Он никогда не убил бы Пэйшенс

HE WOULDN'T KILL PATIENCE

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1944

Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© И. В. Иванченко, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Азбука®

Глава первая

Их роман – если можно назвать это так – начался в террариуме зоологического сада «Ройал Альберт».

Старый Майк Парсонс стал тому свидетелем и был потрясен до глубины души. За всю долгую историю Кенсингтонские сады и «Ройал Альберт» не знали подобной суматохи, с тех пор как осенью 1904 года тигрица Иезавель едва не выбралась из клетки.

Дело не в том, что Майк Парсонс не терпел суматохи. Майк был женоненавистником. Он уже очень давно работал смотрителем, но не любил ни зоопарка, ни животных, ни что-либо еще.

Когда дети в восторге смеялись, или щебетали, глядя на пингвинов и белых медведей, или таращились на львов, Майк испытывал чувство отвращения. Что они в этом находят, он не мог понять. Ну ладно бы еще в мирное время… Но сейчас, с началом войны… И Майк косился на небо.

С террариумом, самым притягательным местом в «Ройал Альберт», дела обстояли немного лучше.

Но только немного. Не то чтобы Майк любил рептилий, насекомых или крокодилов, что находились под знаменитым стеклянным полом, но по временам испытывал к этим животным нечто вроде болезненной симпатии. Майк останавливался порой перед освещенной витриной с американской гремучей змеей и разглядывал ее, а она смотрела на него немигающим взглядом, и ее язык, как узкая резиновая лента, молниеносно то появлялся, то исчезал.

– Ты все понимаешь, старина, – скажет, бывало, Майк. – Ты-то понимаешь!

И свирепо глянет на стоящего поблизости человека.

Этим Майк заслужил репутацию необычайно добросовестного работника.

– У Майка, возможно, есть недостатки, – говорил Эдвард Бентон, директор «Ройал Альберт», – но он очень предан своей работе и всем нам, служащим зоопарка.

Посетители террариума – прямоугольного одноэтажного здания из красного кирпича напротив львятника – видели Майка, когда он стоял у двери или шел за ними следом, пока они бродили внутри. Его седые усы и укоряющий взгляд заставляли многих ускорять шаг. Но на некоторых посетителей – детей и влюбленных – это не оказывало ни малейшего воздействия. Влюбленные неспроста стремились сюда. Гулкое здание внутри почти не освещалось.

Призрачный желтоватый свет исходил лишь из витрин, которые шли вровень с темными стенами по периметру квадратной площадки, находящейся посередине. В витринах, среди камней и тропической растительности, обитали маленькие чудовища.

Один раз в день – с двух до четырех часов пополудни – снизу включали свет под полом из толстого, прочного и гладкого стекла. Детям строго-настрого запрещалось скользить по нему, но они не слушались, и это страшно раздражало Майка. Но зато когда иной раз неосторожные взрослые, поскользнувшись, падали, это доставляло Майку удовольствие.

Когда под стеклянным полом зажигали свет, перед взорами посетителей представали крокодилы, плавающие в заболоченном пруду. Это впечатляющее зрелище сопровождалось охами и ахами. По потолку в причудливом беспорядке метались длинные тени, звенели голоса детей, по пятам которых трусил Майк.

Но в обычное время в террариуме было темно и мрачно. Он был наполнен таинственными шорохами и неясными отсветами по углам. Именно в такое время в террариум забредали влюбленные.

– Не то чтобы они приходили сюда обниматься, – говорил один из смотрителей. – Но здесь им спокойно, им нравится, что можно остановиться и помечтать. Почему бы и нет?

Однако Майк не разделял взглядов этого доморощенного философа. Влюбленные ему не нравились. И в тот день, заметив девушку, он сразу насторожился.

Была вторая половина теплого осеннего дня шестого сентября 1940 года. Майк стоял у входа в террариум в своей серой униформе, наблюдая за небольшими группами людей снаружи. По правде говоря, он был немного рассеян. Даже Майк с его скромным умом ощущал атмосферу напряженности, охватившую персонал зоопарка «Ройал Альберт».

Утром Энгес Мактавиш, старший смотритель, выразил общее мнение.

– Думаю, – многозначительно изрек тот, – скоро начнутся воздушные налеты. И это меня не радует.

Воцарилось долгое молчание.

