- -
- 100%
- +
© Вячеслав Дергачев, 2020
ISBN 978-5-0051-7272-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
На часах было 5:45. Джейн Саммерс лежала на кровати и в ожидании звонка будильника смотрела, как солнечные лучи медленно ползли по стене комнаты. Она не спешила вставать. Лежа в кровати, Джейн собиралась с мыслями, поскольку день обещал быть непростым. Как и любой другой, он был распланирован по минутам. И сейчас женщина медленно пробегала по всем пунктам запланированных мероприятий.
Ровно в 6:00 слащавый голос радиоведущего нарушил тишину комнаты.
«Доооооброе утро, Карл-Хилл! За окном сегодня 12 сентября, воскресенье. Прекрасный осенний денек, которой обещает стать еще лучше, если вы начинаете его вместе со мной и потрясающей песней молодого исполнителя из Нью-Йорка…»
Резко голос энергичного радиоведущего оборвался – поскольку это утро, Джейн решила начать его в тишине и покое.
Опустив ноги с кровати, она ощутила ворс белоснежного ковра, который напоминал ей холодное покрывало ее родины – Аляски. Сжимая ворсинки пальцами ног и расплывшись в улыбке, Джейн позволила себе унестись вслед за воспоминаниями ее далекого детства в те времена, когда ее мать еще была жива. Но сегодня был важный день. Поэтому, отбросив воспоминания о прошлом до лучших времен, женщина резко встала с кровати и принялась ее заправлять.
Это была одна из черт ее характера. В ее квартире невозможно было увидеть разбросанных вещей, кучи грязной посуды, стоящей в раковине, как попало сложенных книг на полках или годами нетронутой пыли. Можно было смело отдать дому Джейн второе место в списке самых чистых. Он уступал разве что хирургическим палатам местной больницы.
Кто-то мог бы подумать, что за такой щепетильностью к чистоте может скрываться психологическое расстройство, но хозяйка дома считала:
«Чистота в доме — чистота в душе!»
Добившись идеальной симметрии подушек, Джейн оглядела кровать и расплылась в одобрительной улыбке. Если бы в этот момент кто-то был в комнате, то он мог бы расслышать тихий скрежет ручки о бумагу, с которым был вычеркнут первый пункт мероприятий в ее голове.
Джейн подошла к стулу, на котором лежало идеально выглаженное бежевое платье А-образного силуэта. Платье было выполнено в ретро стиле, но при этом молодило свою хозяйку. Прислонив его к себе одной рукой, а второй взяв его за подол, женщина, словно маленькая девочка, стала любоваться собой в зеркале. Вот только в отражении на нее смотрела уже давно не молодая особа.
Женщине в зеркале было уже 63 года. Она была среднего роста и довольно полной. Глубоко посаженные глаза, нос греческой формы и пухлые щечки придавали ей вид решительной и волевой женщины. Волосы средней длины зачесаны в пышную прическу «привет из 80-х». Кое-где в русых волосах начала пробиваться седина, но, как считала сама Джейн, это придавало ей некий шарм. В целом женщина имела приятную наружность, по крайней мере, не отталкивающую. Если вам посчастливилось не быть с ней знакомым, то, скорее всего, при первой встрече вы поймаете себя на мысли, что, слушая ее писклявый голос, перебираете в голове причины, чтобы поскорее закончить разговор. Однако разговор с Джейн заканчивается лишь тогда, когда она сама это решит.
Немного покривлявшись перед зеркалом, Джейн аккуратно положила платье обратно на стул, повернулась к распятью, висевшему над кроватью, и, сложив руки в замок, сказала:
– Господи, дай мне спокойствие духа, чтобы принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость отличить одно от другого.
Водные процедуры были успешно выполнены. Источая сладкий аромат духов, которые не менялись уже третий десяток, Джейн, в бежевом платье, как тюремный надзиратель, медленно проходила владения своего дома. Взглядом пробегая по мебели, шкафам и полкам, она делала в голове пометки, где ей нужно будет навести порядок в понедельник.
На кухне она достала баночку с молотыми зернами кофе. Пока кофемашина тихонько шумела, Джейн подошла к календарю. Она посмотрела на дату, аккуратно обведенную красным кружком, – 12 сентября. Взяв черный марке, она перечеркнула ее жирным крестом.
«Вот он, этот день. Наконец. Сегодня начинается новая история нашей страны. Новая история Карл-Хилла. Новая жизнь!» – думала Джейн, теребя нательный крестик на груди.
