Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй
- -
- 100%
- +
– Я вам доверяю! – не уступала Юи. Если бы она сейчас не сидела на крыльце, то наверняка топнула бы по нему ножкой.
– Доверяешь, – кивнул мужчина, – но не настолько, чтобы поверить, что я не пущу всё под откос в очередной раз.
– Нет!
Теперь девушка на самом деле вскрикнула и, забрав руку у мужа, который попытался было обвить её пальцами, резко отодвинулась.
– Все эти два года я поддерживала вас во всём. Помогала принять ответственность, которая на вас пала. Подсказывала, как поступить, чтобы крестьяне и вассалы сочли вас добрым хозяином. Я делала всё, а вы… Вы не смогли мне рассказать о такой мелочи, потому что не думали, что я вас поддержу? Не говорите мне, что дело в моём недоверии к вам. Признайтесь, что это вы не доверяете мне достаточно, чтобы сказать, что вы приняли такое решение, которое может повлечь за собой проблемы.
– Во-первых, говори тише. В доме гости, и им, поверь, совсем не нужно знать о том, что происходит, – произнёс мужчина, стараясь сохранить спокойствие. – Во-вторых, ты не права. Я тебе доверяю. И тебе, и Иошито.
– Но не настолько, чтобы рассказать об общении с императором, – буркнула Юи, надув губы.
– Это я захотел оставить при себе, чтобы лишний раз вас не волновать. У меня есть на это право. А вот у тебя нет права обижаться на меня за желание не тревожить твой идеальный мир.
– Мне не нужен идеальный мир, – снова возразила юная девушка. – Всё, что мне нужно – это знать, что происходит. Я хочу знать всю правду, какой бы она ни была.
– Бывает такая правда, от которой не оправишься, – сказал ей Кэтсеро и тут же сомкнул губы, поняв, что едва не проболтался. Нет, этого ей знать точно не стоит. Не сейчас.
– А бывает ложь, которую невозможно простить, – не преминула заметить Такаяма, умолкая.
Она не услышала запинки в голосе мужа, и Асакура счёл это за удачу. Он верил в то, что говорил – есть такая правда, которая разобьёт её сердце, и допускать это мужчина не собирался. Они просидели в тишине довольно долго, пока оба не ощутили усталость, накрывшую их с головой. Лёгкость, которая пришла к Кэтсеро, как только он оказался на крыльце, исчезла, и голова снова потяжелела.
– Я пойду спать, – вымолвила Юи, первой нарушив молчание.
Всё еще кутаясь в тёплую накидку-хаори, она попыталась было встать, но в следующее мгновение мужчина аккуратно обхватил её запястье, останавливая.
– Останься со мной этой ночью, – сказал он, не желая отпускать от себя жену. Та, в свою очередь, с сомнением отвела взгляд. – Не хочу, чтобы этот день закончился ссорой.
Такаяме не осталось ничего, кроме как снова сесть на пол. Однако сделала она это вовсе не потому, что согласилась с ним. Растерянность и грусть брали верх над ней, поэтому, чтобы хотя бы чуть-чуть приглушить их, Кэтсеро склонил голову, заглядывая в светящиеся медовым цветом глаза, а еще через мгновение накрыл поджатые губы поцелуем. Юи замерла, не решаясь ни оттолкнуть мужа, ни ответить на поцелуй. Вместо этого, она коснулась пальцами его предплечья и сжала ткань белого кимоно.
– Это вы так извиняетесь? – спросила девушка, когда Асакура прервал поцелуй, чтобы вновь посмотреть ей в глаза.
– Еще нет, – усмехнулся он, обвивая рукой узкую талию и привлекая к себе. Молодая жена покраснела, но глаз не отвела. – Однако если согласишься остаться на ночь, я извинюсь перед тобой так, что ты не сможешь меня не простить.