– Если начнутся воздушные налеты, – с тревогой подхватил другой смотритель, – что случится с кошками? И слонами? И змеями?

Никто не ответил. Даже больше, чем мысль о бомбах, всех пугала мысль о пожаре. Животные панически боятся огня. Кошачьи обезумеют, слоны обратятся в паническое бегство. Что касается змей…

– В конце концов, – заметил кто-то, – кошки находятся в бетонных вольерах и стальных клетках. Но рептилии! Ядовитые змеи, пауки и насекомые содержатся за стеклом. Господи, если стекло разобьется, они расползутся по всему Южному Кенсингтону! Что мы будем с ними делать?

И все воззрились на Майка, смотрителя террариума.

Ответ Майка никого не удивил.

– Скорей всего, придется всех перестрелять.

В глубине души Майк в это не верил. Директор зоопарка мистер Бентон был герпетологом и занимался изучением рептилий. Майк подумал, что тот не позволит им уничтожить змей.

И все же ему в голову закралось сомнение. Пусть он терпеть не мог зоопарк, но совсем не хотел потерять работу в шестьдесят с лишним лет. К тому же зоопарк был невелик. Его вообще могли закрыть на длительное время.

И вот Майк стоял у входа в террариум, заложив руки за спину и похрустывая суставами пальцев. Нахмурившись, он разглядывал серебристый аэростат заграждения, висящий в небе на западе. Именно тогда он и заметил девушку, направлявшуюся к нему.

Начать с того, что девушка была хорошенькой, а это не обещало ничего путного. Но не это привлекло его внимание.

Казалось, девушка пребывает в состоянии транса, не понимая, куда идет. Она с безучастным видом шагала посреди оживленной толпы, беззвучно шевеля губами. Один раз она остановилась, сделав необычный величественный жест, вызвавший интерес у маленького мальчика.

Однако девушка не обратила на это внимания.

Майк продолжал рассматривать девушку. Ее свежее лицо, серо-зеленые глаза с тяжелыми веками и пышные каштановые волосы, падающие на плечи, возбуждали в нем худшие подозрения. И все же…

На девушке были вельветовые брюки и голубая шерстяная рубашка. Из кармана брюк выглядывали белые хлопчатобумажные перчатки, предназначенные для работы, но какой именно – было неясно. Майк посчитал, что одежда девушки слишком подчеркивает ее фигуру, но она этого явно не осознавала. Впрочем, всего остального она тоже не осознавала. Она шла прямо на Майка и едва не налетела на него, только после этого девушка наконец очнулась.

– Я… прошу прощения, – произнесла она, подняв на него затуманенный взор. – Не могли бы вы подсказать мне, как найти террариум?

Не удостоив ее ответом, Майк сурово указал вверх, где над дверью буквами в два фута высотой было вырезано в камне слово «террариум».

– Ах да! – воскликнула девушка. – Ну конечно!

Снова величественно махнув рукой, она рассеянно взошла по ступенькам, скрывшись внутри.

Соображая, что делать дальше, Майк уставился ей вслед. Его подозрения еще больше усилились, когда он увидел персону, появившуюся минуту спустя. Это был молодой человек, который, казалось, преследовал девушку.

– Проклятье! – пробормотал Майк, ненавидя всех и вся.

Молодой человек также пребывал в трансе, явно разговаривая сам с собой. Впечатление усиливал его мрачный байронический облик. Какой щеголь, подумал Майк. На молодом человеке был отлично сшитый серый костюм и галстук, указывающий на принадлежность к престижному колледжу, хотя костюм и галстук имели помятый вид. Заметно было, что молодой человек сегодня не брился, и это придавало его высокой фигуре несколько зловещий вид.

В правой руке он нес портфель, опустив подбородок в воротник. Губы его беззвучно шевелились, как и у девушки. Один раз он выпрямился и описал портфелем круг над головой.

– Мама! – завопил маленький мальчик. – Мама, смотри!

Молодой человек не слышал его. Вышагивая, словно под музыку, он подошел к Майку. Споткнувшись на нижней ступеньке, после некоторого замешательства он произнес мелодичным глубоким голосом:

– Прошу прощения. Можете подсказать мне?..

Майк ткнул пальцем вверх. Проследив взглядом за указующим перстом, молодой человек кивнул:

– Ах да… Ну конечно.