Писк кофемашины заставил ее очнуться. Достав литровую термокружку, она перелила туда черный кофе. Добавив три ложки сахара и взяв коричневую сумочку, которая была одного возраста с хозяйкой, она вышла во двор.
Сев в свой старенький, но великолепно сохранившейся Cadillac Brougham, пристегнув ремень и проверив зеркала, Джейн повернула ключ зажигания, давая «старой подруге» прогреться. Через пару минут серый Cadillac тихо прошуршал по пустой дороге, унося хозяйку навстречу долгожданному дню.
2
Кейт Смит в это воскресное утро тоже не спала. Только волновали ее совсем не запланированные мероприятия. Она переживала, успеет ли она испечь еще один черничный пирог. Семь уже были готовы и, завернутые в фольгу, стояли в холодильнике. Кейт мучил еще один вопрос:
«Хватит ли семи?»
Перекатываясь с одного бока на другой, она не переставала думать об этом и старалась найти давно ускользнувший от нее сон. Не в силах больше лежать, женщина встала с кровати и стала надевать уже довольно потертый халат, который был её «махровым другом» на протяжении уже 17 лет.
Надевая его, она попадала в те далекие времена, когда не была еще заботливой матерью троих детей. В те времена, когда они с Сэмом наслаждались любовью в этом большом доме, который принадлежал им одним. Затягивая пояс, она вспомнила блестящие глаза мужа, смотрящие на нее с любовью и желанием, когда она медленно расстегивала халат, обнажая свое еще упругое тело. Это было здесь, в этой самой комнате.
А сейчас ее муж, Сэм, тихо храпел, лежа на спине. За 17 лет он набрал пару лишних килограммов, стал менее чутким и заботливым, да и блеска и желания в его глазах Кейт уже давно не видела, но все же, даже спустя столько лет, она его любила. Пусть он стал не таким внимательным по отношению к ней, но зато он был очень заботлив к детям. Глядя на то, как много времени он уделяет мальчикам и как сильно любит их, Кейт понимала, что просто не имеет права на него обижаться. Но все же в такие моменты, как это утро, ей так хотелось бы вернуться на 17 лет назад и ощутить прикосновение его губ у себя на животе, поймать его взгляд, полный желания, и понять, что она – вся его жизнь.
Но сейчас, глядя на своего мужа, Кейт ощущала лишь злость.
«Конечно. Он может спать. Ему ведь достаточно будет разжечь ржавый мангал да жарить сосиски, и все уже будут счастливы. Ему не надо стоять пять часов подряд на кухне и печь эти дурацкие пироги!»
С досады Кейт хлопнула дверью спальни. В глубине души она хотела, чтобы от шума Сэм проснулся и, испугавшись, что ее нет рядом, бросился за ней вслед. Одетый в белую шелковую рубашку и черные брюки, он догнал бы ее в коридоре, обнял и спросил:
– Куда ты ушла, милая?
– Я должна испечь еще один пирог, – эротичным голосом ответит она. Сама она будет в красном коротком платье, имеющем неприлично откровенное декольте, которое с трудом сдерживает ее второй размер.
– К черту пирог! Пойдем в спальню. Дети еще долго будут спать. У нас полно времени, – посмотрев ей в глаза, он страстно поцелует ее в губы. Сильно прижав ее к себе и взяв на руки, он потащит ее в кровать, где своими сильными руками сорвет красное платье и уткнется губами…
Кейт стояла за дверью и слышала, как ее муж лишь повернулся на бок и продолжил храпеть.
«Ох, милая. Тебе просто секса не хватает», – с грустью подумала Кейт.
Идя по коридору, женщина заглянула в комнату мальчиков. Билл и Колин спали в своих кроватях, тихо сопя.
«Всего 11 лет, а уже точные копии своего отца».
Все стены комнаты были завешаны знаменитыми бейсболистами, забиты битами, перчатками и мечами. Каждый год мальчики находили себе новый любимый вид спорта, которому они готовы отдаться всем сердцем. В этом году это был бейсбол. В любом начинании их всегда поддерживал Сэм.
«С нетерпением жду, когда они уже перейдут в старшие классы. Там их ждет футбол. Он у них в крови! Поверь мне», – говорил муж.
