Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Зачем же он так? – запричитала Юи, услышав, как забормотала толпа служанок и вассалов за спинами брачующихся.

Кэтсеро громко кашлянул, привлекая внимание младшего брата, который уже потянулся за второй – средней – чашей. Асакура-старший многозначительно провёл ребром ладони по своему горлу, намекая, что сделает с Иошито, если он повторит выходку ещё раз. Такаяма не увидела, как изменилось выражение лица жениха после этого, однако он послушно сделал три глотка из второй чаши и протянул её Наоки.

На этот раз помедлила Наоки. Смотря на будущего мужа исподлобья, девушка приняла чашу, но после замерла, колеблясь. Юи нервно заёрзала на дзабутоне и с волнением посмотрела на Кэтсеро, который сжал кулаки. Всё проходило не так гладко, как он надеялся.

– В чём дело? Передумала? – донёсся до Юи смешок, брошенный Иошито.

«Боги, да он просто издевается над братом».

Такаяма прикрыла глаза, не желая видеть, как её муж и Комацу Сэйджи наполняются праведным гневом перед заполонившей храм толпой.

– Конечно, нет. Просто хотела прочувствовать момент. Я рада стоять здесь с вами, – ответила жениху Наоки и тут же сделала три глотка.

Вернув чашу жрецу, который начал нервничать, девушка сразу взяла с подноса третью – большую – чашу. Не усомнившись в этот раз, Наоки отпила сакэ трижды, после чего вручила чашу Иошито. Она заставила его раскрыть ладонь и принять глиняную посуду. Юи могла поспорить, что от такого жеста у Асакуры-младшего округлились глаза.

– Так ему, молодец, девочка! – прошептала сидевшая рядом служанка. Однако стоило Такаяме с удивлением взглянуть на Мэй, как та мгновенно стушевалась: – Простите, госпожа. Вырвалось.

Не успел Иошито жениться, как настроил против себя добрую часть прислуги. Юи вздохнула, представляя, как будет рвать и метать Кэтсеро. Одно дело – жаловаться на жизнь и протестовать, когда никто не видит. Другое дело – демонстрировать презрение к невесте на глазах у её родных. Если Юи кого и жалела сейчас, то только Наоки и собственного мужа.

И тем не менее, Асакура-младший сделал три последних глотка, после чего бережно передал чашу жрецу. Тот вздохнул от облегчения вместе с половиной гостей. По велению жреца поднос с чашами унесли, завершая самую важную часть свадебной церемонии. За ней следовал обмен подарками, за который отвечали уже Кэтсеро и Комацу, так что хотя бы здесь всё должно было пройти гладко.

Когда слуги внесли в храм два больших лакированных подноса с разложенными подарками, главы семей отмерли. Каждый из них двигался напряжённо, однако обмен не занял много времени. Наоки получила в подарок от клана Асакура шёлковые ткани самых разнообразных цветов, веер, а также украшенный черно-золотым узором нож-танто, при виде которого её глаза заблестели. Юи улыбнуло, что невеста обрадовалась не богатым тканям, которые она выбирала лично, и не вееру, а оружию.

Иошито же, хоть и едва ли заслужил что-то за свои выходки, получил по велению Комацу красную лакированную шкатулку, расшитый золотыми нитями пояс-оби и два свитка со стихами, записанными рукой невесты. Не говоря ни слова сёгуну, Асакура-младший склонил голову в знак благодарности, однако в ответ услышал только пренебрежительный смешок Сэйджи. Такаяма покачала головой, поняв, что Иошито умудрился разозлить всех и каждого.

– Настало время поклониться тем, кто на протяжении всей жизни вас защищал и поддерживал. Поблагодарите их за теплоту, которую они дарили вам до сегодняшнего дня, – проговорил почти нараспев жрец.

Услышав его, Иошито вздохнул, но опустился на колени перед братом. Юи следила за тем, как парень несколько раз коснулся лбом пола, однако не понимала, насколько искренними были его движения. По всей видимости, он понял, что перешёл черту, потому что не пытался брыкаться. Вот только Кэтсеро сверлил его ледяным взглядом, который не могли растопить поклоны.

Наоки же послушно поклонилась Комацу Сэйджи, который одобрительно закивал ей. Придерживая белоснежное одеяние, девушка приподнялась с пола и встала лицом к Иошито. Последний уже казался утомлённым длинной церемонией.

– Отныне судьбы двух родов переплетены благодаря вашему союзу. Да благословят вас боги, и да принесут они вам единение и мир.

Сказав так, жрец и его последователи поклонились, знаменуя окончание свадебной церемонии. Новоиспечённые супруги и гости, включая спрятанную за перегородкой Юи, учтиво поклонились служителям храма в ответ. Тяжелые двери распахнулись, пропуская в небольшое помещение свежий воздух и утренний свет.

Такаяма вздохнула от облегчения и с помощью Мэй приподнялась с дзабутона. Она хотела как можно скорее покинуть храм, наполнившийся к концу церемонии нервозностью и всеобщим недовольством. Едва выйдя на улицу, девушка принялась обмахиваться ладонью: щёки горели не только от духоты, но и от стыда за Иошито. Неужели он не мог побыть покорным хотя бы час?

– Госпожа, накиньте, пожалуйста. На улице очень холодно, – запричитала Мэй и набросила на плечи госпожи утеплённое хаори.

– Спасибо, Мэй-сан, – поблагодарив прислугу, Юи принялась оглядываться.

Иошито и его новоиспечённая жена стояли на крыльце храма, склоняя голову перед проходившими мимо гостями. И если Наоки широко улыбалась каждому из них, то Асакура-младший кривил губы, всем своим видом показывая скуку.

– Я прибью его, клянусь, – зазвучал рядом озлобленный голос Кэтсеро. – Своими руками придушу, как вернёмся домой.

Посмотрев на кипевшего от негодования мужа, девушка примирительно улыбнулась и дотронулась до его предплечья:

– Не ругайтесь на него. Вашему брату сейчас непросто. Да, он допустил пару оплошностей, но ведь всё сложилось так, как вы хотели. Сделайте ему поблажку.

– Я делаю ему поблажку за поблажкой на протяжении всей жизни, – фыркнул Асакура, но пыхтеть перестал. – И снова ты его защищаешь. Я же говорил, ты должна быть всегда на моей стороне.

На этот раз Юи не удержалась от смешка. Тёмные глаза мужа смотрели на неё с лёгкой обидой, однако стоило ей засмеяться, как уголки его губ тоже приподнялись.

– Я на вашей стороне, господин. Именно поэтому я прошу вас не судить Иошито-сан так строго. Я хочу, чтобы у вас были хорошие и тёплые отношения, ведь вдвоём вы можете свернуть горы, – заметила Такаяма и подступилась ближе к мужу, чтобы укрыться от заинтересованных взглядов гостей.

– С ним бы я не пошёл горы сворачивать. Он бы ныл всю дорогу, а потом заставил бы меня в одиночку их сворачивать. Под его бесконечные жалобы на жизнь.

Кэтсеро сложил руки на груди и тяжело вздохнул. Юи с интересом смотрела, как холодный ветер тревожит небольшие пряди, выбившиеся из короткого хвоста. Люди вокруг продолжали смеяться, поздравлять молодожёнов и растекаться в комплиментах перед Комацу Сэйджи, чей густой голос заполнял всю территорию храма.

Когда Такаяма оглянулась, чтобы взглянуть на названного дядю, она охнула. Рядом с Комацу стояла та, кого она всё это время выискивала в толпе. Камэ, одетая в плотное синее кимоно, которое было всё же недостаточно тёплым для такого мороза, замерла у самого входа в храм. Она стояла, склонив голову перед господином и его собеседниками. Промёрзшая до костей, женщина дрожала на ветру, словно осиновый лист. При виде её страданий, которые женщина стоически терпела, несмотря на посиневшие губы и пальцы, Юи вспыхнула.

– Не вздумай, – Кэтсеро ухватил жену за руку, стоило ей сделать шаг в сторону прислуги. – Не здесь и не сейчас.

– Они над ней просто издеваются, – проговорила девушка расстроенным голосом и поджала дрожавшие губы. – Неужели не видят, что ей холодно?

– Видят. Просто им наплевать, – слова мужа полоснули её по сердцу, поэтому, когда он потянул её к воротам, Юи не сдвинулась с места. – Пойдём же, пора возвращаться домой. Ещё столько дел сегодня.

Однако она не собиралась возвращаться в паланкин, где её ожидали покрывала и мягкие подушки, не позаботившись о той, что всегда заботилась о ней. Скинув с плеч тёплое хаори, Такаяма подозвала Мэй и протянула ей накидку.

– Мэй-сан, отнесите, пожалуйста, это хаори той женщине, – велела Юи, указывая ладонью на трясущуюся неподалёку Камэ.

Служанка с испугом посмотрела сначала на сёгуна, хохотавшего рядом с женщиной, а затем на Асакуру. Последний закатил глаза и отрицательно помотал головой, запрещая выполнять нелепый приказ жены.

– Хочешь, чтобы её казнили? – устало произнёс Кэтсеро, кивая на побледневшую на месте Мэй. – Комацу это не понравится. Не лезь, куда не просят.

Поняв, что её никто не поддерживает, юная девушка нахмурилась и быстрым движением забрала из рук служанки хаори:

– Раз так, я лично отнесу это Камэ. Меня Комацу-сан не накажет.

Такаяма повернулась было в сторону сёгуна, но Асакура резко дёрнул её за плечо, не позволив сдвинуться.

– Дай сюда, – вздохнул Кэтсеро и вырвал хаори из рук жены. – Я передам это, а ты садись уже в паланкин. И за что мне такое наказание…

Бубня под нос, Асакура направился к Комацу, провожаемый изумлённым взглядом Юи. Не веря своим глазам, девушка наблюдала за тем, как Кэтсеро поклонился сёгуну и, обменявшись с ним парой слов, передал ему хаори. После того, как он указал на Камэ, которая успела совершенно посинеть от холода, и Комацу, и Такаяма приоткрыли рот от удивления. Крутящиеся вокруг сёгуна люди тоже поначалу замерли, но уже через пару мгновений довольно закивали, когда Сэйджи передал служанке тёплую накидку.

– Мне это снится, да, госпожа? Это точно Асакура-сама? – хлопала глазами Мэй, не способная оторваться от необычного зрелища.

Кэтсеро тем временем поклонился сюзерену и гостям, а затем развернулся и торопливо зашагал в сторону жены. Та мгновенно отмерла и направилась к паланкину и лошадям, что смиренно стояли под снегопадом. Сердце в груди затрепетало от нежности и благодарности. Когда Асакура подошёл к гнедому коню, который ожидал его возле паланкина, Юи широко улыбнулась и поклонилась мужчине.

– Спасибо вам большое. Вы поступили очень щедро, – сказала она мягким тоном, однако Кэтсеро поморщился и замотал головой.

– Я сделал это не ради тебя или Камэ. Комацу надо восстанавливать репутацию. Проявив заботу о служанке перед влиятельными гостями, он вырастет в их глазах.

– Так я вам и поверила, – продолжила улыбаться Такаяма, усаживаясь в паланкин. Мэй скользнула внутрь вслед за госпожой и принялась поправлять её одеяние. – Конечно же, вы это сделали ради Комацу-сан, а не ради меня. Утешайте себя этими мыслями.

– Хочешь, чтобы я оставил тебя тут? Ещё слово – и будешь ночевать посреди леса, – проворчал Асакура, явно недовольный тем, что она его дразнит. – Хоть отдохну от твоих выходок.