Несколько секунд он продолжал кивать, погрузившись в свои размышления. Надо признать, Майк начал нервничать: казалось, он стоял перед зомби.

Небритый молодой человек расправил плечи и, теребя свой неопрятный галстук, глубоко вздохнул. Словно не замечая Майка, он снова взмахнул портфелем. Потом неожиданно заговорил негромким, вибрирующим голосом, как будто исходящим из глубины подвала.

– Ни за что на свете я не стал бы вас обманывать! – заявил он.

– Сэр?

– Никакого обмана, – продолжал тот потусторонним голосом. – Все абсолютно честно и имеет простейшее объяснение. Я говорил раньше и повторю еще раз: в том, что я намерен вам представить, нет ни малейшего обмана!

– Послушайте, сэр!

– Господи! – воскликнул молодой человек, словно очнувшись и проводя рукой по лбу. – Прошу прощения! Я говорил сам с собой. Я не хотел…

Он был явно смущен. Порывшись в кармане, молодой человек выудил полкроны и протянул Майку. Потом с призрачной улыбкой, осветившей его возбужденное лицо блеском белых зубов, взбежал по ступенькам следом за девушкой.

Любовный роман.

Свидание.

Шуры-муры.

Майк нисколько не сомневался, что эти двое назначили здесь встречу. Он знал симптомы. Полкроны означало подкуп, но на Майка, пребывающего в дурном настроении, не подействовало бы даже два с половиной шиллинга. Он поднялся по ступенькам вслед за молодым человеком.

Без пяти два освещение под стеклянным полом еще не было включено. Майк заметил, что девушка свернула налево. Мужчина пошел направо. Если они обогнут центральный блок с витринами, занимающими стену почти до потолка, то встретятся где-то в задней части зала.

Майк прибавил шаг. В полумраке он прошел мимо яркого и опасного королевского аспида (micrurus fulvious), мимо знаменитой черной мамбы (dendraspis angusticeps), которая в действительности была оливково-зеленой, мимо коричневого водяного щитомордника (agkistrodon piscivorus) в аквариуме с пузырьками. И далее – мимо паука-птицееда, ошибочно называемого тарантулом. Паук наблюдал за человеком через стекло, устремив на него четыре пары злобных блестящих глаз.

И лишь в задней части зала Майк нашел молодого человека, который пристально разглядывал витрину с королевской коброй. С одной стороны от кобры за освещенной панелью помещался ядозуб (heloderma suspectum), порождение ночного кошмара. С другой стороны находилась витрина с тропической американской ящерицей (ameiva ameiva), чьи чешуйчатые глаза и раздутое тело с желтыми полосками выглядело еще более устрашающим.

Но главным экспонатом здесь была королевская кобра – массивная, лоснящаяся, с черными и белыми кольцами на теле, она спала среди искусственных камней. Майка Парсонса весьма удивил неподдельный интерес молодого человека к змее.

Неужели тот интересуется змеями?

Открыв портфель, молодой человек достал блокнот и карандаш. Майк увидел, как карандаш секунд двадцать быстро двигался в его пальцах. Но молодой человек остался чем-то недоволен. Приподняв плечи, он покачал головой и что-то пробормотал. Потом убрал блокнот и карандаш в портфель.

И тут слева от него мелькнула тень.

Из-за витрины с ядозубом неслышно появилась девушка в голубой шерстяной рубашке и коричневых вельветовых брюках. Майк отчетливо ее видел.

Она больше не выглядела как человек, пребывающий в трансе. Ее серо-зеленые глаза с расширенными зрачками были устремлены на молодого человека. Обуреваемая всепоглощающим гневом, она дышала быстро и неровно.

«Ссора влюбленных? – подумал Майк. – Эта пташка доставила ему массу хлопот, и теперь он ищет повод, чтобы слинять. Ну ладно!»

На миг показалось, что девушка вот-вот потеряет самообладание. Майк ждал, что она сейчас вцепится мужчине в горло. Ее сдерживало лишь природное достоинство, а может быть, что-то другое. Было очевидно, что она подыскивает уничижительные веские слова. Неслышно скользнув вперед, девушка оказалась в поле зрения мужчины.

Нарочито медленно она сложила руки на груди и с расстановкой проговорила:

– Ну что, мистер Кэри Квинт?