В глубине души Сэм уже представлял, как после школы за Биллом и Колином бегают скауты почти из всех футбольных команд страны. Как спустя всего год его сыновьям вручают награды лучших игроков года и как со сцены, не скрывая слез, они благодарят его. Но до старших классов было еще полно времени, поэтому отцу приходилось довольствоваться меньшим.
Глядя на мальчиков, Кейт вспомнила, с каким трудом ей вчера удалось уложить их в кровати. Сегодняшний день был началом нового бейсбольного сезона, который Билл и Колин ждали с нетерпением.
«В это воскресенье в гости к нашим „Тиграм“ приедут „Скауты“ из соседнего города Норс-Рок. Жаркая встреча двух молодежных команд состоится на центральном стадионе в 13:00. А перед матчем для всех гостей и жителей нашего города в парке перед стадионом будут организованы разного рода развлечения. Каждый найдет что-нибудь интересное для себя и для своих детей. Вас ждут прохладительные напитки и легкие закуски, сладкая вата и хот-доги. Приходите и приводите своих друзей!» – в голове звучал голос радиоведущего, который вчера вечером освещал план мероприятий на воскресный день.
Закрывая дверь в комнату мальчиков, мать с грустью осознала, что давно уже потеряла связь с ними, что ее муж имеет куда большую над ними силу. Конечно, они ее любят, но Сэма они просто обожают – отец и персональный тренер в одном лице. Кейт знала, что она сама в этом виновата.
Напротив комнаты мальчиков находилась комната Скарлетт.
Говорят, что родители любят своих детей одинаково, но Кейт прекрасно понимала, что чувства, которые она испытывает к дочери, совсем другие, нежели те, что она испытывает к мальчикам. Быть может, это было потому, что Скарлетт была девочкой или первым ребенком? Или потому, что в каждом ее движении, в каждой улыбке, в каждой черте ее лица – Кейт узнавала себя.
С самого раннего возраста мать с дочкой были не разлей вода. Пока Кейт была рядом, Скарлетт никогда не плакала и не кричала. Казалось бы, чем старше становится ребенок, тем слабее его связь с родителями, но в случае со Скарлетт все было наоборот. Дочка всегда делилось с матерью всем. Они с легкостью могли болтать обо всем на свете. Они были словно две подруги.
Может быть, Сэма захлестнуло чувство ревности, или в один момент он почувствовал себя одиноким, или ему просто захотелось, чтобы у него был наследник, которому он смог бы передать все его пыльные школьные кубки и старый форд мустанг. Сложно сказать, что произошло с Сэмом, но в один из дней он решительно заявил, что Кейт должна родить ему сына.
«Именно, что «себе», – думала Кейт.
Как только Скарлетт исполнилось 5 лет и семейные дела более-менее выровнялись, Сэм стал каждую ночь пытаться сделать себе сына. В те времена Кейт чувствовала себя какой-то «свиноматкой», от которой только и ждут, что деторождения. Спустя два месяца она забеременела.
«Господи, что было бы, если бы я снова родила девочку? Наверное, он бы долбил меня, пока из меня не вышел маленький человек с причиндалами наперевес».
Кейт с грустью посмотрела на дверь. Через каких-то девять месяцев ее любимая дочь соберет свои вещи и уедет в один из тысячи университетов, разбросанных от Карл-Хилла за сотни и тысячи километров.
«Только не сейчас. У тебя полно дел. Сейчас я не буду об этом думать».
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Кейт пробегала глазами по семейным фотографиям. Счастливая пара, мужчина в смокинге держал на руках миленькую девушку. Самая красивая пара в городе. Он – звезда школы, лучший спортсмен, которому пророчат блестящее будущее. Она – самая прилежная ученица, с отличием закончившая школу, которую с распростертыми руками ждет любой колледж в стране.
Глядя на эту фотографию, Кейт часто думала о том, как бы сложилась ее жизнь без него. Где бы она сейчас была и с кем? Где бы работала?
Иногда женщина и задавала себе подобные вопросы, но ответов никогда не находила.
Спустившись на первый этаж, Кейт взяла ключи и накинула куртку. Она посмотрела на себя в зеркало.
Ей было уже 35 лет. Конечно, время брало свое, но все же она оставалась очень привлекательной. У нее были большие голубые глаза, пышные губы и, как она считала, пухлый нос. На самом деле с ее носом все было в порядке, просто когда-то давно над ней подшутили, и это врезалось в ее память навсегда. Поэтому, когда она смотрела на дочь, то с радостью отмечала, что нос у нее отца. («Хоть какая-то польза от Сэма»). Под глазами уже красовались становящиеся заметными морщины. Однако для своего возраста она оставалось весьма привлекательной женщиной. Глядя на располневшего Сэма, она с гордость отмечала, что в случае чего ей куда проще будет найти себе нового мужа, чем ему жену.
Стоя в старом халате и черной куртке, Кейт с грустью посмотрела на себя в зеркале.
– Эх, дорогая. А еще пять лет назад ты бы скорее застрелилась, чем вышла в таком виде на люди, – с ухмылкой сказала она себе и, откинув золотистые волосы назад, вышла из дома.
Она завела большой семейный Chevrolet, который десять лет назад заменил ее красную BMW M3, подаренную ей Сэмом на пятую годовщину их совместной жизни. В той красной машине Кейт была не мамой троих детей, а красивой женщиной, приковывавшей взгляды мужчин всех возрастов.
А сейчас Кейт спокойно выходила из дома в одном старом халате. Заводя мотор, она с грустью вспомнила:
«Красная быстрая BMW… Как же я по тебе скучаю!..»
Мотор приветливо зарычал. Приборная панель замерцала разными цветами, показав эмблему автомобиля и время – 04:45. Через пару минут минивэн увозил хозяйку дома на 2nd Street в круглосуточный супермаркет за тестом и черничным джемом.
3
В доме на 2nd Street мучилась бессонницей не только Кейт. На втором этаже, крутясь в кровати, лежала Скарлетт. Почти всю ночь она просидели в телефоне, безуспешно пытаясь договориться о встрече. Смотря в потолок, она ощущала, как все ее тело пробивает дрожь, когда она снова и снова начинала думать о будущем.
Скарлетт была звездой школы. Отличница, капитан по черлидингу, глава школьного комитета. Если сказать проще – Королева школы. Ей пророчили блестящее будущее со всеми признанным королем школы Джонни Тейлор.
Звезда футбола, всеобщий любимчик, самый красивый парень в школе.
«Кто, если не он, должен быть с тобой?» – говори Скарлетт подружки.
Лежа в темноте в кровати, она с отвращением вспоминала этого хваленого Джонни в постели.
«Десять минут боли и страданий — вот и весь мой первый сексуальный опыт. Спасибо, Джонни!»
Скарлетт провела рукой по своей груди, которая, казалось, даже сейчас болит от рук этого «самца».
Скарлетт вспоминала, как он вез ее домой после того вечера.
– Ну что, детка, тебе понравилось? – с ухмылкой говорил он, ведя свой Dodge RAM.
Она не могла на него смотреть. В тот момент он был похож на павлина, распушившего хвост и ожидавшего лестных слов за свои телодвижения, за свои стоны и кряхтение у нее под ухом. От этих воспоминаний все тело покрыли мурашки, а во рту начинал срабатывать рвотный рефлекс. Скарлетт смотрела в окно, за которым виднелись дома, стоящие во тьме на ее родной улице. Стараясь все сильнее сжать ноги, в этот момент она хотела лишь одного, чтобы отступила эта жгучая боль.
Перед глазами стояло воспоминание о серьезном разговоре с матерью. Ей 12 лет. Она, вся красная, сидит на кухне. Перед ней лежит порножурнал, который они нашли с подружкой Моникой. Хотя, правильнее будет сказать, Моника своровала его у своего отца и принесла в домик на дереве, находившийся на заднем дворе дома Смит. Пару дней они с подругой рассматривали его, читали, изучали. На тот момент каждая их них была уже весьма наслышана о том, что скрывается за магическим словом «секс». Подружки уже делились мыслями, с кем и когда каждая из них займется в первый раз.
А потом она сидит на кухне. Ладони мокрые. В голове лишь одна мысль:
«Скажи, скажи, что журнал принесла Моника. Что ты ни при чем».
Опустив глаза, Скарлетт смотрит себе под ноги, на потертую кухонную плитку. За окном она слышит смех братьев. Они с отцом играют в бейсбол. Хоть Скарлетт никогда и не нравилась эта игра, но сейчас она отдала бы все на свете, чтобы оказаться там, с отцом. Потными руками она отдирает себе на пальцах заусенцы, ощущая щипающую боль.
Она слышит, как перед ней опускается кружка. Запах горячего шоколада ударяет ей в нос.
– И долго ты так собираешься сидеть?
