продолжил:

– Самое сложное в этом деле было не перестать видеть границу между человечностью и безумием. А она там сильно размывается. И лишь тот, кто сумеет сохранить здравый рассудок, сумеет найти разницу. «Смерть» много раз ставила перед выбором. Оставить умирать меньшее, чтобы сохранить большее. И таких случаев было немерено. Там я окончательно избавился от всех человеческих чувств, чтобы они не мешали мне действовать. И чтобы совесть меня не убивала. Но человечность я не потерял. Благодаря этому мы все еще здесь.

Райнер вновь взял небольшую паузу, после которой продолжил:

– Именно поэтому мы здесь. Видеть то, как люди убивают друг друга миллионами, в то время как мы там цеплялись за каждую жизнь, для нас стало совершенно невозможно… Когда война закончится, я обязательно покажу тебе то место, откуда мы прибыли, и ты воочию увидишь весь тот ужас, который мы называли домом.

Аннарт поглядел на свою левую руку и заметил, как по ней пробежали мурашки.

– Мне не терпится это лицезреть, – ответил Аннарт.

Райнер потянулся к столику и налил себе кофе из кофемашины, после чего обратно вернулся к дивану и стал медленно его попивать. После очередного глотка он спросил:

– Как ваши поиски? Увенчались успехом?

– Он исчез, – резко ответил Аннарт. – Не знаю как, но ему довольно легко удалось скрыться с глаз. Он даже не попался на камеры. Будто призрак. Мы также провели экспертизу. Его патроны будто бы самодельные. Пули два миллиметра в диаметре и семь в длину. На гильзах нет никаких цифр и надписей. Такие патроны нигде не делают. Даже калибр его патронов нигде не котируется. Такого нет ни в едином реестре. Но самое главное то, что он спрыгнул с нашего воздушного судна, а значит, он действовал не один. Сам аппарат мы нашли, и он вправду наш, но от пилота ни следа. Мы, честно говоря, в недоумении.

– Поиски еще идут?

– Да. Все спецслужбы все еще работают – и не только. Должен сказать, мы ожидали, что сегодня противник попытается сорвать переговоры. Однако наших усилий оказалось недостаточно. Показания дипломата, кстати, оказались верны. Он и вправду не знает, кто это был. Мы пропустили его через дознаватель. Теперь остается лишь догадываться, чью волю он исполняет.

– Возможно, и ничью. Он может действовать по собственным мотивам. Вам следует опасаться его и в будущем. Он явно знал далеко заранее о том, что сегодня будут проведены переговоры. Так бы, думаю, ему не составило труда перебить всех поодиночке еще до этого. Так что насчет договора?

– Все договоренности в силе. Мы можем действовать сообща. Теперь необходимо обсудить дальнейший план действий. Вы нанесли чудовищный урон противнику за один месяц, поразив буквально всех своей неимоверно огромной, до тех пор невиданной военной мощью. Но противник еще долго будет огрызаться. У него куча легионов на множества планет. И какой-никакой, но флот у него остался. Пускай в дальнейшем он и не будет пытаться вести боевые действия при помощи кораблей.

– Сейчас многое зависит от нашей быстроты действий, – заявил Райнер. – Наше превосходство во флоте временно. Хоть мы и нанесли сильный удар по их военной промышленности, но у них еще остаются множество верфей и заводов. Первым делом необходимо будет заняться теми планетами, что куют оружие противника. А самое главное – верфи. Начиная с крупных и заканчивая маленькими. Там флот использовать опасно из-за хорошей противоорбитальной обороны. Поэтому вся работа будет предоставлена легионам. Перечень задач, который предстоит выполнить, растянется на десять лет. Это в лучшем случае.

– И что будет потом? Когда мы выиграем войну.

– То же, что должно быть в конце всех войн, – правосудие. Оно будет неизбежным и затронет всех.

– И эта война станет последней?

– Так и есть. Впредь такого явления не будет, никогда. По крайней мере, между людьми.

– Можешь хоть немного рассказать, как это произойдет?