Глава вторая

Молодой человек резко обернулся. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он сильно испугался.

– Боже правый! – воскликнул он, сорвав с головы поношенную шляпу и уставившись на девушку. – Смотрите-ка! Вы Мэдж Пэллизер, не так ли?

Девушка вскинула голову и с горечью произнесла:

– Как будто не знаете!

– Но я действительно не знал, черт возьми! – Мистер Кэри Квинт пожал плечами. – В конце концов, я видел вас только на фотографиях. И должен сказать, они представляют вас не в лучшем свете. Ха-ха-ха!

Мисс Мэдж Пэллизер закрыла глаза.

Следует отметить, что восклицание «ха-ха-ха» не содержало никакого скрытого смысла, а было результатом нервозности и вырвалось случайно. Но женщина, особенно если она находится в таком состоянии, как мисс Пэллизер, слышит не то, что сказано, а то, что ожидает услышать.

– Вам известно, мистер Кэри Квинт, – неторопливо начала она, – что вы не брились последние две недели? Что ваша одежда нуждается в глажке? Что ваш галстук обтрепался по краям? Короче, что касается вашего внешнего вида, вы в точности похожи, – дрожащим указательным пальцем она ткнула в тропическую американскую ящерицу справа от них, – вы в точности похожи на это!

Молодой человек непроизвольно повернул голову в сторону тропической ящерицы, которая подмигнула в ответ чешуйчатым глазом, что-то непрерывно жуя. Сравнение было явно несправедливым, и мистер Кэри Квинт не на шутку рассердился.

– Не лучше ли, – предположил он, – оставить в покое мою внешность?

– Тогда будьте любезны оставить в покое и мою внешность тоже!

– Перестаньте, мисс, я ничего не говорил о вашей внешности!

Мисс Пэллизер изогнула брови.

– Правда? – пробормотала она. – Мне показалось – я говорю: показалось, – что вы отчетливо произнесли «ха-ха-ха».

– Да, я произнес «ха-ха-ха». Но я не имел в виду ничего такого!

– Не то чтобы это было так интересно, – продолжала мисс Пэллизер, – но нельзя ли узнать, что именно вы имели в виду?

Мистер Квинт развел руками.

– Честно говоря, – ответил он, – вы меня приятно удивили. Я серьезно! Разумеется, я видел ваши фото, но думал, что они подретушированы в рекламных целях. Я боялся, что вы очень страшная.

Девушка в упор уставилась на него. Потом вскинула голову, стукнула себя кулаком по лбу и трагическим жестом простерла руку вперед.

– Боже мой, какой же вы мерзкий! – с горячей искренностью воскликнула она.

– Послушайте…

Молодой человек судорожно сглотнул.

Решив проявить благоразумие, он огляделся по сторонам в поисках вдохновения, но ничего не обнаружил. Он увидел лишь королевскую кобру, ядозуба и тропическую американскую ящерицу. Табличка на витрине ящерицы извещала, что ее именуют бегуном пустыни за феноменальную скорость перемещения. Мистер Квинт осторожно поставил портфель на пол.

– Прежде чем мы скажем слова, о которых потом пожалеем, – начал мистер Квинт, – я хочу сделать одно предложение. Можно?

– Нет, нельзя. Какое?

– Почему бы нам не прекратить эту нелепую вражду? – произнес молодой человек.

– Нелепую, вот как?

– На протяжении трех поколений, – продолжал молодой человек, – наши семьи находятся в смертельной вражде. А почему?

– Потому что семья Квинтов начиная с вашего прадеда…

– Погодите! – взмолился молодой человек. – Не говорите так! Это неверный подход!

– Очень сожалею. Может, вы подскажете мне верный подход?

Молодой человек взял себя в руки. Для пущей убедительности он стукнул ладонью по стеклу витрины, в которой находилась королевская кобра.

– Эта вражда, – продолжал он, – со временем обрела форму публичного скандала, и мы стали посмешищем. Мы игнорировали друг друга, поливали грязью в газетах, устраивали потасовки на улицах, даже затевали судебные тяжбы. А почему? Просто потому, что ваш прадед поругался с моим в 1873 году.

Мисс Пэллизер окинула его испепеляющим взглядом.

– В 1874 году, – уточнила она.

– Хорошо, пускай в 1874-м. Но какое это имеет значение?