Скарлетт слышит голос матери, спокойный и тихий. Она чувствует, что мать не собирается ее ругать, но поднять глаза не смеет.
– Скарлетт, все хорошо. Выпей горячего шоколада. Я лишь хочу с тобой поговорить.
И она поднимает глаза. В них стоят слезы. Еще мгновение и они польются рекой, и тогда сюда сбегутся братья и отец.
– А вот этого нам не надо, – мать заботливо вытирает с ее глаз слезы. Она грустно улыбается. В этот момент Скарлетт чувствует, что она защищена от всего мира ей одной. Что бы ни случилось, она всегда ее простит и угостит горячим шоколадом.
– Давай, сделай пару глотков, и мы просто поговорим.
– Вот так. Все хорошо, – мать берет порножурнал и начинает медленно листать, при этом удивленно закатывает глаза, стараясь скрыть улыбку. Всего пару страниц, и журнал уже убран под стол. – Думаю, отцу, знать об этом не обязательно.
Скарлетт лишь с благодарностью смотрит на нее.
– А сейчас ты мне расскажешь все, что ты знаешь, – и мать бережно берет и пожимает ее руку.
И она рассказала. Все. Спокойно, неторопливо. Мать внимательно слушала. А когда Скарлетт закончила, она встала и, налив им еще по чашке горячего шоколада, сказала:
– Ты уже такая взрослая. Когда ты успела так быстро повзрослеть, я не понимаю? Ну, раз уж настало время, я расскажу тебе все. Все, как есть.
И вот теперь уже Скарлетт слушает. Внимательно, пытаясь запомнить все. Она помнит, как уже в тот момент представляла, как этим же вечером слова ее матери будут рассказаны в домике на дереве, где ее подруги, открыв рты, будут внимать каждому слову.
Но тогда, сидя на переднем сиденье, Скарлетт думала лишь о том, почему ее мать не сказала ей, что это настолько больно и мерзко.
«Почему ты не сказала?!»
Она чувствовала, как в ней нарастает злоба.
– Ну, так тебе понравилось? – говорит его мерзкий голос.
«Господи, такое может понравиться только самке дикой гориллы, но уж точно не девушке».
– Да, было потрясающе, – с трудом выдавливает она из себя.
Она видит, как его мерзкая рожа расплылась в самодовольной улыбке.
Машина медленно подъехала к дому. Скарлетт видит, что на кухне еще горит свет.
«Кончено, она не ложилась».
– Слушай, я хотел сказать…
– До завтра, – Скарлетт на дает закончить фразу, и через минуту она уже стоит на кухне и смотрит на мать, которая читает книгу по кулинарии в 3 часа ночи.
– Почему ты не спишь?! – дрожащим голосом спрашивает Скарлетт.
Мать медленно поднимает глаза и смотрит на нее.
– Зачиталась. Как вечеринка?
Слезы подступают к глазам. Между ног все горит. Скарлетт чувствует себя грязной шлюхой, которой просто воспользовались. Ей мерзко, что она сейчас должна оправдываться и сочинять всякую чушь, хотя ее мать уже все прекрасно понимает.
– Все хорошо. – с трудом сдерживая слезы, говорит она. – Я пойду в душ и спать.
– Хорошо, – кивая головой, отвечает мать. – Я еще немного почитаю.
Она лежит на кровати, мокрая после душа. В комнате пахнет шампунем и кремом для тела. Скарлетт лежит и старается не думать о том, как он трогал ее, как касался своим мерзким языком ее шеи. В горле стоит ком, глаза в слезах, но она не может разрыдаться. Мать еще не спит. И она знает.
Скарлетт слышит, как тихо открылась ее дверь. Она делает вид, что уже спит. Слышно, как стакан опускается на тумбочку перед кроватью, источая сладкий аромат шоколада. Девушка чувствует, как мать аккуратно перелазит через нее и ложиться за ее спину. Как своими теплыми руками она обнимет ее. Теперь она больше не в силах сдержать слезы. Скарлетт знает, что может все ей рассказать, но слова словно прилипли к небу. Горячие слезы зальют подушку, и девушка тихо уснет, согреваемая материнскими объятиями. А на следующие утро каждая из них сделает вид, что ничего не было.
Почему сейчас она это вспоминает? Может, это неосознанное сравнение, к которому она каждый раз возвращается, словно говоря себе:
«Ты же знаешь, что лучше его нет! Признайся себе! Признай, что ты его…»
Скарлетт берет с тумбочки свой телефон. На дисплее 4:45.