Как он и ожидал, Такаяма вмиг покраснела и прикрыла глаза от смущения. Кэтсеро, тихо посмеявшись, наклонился к её шее и коснулся губами нежной кожи.
– Ну же. У меня был очень долгий, очень сложный день, – шептал он между поцелуями, которыми покрывал тонкую шейку. – Я думаю, что заслужил награду.
Дыхание Юи, учащающее с каждой секундой, заглушало далёкое пение цикад, которые постепенно исчезали вместе с летним теплом. Прислушиваясь к отрывистым вдохам, которые разбавлялись шумом ветра, Асакура опускал губы всё ниже и ниже, пока не достиг тонких ключиц. Маленький шрам над ключицей Юи, когда-то раздражавший его взор, давным-давно исчез, но мужчина по сей день помнил, где именно он располагался. Тот шрам напоминал ему об ошибках, право на которые он не имеет.
Ночь стала пронзительно тихой. Из поместья не доносилось ни звука, а ветер и цикады потихоньку затихли, погружаясь в спячку. Всё постепенно успокоилось, в том числе и хрупкая девушка в руках мужа, которая теперь с чувством отвечала на все поцелуи. Тишину нарушало лишь шуршание одеяний, от которых Асакура с радостью бы избавился прямо здесь, на крыльце, если бы не опасение, что им могут помешать, ненароком выйдя из дома.
– Пойдём, – прошептал он на ухо Юи, чьи щеки горели от распалённого им желания. – Не будем радовать прислугу интересным зрелищем.
Такаяма, улыбнувшись, поднялась на ноги вслед за ним. Удерживая её руку в своей, молодой даймё направился к своим покоям, то и дело бросая взгляды на жену. Из больших глаз исчезла обида, а пальцы с уверенностью сжимали его руку, что придало мужчине сил. Эта сила ему, знал он, вскоре понадобится. Хотя бы для того чтобы однажды поделиться этой силой с Юи, когда ему придётся рассказать правду о том, почему он предпочитает держать все свои секреты в тайне от неё. Да и от всех остальных в доме.
Едва оказавшись в собственных покоях, где не горела ни одна лампа, Кэтсеро привлёк девушку к себе. Снимая с неё каждый слой одежды, он заталкивал вглубь себя беспокойство, которое не оставляло его на протяжении всё тех же шести месяцев. Дело было не в императоре. Не в его нуждах и не в желании Асакуры помочь старику, спасшему их надежды на мирную жизнь в последний миг. Дело было в человеке, который был Юи ближе, чем кто бы то ни было еще на этом свете.
В её матери.
Нависнув над девушкой, которая лежала на спине на мягком футоне, мужчина осторожно, продолжая покрывать её шею поцелуями, устроился между её бедёр. Нежеланные мысли не покинули его голову даже в момент, когда он, войдя в Такаяму, принялся медленно двигаться внутри неё, вызывая судорожные вздохи.
Спустя полгода Кэтсеро так и не смог принять тот факт, что Аска каждый день предавала свою дочь, шпионя для Комацу Сэйджи.
Постепенно наращивая темп, Асакура почувствовал, как тонкие пальцы Юи стиснули его плечи, а её губы приоткрылись в немом стоне. Пусть живёт в своём пока что идеальном мире. Пока он не решится его разрушить, открыв ей глаза.
Обхватив узкие запястья и прижав их к футону над головой жены, Кэтсеро впился голодным поцелуем в её губы, из которых вырывались глубокие вздохи, и усилил толчки, отчего девушка под ним изогнулась. Он делает всё правильно. Он будет оберегать её идеальный мир до тех пор, пока у него есть такая возможность. Пока у него не отняли эту возможность.
Юи закусила губу, стараясь удержать рвущийся из груди стон, но очередной резкий толчок заставил её охнуть. Мужчина над ней тоже ощущал, что болезненное напряжение внизу его живота вот-вот лопнет, как натянутая струна. Несмотря на то, что мысли, кипевшие внутри, вынуждали его сбиваться.
«Бывает ложь, которую невозможно простить».
Так она сказала?
Выпустив её запястья, но обхватив бёдра, Асакура со всей кипящей в груди злостью и страхом ускорился до того, что тугой узел внутри него начал постепенно, медленно рваться. Такаяма прижалась к нему грудью и обняла за шею, принимая глубокий поцелуй, от которого оба супруга почувствовали разливающуюся по телу горячую волну.
Если бы он мог, Кэтсеро бы прямо сейчас попросил у неё прощения за всю ту боль, что ей доведётся испытать. Но сделать это сейчас – значит разрушить её мир раньше времени. Пока оно есть, пусть наслаждается.
Всё закончилось внезапно. Её стоном и его судорожным вздохом. Удовольствие, проникнувшее в каждую клеточку тела, разорвало туго натянутую струну внизу его живота. Юи лежала на измятых простынях и ловила ртом воздух, пока её тело вздрагивало от последних откликов наслаждения. Мужчине потребовалась не одна минута, чтобы заставить себя оторваться от неё и лечь на футон.
Прислушиваясь к её частому дыханию, молодой даймё глядел опустошенным взглядом в потолок, который показался ему таким же тёмным, как и ночное небо. Вот только на ночном небе были звезды, разгоняющие тьму, здесь же – нет. Стоило Кэтсеро об этом подумать, как девушка прильнула к его груди и подняла на него свой светлый взгляд.
– Пообещайте, что больше не будете ничего от меня скрывать, – попросила она, поглаживая пальчиками выпуклые шрамы на его груди.
Асакура хмыкнул. Уж не читает ли она его мысли?
– Обещаю, – солгал он, даже не подумав.
Юи мягко улыбнулась и потянулась к его щеке, чтобы оставить поцелуй. Мужчина в тот же миг поцеловал её в лоб, касаясь ладонью длинных волос.
Ночь медленно утекала сквозь пальцы, а усталость, наоборот, приливала. Несколько длинных, почти бесконечных минут спустя, Кэтсеро решился закрыть глаза, зная, что даже во сне будет погружён во всё те же мысли. Так было уже полгода. И только богам было известно, сколько продлится ещё. Тем не менее, Асакура надеялся, что его идеальный мир продержится как можно дольше.
Потому что есть правда, от которой не оправишься.
И бывает ложь, которую невозможно простить.
Глава 2
Осень вступала в свои права неспешно. Летнее тепло уходило из западных земель неохотно, даря всем жителям надежду на красивую и тёплую осень. Густая листва зелёных деревьев постепенно сменяла свой окрас, осыпаясь маленькими листочками на напитанную дождями землю. Природа медленно умирала, хвастаясь напоследок своей красотой. Совсем скоро яркие краски сменятся пронизывающим ветром, голыми ветвями и хрустящим под ногами снегом, и осознание этого навевало на Юи необъяснимую тоску.
Осень и зима в поместье Асакура были гораздо мягче и красивее, чем в её родных землях, но даже так они напоминали ей о том, что за любым расцветом следует упадок. Всё, что живет сейчас, может умереть завтра. Прекрасные листья любого цветка рано или поздно опадут, унося с собой его жизнь и красоту. Уж не настигнет ли и её семью такая же участь?
Позволив неприятному вопросу проскользнуть в мысли, молодая девушка, сидевшая на заднем крыльце, глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Ожидание её убивало. Сколько времени прошло со дня, когда Кэтсеро получил письмо от сёгуна? Две недели… Значит ли это, что тот вот-вот появится на пороге их дома?
Юи надеялась, что нет. Ей хотелось верить в то, что Комацу Сэйджи отказался от своей затеи. Возможно ли, что он передумал и предпочёл остаться в столице? Даже надежда на это показалась девушке глупой и призрачной. Её названный дядя однозначно был не из тех, что способен закрыть глаза на вскрывшееся предательство. Впрочем, можно ли помощь императору действительно окрестить предательством?
«Если он считает императора своим врагом, то да», – ответила сама себе Юи и снова вздохнула, умирая от нежелания сталкиваться с этим мужчиной вновь. Жизнь без Комацу Сэйджи была похожа на сказку. Значит ли это, что с его приездом она превратится в кошмар?
– Нет, глупости, всё будет в порядке! Он ведь не сделал ничего плохого, – пробормотала вслух Такаяма, отчего уверенности стало еще меньше. Всё ли она знает?
– Кто не сделал ничего плохого? – раздался позади мужской голос, услышав который девушка распахнула глаза и обернулась.
В метре от неё стоял Кэтсеро, держа в руке два деревянных меча-боккэна. Облаченный в тренировочную форму, которая состояла из черного плотного кимоно и таких же брюк-хакама, подвязанных на лодыжках, он глядел на неё сверху вниз.
– Н-никто, – поспешно покачала головой Юи и тут же вскочила на ноги, выпрямляя руки по швам.
Асакура, однако, посмотрел на неё с недоверием, но спустя мгновение дёрнул плечом и протянул жене один из боккэнов. Та послушно взяла меч, с трудом не поддавшись его тяжести. И почему за столь долгое время ей так и не удалось привыкнуть к мечу, пусть и деревянному, в своей руке? Не потому ли, что ей совсем не нравится держать оружие и бороться с кем-то? Тем более, что она всегда проигрывает.
– Снова думаешь о глупостях, – сделал вывод молодой мужчина и, ухмыльнувшись в ответ на её немой упрёк, направился во двор. – Пойдём. У меня не так много времени.
– Почему? – полюбопытствовала Такаяма, шагая за ним след в след. Уж не потому ли, что в дом вот-вот нагрянут гости?
– Много работы. Письма, налоги, жалобы… – сказал он скучающим тоном и остановился посреди заднего двора. – Эти ушлые торгаши только и делают, что выпрашивают для себя «особые условия».
На небольшом пустынном поле, которое располагалось неподалёку от сада и онсэна, ежедневно тренировались все мужчины, проживающие под крышей большого поместья. И только раз в пару месяцев сюда ступала нога девушки, которая отчаянно пыталась обучиться хотя бы малой части того, что умел её муж. Занятия эти её совсем не вдохновляли, но она упрямо посещала их, боясь, что рано или поздно эти умения ей пригодятся.
– А больше… – с осторожностью решилась спросить Юи, становясь напротив мужчины, который уже держал боккэн наготове. – Больше никто не писал?
– А что? – Кэтсеро приподнял бровь. – Ждёшь от кого-то письма?
– Нет. Просто стало интересно, вдруг… – она запнулась, не решаясь произнести имя сёгуна. Взгляд Асакуры при этом потяжелел. – Вдруг вам написал Хасэгава-сан. По поводу свадьбы.
Едва договорив, Такаяма почувствовала себя настоящей трусихой. Ну что случилось бы, если бы она спросила о том, что на самом деле её мучит? Рукоять деревянного меча внезапно стала влажной, отчего Юи стало еще неудобнее.
– А, Хасэгава. Нет, он не писал. Видимо, всё еще раздумывает над предложением, – по тому, с каким недовольством Кэтсеро это пробормотал, девушка поняла, что ожидание его напрягает.
Хасэгава Исао с семьёй покинули поместье Асакура больше недели назад, намереваясь еще раз обдумать предложение о сближении их семей посредством брака Иошито и Кёко. С тех пор вестей от них не было, и это заставляло обоих братьев Асакура нервничать. Уж не решил ли Хасэгава отвергнуть этот брачный союз? Так или иначе, но на лице Кэтсеро ясно отражалось нетерпение. Юи же переживала за Иошито, который, судя по всему, действительно загорелся идеей жениться на Кёко.
– Поставь ноги на ширину плеч, – скомандовал мужчина, отчего Такаяма выскользнула из собственных мыслей.
Слушаясь, девушка расставила ступни, обутые в сандалии-дзори, в стороны и, сжав рукоятку боккэна обеими руками, подняла его перед собой. Асакура, следивший за её движениями, критично нахмурился при этом.
– Шире, иначе не устоишь на ногах, – сказал он, и Юи, вздохнув, сдвинула ступни еще на сантиметр.
В простеньком синем кимоно, которое предназначалось для работы по дому, но никак не для тренировок, она чувствовала себя скованно из-за оголяющихся в движении лодыжек и икр. Кэтсеро в его черном одеянии было куда удобнее, а потому двигался он смелее и резче, чем жена.
– Сейчас ты должна думать не о приличиях, а о том, чтобы выжить, – словно прочитав её мысли, заявил он. Девушка, помедлив, кивнула и поставила наконец ноги на ширину плеч. – Хорошо. А теперь подвинь одну ступню немного вперёд. Да, вот так. Теперь замахнись и, вложив в боккэн всю свою силу, опусти его вниз.
От быстрого движения, с которым она рассекла воздух деревянным мечом, Такаяма едва не покачнулась, но сумела удержаться. Икры напряглись, приняв вес на себя, и Юи выдохнула, про себя радуясь успеху. Впрочем, это, знала она, было только начало.
– Хорошо. Еще раз.
Девушка повторила. Ноги снова налились силой, а боккэн стал казаться тяжелее. Несмотря на это, и вторая попытка оказалась удачной.
– Еще раз, – всё тем же командным голосом велел Асакура.
Юи снова рассекла воздух мечом. На этот раз в ней было меньше уверенности: колени отчего-то задрожали, а в плече мелькнула боль. На четвертый раз боль стала острее, а меч потяжелел еще больше. Тонкие запястья задрожали вместе с коленями, предлагая сдаться, однако Такаяма подняла боккэн и в пятый, и в шестой раз, продолжая бороться со своей слабостью.
– Умница, – похвалил её Кэтсеро, будто не замечая, с каким трудом она выполняет одно и то же движение. – Повтори еще четыре раза.
– Четыре? – простонала девушка, но так и не увидела сочувствующего взгляда мужа.
Как и обещал, он не собирался её щадить. Никогда не щадил. Ни на одной из тренировок он не поддался на её жалобные стоны, за что Юи была ему благодарна. Если кто-то нападёт на неё или на Кичиро, этот человек тоже не станет её жалеть, и она должна быть к этому готова. Поэтому, невзирая на затёкшие руки и ноги, Такаяма разрезала прохладный воздух боккэном еще четыре раза.
Несмотря на то, что утро уже почти сменилось днём, на улице не становилось теплее, но девушка, чуть взмокшая от усилий, была этому только рада. Она ощущала жар, которым налились её щеки и тело, и с удовольствием принимала все холодные дуновения, которые пробивались к супругам сквозь шебуршащие деревья.
– К концу ты немного расслабилась, но всё-таки сегодня справляешься лучше, чем раньше, – сказал Асакура и приблизился к ней, сжимая в руке меч.
Глядя на него снизу вверх, Юи поджала губы, зная, что настало время самой сложной части.
– Теперь попробуй ударить меня, – велел мужчина, после чего Такаяма почувствовала себя раздавленной усталостью.
– А какой смысл? – буркнула она, ковыряясь кончиком боккэна во влажной земле. – Вы же всё равно победите.
– И что? Это значит, что можно и не пытаться? – хмыкнул Кэтсеро, наблюдая за её смятением. – Попробуй. Может, сегодня тебе повезёт.
– Ну да, конечно, – Юи тяжело вздохнула и покачала головой.
Ни разу еще ей не удалось продержаться против него больше минуты. Асакура слишком хорошо знал все её слабые места и сурово наказывал за невнимательность, которую она то и дело демонстрировала в бою, пытаясь его одолеть. Однако больше всего Такаяма ненавидела то, что он не гнушался использовать грязные приёмы, раз за разом превращая её надежды и усилия в прах.
– На счёт три, – произнёс мужчина, вставая в стойку. Перед носом девушки тут же замаячил его боккэн. – Раз, два…
Так и не сказав «три», он ринулся на Юи, которая успела только вскрикнуть и отскочить. Одним сильным и резким движением Асакура вырвал деревянный меч из её рук и отбросил его на несколько метров, оставляя жену абсолютно безоружной. Дальнейшее сопротивление было совершенно бесполезным, поскольку её плечо уже оказалось в железной хватке Кэтсеро, который прижал клинок своего боккэна к тонкой шее. Туда, где так быстро пульсировала вена.
– Кажется, я снова тебя «убил», – самодовольно улыбнулся мужчина, не отводя от хрупкой девушки ни меч, ни взгляд. – Запомни: если хочешь победить меня, да и кого бы то ни было еще, не жди, что они будут играть по правилам.
Вспыхнув от его слов и болезненной хватки, Такаяма, разозлившись на себя, попыталась придавить сандалией ногу мужа, но тот в очередной раз увернулся, да так, что мёртвая хватка переместилась с плеча на узкую талию, обвитую тонким поясом. Улыбка на лице Асакуры от такого сближения стала еще шире.
– Оттоптанные ноги, дорогая, еще никого не убивали, – прошептал он, наклонившись к поджатым губам, однако коснуться их не сумел: Юи упёрлась ладонями в его грудь, не желая подпускать еще ближе. – Ах вот как…
Не прекращая ухмыляться, молодой мужчина отодвинулся и выпустил её из объятий, оставив девушку стоять понурой.
– Не расстраивайся. Проигрыши – это важная часть обучения, – сказал он в надежде приободрить её, но девушка только вздохнула. – Знаешь, сколько раз я побеждал своего отца, пока он меня учил?
– И сколько же? – спросила она, понимая, что ответ её нисколько не ободрит.
– Ни одного. Я всегда ему проигрывал.
Не до конца веря в услышанное, Такаяма всё-таки подняла глаза на мужа и приподняла брови. Он, что, пытается её утешить?
– Он был сильнее меня, быстрее, хитрее. Прямо как мои будущие противники. И я это запомнил, и с тех пор стараюсь быть сильнее их, быстрее их и хитрее их, – говоря это, Кэтсеро направился к отброшенному в сторону боккэну, чтобы поднять его. – Что касается тебя, ты не можешь быть сильнее меня, но вот быстрее и хитрее – вполне.
Юи смотрела, как мужчина взял в руку валяющийся на земле деревянный меч и направился обратно к ней. Быстрее и хитрее? Да разве же это возможно?
– Вы делаете всё так быстро и резко, что я даже моргнуть не успеваю, а говорите, что я могу быть быстрее вас, – всё с тем же недоверием в голосе сказала девушка, принимая из рук Асакуры свой боккэн.
– Можешь, – повторил он и отступил на два шага, вновь занимая боевую стойку. – Ты миниатюрнее, а значит, проворнее. Только не топчись на месте, утопая в своих мыслях, а двигайся. Так, чтобы я не смог тебя поймать. Давай еще раз.
К собственному удивлению Юи почувствовала, что слова Кэтсеро её немного воодушевили. И хотя страх снова проиграть никуда не делся, она, надув щеки, кивнула на его предложение. Поставив ноги на ширину плеч и сдвинув правую ступню немного вперёд, Такаяма подняла перед собой боккэн и напряглась всем телом, готовясь на этот раз дать настоящий отпор.
– На счёт три, – подмигнул ей Асакура. – Раз, два…
Юи не стала дожидаться «трёх», понимая, что он вновь бросится на неё раньше обещанного. Вместо этого она сорвалась с места, едва с губ мужчины сорвалась «двойка», и, занеся тяжелый меч над головой, сделала быстрый выпад в сторону воина. Клинок рассёк воздух, так и не достигнув плеча Кэтсеро: он отступил, избегая болезненного удара. Не ожидавшая такого успеха девушка торжествующе воскликнула и взмахнула боккэном еще раз, проводя кончиком прямо перед носом Асакуры. Тот вновь отступил, однако взгляд его стал острым и совсем не добрым, а уголок губ насмешливо приподнялся.
Он уже знал, как её одолеть. В этом не было сомнений. Юи не успела замахнуться еще раз: едва она решилась на это, как Кэтсеро понёсся прямо на неё. Деревянный меч в его правой руке был направлен точно на её грудь. Вторая же рука согнулась в локте, защищая мужчину от того неловкого движения, которое девушка сделала, испугавшись его напора. Толком не понимая, что она делает, Такаяма махнула боккэном в сторону, попав аккурат в поднятое перед лицом Асакуры предплечье. Силы в этом ударе не было никакой, поэтому Кэтсеро только усмехнулся и, воспользовавшись её замешательством, той же рукой вырвал у неё меч.
Уже во второй раз Юи с ужасом смотрела на то, как её оружие улетает в растущие рядом кусты. Обезоруженная, она хотела было сжаться и признать свой проигрыш, но прежде чем Кэтсеро успел «вонзить» клинок ей в грудь, девушка отмерла и бросилась в сторону, спасая себя от цепкой хватки. Боккэн Асакуры наткнулся на пустоту, а сам мужчина усмехнулся.
– Молодец. Ты делаешь успехи, – произнёс он нараспев, заставив Такаяму слегка улыбнуться. – Но не забывай, что у меня всё еще есть оружие, а у тебя нет. Так что если я тебя поймаю, ты «умрешь».
«Не буду же я бегать от него по всему двору», – сказала себе Юи, отступая к крыльцу, пока мужчина медленно двигался на неё с мечом наперевес. Тем не менее, выхода у неё особого не было: она отходила всё дальше и в конце концов ударилась пяткой о нижнюю ступень лестницы. Не понимая, как выпутаться из ловушки, в которую она сама себя загнала, девушка побежала вверх по ступенькам, слыша, как Асакура помчался вслед за ней.
Лёгкие сандалии, обутые на белоснежные носочки-таби, звонко стучали, пока она преодолевала путь в десять высоких ступенек. Мысли крутились в её голове с ужасающей скоростью, однако сама Такаяма так и не могла ничего придумать. Поэтому когда она поставила ногу на последнюю, десятую ступеньку, девушка поняла, что времени у неё не осталось: следующий прямо за ней Кэтсеро схватил её за подол синего кимоно и потянул ткань на себя. Чувствуя, с какой силой он оттаскивает её от верха крыльца, Юи отчего-то испугалась и, приложив все свои силы, начала вырываться.
– Всё, угомонись, – крикнул на неё мужчина, пытаясь обхватить жену за талию. – Я поймал тебя, ты проиграла. Не брыкайся, иначе мы оба упадём!
Однако Юи будто не слышала. В ней вдруг взыграло небывалое чувство страха, от которого сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мужские руки, старающиеся справиться с её непокорностью, внезапно показались главной угрозой, от которой она должна была избавиться.
– Отпустите меня! – воскликнула Такаяма, вновь предпринимая отчаянную попытку вырваться из хватки.
В памяти как будто всплыли все сцены из прошлого, в которых она была вынуждена бороться за свою жизнь и честь. Все сцены, в которых она была слабой и безвольной. Нет. Ничто из этого не может повториться. Она не позволит. Не даст сделать из себя жертву в очередной раз. Ни за что.
– Угомонись, я сказал! – гаркнул Кэтсеро, покачиваясь на ступеньке из-за чересчур упорных попыток девушки. Но та продолжала толкать его, в надежде освободиться.