– Если честь семьи, – ответила девушка, – и профессиональная честь значат для вас столь же мало, как и для остальных Квинтов…

И снова молодой человек с размаху стукнул кулаком по стеклу. Королевская кобра как будто слегка встревожилась. Ее лоснящиеся черные и белые кольца чуть заметно зашевелились.

Майк Парсонс был в ярости. Однако молодой человек ничего не замечал.

– При чем здесь честь семьи? – негодовал он. – Готов поспорить, ни одна персона с каждой стороны не знает, с чего началась первая ссора!

– Я скажу вам, с чего все началось, мистер Кэри Квинт. Ваш прадедушка…

– Лучше помолчите!

Последовал очередной удар по стеклу.

– Я буду говорить то, что пожелаю, – возразила мисс Пэллизер. – Ваш прадед обвинил моего прадеда в воровстве.

– Допустим. Ну и что?

– Полагаю, вы утверждаете, что мой прадед действительно был вором? Что он использовал Фатиму прежде вашего прадеда?

– Не знаю, – простонал молодой человек. – Если вы хотите услышать мое честное мнение…

– Да, это будет нелегко, – фыркнула девушка, – но попытайтесь.

Мистер Квинт заскрежетал зубами:

– Если хотите услышать мое искреннее мнение, то я скажу «да». Сомневаюсь, что у вашего уважаемого прадеда хватило мозгов самостоятельно придумать тот трюк.

– Эйбел Пэллизер, – дрожа от гнева, вскричала правнучка, – был основателем нашей профессии. Он был великим артистом.

– Признаю, что он первым распилил свою жену надвое.

– Благодарю вас.

– Но это его единственный вклад. Его улучшенная гильотина всех разочаровала, а китайская камера пыток была явным провалом.

При этих словах Майк буквально зашатался.

– Знаете, – сквозь стиснутые зубы процедила девушка, – наглость некоторых людей приводит меня… приводит меня… – Она не могла подобрать нужного слова. Это было чересчур. – Значит, вы хотите зарыть топор войны, да? Хотите раз и навсегда прекратить эту вражду?

– Да, хочу!

– И у вас хватает дерзости заявлять об этом, хотя вы назвали моего прадеда вором, а прямо сейчас вы намерены присвоить номер, который является собственностью моей семьи.

Молодой человек уставился на нее.

– О чем вы говорите, черт возьми? – с негодованием спросил он.

– Вы прекрасно это знаете!

– Черта с два! Объяснитесь!

Кулак вновь опустился на стекло витрины.

Теперь любому наблюдателю было ясно, что королевская кобра нервничает. Страшная маленькая голова, поднявшись, начала со злобным позерством раскачиваться из стороны в сторону. Большой плоский капюшон раздулся, и на нем стал заметен узор, напоминающий глупое лицо в очках. Ядозуб с одной стороны и тропическая американская ящерица с другой тоже забеспокоились.

– Не станете же вы отрицать, – сказала девушка, – что в скором времени покажете в своей программе «Иллюзию исчезающей змеи»?

– Нет, конечно, я этого не отрицаю! И в данный момент я подыскиваю подходящие модели. – Он кивнул на витрину с коброй. – Те, что есть, меня не вполне удовлетворяют. Я собирался сделать зарисовки, чтобы Педронне по ним изготовил модели…

– Вор! – перебила его мисс Пэллизер. – Разве вам неизвестно, что «Иллюзия исчезающей змеи» была изобретена моим двоюродным дедушкой Артуром?

Мистер Кэри Квинт выпятил подбородок с видом оскорбленного достоинства.

– Прошу прощения! – произнес он басом, гулко отдавшимся в стенах террариума. – «Иллюзия исчезающей змеи» была придумана Юджином Квинтом, моим отцом, ровно восемнадцать лет назад.

– Ха-ха-ха, – только и сказала мисс Пэллизер.

Ее собеседник едва не сорвался на крик.

– Модели змей, которые он использовал, – заявил Кэри Квинт, – были изготовлены с участием герпетолога из этого самого зоопарка. Если этот человек по-прежнему здесь, он подтвердит мои слова! Я все помню! В то время мне было двенадцать или тринадцать лет, но я отчетливо все помню. Он…

– Ха-ха-ха, – прервала его мисс Пэллизер.