Райнер задумался на несколько секунд, после чего немедленно последовал ответ:

– Война перестанет существовать ровно тогда, когда мы ее закончим.

Генерал замолчал, понимая, что он говорит загадками. Райнер же тем временем продолжил:

– Необходимо созвать военный совет, где будут обсуждены дальнейшие планы действий. Там мы все обговорим в подробностях.

– Сегодня уже явно не получится, – внезапно прервав молчание, ответил Аннарт. – Время позднее. Лучшим вариантом будет провести собрание завтра. Точное время сообщим позже.

– Мы никуда не спешим. После сегодняшнего собрания так или иначе мы бы остались у вас до тех пор, пока не будет созван военный совет. А теперь мне нужно завершить кое-какие дела, поэтому вынужден просить тебя уйти.

Аннарт молча встал и подошел к двери. Она открылась перед ним, и он посмотрел на Райнера:

– Завтра я снова заступаю на прежнюю должность и отправляюсь на фронт. И с учетом того, в какое место нас забросят, возможно, мы с тобой видимся в последний раз. Мы там потеряли уже целый легион. Рад был с тобой повидаться, – закончил Аннарт и протянул руку.

Райнер подал ему свою, и после крепкого рукопожатия Аннарт вышел из номера и, прихрамывая, исчез за одним из поворотов коридора.

Райнер вошел обратно в номер, и дверь за ним закрылась. Он подошел к креслу, оставив включенным свет только у входа. Там перед ним стоял столик, на котором лежал планшет. Он дал ему голосовую команду, после чего тут же отобразилась некая проекция синего цвета. Отчетливо было видно крупное устройство горизонтального положения с местом для человека внутри, который накрывался саркофагом. Он был далеко от завершения, но каркас уже имелся. Пока Райнер рассматривал детали проекта и проводил некоторые расчеты, в дверь снова постучались. Он резко свернул проекцию и подошел к двери, встав в стороне от него.

– Кто там? – произнес Райнер.

– Это я, – послышался женский голос.

Райнер не раздумывая открыл дверь, и перед ним оказалась Энни. Она медленно вошла внутрь, и Райнер тут же запер за ней дверь.

– Меры предосторожности? – спросила Энни, указывая на кресло в стороне от него.

– Да. Мое доверие – дорогая вещь, как ты знаешь.

– Дороже я еще не встречала. На уровне паранойи. Однако она тебя еще ни разу не подводила.

– Ты просто так зашла?

– Да. Мне стало не по себе одной, и поэтому решила навестить тебя. Кто-то приходил?

– Приходил. Ушел минут пять назад.

– Просто я заметила краем глаза, что по коридору кто-то шел, прихрамывая, через камеру на двери, и решила это явно к тебе.

– Мы окончили обсуждение некоторых вопросов. Завтра нас ждет заседание военного совета.

– Это был Аннарт, как я полагаю? Другой бы к тебе не явился.

– Твое предположение верное. Давай лучше присядем, – предложил Райнер, жестом пригласив ее на диван.

Они оба расположились на диване, и Энни продолжила расспросы:

– Думаю, он расспрашивал о том, что с тобой происходило все это время. Я права?

– Твоя дедукция тебя не подводит. Я ему об этом рассказал.

– Ты и вправду ему все выдал? – удивленно произнесла Энни.

– Только в тех оттенках, которые он должен знать. Ничего ценного для себя он не нашел. Он хотел понять наши мотивы и то, насколько я изменился, поскольку отчасти знал небольшую часть моей жизни из прошлого отрезка времени, пока я якобы не погиб. И ему на тот момент, было ясно, каким человеком я стал и куда дальше я могу прийти с моими принципами. Но больше всего его беспокоило, что в моменте я перестану быть собой. Что я пошатну свои устои и отдамся тому, чему любой другой уже давно дал бы волю. Однако все же не поддался. И я дал ему это понять. Необходимость этого разговора заключалась в том, чтобы укрепить доверие. Иначе бы он не пришел.