Восток не терпит суеты

И, конечно, кофе для Абубакара всегда оставался только мужского рода. “Он мой, крепкий, ароматный кофе”, – так он говорил, упрямо отстаивая свою точку зрения, не обращая ни малейшего внимания на критику, не обращая внимания на все эти новые, модные, сомнительные лингвистические веяния, которые пытались посягнуть на устои, которые хотели разрушить старые, проверенные временем традиции, ломали устои. Спасибо советскому образованию, заложившему в нем крепкий грамматический фундамент, и непоколебимую уверенность в правильности своих убеждений, которые совершенно не поддавались влиянию времени, которые были для него истинной ценностью.

Сломалась кофеварка, отказала, сломалась? Ха, это была лишь досадная заминка, временная трудность, не более того, пустяк. Турка, вот она, верная подруга, всегда готовая прийти на помощь, способная согреть в трудную минуту. И превосходный френч-пресс, конечно, пылится на полке, но он дождется своего часа. В его кухонном столе чего только не сыскалось! Никакая поломка, никакая катастрофа, никакие внешние обстоятельства не заставят его отказаться от утренней кофейной медитации, от этого важного, жизненно необходимого ритуала, который дарил ему энергию на весь день, который придавал ему сил.

Да, язык меняется, и это факт, и теоретически, «моё кофе» постепенно становится нормой, ему все чаще прощают, даже одобряют, проявляя снисходительность. Современный русский язык это уже почти допускает, даже поощряет, проявляя гибкость. Но разве есть дело до модных нововведений таким закоренелым кофейным эстетам, как Абубакар, которые хранят верность старым традициям, которые не меняют своих убеждений? Поэтому – Мой кофе, Эспрессо и Латте. И точка. Здесь компромиссы невозможны, и здесь нет места для дискуссий, для споров.

Сейчас его верный помощник, Игорь Пиранов, которого уважали все в отделе, отправился за спасительной порцией к Катеньке, секретарю самого начальника ГУВД, которая испытывала к нему теплые, нежные чувства. Только ей, Катеньке, этой родственной душе, этой доброй фее, Магомедов доверял готовить себе кофе в этом унылом, казенном учреждении, где царили скука и рутина, где все было не так. Она была таким же неисправимым кофейным фанатиком, как и он сам, понимала его с полуслова, всегда поддерживала его. Абубакар больше любил бывать у экспертов или в морге, где работы было больше, где было меньше трескотни, где люди действительно работали, а не создавали видимость бурной деятельности, пытаясь хоть что-то сделать. Ох уж эта штабная работа, которая вызывала у него тоску, от которой хотелось бежать.

Пиранов, молодой, энергичный следователь, был прикомандирован к первому отделу по расследованию особо важных дел следственного управления Следственного комитета по Ростовской области, который работал день и ночь. Абубакару он приглянулся сразу: исполнительный, толковый, хваткий, не боится тяжелой работы, умеет анализировать, все анализирует, умеет думать головой, что было очень важно. И вот уже несколько лет они работали плечом к плечу, раскрывая самые запутанные и сложные преступления, раскрывая дела, которые другим были не по зубам, став не просто коллегами, а настоящими друзьями, готовыми друг за друга умереть.

– У меня это целый ритуал, Игорь, – начал Абубакар, его голос звучал негромко, задумчиво, словно он читал молитву. – Закинуть зерна в ручную кофемолку, вдохнуть этот пьянящий, восхитительный аромат, словно это запах самой жизни, ссыпать их в старенькую, облупленную, но такую родную турочку, добавить щепотку тростникового сахара, которая добавляет изюминку, чуть-чуть морской соли, которая усиливает вкус, залить ледяной родниковой водой, словно омолаживающей живительной силой, и варить на медленном огне, соблюдая все правила.

Абубакар, казалось, и не замечал, что находится в холле перед залом коллегий ГУВД, словно это и не его работа вовсе. Он сидел, развалившись на жестком диванчике, а небрежностью и раскованностью подчеркивая свой утонченный вкус, и рассказывал об этом Роману Баринову, своему старому другу, начальнику отдела управления уголовного розыска, как о самом важном деле в своей жизни, бравируя своей увлеченностью, он старался показать ему все это, как что-то удивительное. Баринов слушал, как всегда, с полу-улыбкой, внимательно кивая головой, давно зная эту кофейную слабость Магомедова, его слабость к прекрасному, понимающе кивая головой, как старому другу, готовому выслушать его.

Мир, конечно, подождет, он всегда никуда не спешит. Но в этом мире, в этом городе, в котором они жили, покой и тишина были вещами редкими и мимолетными, словно дорогой гость, который не задержится. Ростов-на-Дону, был и оставался городом с богатой, сложной криминальной историей, он не просто так заслужил себе славу, не зря его так называли, он был не менее бандитским, чем “Бандитский Петербург” или “Бандитская Москва”, овеянный духом авантюризма, который пленил сердца. Стоит только обратиться к истории, чтобы убедиться в этом, просто посмотреть в прошлое, и все станет ясно. Еще со времен Гражданской войны, когда город переходил из рук в руки, становясь ареной ожесточенных сражений, поглощенный хаосом и разрухой, Ростов притягивал к себе авантюристов, преступников, мошенников и просто отчаявшихся людей, готовых на все ради выживания в этом хаосе, ради выживания любой ценой. В советское время, благодаря своему стратегическому положению и близости к южным портам, город стал одним из центров контрабанды и теневой экономики, процветающей под покровом ночи, где никто не должен был знать правды. В 90-е годы, после распада СССР, Ростов захлестнула волна бандитизма и насилия, залившая улицы кровью невинных, захлестнувшая город, утопившая его в крови. Город поделили между собой многочисленные преступные группировки, устраивавшие кровавые разборки за сферы влияния, в которых не было правил, не было ничего святого, не гнушаясь никакими методами, и уничтожали все, что было у них на пути. Стрельба на улицах, взрывы, заказные убийства – все это было обыденностью для ростовчан, которые давно привыкли к жестокости, стали ее частью, для которых это стало обыденностью. Даже сейчас, в относительно спокойное время, хотя об этом говорить было бы слишком громко, отголоски тех лихих лет все еще ощущались в городе, напоминая о прошлом, о котором старались забыть.

И Абубакар знал, что долго кофейная пауза не продлится, что этот короткий миг блаженства, эта идиллия будет недолгой, он будет нарушен, все это скоро закончится. Скоро запах свежесваренного напитка смешается с запахом пороха и лжи, с запахом крови, и придется возвращаться к своей тяжелой работе, вытаскивать правду из самых темных закоулков человеческих душ, из грязных переулков человеческой психики, где, как ему казалось, обитают самые настоящие демоны, которые ждут своего часа. И тогда, возможно, именно этот ритуал, этот короткий миг кофейного блаженства, и поможет ему сохранить рассудок, не сойти с ума в этом безумном, жестоком мире, где нет места для милосердия, где правят жестокость и бесправие.

Баринов только вчера вернулся из Сочи, он вернулся из-за юга, где провел целую неделю в напряженной работе, выполняя сложную задачу. Командировка выдалась на редкость удачной, он сделал свое дело, не зря он туда ездил. Удалось задержать опасного убийцу, скрывавшегося в федеральном розыске больше десяти лет, умело заметавшего следы, скрывающегося от закона, от правосудия. Он уже горел желанием поделиться своими приключениями на южном курорте, рассказать о захватывающей погоне по горным серпантинам, о хитроумном и изворотливом преступнике, который думал, что он хитрее всех, умело заметавшем следы, и о ласковом сочинском солнце, которое согревало его кости после долгих часов изнурительной работы. Абубакар, к слову, непосредственно принял участие в подготовке к поимке этого хитроумного преступника, внеся свой весомый вклад в общее дело, став настоящим героем, сделав то, что не могли другие. Именно он, благодаря своему терпению и умению находить общий язык с людьми, найти подход к каждому, разговорил бывшую жену убитого ростовского коммерсанта, добившись доверия, чего не могли другие. Женщина, долгое время отказывавшаяся сотрудничать со следствием, в конце концов сдалась, и под влиянием Абубакара, под его добрым влиянием, вспомнила важные детали, которые помогли сделать вывод о причастности к убийству местного “менялы”, оказавшегося в сложной жизненной ситуации и задолжавшего крупную сумму денег, которую он не мог отдать, что в итоге и привело к трагедии. Именно его, этого менялу, и подрядил на “мокруху” хладнокровный партнер по бизнесу убитого, рассчитывавший единолично завладеть прибыльным делом, устранив своего конкурента, что ему и удалось.

И поэтому сейчас, нужно было дождаться, когда друг закончит свою кофейную тираду, насладится этим кратким моментом покоя, моментом тишины, а потом уже делиться своими историями, рассказывать о своей победе, рассказывать о том, как Абубакар косвенно помог ему одержать ее, внеся свой вклад в общее дело, ведь они были настоящими друзьями, которые всегда помогали друг другу.

В этот момент мимо них, с важным видом, прошествовала длинная процессия из высокопоставленных помощников и советников ливийского консула, направляясь к выходу, демонстрируя свое превосходство, свою значимость. Они шли, держа осанку, с высоко поднятыми головами, словно вершители судеб.

– Еще раз прошу прощения, господин консул, – обронил Абубакар, поднимаясь с дивана, выражая свои извинения, и кивнул, почтительно склонив голову, проходившему мимо Мураду Аяду.

– Ничего страшного, Абубакар Русланович. Рад был познакомиться, надеюсь, это наша не последняя встреча, – ответил Аяд, слегка улыбнувшись, пытаясь сохранить лицо, демонстрируя свою воспитанность, сохраняя хорошие манеры. Его свита, бесшумно скользя, окружила его плотным кольцом, готовая выполнить любой приказ, и направилась к лифту, чтобы скрыться от посторонних глаз.

Ливийская делегация уже собиралась войти в кабину лифта, чтобы поскорее убраться из здания, когда Абубакар, наконец, получил свой долгожданный кофе из рук подоспевшего Игоря, предвкушая долгожданное наслаждение, предвкушая тот самый момент, когда он почувствует вкус и аромат напитка, и в этот момент в коридор ворвался генерал Рыбкин, нарушив эту идиллию, разрушив его покой.

– Товарищ Аяд, прошу минуточку внимания! – завопил он, словно не заботясь о соблюдении дипломатического этикета, о правилах приличия и этикета, и совершенно не обращая внимания на то, что рядом с ним находится кофейная реликвия Абубакара, представляющая особую ценность.

Аяд, несколько опешив от такой внезапной наглости, от такого напора, остановился, обернувшись к генералу, пытаясь скрыть свое недоумение, желая узнать, что происходит.

Рыбкин, нахмурившись, и казалось, даже слегка побагровев от напряжения, повернулся к Баринову, который с нескрываемым интересом наблюдал за разворачивающейся сценой, предвкушая захватывающее представление, которое вот-вот должно было произойти.

– Баринов, вы с Магомедовым – немедленно! – рявкнул генерал, отдавая четкие, не терпящие возражений приказы, которые нужно было выполнить здесь и сейчас, отдавая самые строгие приказы. – Доклад с места происшествия – лично мне! Чтобы никаких утечек информации, чтобы ни одна душа не узнала! Руководство следственного управления в курсе. Криминалисты из ЭКЦ уже выехали, они будут в консульстве через несколько минут. Три наряда ППС займутся оцеплением территории, чтобы никто не сбежал. Ваши оперативники выдвинутся к вам немедленно, чтобы все контролировать. Выезжайте, и чтоб через полчаса я уже слышал предварительный доклад, мне нужна информация!

– Убийство? В консульстве? И это с утра пораньше? – в голосе Магомедова прозвучало искреннее изумление, его искреннее удивление, смешанное с досадой и раздражением, с непередаваемой горечью. Он машинально, машинально поставил на подоконник бумажный стаканчик с долгожданным кофе, так и не притронувшись к нему, отложив на неопределенный срок свое долгожданное удовольствие. Ароматный, волшебный напиток теперь казался ему каким-то чужим, ненужным, совершенно лишенным всякой привлекательности, всякого смысла.

– Видимо, такое сегодня утро, Абубакар Русланович, – с мрачной иронией подтвердил Баринов, пожав плечами, как будто он все знал, словно он был готов ко всему, демонстрируя свое смирение перед обстоятельствами, которые не зависели от него. – Придется отложить наши разговоры о Сочи до лучших времен, пока не разберемся с этим хаосом, пока не наведем порядок.

– Какая пошлость, убивать людей в такую рань! Что за люди, нелюди! Не могли после обеда, что ли, подождать? Что за люди! Это им – убили, и все, делов-то, и нет ничего. А нам теперь расследуй, да расследуй, ищи иголку в стоге сена, пытайся найти правду! Это же осмотр на весь день затянется, мне теперь выходных не видать. Сколько живу на свете, вечно эти убийцы совершают все не впопад, в самый неподходящий момент, все делают не вовремя, все не так, как надо, – негодовал Магомедов, и в его словах слышалась искренняя досада, неподдельная усталость от своей работы, требующей полной самоотдачи, в которой нет права на ошибку. – Игорь, подгони машину! Кофе можешь забрать себе, если хочешь, это твое. Не судьба, видно, не судьба, не суждено мне сегодня насладиться этим божественным напитком, так и быть.

Желание пить кофе бесследно исчезло, будто его и не было, будто его и не существовало, растворилось в воздухе под влиянием неприятных, ужасных известий, разрушивших все планы. Для Абубакара это утро, которое и так не задалось, стало еще хуже, предвещая череду новых, неприятных проблем, предвещая новые испытания. Мало того, что заставили встать на час раньше обычного, бесцеремонно сорвали с любимого дивана, отобрали заслуженный отдых и не дали спокойно выпить кофе, так еще и это… Убийство. В консульстве. Международный скандал, не иначе, грозящий обернуться серьезными последствиями, грозящий неприятностями всем, кто был к этому причастен. Ощущение, которое его никогда не подводило, не обмануло, предчувствие не подвело. Случайностей не бывает, в жизни все закономерно. Интуиция в очередной раз не подвела полковника, указав на надвигающуюся опасность, на то, что сейчас будет что-то ужасное.

Мир снова ждал. Но на этот раз – не только кофе, но и ответов на сложные вопросы, требующие немедленного решения, которые требовали здесь и сейчас. Ростов снова погружался в пучину криминальных событий, затягивающих в свой водоворот невинных людей, как будто история повторялась.