«Куда она поехала в такую рань?»
Она заходит в сообщения. Ничего. Как и всегда. Скарлетт убирает телефон и садится на кровать. На улице уже светает. Глаза слипаются, но ее сон, как и сон ее матери, безвозвратно ушел.
Встав с кровати, Скарлетт накинула длинную серую кофту, которая напоминала халат, и посмотрела на себя в зеркало.
Одной из причин, почему Скарлетт была самой популярной девушкой в школе, была ее притягательная красота. Совсем юная девушка среднего роста. Ее лицо имело правильные черты, которые сразу приковывали к себе. Даже сейчас, проведя без сна всю ночь, она была безумно красивой. Скарлетт смотрел на свои большие голубые глаза, маленький, слегка вздернутый носик, пухлые губы и красивые светлые волосы, еще взлохмаченные после долгой бессонной ночи. Она распахнула кофту и посмотрела на свое тело. Уже сформировавшаяся упругая грудь выступала сквозь ночнушку, длинные спортивные ноги – результат бессчетного числа тренировок по черлидерству, которые сейчас она вспоминала с отвращением.
Любая девушка в школе хотела бы выглядеть, как она. Однако в это воскресное утро Скарлетт Смит отдала бы все на свете, чтобы не быть собой. Чтобы ежедневно не находиться под пристальным вниманием всей школы. Чтобы детям по всему городу не ставили ее в пример. Не быть той, которую все знают и обожают.
«Хотя, может уже и не обожают…» – усмехнувшись, подумала девушка, листая социальную сеть. – «Разве не этого ты хотела, Скарлетт, всю свою жизнь? Ты же хотела быть в центре внимания, быть номером один, быть примером, быть идеалом, быть совершенством? А что стало сейчас? Неужели это он так на тебя повлиял?»
Скарлетт опустила глаза и грустно улыбнулась, словно говоря:
«Какая же я дура!»
Входная дверь тихо открылась в 5:10. Кейт несла два больших пакета из супермаркета. Она прошла на кухню и увидела сидящую за столом дочь, которая, попивая кофе, усталыми глазами смотрела на нее. Почему-то в этот момент Кейт ощутила странное чувство, словно в ее дочке что-то поменялось. Словно на нее смотрел совсем другой, совершенно незнакомый ей человек.
– Почему не спишь? – спросила Кейт, ставя бумажные пакеты на стол.
– А ты?
– Да я вот подумала… – Кейт стеснялась сказать про черничный пирог, который не давал ей спокойно спать этой ночью. Сейчас, увидев себя глазами дочери, она поняла, что выглядит слегка «сумасшедшей» с этим чертовым пирогом. – Да я вот подумала, что в такой день вам следует съесть чего-нибудь праздничного с утра.
– Врешь, – улыбаясь, сказала Скарлетт. – Я не могу припомнить ни одного воскресенья за последние семь лет, в которое мы бы завтракали перед походом в церковь.
– Ну да, – неловко сказала Кейт, а затем, собрав остатки смелости, выпалила. – Я просто хочу сделать еще один черничный пирог. Не уверена, что семи хватит.
«Что с тобой стало?» – грустно подумала Скарлетт.
В его голове до сих пор жил образ ее матери, смелой и эффектной женщины на красной BMW M3, которая легко и непринужденно ведет ее в первый класс. Как она останавливается у школы, приковывая взгляды уставших и измученных мамаш, завистливо смотрящих на нее. Кейт выходит из машины в легком синем платье, в черных туфлях на высоком каблуке. Она подходит к ней, к Скарлетт, которой еще далеко до общей любви всей школы. Сейчас она, маленькая и испуганная, смотрит на свою маму. Впереди у нее первый класс, первые уроки, первые знакомства, первые победы и поражения. Она трясется от страха и по обыкновению, сдирает заусенцы с кончиков пальцев. Кейт подходит к ней и садится на корточки. Ее волосы аккуратно завиты, от них пахнет знакомым ей с детства ванильным гелем и легким ароматом духов. Она что-то говорит ей, но сейчас Скарлетт не может вспомнить, что именно. В ее глазах лишь стоит эта невозмутимая, источающая успех и уверенность женщина. И, глядя на нее, Скарлетт понимает, что она не может спасовать, она не имеет права бояться, она дочь этой женщины, а значит, в ней в тоже есть эта решимость и это бесстрашие.