Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Посмотрела бы я на вас, если бы я так кого-нибудь нахваливала, – тихо проворчала девушка, отводя взгляд от усмехающегося мужа.

– Если бы ты кого-то так нахваливала, я бы его обезглавил, – спокойно произнёс Кэтсеро, допивая чай.

Не понимая, шутит он или нет, Юи уставилась на поставленную перед ней тарелку с рисом и рыбой. Бурлящие внутри чувства начали постепенно затихать. Зря она позволила матушке вложить столь крамольные мысли ей в голову.

– Послушай, Юи, а Кёко обо мне что-нибудь говорила? – неожиданно поинтересовался Иошито и девушка замерла с палочками, занесёнными над рисом.

Она посмотрела с опаской на мужа, который тяжело вздохнул и покачал головой. Кэтсеро не одобрял зацикленность Иошито на служанке и ожидал того же от жены.

– Извините, но совсем ничего, – несколько виновато ответила Такаяма, которой и врать не пришлось. Кёко в самом деле не вспоминала при ней про бывшего жениха. – Да и зачем ей о вас говорить. Воспитанные девушки не позволяют себе рассуждать о мужчинах.

Асакуру-младшего её слова огорчили: молодой самурай бросил палочки на стол и нахмурился. Вероятно, он надеялся на то, что Кёко втайне влюблена в него.

– Я тут ради неё стараюсь, а она и не вспоминает про меня, – вновь принялся бурчать Иошито, вызывая у брата усмешку. – Почему? Я настолько плох собой? Как она может не думать обо мне, если я каждую минуту думаю только о ней?

– Начни для разнообразия думать о чём-то другом, пока я тебя не прибил, – предупредил Кэтсеро.

Юи скромно улыбнулась, смотря то на одного брата, то на другого. На душе стало немного спокойнее от осознания, что здесь ей всё-таки рады и что её по-прежнему принимают за свою. Ничего не изменилось в их отношении к ней. Так ведь?

– Шёл бы ты отсыпаться, – велел Асакура-старший, отодвигая от себя опустевшие тарелки. – И приведи себя в порядок к приезду гостей. Сдаётся мне, Комацу и Такаги приедут уже сегодня вечером.

Уже вечером? Сердце Такаямы забилось быстрее от таких вестей. Она-то надеялась, что сёгун и его свита приедут завтра и у неё будет чуть больше времени подготовиться к неприятной встрече. Неуверенность вернулась, не успев толком отступить.

– Наверняка, – не менее уныло ответил Иошито и поднялся на ноги, шурша серым кимоно. – Ладно, пойду просплюсь. Впереди сложные дни.

Юи проводила удаляющегося парня сочувствующим взглядом. Его опущенные плечи и хмурые брови говорили обо всём: для него завтрашний день будет не свадьбой, а похоронами его надежд.

Едва за младшим братом затворилась дверь, как Кэтсеро следом встал из-за стола, удерживая в руках стопку бумаг. В отличие от Иошито, плечи старшего брата были расправлены, а движения уверены. Наблюдая за мужем, убирающим бумаги в ящик, Юи порадовалась его спокойствию.

– Ты же пришла не за тем, чтобы позавтракать с нами? – Асакура повернулся к жене и посмотрел на неё сверху вниз. – В чём дело?

Ну вот опять. Снова этот раздражённый тон. Чем она так его сердит? Такаяма поправила струившиеся по плечам волосы и прогладила складку на розовом кимоно, словно пытаясь отыскать недостаток, который мог служить причиной его поведения. Тёмные глаза даймё, ещё недавно смеявшиеся над ней, теперь глядели на девушку с ноткой осуждения.

– Я не могу прийти к своему мужу, когда хочу его увидеть? – в голосе Юи тоже проявилась обида.

– Можешь, – губы мужчины искривила невесёлая усмешка. – Но ты влетела сюда без разрешения и без конца смотришь на меня обиженным взглядом. Сдаётся мне, неспроста.

Такаяма поджала губы, поняв, что он читает её как открытую книгу в то время, как она с трудом может понять его. Юи вновь захотелось озвучить вопрос, вложенный в её голову матерью. Если услышит какой бы то ни было ответ, ей станет легче.

– Мне стало интересно, почему вы уделяете так много внимания Кёко, – Такаяма опустила глаза в пол, не желая даже видеть, как изменится лицо Асакуры. – Говорят, она приходит к вам каждый вечер, вот я и…

– Кто это говорит?

Кэтсеро оборвал её на полуслове таким холодным тоном, что девушка не удержалась и всё-таки посмотрела на мужа, возвышающегося в нескольких шагах от неё.

– Разве же это имеет значение? Если это правда, то без разницы, чьи это слова, – Юи нервно затеребила рукава кимоно и вздохнула.

Неуверенность вернулась с ещё большей силой и на этот раз к ней присоединился страх отвержения. Может, она переоценила себя? Такаяма испугалась, что сверлящий её взглядом Кэтсеро подтвердит все опасения жены.

– Это правда, – проговорил наконец Асакура, заставив сердце Юи рухнуть в тартарары. – Кёко заходит ко мне. Но не для того, о чём ты подумала.

Снова его игры? Девушка захлопала глазами от непонимания, а затем нахмурилась. И что это значит?

– Она отчитывается передо мной в конце рабочего дня. И иногда мы общаемся. Я хочу знать, как она себя чувствует и о чём думает, ведь это может повлиять на тебя.

Договорив, Кэтсеро недовольно поджал губы, а Юи ощутила облегчение, смешанное с чувством вины. Как и ожидалось, ему не понравился этот вопрос.

– Отвечая на твой бестактный вопрос, который ты пыталась выдать за безобидный: я с ней не сплю, – заключил мужчина и сложил руки на груди, выглядя ещё более мрачным. – Я так понимаю, это Аска тебя надоумила. Сама бы ты до такого не додумалась.

– Думаете, я настолько глупа? – немного оскорбилась Такаяма, хмурясь. – О чём бы вы подумали, узнав, что ко мне вечерами заглядывает, к примеру, Таро?

Асакура фыркнул и покачал головой, словно отрицая саму возможность подобного. Юи обиделась ещё сильнее. Она почти уверилась в том, что вызывает у мужа неистовое раздражение.

– Разница между мной и тобой в том, что я тебе верю. Если бы к тебе зашёл Таро, мне бы это не понравилось. Но я бы не подумал, что между вами что-то есть.

Выругавшись, Кэтсеро подошёл к сёдзи, что отделяли его покои от заснеженного сада, и приоткрыл их. Холодный воздух тот же час хлынул в комнату, вынуждая Такаяму, смотревшую себе под ноги, поёжиться. Как она и ожидала, этот разговор не привёл ни к чему хорошему.

Асакура тем временем постоял у открытых сёдзи с минуту, думая о чём-то своём, но в конце концов развернулся и подошёл к небольшому сундучку. Приоткрыв крышку черного сундука с редкими вкраплениями золота на узорах, мужчина достал оттуда небольшой сверток. Юи с интересом и опаской следила, как он, подумав пару мгновений, всё-таки повернулся лицом к жене. Смерив ту очередным недовольным взглядом, Кэтсеро кинул свёрток девушке под ноги.

– Что это? – удивилась Юи, поднимая с пола нечто, завёрнутое в алую ткань. Тонкие пальцы нащупали под тканью прохладный металл. – Украшение?

Развязав маленький узелок, юная девушка охнула, увидев скрывавшиеся под тканью жемчужины, которые соседствовали с вкраплениями нефрита на длинной серебряной заколке. Взяв украшение в руки, Юи поняла, что готова провалиться сквозь землю.

– Хотел подарить завтра, перед свадьбой Иошито. Но раз ты врываешься сюда с подобными вопросами, стоит сделать это сегодня, – произнёс Асакура, продолжая возвышаться над женой. – Надеюсь, я больше не услышу такой чуши.