– Скучать не будете? – девушка игриво надула губы, но уже через секунду рассмеялась, приметив ледяной взгляд мужа. – Хорошо-хорошо. Умолкаю.

– Твоей матери идёт быть немой, тебе бы тоже не помешало, – фыркнул Кэтсеро и щёлкнул пальцами, веля слугам подойти к паланкину. – Боги, как же вы все меня утомили уже…

Прежде чем Мэй закрыла шторки паланкина, Юи подарила Асакуре ещё одну ободряющую улыбку. Тот сделал вид, что закатил глаза, но девушка знала, что как только он отвернулся, на его губах тоже заиграла улыбка.

– Госпожа, как вам не страшно подначивать Асакуру-сама? У меня каждый раз сердце в пятки уходит, когда вы так делаете, – осторожно спросила Мэй, стоило их паланкину сдвинуться с места.

Такаяма пожала плечами, прислушиваясь к глухому топоту копыт. Все, включая жениха и невесту, пустились в путь, чтобы продолжить празднование уже в поместье.

– Кэтсеро на самом деле не такой уж и грозный. Он строгий, но справедливый. Так что и вы не бойтесь его так уж сильно, – ответила Юи. Мэй же посмотрела на неё с сомнением, но возражать не стала.

Холодные ветра за пределами паланкина принялись завывать ещё сильнее, вынуждая юную девушку закутаться в покрывало. Тревога отступила, а вместе с ней и переживания о том, как пройдёт основное празднование. Теперь Такаяма была уверена: каким бы нервным ни был сегодняшний день, она справится, ведь рядом непременно будет человек, который её поддержит.

***

Холодный свет луны отражался от снежного покрывала, укрывшего промёрзшую землю. Снегопад уже давно прекратился, на смену ему пришёл пронизывающий до костей ветер, от которого невозможно было укрыться и за пятью слоями кимоно. Путник, подступившийся к поместью Асакура по хрустящему снегу, остановился у высоких ворот и принялся потирать заледеневшие щёки и руки.

С территории поместья до него доносились задорные мелодии флейт и гром барабанов, который разносился, казалось, по всему лесу. Фудзивара Хидэо был безмерно счастлив, что его пригласили на это великое празднество. Он был рад настолько, что чуть не вылетел с постоялого двора в чём мать родила, когда гонец доставил ему письмо, написанное рукой Асакуры Кэтсеро. Повезло, что царивший на улице мороз заставил самурая в ту же секунду вернуться в дом, иначе он бы опростоволосился на глазах у половины деревни.

Фудзивара вложил в кулак всю силу и ударил по крепким воротам, надеясь, что звук барабанов не заглушит его приветствие. В противном случае, он рисковал умереть от холода. К его облегчению, охрана услышала стук и отворила ворота спустя минуту, даря Фудзиваре надежду на то, что он всё же вкусит тёплое сакэ.

– Надо же, какие люди, – поприветствовал его самурай, высунув голову наружу. – Неужто Асакура-доно тебя простил? Я уж думал, не увижу тебя больше.

Вассал Асакуры, Рэндзиро, приоткрыл ворота шире, впуская нежданного гостя. Кутаясь в одежду, которая уже была пропитана холодом, Фудзивара проскользнул во двор. Свет масляных фонарей, развешенных по всей территории поместья, ударил в глаза, и Хидэо невольно поморщился.

– Госпожа небось попросила за тебя, да? Не мог же Асакура-доно позволить тебе вернуться вот так просто. Точно госпожа попросила, – усмехался Рэндзиро, подпрыгивая на месте от холода. Мороз не щадил и его.

– А ты всё такой же болтун! – осадил парня Фудзивара, хотя на лице проступила довольная улыбка. – Нечего рассуждать о том, чего не знаешь. Я доказал господину свою преданность – вот и всё, что тебе нужно знать!

– Ну да, так я и поверил. Асакура-доно нас тут чуть со свету не сжил после того, что устроил Кобэ. А ты наговорил ему всякого, но он тебя всё равно простил? Да-а-а, видно, боги тебя очень любят.