Кэри Квинт опустил голову, будто стараясь остудить ее пыл.

– Знаете что? – произнес он почти беспечным тоном, словно все барьеры были сняты. – На следующей неделе я впервые выступаю на сцене. Но я жалею, что связался с этой адской профессией.

Девушка широко открыла глаза. Она больше не играла. Она была искренне удивлена и даже слегка шокирована.

– Вы не хотите выступать на следующей неделе?

– Определенно не хочу.

– Наверное, нервничаете?

– Да, я нервничаю, признаюсь! Я постоянно репетирую свои реплики, прочищаю горло и жду: вот-вот что-то пойдет не так. Из-за страха перед выходом на сцену я не сплю по ночам. Но это не главное. Я просто не создан для этой профессии.

– Она вам не нравится? – недоверчиво спросила девушка.

– В качестве хобби или игры она мне нравится, но не годится в качестве серьезной работы. Я боюсь этого первого выступления и каждую ночь просыпаюсь в холодном поту.

– Тогда почему вы вообще этим занялись?

– Полагаю, подействовало давление со стороны семьи. Я последний из Квинтов, как вы – последняя из Пэллизеров. Великая династия! Не подведи своих предков! Никому и в голову не пришло, что я могу пожелать жить своей жизнью и избрать себе профессию по собственному вкусу.

– О-о… И чем бы вы хотели заниматься?

В ее тоне появилась обманчивая мягкость. Серо-зеленые глаза, небольшой нос, округлый подбородок, полураскрытые губы, темно-каштановые волосы, обрамляющие лицо, – она, казалось, излучала простодушие и интерес. Молодой человек опрометчиво принял это за симпатию. В его тоне появились гамлетовские нотки.

– Открою вам тайну, – признался он. – Я хотел бы стать криминалистом.

– Кем-кем?

– Я хотел бы расследовать преступления. Возможно, поступить в полицию, сделать карьеру… Это было мечтой всей моей жизни.

– Тогда почему вы этим не занялись?

– Они бы мне этого не позволили, черт бы их побрал!

– Вы хотите сказать, родные?

– Вот именно.

Девушка подалась вперед.

– Бедняжка хочет стать детективом, – произнесла она совершенно другим тоном, заставившим молодого человека подскочить. – Бедный малыш хочет стать детективом, – сладким голосом пропела мисс Пэллизер, – но противная семья не позволила ему оторваться от маминой юбки и ловить взрослых гадких преступников! Ах, бедный, бедный мальчик!

Будь Мэдж Пэллизер постарше, она понимала бы, что подобным тоном говорить с любым мужчиной недопустимо. Такого не прощают, и это приводит к бытовым убийствам. Это чревато взрывом. В довершение всех бед именно в этот момент в происходящее вмешался Майк Парсонс.

Когда Кэри Квинт обрушил на стекло последний удар, заставивший кобру зашипеть, а ящериц подпрыгнуть, Майк двинулся вперед.

– Постыдились бы! – рявкнул Майк. – Мучить бедных бессловесных тварей!

Молодой человек резко повернулся:

– Что-что?

– Мучить бедных бессловесных тварей! – повторил Майк, указывая на королевскую кобру. – Оскорблять леди! Устраивать скандал на людях! И не отпирайтесь, я все видел!

Все трое были так поглощены этой перепалкой, что не замечали происходящего вокруг.

Пробило два часа дня. Под толстым полом из зеленоватого стекла зажглись сотни электрических лампочек, освещая лица Мэдж Пэллизер, Кэри Квинта и Майка Парсонса, а также нового посетителя, только что вошедшего в террариум.

Это был крупный толстый мужчина в белом парусиновом костюме, с величественной, но слегка косолапой походкой. Под мышкой он держал потрепанную панаму, что позволяло видеть его большую, почти лысую голову; его очки съехали на кончик широкого носа, а выражение лица было еще более злобным, чем у Майка.

В левой руке новый посетитель нес бумажный пакетик с арахисом, а правой рукой доставал орехи и запихивал в рот, напоминая при этом акулу или жующую черепаху. С надменным видом вельможи, презирающего чернь, он не спеша шел мимо витрин с экспонатами. Но остановился, услышав в другом конце зала сердитые голоса.

Тыча пальцем в мистера Квинта, Майк Парсонс вопрошал: