Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– А что же стало с Кобэ в итоге? Вы казнили его? – спросил мужчина и с облегчением вздохнул, когда Кэтсеро кивнул. – Так ему и надо. За госпожу и за предательство!

Воскликнув от радости свершенного возмездия, Фудзивара сначала вскинул руку к потолку, но затем осёкся, приметив строгий взгляд сюзерена. Он ведь мог оказаться на месте Кобэ, если бы не решил поступить по совести. В остальном их грехи были схожи: они оба предали клан, которому служили, и оба подвергли опасности Юи.

– Что касается вашего шпионства за мной, продолжайте в том же духе, – помедлив, сказал глава дома и опустил глаза на лежащий перед ним свиток.

Глаза Фудзивары Хидэо округлились. Он ослышался? Да что происходит сегодня?

– Г-господин? Вы хотите, чтобы я и дальше следил за вами для Комацу? Но зачем?

– Следить вы будете не за мной, а за моими родными. Через пару дней я уеду, а они останутся здесь, – на этих словах Кэтсеро нахмурился и поджал губы. – Пусть Комацу думает, что держит всё под контролем. Не будем заставлять его подыскивать нового шпиона в моём доме. Разумеется, что бы здесь ни происходило, вы будете отправлять Комацу фальшивые отчёты о том, как здесь всё тихо и прекрасно.

– Но в вашем доме отныне живёт его племянница. Она будет его ушами и глазами здесь, – напомнил Фудзивара.

Асакура, облачённый в черное одеяние, которое поблескивало в тёплом свете, невесело улыбнулся. Удерживая пальцами широкий рукав кимоно, Кэтсеро взял со стола кисть и, обмакнув в чернила, занёс её над свитком.

– Наоки не глупа. Если донести до неё, что от союза со мной она получит большую выгоду, она и не рыпнется, – произнёс мужчина и принялся медленно выводить что-то на бумаге.

Фудзивара с интересом смотрел на то, как спокойно Асакура водит кистью, но разглядеть ничего не мог. Мужчине показалось, что каждый иероглиф его господин выводит с благоговением и трепетом, а потому молчал. Лишь когда Кэтсеро закончил и отложил кисть в сторону, Хидэо осмелился глубоко вдохнуть.

– Двенадцатый месяцВ традиционном японском календаре (кюрэки, 旧暦) первый месяц года начинался примерно между концом января и серединой февраля по современному календарю. Поэтому начало января считалось всё ещё двенадцатым месяцем., третий год эпохи Тэнмэй: Иошито женился на дочери рода Комацу по имени Наоки, – зачитал даймё и тут же хмыкнул. Его глаза заскользили по записям выше. – Забавная вещь – эта родовая книга. Я могу прочитать в ней всю историю своего клана. Кто родился, кто на ком женился, кто умер. Сотни имён за несколько веков. И никогда ещё нас не было так мало, как сейчас.

– Уверен, господин, ваш клан скоро расширится и будет процветать долгие годы. Не переживайте из-за этого. Боги и ваши предки вскоре благословят и госпожу Юи, и госпожу Наоки. Я уверен, – вымолвил Фудзивара, склоняя голову не столько перед сюзереном, сколько перед его почившими родными.

– Мои предки могут разве что проклясть нас с Иошито. Благословений я от них не жду.

Произнеся это, Асакура сложил свиток, а затем поднялся из-за стола. Слова Фудзивары его нисколько не утешили.

– Не будем о грустном. Сегодня праздник, так идите же, повеселитесь да напейтесь, – Кэтсеро указал ладонью на дверь. – Порадуйте Комацу своим появлением и заверьте его в своей беспрекословной верности.

– А как же вы? Вы ведь хозяин дома, все ждут вас на празднестве.

Молодой даймё поморщился и покачал головой:

– Меня там никто не ждёт. Эти пьяные лизоблюды прыгают вокруг Комацу, надеясь что-то с него поиметь. Я им не интересен, поверьте.

Живот Хидэо заурчал от голода, да так громко, что заставил последнего покраснеть. Кэтсеро же понимающе улыбнулся и ещё раз указал вассалу на дверь:

– Идите, наслаждайтесь пиром. Меня не надо сторожить.

Фудзивара благодарно поклонился и поднялся на ноги, ощущая себя не то любимчиком богов, не то их игрушкой. И почему Асакура-доно так к нему добр? Он же не заслужил и толики прощения. Задавать подобные вопросы было страшно, поэтому мужчина попятился к выходу. Однако, стоя уже у самых сёдзи, Хидэо нерешительно обернулся.

– Асакура-доно, не сочтите за наглость, но разрешите дать вам совет, – проговорил Фудзивара, смотря на Кэтсеро, который вздёрнул бровь. – Возьмите госпожу Юи с собой в столицу. Она будет придавать вам сил в том жутком месте.

По лицу Асакуры скользнула тень, а губы его сжались в тонкую полоску.

– И когда только она успела подговорить вас?

Хидэо замялся и покачал головой:

– Мы с госпожой не виделись с того дня, когда вы меня прогнали. Я просто подумал, что в замке Комацу вас может поджидать всякое. Люди там живут жестокие и каждый плетёт интриги.

– Вот именно. Вы сами озвучили причины, по которым моей жене там не место, – куда более строгим голосом ответил Кэтсеро, хмурясь. – Я даровал вам прощение, а не разрешение лезть в мои дела.

Пальцы Фудзивары немного похолодели от волнения и страха рассердить сюзерена. И тем не менее, он рискнул объясниться:

– Дело не в этом, Асакура-доно. Посмотрите на Комацу и на Такаги. Их такими сделало одиночество и жадность. Будучи окруженным подобными людьми, вы рискуете утратить своё преимущество перед ними: человечность и сострадание. А ведь это именно то, чего сейчас так не хватает нашей стране. Мне думается, что, если госпожа Юи поедет с вами в столицу, она поможет вам сохранить себя там.

К удивлению Хидэо, Асакура усмехнулся, а затем и вовсе тихо рассмеялся.

– А вы, Фудзивара, и впрямь романтик и поэт. По вам и не скажешь, – произнёс даймё, отсмеявшись. – Вы правы в том, что состраданию меня научила Юи. На ней, пожалуй, и держится вся моя человечность. Иначе вас бы уже не было в живых, поверьте.

Хидэо сглотнул и захлопал глазами. Желудок завязывался в узел уже не от голода, а от страха.

– Однако именно сострадание и человечность мне не понадобятся в столице, – подытожил Кэтсеро, пожимая плечами. – Там я как раз должен быть самим собой, иначе меня сожрут. Поэтому я не допущу туда Юи. Она заслужила покой, а не переживания из-за меня и остальных ублюдков. Или вы хотите, чтобы она страдала, потому что вы в очередной раз решили, что так будет лучше?

Молодой даймё глядел на вассала с вызовом и интересом в тёмных глазах. Фудзивара же замотал головой, признавая свою ошибку. Кто он вообще такой, чтобы давать советы Асакуре?

– Простите, господин, я зря начал этот разговор. Вам, конечно, виднее, что будет лучше для госпожи.

– Именно. Мне виднее, – согласился мужчина и указал на прикрытые сёдзи. – А теперь лучше отправляйтесь на пир, пока ещё что-нибудь не сморозили. Даже если боги вам благоволят, запомните: я в них не верю.

Последние слова прозвучали настолько холодно, что Фудзивара спешно поклонился несколько раз подряд и отодвинул перегородку за спиной. Провожаемый взглядом Кэтсеро, мужчина вышел вон из его покоев. Оказавшись в мрачном коридоре, наполненном тишиной, Хидэо шумно выдохнул и почти схватился за сердце. И что на него нашло? Вздумал играть с судьбой?! Совсем с ума сошёл…

Продвигаясь по длинным коридорам, Фудзивара всё отчётливее ощущал ароматы торжественной еды, однако аппетит уже куда-то пропал. Его охватила непонятная тревога. Не сыграет ли самоуверенность Асакуры с ним злую шутку? Не превратится ли он там, в столице, в подобие Такаги?

Хидэо хотел верить в то, что молодой даймё окажется сильнее людей, которые будут его искушать в замке сёгуна. Потому что он знал, что если его сюзерен поддастся этому искушению, страна погрузится в хаос.

***

С момента, когда Такаяма Юи вышла замуж за наследника клана Асакура, никто не знал, как на самом деле она живёт. Люди, восхвалявшие её отца на протяжении десятилетий, гадали, насколько тяжело ей живётся в доме человека, который уничтожил её семью. Грустно ли ей? Издеваются ли над ней? Избивают ли?

Те, кто не знал ничего, обменивались выдуманными историями и слухами о том, что дочь великого Такаямы Акиры ежедневно страдает в логове бывших наёмников. Они принижают её за подвиги отца, не кормят, каждый день превращают её жизнь в ад. Люди верили во все россказни и сочувствовали бедняжке, что есть сил, втайне радуясь тому, что высокомерные Такаяма получили наконец-то по заслугам.

Однако все мифы о трагичной судьбе девушки рухнули в день свадьбы Асакуры Иошито. В этот день представители самых богатых самурайских семей, движимые любопытством, стеклись в поместье клана Асакура. Они хотели воочию узреть жуткий замок из легенд и увидеть ту самую – несчастную дочь Такаямы Акиры.

Каково же было их изумление, когда, переступив порог дома, мужчины и прибывшие с ними жёны увидели вместо мрачного замка облагороженное поместье. Свет масляных ламп, развешанных по всему дому, дарил чувство тепла и уюта. Коридоры и залы были наполнены задорной музыкой, а длинные столы ломились от изысканных угощений. Всё это было совсем не похоже на страшные рассказы, которые передавались из уст в уста.

Ещё большее удивление настигло гостей, когда они наконец встретились с хозяйкой дома. Юная, цветущая, сияющая девушка не имела ничего общего с тем образом, который все вообразили. Скромно улыбаясь, Такаяма Юи кланялась каждому, кому посчастливилось её увидеть. Она не выглядела замученной или несчастной. Наоборот, она казалась радостной.

Как это возможно? Что за чудеса? Значит, все те россказни были ложью?

В отличие от мужчин, которые отправились отмечать свадьбу в отдельный зал, их жёнам выпала возможность поближе познакомиться с хозяйкой дома. Восседая за длинным столом, женщины с интересом и толикой восхищения смотрели не на невесту, сидевшую в центре стола, а на Юи.

Юная девушка сменила яркое алое одеяние на более скромное – голубое. Сидя сбоку от Наоки, Юи старалась не привлекать к себе внимание дюжины гостей и вежливо улыбалась на каждый брошенный в её адрес комплимент, но этого было недостаточно, чтобы утолить любопытство присутствующих.

– Вам, наверное, непросто живётся с господином Асакурой?

– Он и правда так суров, как о нём говорят?

– Ах, как же чудесно вы выглядите! Поделитесь, в чём ваш секрет?

– Мы столько жутких слухов про вас слышали! Как же замечательно, что все они оказались ложными!

Женщины – молодые и не очень – перебивали друг друга, задавая вопросы одна за другой. Они не обращали внимания на то, что Юи то краснеет, то бледнеет, не зная, куда от них деться. К тому же, хозяйке дома было невероятно стыдно перед Наоки, про которую все позабыли. Невеста сидела с хмурым видом и ковырялась палочками в рисе.

– Расскажите, каково быть частью клана Асакура? – задала вопрос одна из женщин и всё остальные наконец затихли в ожидании ответа.

Юи, которой хотелось провалиться под землю, натянуто улыбнулась и бросила виноватый взгляд на Наоки. Та лишь тихо хмыкнула и отпила сладкое сакэ.

– Я думаю, что наш уклад жизни мало чем отличается от вашего, – осторожно проговорила Такаяма, пока остальные заглядывали ей в рот. – Мы живём вполне спокойно, благо в стране царит мир.

– Ну, мир царит разве что на землях вашего мужа. На наших землях постоянно вспыхивают восстания. Мой супруг уже весь извёлся, всё ищет зачинщиков, – проворчала в ответ другая дама, сидевшая поодаль. – В чём секрет господина Асакуры? Как ему удаётся сохранять мир?

И почему она вынуждена сидеть в полном одиночестве среди этих незнакомок? Аска и Кичиро удалились с празднования в первый же час, когда малыш закапризничал от усталости. Её служанки ходили туда-сюда, обслуживая гостей, и ни на минуту не задерживались возле госпожи, хоть та и глядела на них с мольбой. Да и Наоки едва ли могла составить ей хорошую компанию: Юи чувствовала каждой клеточкой тела, что девушка её презирает.

– Честно говоря, я не знаю, как Асакуре-сан удаётся держать всё под контролем, – вымолвила Такаяма, но тут же осеклась, увидев, как нахмурилась женщина. – Я не говорю, что ваш муж потерял контроль над землями. Ни в коем случае. Просто Асакура-сан не посвящает меня в свои дела, поэтому я не могу поделиться с вами какими-либо секретами.

«Да и если бы посвящал – не стала бы ничего рассказывать», – подумала про себя Юи, проглаживая пальцами шёлковую ткань кимоно. Ей хотелось сбежать из этого зала и вернуться в свои покои, однако луна была ещё недостаточно высоко, чтобы заканчивать празднование.

Камэ, как и остальные служанки, ходила вокруг стола и обслуживала гостей. Иногда она дарила юной девушке тёплый взгляд, но всего на мгновение.

– А каков младший брат господина Асакуры? Господин Иошито, кажется? – задала вопрос другая гостья.

На этот раз Наоки воспряла духом и подняла глаза на невестку. Судя по всему, и ей было интересно, каким человеком является её муж.

– О, Иошито-сан очень хороший человек. Добрый и понимающий, – ответила Юи, не медля ни секунды. После того, как парень повёл себя в храме, она была обязана позаботиться о его репутации. – Иногда он слишком эмоционален, но я считаю, что это плюс. Благодаря этому он всегда находит способ меня развеселить. Я думаю, Наоки-сан будет с ним счастлива, ведь такого человека в наше время сложно найти.

– Да уж, другого такого точно не найти. Настоящий осёл, – произнесла Наоки так тихо, что никто, кроме Юи, не услышал этих слов.

– Да будет так! – радостно воскликнули гостьи и подняли чаши со сладким сакэ. – Пожелаем Наоки-сан счастья в новом доме!

Утомлённая шумом, Юи пригубила вино, подавляя вздох. И почему вдруг Кэтсеро решил сделать всё по правилам и отделил мужское празднество от женского?

– Госпожа Юи, уделите нам ещё буквально пару минут, – донёсся до девушки голос очередной гостьи. – Расскажите о вашем отце, молю! Я слышала о его подвигах от своего отца, а тот – от своего. Какой его поступок запомнился вам больше всего?

Сидевшая на другом конце стола девушка наклонилась поближе к хозяйке дома и подарила ей сияющую улыбку. Юи же, напротив, неосознанно отклонилась назад. Её вежливая улыбка дрогнула, а пальцы стиснули ткань голубого кимоно.

– Поступок? – переспросила Такаяма, моргая. С десяток женщин глядели на неё с любопытством. Ей показалось или же они и в самом деле слегка ухмыляются? – Даже не знаю. Мой отец всегда старался поступать по совести. За свою жизнь он успел сделать многое для страны, пусть иногда и ошибался.

Девушка на минуту умолкла. Если бы здесь была Аска, она бы тут же осадила её. Никто, по мнению её матери, не должен был знать, что Такаяма Акира не был идеальным человеком и воином. Их семья была образцом для многих на протяжении десятилетий и таковой и должна была остаться в их памяти. Пусть мужчина и утопил свою репутацию, ступив однажды на путь предательства сёгуна.

– Так грустно, что ваш отец попал в опалу к Токугаве Мацуо. Если бы Такаяма-сан в своё время лишил этого сумасшедшего власти, для страны это было бы благом, – высказалась другая женщина, глядевшая на Юи, впрочем, тяжелым взглядом. – Ваш отец – смелый человек. Герой. Жаль, что теперь его нет с нами. Стране бы пригодился такой умудрённый опытом воин.

Не зная, куда уже деться от осуждающих взглядов, которые только нарастали, Такаяма опустила глаза в тарелку. За всё пиршество она съела несколько рисинок, да отпила каплю сакэ. Когда же девушка подняла глаза, она приметила Камэ, что стояла прямо за спиной у гостьи. Служанка мягко улыбнулась и кивнула ей, словно выражая поддержку. Увидев улыбку ссутулившейся женщины, Юи воспряла. И всё-таки здесь есть человек, ради которого она должна держаться.

– Вы правы, мой отец был смелым. И я тоже по нему скучаю каждый день. Однако сейчас у нашей страны есть и другие достойные воины. Думаю, с ними мы не пропадём, – произнесла Такаяма более звонким тоном, чем прежде.

Заявив это, Юи широко улыбнулась гостям и сделала ещё один глоток сакэ. Сладкое вино скользнуло внутрь, немного успокаивая нервы. Вслед за этим проснулся и аппетит: воспользовавшись тем, что более никто не обращался к ней с вопросами, девушка доела лежавший на тарелке рис и овощи. Шрам на спине ныл, но сдаваться на милость слабости, а также на радость ухмыляющимся гостьям, не хотелось.

Так прошла ещё пара часов. Когда луна наконец вошла в зенит, Такаяма разрешила себе подняться из-за стола. Откланявшись каждой гостье, девушка заскользила к выходу из широкого зала. Стоя уже на самом пороге, который отделял её от свободы, Юи услышала ободряющий голос:

– Вы – настоящая умница, Юи-сан. Вы стали такой сильной и мудрой. Я вами горжусь.

Оглянувшись, девушка увидела Камэ, что разговаривала с ней на почтительном расстоянии. Та старалась не привлекать к себе внимание и не поднимала глаза на хозяйку дома.

– Правда вышло неплохо? – спросила с сомнением Юи и бросила взгляд на щебетавших за столом женщин. – Мне показалось, я плохо справилась с ролью хозяйки.

– Что вы, вы хорошо держались. Все эти женщины хотели увидеть ваши страдания, а увидели вашу улыбку. Вы заткнули их за пояс, простите мне мою грубость.

Камэ тихо рассмеялась, как и Юи, которая поспешила прикрыть рот, чтобы не привлекать внимание гостей.

– Мы же сможем поговорить чуть позже? Завтра, например?

К облегчению девушки, женщина помедлила, но кивнула:

– Да, госпожа. Я загляну к вам утром, принесу завтрак. У нас будет не так много времени, но оно будет.

– Буду ждать вас с нетерпением! – шёпотом воскликнула Юи, не обратив и внимания на то, что некоторые из женщин начали на неё оглядываться. – Пожалуйста, не усердствуйте слишком сильно. Вам давно пора отдохнуть.

– Слушаюсь, госпожа, – Камэ глубоко поклонилась ей, отчего хозяйке дома стало неловко.

Распрощавшись со служанкой до утра, Такаяма наконец смогла выйти из помещения, которое стало слишком душным и шумным. Ступая по галерее в сторону своих покоев, девушка выглядывала сквозь приоткрытые перегородки во двор. Воздух, проносившийся по длинным коридорам, стал ещё холоднее, а сугробы снаружи – выше.

Отражая свет луны, снег освещал широкое пространство вокруг дома и создавал впечатление, будто всё укрыто мягким одеялом. Не в силах оторваться от царившей снаружи красоты, Юи замерла у открытых сёдзи. Усталость начала постепенно отступать.

– Я смотрю, этот праздник нравится тебе так же, как и мне, – раздался в коридоре мужской голос. Заслышав его, девушка подпрыгнула на месте и отступила на два шага. – Спокойно, это же я.

С трудом, но Юи удалось разглядеть в полутьме силуэт Кэтсеро, который стоял в нескольких шагах от неё. На нём было надето всё то же праздничное черно-золотое одеяние, вот только теперь мужчина слегка пошатывался, подступаясь к ней. По всей видимости, и он успел насладиться запасами сакэ.

– Зачем так пугаете? Видите же, что уже темно, хоть глаз выколи, – недовольно буркнула Такаяма и вновь повернулась лицом ко двору.

– И что? Ты же дома. Здесь тебе нечего бояться, – Асакура пожал плечами, вставая рядом.

Оперевшись плечом о стену, он оценивающе посмотрел на жену и улыбнулся.

– Ну, как отпраздновала? Сильно утомили эти подхалимки?

Юи перевела взгляд со снежного одеяла на мужа, в глазах которого виднелся задорный огонёк.

– Я бы их так не назвала, – ответила девушка, поджимая алые губы. – Но было очень неловко, потому что они совсем не обращали внимания на Наоки-сан, а ведь это её праздник. По какой-то причине их интересовала только я.

Асакура усмехнулся в полутьме и понимающе закивал. Стоя в шаге от него, Юи чувствовала слабый запах алкоголя, который перемешивался с терпким ароматом мужчины.

– Да уж, понимаю. Я тоже сегодня множество комплиментов выслушал в твой адрес. Даже не знаю, мне радоваться или сердиться.

– Почему бы и не порадоваться? Или вы с ними не согласны? – поинтересовалась Такаяма, вскинув брови.

Обычно хмурое лицо Кэтсеро озарила широкая улыбка:

– Согласен, конечно. Мне было лестно видеть зависть на их лицах. Раньше я и мечтать не смел о том, что все эти высокомерные ублюдки будут мне завидовать.

– Ну вот, а говорите, что я невыносима. Вспоминайте об их зависти, когда в следующий раз захотите на меня наворчать, – Юи шутливо вздёрнула носик.

– Они завидуют, потому что оценивают тебя только по милому личику и по наследию Акиры. Если бы знали, какой у тебя характер, вмиг пожалели бы меня, – хмыкнул Асакура, а затем оглянулся, проверяя, что их никто не подслушивает.

Улыбка на лице девушки померкла. Едва имя её отца повисло в воздухе, как сердце Юи сжалось от непонимания и печали. Все эти люди в самом деле видели в ней продолжение Такаямы Акиры? Отчего-то ей это не нравилось.

– В любом случае, я должен признать, что, увидев тебя, они зауважали меня сильнее. Они были уверены, что ты – моя жертва. Но твоя очаровательная улыбка заверила всех, что ты здесь счастлива. А раз ты счастлива, значит, и я не такой уж выродок. Не так ли?

Утопая в мыслях об отце, чей образ она уже с трудом могла вспомнить, Юи не услышала вопрос мужа.

– Эй, ты о чём задумалась? Хвалить меня не собираешься? – с возмущением спросил Кэтсеро, махнув рукой прямо перед её лицом.

Такаяма вздрогнула и часто заморгала. Только сейчас она увидела вопросительный взгляд мужчины, из которого исчезла искорка веселья. Он вновь надел хмурую маску, словно почувствовав её настроение.

– Всё в порядке? – на этот раз его тон прозвучал куда серьёзнее.

Юи неопределённо пожала плечами и повернулась лицом ко двору. Грусть, которую она безуспешно пыталась взять под контроль, медленно расползалась в груди.

– Почему все видят во мне моего отца? – задала она вопрос, глядя на крупные снежинки, которые вновь появились в воздухе. – Я же не такая, как он. Мне всё это чуждо: и политика, и интриги, и войны. Я даже на дочь его не похожа, настолько я слабая.

– Ты не слабая. Иошито слабый, а ты сильная и смелая. Это говорю тебе я – человек, который пытается искоренить твоё своеволие, – с уверенностью произнёс Кэтсеро.

Он протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до её спины. Там, под слоями шёлкового кимоно, был шрам, которому не суждено было исчезнуть.

– Все видят в тебе Акиру не потому, что ты на него похожа. Просто ты – его дочь. Его единственный оставшийся в живых потомок, который может поведать о его геройствах.

Юи невесело усмехнулась, да так громко, что брови Асакуры взлетели. Девушка почувствовала, как по щекам потекли горячие слёзы, которые она поспешила смахнуть.

– О геройствах? Я не знаю ничего о его подвигах, о которых все меня расспрашивают. Все видят в нём героя и пример для подражания. Но мой отец не заслужил такого восхищения, – Такаяма всхлипнула и отвернулась.

Ей внезапно стало невероятно стыдно и за свои слова, и за слёзы. Что она за неблагодарная дочь? Матушка бы отвесила ей звонкую пощёчину за то, как она говорит об отце.

Юи почувствовала, как Кэтсеро мягко обвил её за талию и прижал к себе. Он позволил жене безмолвно плакать, укрывая её, ослабшую и хрупкую, от мира, который не способен был понять это горе. И почему эти воспоминания пробудились именно сегодня? Разве этот день не должен был быть праздничным?

Впрочем, какой уж тут праздник. Иошито в ярости из-за того, что его женили на нелюбимой девушке. Наоки страдает от того, что не получает внимания ни от толпы гостей, ни от собственного мужа. Где-то в глубине поместья прячутся Кёко и Таро, чьи жизни разрушил человек, веселящийся от души в парадном зале. Ни для кого сегодняшний день не стал счастливым.

Иошито был прав: это не праздник, это похороны их надежд. И не важно, надеялись ли они на светлое будущее или же на прощание с тяжелым прошлым. Все эти надежды были растоптаны гостями, которым хотелось потешить своё самолюбие.

– Давай-ка прогуляемся, – услышала Юи тихий шёпот прямо возле уха.

– А как же гости? Мы же не можем их оставить одних, – вымолвила она осипшим голосом.

Девушка подняла глаза на мужчину, который мягко ей улыбнулся и тут же поцеловал в лоб.

– Чёрт с ними. Меня от них тошнит, – заявил он, выпуская Такаяму из объятий. – Здесь несколько десятков слуг и Иошито. Как-нибудь справятся и без нас.

Кэтсеро схватил её за руку и уверенным шагом повёл к выходу по извилистым коридорам. Юи послушно следовала за ним, стараясь не смотреть на полупьяных и сонных гостей, которые изредка появлялись на их пути. Асакура тоже не уделял им никакого внимания: он слышал их приветствия и восхищенные реплики, но пропускал всё мимо ушей.

Выскользнув через парадный выход, Кэтсеро подозвал конюха и потребовал подготовить его коня. Слуга, не медля ни секунды, бросился исполнять приказ, пока Юи изучала взглядом следы празднования во дворе. Масляные фонари погасли, музыканты удалились, а на ухоженной дорожке виднелось серое снежное месиво.

– Куда мы поедем? – спросила девушка, когда Асакура взобрался на коня и протянул ей руку.

Поддерживаемая мужчиной, Такаяма с трудом уселась на гнедого коня и погладила его по короткой шёрстке. Животное одобрительно фыркнуло и помотало чёрным хвостом.