Фудзивара махнул рукой на самурая, которому явно было скучно сторожить ворота посреди великого праздника. Не обращая внимания на просьбы Рэндзиро вынести ему из поместья кувшинчик сакэ, мужчина направился к крыльцу дома мимо снующих вокруг людей. Некоторые из них были слугами, а некоторые – важными гостями, которые бродили по территории дома, восхищаясь владениями клана Асакура.

– Ну до чего удачно расположено его поместье! Горы, леса, горячие источники! Прекрасной жизнью живёт этот Асакура!

– Горы, леса и источники тут были всегда! Но вспомни: ещё несколько лет назад о них говорили, как о безжалостных убийцах, и атмосфера дома была совсем иной, я уверен! Поднялся он после женитьбы на дочери Такаямы…

Фудзивара скривился и с осуждением посмотрел на двух мужчин в многослойных одеяниях. Те стояли у самого крыльца и без стеснения обсуждали хозяина дома. Сколько же вокруг бесстыдников.

Вздохнув, мужчина, одетый в кимоно из обычного хлопка, поднялся по ступеням крыльца. Его манило тепло, исходящее из дома, и запах еды. Войдя в поместье, Фудзивара довольно выдохнул и прикрыл глаза, наслаждаясь окутавшими его ароматами риса и морепродуктов. Как же хорошо здесь! И не сравнить с бездушными стенами постоялого двора. Там если и были какие-то запахи, то только те, от которых его воротило.

Главное празднество происходило в большом зале, где восседали исключительно мужчины. Фудзиваре не составило труда сориентироваться в бесконечных коридорах: громкий хохот гостей, журчащая музыка и галдящие наперебой голоса подсказывали дорогу. Пройдя половину пути, однако, Хидэо остановился, завидев в одном из коридоров покачивающуюся фигуру.

Асакура Иошито шёл по галерее, пошатываясь и то и дело припадая к стене, которая чудом спасала его от падения на пол. Он был пьян настолько, что Фудзиваре захотелось заткнуть нос от запаха алкоголя, который простирался на метры вперёд.

– Иошито-сан! Вам нужна помощь? – Хидэо подскочил к младшему Асакуре в мгновение ока. – Отвести вас в ваши покои?

Иошито с трудом приоткрыл глаза и взглянул на бывшего вассала с непониманием. Его свадебное одеяние измялось и в некоторых местах загрязнилось, но парню было на всё наплевать.

– Нет уж, только не туда. Туда не хочу. Там будет она. Меня от неё тошнит, – сказав так, Иошито и впрямь подавил порыв рвоты. – Всё плывёт перед глазами. Слушай, а отведи меня к Юи? Только она меня понимает…

Фудзивара успел подхватить парня, который отделился от стены, но тут же потерял равновесие и полетел вниз. От Иошито несло сакэ так, будто он в одиночку выпил целый бочонок.

– Думаю, что идти в таком состоянии к госпоже Юи – плохая идея. Вы хотите, чтобы она переживала за вас? Пожалейте её, – проговорил Хидэо, с трудом удерживая поджарого парня.

– Юи должна за себя переживать, а не за меня, – икнул Асакура-младший, пытаясь подняться на ноги. – Мой братец с ней наиграется, а потом вышвырнет. Попомните мои слова! Кэтсеро – редкостный ублюдок. Вы же это знаете? Конечно, вы знаете…

Оглушительный тон Иошито резко понизился, как если бы его захватила сонливость. Побрыкавшись ещё полминуты, парень в конце концов обмяк на руках Фудзивары. Тот не смог его удержать, и в итоге оба мужчины упали на пол: один – чертыхаясь, второй – сопя.

– Ох, боги, Иошито-сан! Ну разве же можно так напиваться! – раздался в начале коридора женский голос.

Лежа на полу, Хидэо увидел старшую служанку, которая неслась к ним на всех порах. Следом бежали два вассала Асакуры. Подлетев к Иошито, они стащили дремлющего парня с Фудзивары, который в этот момент смог наконец сделать вдох.

– Да уж, до такого состояния он ещё не напивался, – усмехнулся один из вассалов. – Неужели ему настолько противна его жена? Вроде же красавица писанная!

– Красивая да жутко вредная, – проворчала в ответ Мэй, неодобрительно качая головой. – Так накричала сегодня на моих служанок, что те как ошпаренные вылетели из её покоев. Недостаточно осторожно они её волосы расчёсывали, видите ли! Жду – не дождусь, когда Асакура-сама её на место поставит.

– Да что он ей скажет? Она же племянница сёгуна, – с сомнением произнёс второй вассал, поднимая с пола Иошито. Последний продолжать спать мёртвым сном.

– Господина не знаешь, что ли? Ему взгляда достаточно, чтобы человек умолк. С истеричной девчонкой уж точно справится за минуту! – кряхтела Мэй.

Судя по всему, они не обращали никакого внимания на Фудзивару, который поднялся на ноги. Подслушивать их разговоры не хотелось, но слишком уж интересно они обсуждали невесту, так что он не спешил отправляться на пир.

– Больше мне любопытно, как эта девчонка с госпожой Юи себя будет вести. Явно она недовольна местом младшей госпожи.

– Ну, а что она сделает госпоже? Если эта Наоки посмеет навредить Юи-сама, господин Асакура ей шею свернёт.

Все трое согласно закивали. Вассалы, подхватив Иошито под мышки, развернулись и потащили его по залитому тёплым светом коридору. Фудзивара же опомнился, стоило Мэй перевести на него взгляд и с осуждением сказать:

– А вы тут уши не грейте! Вас Асакура-сама уже давно ждёт. Идите лучше сразу к нему.

– Так я и направлялся в зал, чтобы…

– Не в зале он, а у себя в покоях. Небось тошно ему стало от вида этих пьяниц, вот и удалился к себе. Вон там, в самом конце дома, – Мэй указала ладонью в противоположное крыло дома. – Идите скорее. Неохота мне потом его ворчание слушать.

Женщина еле заметно поклонилась Фудзиваре и двинулась дальше по коридору, в сторону гудящего зала. Хидэо почесал затылок. Он был разочарован тем, что поесть здесь и сейчас ему не удастся. Ладно уж. Приказ Асакуры-доно важнее.

Продвигаясь по коридорам, Фудзивара заметил, что чем дальше он уходил от эпицентра празднования, тем мрачнее становилась атмосфера дома. На пути к покоям хозяина дома не горела ни одна масляная лампа, а звуки музыки были уже едва различимы, когда Хидэо остановился у сёдзи в конце коридора. За ними также царила полнейшая тишина.

Сделав глубокий вдох, бывший вассал осторожно постучал по деревянной раме. Тихий стук эхом разнёсся по пустому крылу. Асакура Кэтсеро подал голос спустя пару мгновений, разрешая мнущемуся на пороге мужчине войти. Взяв волю в кулак и сказав самому себе, что удача на его стороне и он со всем справится, Фудзивара отодвинул тяжелую перегородку.

Нынешние покои хозяина дома если и отличались от предыдущих, сгинувших в пожаре, то незначительно. Комната была немного меньше, да рисунки на стенах поскромнее, однако едва ли это волновало мужчину, который в них обитал. Увидев Асакуру, который и глаз на него не поднял, Хидэо спешно опустился на колени.

Глава семьи восседал за столом и задумчиво смотрел в развёрнутый свиток, который стекал со стола на чистейшие татами. Фудзивара, припавший головой к ним, отметил, что такой чистоты на постоялом дворе не видывал никто и никогда.

– Г-господин Асакура, вы меня звали, – вымолвил Хидэо дрожащим тоном.

Он услышал, что Кэтсеро зашуршал одеянием на месте и, вероятно, поднял на него глаза.

– Звал. Всё гадал, придёте ли вы или уже уехали подальше с моих земель, – произнёс молодой даймё голосом, в котором слышала одновременно и насмешка и усталость.

– Я не смог бы уехать с ваших земель. Простите, господин, – Фудзивара выпрямил спину и взглянул на бывшего сюзерена. Тот и впрямь выглядел утомлённо. – Без вашего позволения я и с жизнью бы не решился распрощаться.

Край губ Асакуры дёрнулся от ухмылки, которая исказила его лицо:

– И почему люди, которые предают меня, всегда произносят такие высокопарные речи? Избавьте меня от них. Я не нуждаюсь в вашей лести. Вы же умеете быть откровенным и высказывать всё в лицо.

Фудзивара непонимающе нахмурился. О чём это он? В памяти, впрочем, всплыл вечер того дня, когда его изгнали. Оглушённый страхом за госпожу и боязнью наказания, Хидэо не сдержался и высказал тогда Кэтсеро всё, что думает о нём и о его отношении к Юи. Бывший вассал тут же густо покраснел и опустил глаза в пол. И что на него тогда нашло?!

– Бросьте ваше жеманство. Это было смело, – Асакура хмыкнул, заставляя мужчину недоумевать ещё больше. – Вы говорили в тот вечер со мной таким тоном, который не дозволен никому. Однако в тот миг ваше хамство пришлось как нельзя кстати. Благодаря вам я не совершил очередную ошибку. За это – благодарю вас.

Асакура Кэтсеро благодарит его? За грубость, что он проявил к нему? За несдержанность? Может, и он выпил не меньше бочонка сакэ? Фудзивара заглянул в глаза даймё, но не заметил и следа опьянения. Да и в комнате стоял приятный аромат морозного леса и горящего в лампах масла.

– Я что-то совсем запутался, господин Асакура, – проговорил Хидэо всё так же неуверенно. – Те слова я сказал в порыве отчаяния и слабости. С тех пор, как я покинул ваш дом, я корю себя за них каждый день. Они были непростительными…

– Нет, они были справедливыми, – Кэтсеро прервал мужчину, но голос его стал тише. – Впрочем, неважно. Я прогнал вас не за то, что вы тогда сказали, а за то, что вы делали за моей спиной. Вот это было непростительно.

Фудзивара снова опустил глаза в пол и кивнул. Он и сам каждый день корил себя за всё.

– Но, как ни странно, каждый ваш неблаговидный поступок в итоге сыграл мне на руку, – продолжил молодой мужчина, понизив голос. – Мне даже любопытно: кому из нас двоих на самом деле благоволят боги? Начинаю думать, что всё же вам.

– Ч-что вы, Асакура-доно. Да зачем бы я понадобился богам? Они оставили меня много лет назад. Возможно, ещё до моего рождения, – скромно ответил Хидэо. В его голосе зазвучала грусть.

– Если так, значит, я решил даровать вам прощение не по воле богов, а потому что просто-напросто размяк, – усмехнулся Кэтсеро, когда Фудзивара взглянул на него с надеждой. – Не заставляйте меня так плохо о себе думать.

Он собирается простить его? Как же так? Не сон ли это? Изумлённый мужчина кашлянул и с трудом выдавил из себя:

– Но… почему? Я же шпионил за вами для Комацу. Да и разве я не нарушил наш с вами уговор? Я не нашёл шпиона вовремя. Из-за меня пострадала госпожа Юи…

– Юи пострадала не из-за вас. Если бы вы и сообщили мне, на какую глупость она пошла, чтобы спасти слуг, едва ли я успел бы что-то сделать. А если бы и успел, Кобэ сбежал бы, – Асакура вздохнул и помрачнел от этого осознания. – Мне пришлось бы казнить всех. И страшно подумать, как это ранило бы мою жену.

Подумав о девушке, что рискнула своей драгоценной жизнью ради всех, кто жил в поместье, сердце Фудзивары наполнилось теплом. Однако в следующий миг он испытал и стыд: стоили ли их жизни такого безрассудства? Едва ли.