Пусть ей и было совестно перед ним, она не смогла удержаться от улыбки. Всё по-прежнему. Юи поняла это не по украшению, которое приятно холодило тёплые ладони, а по возмущённому тону и тяжелому взгляду мужа. Между всем этим отчётливо звучала забота.

– Она очень красивая. Спасибо вам, – сказала в конце концов Такаяма, поднимаясь с дзабутона.

Сделав пару шагов, она остановилась напротив Кэтсеро и примирительно улыбнулась. Мужчина лишь кивнул, не сдвинувшись с места.

– Но согласитесь, что вы сейчас уделяете и мне, и Кичи гораздо меньше времени, чем раньше. Да и сердитесь вы на меня часто, – с осторожностью проговорила Юи, дотрагиваясь до напряженного предплечья мужа. – Немудрено, что я засомневалась в том, что всё ещё интересна вам.

– Интересна? – Асакура хмыкнул, вскидывая бровь. В его глазах вновь проскользнула искорка смеха. – Если бы ты была мне просто интересна, я бы оставил тебя умирать в лесу за твою несусветную выходку. Интерес – это не то, что ты у меня вызываешь.

– А что же тогда? – игриво спросила девушка, приподнимаясь на носочках, чтобы оказаться чуть ближе к лицу мужа. – Какие чувства я у вас вызываю?

Наконец-то строгое лицо Асакуры Кэтсеро просветлело. Юи остановилась в сантиметре от его губ, выжидая, что ответит мужчина, глядевший на неё с задором.

– Недоумение, – неожиданный ответ даймё вынудил юную девушку захлопать глазами. – Уже столько времени я недоумеваю, какой чёрт меня дёрнул взять тебя в жены.

– Да ну вас, – Такаяма разочарованно насупилась и опустилась на пятки. – Не нравлюсь – так и скажите.

Юи фыркнула и отступила от Асакуры, ощущая себя настоящим посмешищем. Надо было сидеть в своих покоях и не высовываться. Девушка хотела была отойти подальше от мужчины, который тихо посмеивался над её реакцией, однако не успела и шагу сделать: Кэтсеро резко схватил её за руку и притянул к себе.

Дыхание перехватило от решительного и крепкого поцелуя, которым Асакура накрыл её губы. Удивлённая такой переменой в его настроении, Юи ответила на требовательный поцелуй не сразу. Цепляясь пальцами за плотную ткань его черного одеяния, она ощутила, как к щекам прилила кровь, когда Кэтсеро прижал её к себе. Сердце затрепетало так, как не трепетало уже долгое время. Этот поцелуй ответил на все её вопросы.

Когда молодой даймё оторвался от её губ, Юи обнаружила, что забыла, как дышать. Ноги подкашивались от бурливших в груди чувств, а руки дрожали, стискивая плечи мужчины. На этот раз Асакура посмотрел на неё со всей серьёзностью, отринув насмешки и издёвки.

– Вот какие чувства ты у меня вызываешь, – прошептал он в самые губы трепетавшей в его руках девушки. – Как видишь, интерес – это слишком слабое определение.

Наклонившись к шее жены, Кэтсеро коснулся губами мягкой кожи, вынуждая Такаяму ловить губами воздух. Она подумала, что могла бы стоять так вечно, наслаждаясь этой редкой близостью и поцелуями, которыми Асакура покрывал её шею. Однако идиллию нарушил робкий стук в дверь, заслышав который, глава дома оторвался от девушки.

– Пошли вон, – бросил он недовольным тоном, продолжая обвивать талию Юи.

Уверившись, что незваные гости удалились, мужчина наклонился было к губам Такаямы, но некто постучался ещё раз. Девушка вздохнула вместе с Асакурой, который закатил глаза и недовольно отступил от жены, чтобы отпереть дверь. Юи осталась стоять на месте, полыхая от чувств.

– Если это не что-то важное, я вам шею сверну, – проворчал Кэтсеро, обращаясь к кому-то, кто стоял на пороге покоев.

Юи услышала извиняющийся голос служанки, которая наверняка виновато склонила голову перед господином.

– П-простите за беспокойство, Асакура-сама. Но гости неожиданно приехали раньше времени. Я пришла сообщить, что Комацу-сама и его свита уже здесь.

Такаяма вмиг обернулась, чтобы встретиться взглядом с мужем, который стиснул зубы от неприятных вестей и выругался. Они не были готовы к столь раннему приезду сёгуна.

– Я их встречу, а ты иди к себе, – велел Кэтсеро жене, которая тут же закивала и направилась к выходу. Однако у самого порога мужчина дотронулся до её плеча, заставив обернуться. – Присмотри за Кёко. Она не должна попасться на глаза ни Комацу, ни Такаги.

– Конечно, – Юи ответила мужу со всей благодарностью, на которую была способна. – Будьте осторожны.

Асакура коротко кивнул, а девушка поспешила к себе по слабо освещённому коридору. Теперь ей было спокойнее. Более она не сомневалась. Кэтсеро делает всё возможное, чтобы защитить семью.

И она должна помочь ему в этом деле.

***

Комацу Сэйджи влетел на территорию поместья Асакура, пылая праведным гневом. Едва стража отворила тяжелые ворота, как он ринулся вперёд на рыжем коне, обгоняя защищавшую его свиту. Он желал как можно скорее взглянуть в наглые глаза молодого даймё, который без всякого зазрения совести лгал ему вот уже несколько месяцев. Теперь сёгун знал, кого он должен винить за своё неудачное правление: Асакуру Кэтсеро, осмелившегося спутаться с императором.

С трудом остановив разогнавшееся животное, мужчина, облачённый в парадное одеяние и спрятанные под ним доспехи, соскочил с коня. На крыльце дома уже стоял человек, чьи кишки он с радостью бы размазал по двору. Пересекая двор по-хозяйски широким шагом, Комацу стискивал зубы и рукоять катаны, что не укрылось от прищуренного взгляда главы клана. Кэтсеро, видел сёгун, помедлил, но спустился по ступеням в сопровождении младшего брата, который выглядел куда напуганнее него.

– Комацу-доно, рад приветствовать вас в…

Договорить молодой даймё не успел: Комацу Сэйджи щёлкнул пальцами, веля следующим за ним вассалам наброситься на ублюдка и опустить его на колени перед сёгуном. Вассалы кинулись выполнять приказ и уже через мгновение Асакура Кэтсеро рухнул на колени, впечатываясь в промёрзшую землю. Он успел лишь поднять на Комацу наполненные злостью глаза, когда сёгун приблизился, чтобы обрушить на лицо предателя крепко сжатый кулак.

Как давно он мечтал это сделать! Ударив наглеца, само существование которого бесило Комацу до невозможности, мужчина ухмыльнулся. На заострённом лице Асакуры появилось красное пятно, раззадорившее сёгуна до такой степени, что он не удержался и ударил вассала ещё раз. На этот раз с силой, которая разбила губу Кэтсеро и заставила того припасть ближе к земле.

– Посмел творить за моей спиной такое?! – выкрикнул Комацу так громко, что его бас эхом пронёсся по всей территории поместья. – Да я тебя без головы оставлю, ублюдок никчёмный!

Не сдержавшись, сёгун пнул молодого даймё ногой в плечо, отчего тот упал на спину, но сверлить его ненавистным взглядом не перестал. По подбородку Асакуры стекала тонкая струйка крови, а на скуле горел отпечаток ярости его сюзерена.

– Быть может, вы сначала выслушаете меня? – в голосе Кэтсеро не был слышен страх, но он дрожал от гнева.

Комацу усмехнулся, в очередной раз сражённый наглостью бывшего наёмника. Где бы он был сейчас, если не Комацу Сэйджи? Влачил бы жалкое существование на руинах павшего клана! Или же и вовсе был бы мёртв.

