Атмосфера экзопланеты была раскалена и светилась рубиновым светом, как спираль электроплитки. Очертания каменных валунов выглядели плоскими, будто вырезанными из картона. Раскалённый дрожащий воздух искажал камни, дерево, фигуру космонавта в скафандре, излучающую голубое свечение.
– Ветка, далеко не уходи, сигнал теряется. Через сорок минут начнётся магнитная буря, – звук исходил из динамика, расположенного в рубке разведывательного катера.
– Я быстро «добегу» до конца этой гряды, – голос Светы звучал в пустой рубке, отчего на панели голосового модулятора начинали мигать лампочки. Казалось, что в пустом полутёмном пространстве разговаривают домовые.
Вот уже два столетия, как земляне перестали мечтать о реальных полетах в космос, найдя другие, более безопасные и экологичные способы изучения межпланетного пространства. Одним из таких стало использование квантограммы, которая поначалу применялась в сфере развлечений и образования.
Смешливая Светлана Антипина космобиолог и лингвист двадцати одного года, рассудительный космоэколог Стас Жердяй девятнадцати лет под руководством тридцати двух летнего профессора космобиологии малоизученных планет Кристофера Блинова завершали преддипломную практику. У них осталось два дня, и модуль разведывательного катера стартует с экзопланеты
Открытая в начале XXI века планета TrES-2b, находящаяся на расстоянии 750 световых лет от Земли, поразила тем, что, вращаясь вокруг звезды солнечного типа GSC 03549-02811 в созвездии Дракона, отражала менее одного процента падающего на неё света. При этом не столько отражала, сколько поглощала его.
Огоньки голосовой панели засветились.
– Не заходи за неё, – голос Стаса передавал лёгкое раздражение.
– Ой, ну ты смешной, как я могу за неё «зайти»? – Светка рассмеялась хрипловатым смехом. – Ещё скажи «не залазь на каменные шары».
Квантограмма гибкой девичьей фигуры, подсвеченная неоновым светом, рывками удалилась на двадцать метров, обернулась к оператору, засмеялась, помахала рукой.
– Крис, ну можно же было на расстоянии проверить, что там за камнями. И зачем ей было туда самой бежать, – с раздражением обратился Стас к руководителю программы за пультом управления.
– Тебе завидно? – Кристофер отклонился на спинку кресла и усмехнулся словам студента.
– Нисколько, – пожав плечами, ответил Станислав. Он не видел большой разницы между компьютерной игрой и управлением аватаром на чужой планете.
– Завидно, завидно. От того, что ей ещё интересно, а ты уже скучаешь.
– Да Ветка везде найдёт себе занятие. Вспомни, как она увлеклась ледяными гейзерами на планете Энцеладе?
Стаса, конечно, раздражала увлеченность Светки. При её энергии, креативности и оптимизме можно было горы свернуть. У него же не было и пяти процентов этого. Точное выполнение задания, без фантазии – в этом весь Станислав.
– Так не тебе, а ей принадлежит открытие, что вода и лёд из этих гейзеров достигают нашей Луны, – хитро посмотрев через плечо, ответил Крис.
Руководитель поддерживал научные поиски девушки, порой закрывая глаза на то, что они выходили из графика исследований.
– Согласен, но эти внутренние океаны, изученные и переизученные сто раз, – не унимался Стас, осуждая увлечения Антипиной.
– Ты имеешь в виду Каллисто и Ганимед? Мне кажется, ей просто захотелось поплавать в них. У девушек бывают романтические мечты.
– У учёных девушек?
– И не только у учёных.
Беседа Станислава и Кристофера спокойно звучала в пустой рубке далеко от Земли. Огоньки равномерно мигали, передавая модуляцию голосов. Полутёмное помещение подсвечивалось панорамными экранами, на которых сменялись виды планеты. В правом верхнем углу центрального экрана непрерывно велась трансляция движения квантограммы Светланы.
На ней было видно, как большие каменные шары лежали близко друг к другу, загораживая собой сухой ствол единственного дерева на этом плато. Удивительно, как при такой температуре в тысячу градусов по Цельсию могли расти деревья?
Светлана в это время показывала на экран ствол, который был похож на перекрученные стальные тросы. Глубокие желоба ствола были забиты песком, корни раскинулись по камням, крепко держа крону, уходящую в небо на высоту не менее пяти метров. В сумеречном свете трудно было разглядеть ветви дерева, напоминавшие паутину. Толстые, корявые корни дерева крепко обвивали близлежащие круглые камни. Казалось, между корнями и почвой планеты идёт борьба – кто кого?
– Я не вижу почек. Значит, не дождёмся ни листвы, ни плодов. Кажется, мы выбрали не то место или не то время. Ветви сухие и агрессивные, как и корни, – голос Светланы становился глухим, отдалённым, еле различимым.
– Ветка, я тебя не вижу, возвращайся, – голос Стаса монотонно повторял, – возвращайся, возвращайся.
Слыша автоматическую речь, Светка повернула назад, «прошла» насквозь гряду каменных шаров, помахала рукой.
– Что ты там нашла? Я не расслышал последние слова, – Стас беспокоился, вглядываясь в экран.
– От дерева идёт непонятный сигнал, тревожный. Или камни под его корнями, или неизвестный вид фауны издают его.
– Возвращайся. На месте разберёмся. Твои сигналы теряются, – сквозь раздражение чувствовалось беспокойство Стаса.
– Возвращаюсь.
Светящаяся квантограмма девушки стала стремительно приближаться к чёрной цилиндрической конструкции катера, снабженного с двух сторон буграми шлюзовых тамбуров и одним аварийным вакуум-люком. Не задерживаясь, прошла сквозь оболочку в рубку и распалась на миллиарды светящихся частиц. В полумраке рубки поочередно погасли экран и огни приборов связи. Равномерный гул работающего двигателя не нарушал тяжелые вибрации экзопланеты TrES-2b.