– Какой смысл тебя слушать? Ты же без конца лжёшь, – выплюнул сёгун, заметив краем глаза, как к сидевшему на земле Асакуре постепенно стекаются его вассалы. – Отзови их или вы все здесь поляжете сейчас!

Комацу был уверен в своих силах. За его спиной стояло несколько десятков прекрасно обученных воинов, которые разорвали бы на части дюжину высыпавшихся из дома самураев. Кэтсеро тоже понимал, что преимущество не на его стороне, однако помедлил. Мужчины с минуту глядели друг на друга с презрением, которое было сильнее самой лютой ненависти.

– Не приближайтесь, – крикнул в конце концов Асакура, поворачиваясь к вассалам, уже ступившим во двор. – Я сам разберусь.

Сэйджи самодовольно хмыкнул. С чем он там может разобраться? Неужели не понимает, что его жизнь висит на волоске и зависит от одного-единственного слова Комацу?

– Зови сюда всю свою семью, – процедил сквозь зубы сёгун, доставая из ножен катану. – Я хочу, чтобы ты видел, как я перережу глотку каждому, включая твою девку!

Вассалы Комацу стащили с крыльца Иошито и бросили его на землю рядом с братом. Молодой самурай шокировано посмотрел сначала на старшего брата, выплёвывающего кровь на белоснежный снег, а затем на сёгуна.

– Я никого не буду звать, – негромко проговорил Асакура, игнорируя испуганный взгляд брата. Он глядел только на скрипевшего зубами Комацу. – И вы и пальцем не тронете моих родных. Если вы или ваши вассалы хоть шаг сделаете без моего разрешения, сильно пожалеете.

– Мнишь себя неприкасаемым? – невесело хохотнул Комацу и наклонился к Кэтсеро, не замечая, как того трясёт от гнева. – Да я тебе кишки выпущу прямо здесь и ничего ты не сможешь с этим поделать. Мои люди против горстки твоих – кто победит, как думаешь?

Однако уже спустя мгновение Комацу понял, что недооценил не охрану Асакуры, а его самого. Стоило сёгуну подойти ещё ближе к вассалу, как тот подался вперёд и обхватил сюзерена за шею одним движением. Сэйджи захрипел от неожиданности, когда Асакура, поднимаясь на ноги, ударил его коленом в лицо, а затем резко оттолкнул с такой силой, что немолодой мужчина отлетел на добрых два метра. Из разбитого носа потекла кровь, шокируя сёгуна не меньше, чем поднявшийся во весь рост вассал.

– Ваши люди может и хороши, но вы знаете, на что я готов пойти, чтобы защитить свою семью. Рискнёте своей жизнью? Или заткнётесь и дадите мне наконец сказать? – воскликнул Кэтсеро таким тоном, что внутри Комацу Сэйджи всё замерло. Он глядел на сюзерена с неподдельной решимостью.

Почему он так уверен в себе? Уж не поддержка ли императора делает его таким борзым?

– Я знаю, что наговорил вам Такаги, но поверьте, он исказил всё в свою пользу. Я вас не предавал. Император использовал меня, но поводом для этого стали ваши ошибки! – Асакура говорил без стеснения, нисколько не таясь ни от собственных слуг и вассалов, ни от брата, который продолжал сидеть на земле. – Сложите оружие, зайдите в дом и мы поговорим спокойно. Я всё объясню.

– И чем же ты объяснишь такое предательство? – услышал Комацу скрипучий голос своего советника. – Снова хочешь обвести нас вокруг пальца, выставить нашего господина идиотом перед всей страной и перед императором.

Такаги Рю выступил из-за его спины, ухмыляясь. Посмев встать перед сёгуном, мужчина хрипло засмеялся, шурша пурпурным одеянием, которое ослепляло каждого на фоне белоснежной природы.

– Это твои домыслы. Я служу Комацу-доно, а не императору. Не смей порочить моё имя такими предположениями, – ответил Асакура с уверенностью, которой у него не должно было быть. – Ты оказываешь Комацу-доно медвежью услугу своими лживыми речами. Я предан ему, а вот ты поставил во главу угла желание меня уничтожить. Много ли выиграет Комацу-доно от моей смерти? Да сейчас всё держится не на твоих стратегиях и не на его правлении, а на мне!

Последнюю фразу Кэтсеро прокричал с такой яростью, что все присутствующие во дворе содрогнулись.

– Как смеешь ты принижать своего господина? – тут же возмутился Такаги, подступаясь ещё ближе к даймё, который, впрочем, не отступил. Асакура вытащил из-за пояса вакидзаси и направил его в лицо советника. – Ничтожный ублюдок!

– Ещё шаг – и я тебя на куски разделаю, – предупредил Кэтсеро. – Я не стремлюсь унизить Комацу-доно, но моя смерть принесёт вам обоим больше проблем, чем пользы. Думаете, убив меня, избавитесь от всех проблем? Да вы только уверите императора в том, что вы тираны. Вы же всех без разбору вырезаете.

– Мы убиваем предателей и тех, кто не хочет присягать на верность господину, – скрипел Такаги, у носа которого маячил кончик меча. – Это не тирания, это наведение порядка. Вынос мусора, если хочешь.

– Мусор может и восстать, – заметил Асакура, переводя взгляд с советника на замершего в нескольких метрах Комацу Сэйджи. – Не слушайте Такаги. У него своя игра. Он заботится только о своей шкуре и о своих интересах.

– И тем не менее, он меня не предал, – фыркнул сёгун.

– Я вас тоже не предавал. Хотел бы свергнуть – объединился бы с вашими врагами. Или убил бы здесь и сейчас на радость половине страны. Но я предлагаю вам породнить наши семьи, чтобы укрепить ваш статус в глазах многих. Соотносится ли это всё со словами Такаги? Похоже ли это на предательство?

Смысл слов Асакуры доходил до разгорячённого сёгуна неторопливо, но, как ни странно, каждое из них отзывалось в нём доверием. Что за глупость? Как он может доверять ему? Нет, это очередная уловка! Этот ублюдок хочет выжить, вот и всё.

– Думаешь, сможешь убедить меня одними лишь красивыми речами? Так не пойдёт, Асакура, – выговорил Комацу, решаясь наконец сделать пару шагов к главе клана. – Быть может, я соглашусь тебя выслушать. Но чтобы это произошло, ты тоже должен поставить кое-что на кон. В противном случае, я не поверю твоим словам.

Он видел, как Кэтсеро нахмурился, осмысляя слова сюзерена. Комацу же внезапно ощутил, как контроль над ситуацией возвращается к нему. Он прекрасно знал слабые места своего вассала и собирался надавить на них, вынуждая молодого даймё склонить голову.

– Мы зайдём в твой дом вдвоём – я и Такаги. И твои и мои вассалы останутся здесь, включая твоего брата. Оружие останется при нас, – принялся выдвигать свои условия Комацу, которого Асакура слушал, стиснув челюсти. – Мы сядем за стол и я выслушаю твои объяснения. В присутствии твоей девчонки, которой я глотку перережу, если посмеешь хитрить и лгать.

– Юи здесь ни при чём. Не втягивайте её, – быстро отверг вассал требование сёгуна, однако тот покачал головой, давая понять, что отказ не принимается.

– Она – твоя жена, а значит, все твои ошибки отразятся в первую очередь на ней. К тому же, что-то мне подсказывает, что ты будешь лучше стараться убедить меня в своей преданности, если я буду держать кинжал у её горла.

– Вам жизнь совсем не дорога? – Кэтсеро разозлился ещё больше и сделал было шаг к Комацу, но тут Такаги наставил на него свой вакидзаси.

Кончик короткого меча вперился в грудь молодого даймё, вынуждая того замереть.

– Это твой единственный шанс, советую воспользоваться им, – процедил Такаги Рю. – Поставь на кон то, чем дорожишь. Тогда, возможно, вы спасётесь.

Губы Комацу Сэйджи искривила довольная ухмылка, когда он увидел, как лицо Асакуры исказилось от безысходности. Конечно, ему не улыбалось врать в присутствии жены, которая могла в мгновение ока пасть жертвой его интриг. Это был великолепный план. Сёгун почувствовал себя победителем.

Мужчина стояли так ещё несколько минут, сверля друг друга ненавистными взглядами. Кэтсеро, видел Сэйджи, отчаянно пытался придумать какой-то другой план, предложить сюзерену что угодно взамен девчонки, которую хотел уберечь от разборок. Комацу хорошо понимал его чувства. Он и сам когда-то был так же молод и влюблён, но в своё время последовал приказу сюзерена, принеся в жертву любимую жену. Если Асакура не согласится сделать то же самое, это будет означать лишь одно – предательство.

– Хорошо, – сдался наконец Кэтсеро, хотя лицо его стало бледнее бледного. – Но никто не будет угрожать ей оружием. В этом нет необходимости, я и без того скажу всю правду.

Сэйджи улыбнулся, увидев, как маска уверенности на лице вассала всё-таки треснула, давая ему возможность разглядеть страх.

– Договорились. Постоит рядом, пока я буду тебя допрашивать, – кивнул Комацу, уверяясь в победе. – Что ж, веди нас.

Помедлив, Асакура опустил направленный на Такаги вакидзаси. Советник сделал то же самое и одобрительно кивнул сёгуну, который двинулся следом за Кэтсеро. Он услышал, как хозяин дома отмахнулся от поднявшегося с земли брата и велел тому ждать во дворе. Поднимаясь по ступенькам на высокое крыльцо, Комацу Сэйджи тихо посмеивался. Ему удалось надломить Асакуру Кэтсеро, кто бы мог подумать! Если он способен на такое, ему подвластно всё.

Комацу стало интересно, какими глазами посмотрит на него названная племянница. Он не видел Юи уже давно, но до сих пор не мог изгнать непокорную девчонку из своей головы. Её нежный образ крепко засел в сердце и душе Сэйджи. Асакура это знал. Он ничего не забыл. Оттого и злился сейчас в сотни раз сильнее, чем мог бы.

Немолодой мужчина был в предвкушении. Наконец он не только узнает правду и поставит зазнавшегося вассала на место, но и встретится с той, что заставляет его чувствовать себя живым одним лишь своим присутствием.

***

Кэтсеро не раз гадал, что чувствовал его отец в тот момент, когда понял, что его предательство раскрыто. С того самого дня, когда Асакура Шиджеру был казнён, маленький мальчик, а затем и взрослый мужчина задавался этим вопросом если не каждый день, то хотя бы через день. Что ощущал его отец, когда его схватили и приговорили к смерти? Думал ли он о своих детях тогда? Или же, что было бы более свойственно для Шиджеру, он в тот миг не думал ни о ком, кроме себя?

Асакура Кэтсеро не знал, о чём думал отец, когда над его головой занесли катану. Однако сегодня ему наконец выпала возможность прочувствовать всю возможную гамму чувств. И это были не те чувства, с которыми он хотел бы встречаться. Страх, тревога и даже забытый давным-давно стыд – всё это молодой даймё старательно изгонял из себя на протяжении всей жизни. Теперь же, словно назло, они обрушились на него все разом, стоило Комацу Сэйджи предъявить ему обвинения, от которых надлежало аккуратно отмахнуться.

Проследовав за молодым даймё, Комацу Сэйджи и Такаги Рю зашли в небольшой парадный зал, в котором суетились служанки. Несмотря на суровое приветствие, сёгуна и его советника надлежало встретить с почестями, а также напоить и накормить. Это было правилом хорошего тона, которое нельзя было нарушить, даже если гость бросился на тебя с порога.