Темные ночи. Роман

– Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? – открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.

Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот – особую заинтересованность.

– Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить – положительные тенденции, – простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, – Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.

– Спасибо, – коротко поблагодарила главного милиционера Кира.

– Мне-то за что? – улыбнулся Ткаченко, – Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы – спасибо.

– Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», – напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.

– Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших – обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.

– Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?

– Дня два-три и начнем, – соединил пальцы в замок Ткаченко.

Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.

Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.

Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.

Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.

– Где бы нам пообедать? – поразмыслила Кира, – А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, – иронично заметила она.

– Они не посмеют, – с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.

На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.

Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.

Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.

Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.

Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.

Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю – Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.

Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.

– Уменьшилось. Четыре триста, – положил он деньги на стол.

– Это не главное, – отодвинула пачки в сторону Кира, – Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.

– Уборщица? – удивился Ашот, – Так откуда она узнала?

– Откуда? – язвительно произнесла Кира, – Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.

– Мое дело – деньги с точек, – покривился Ашот, – Стало меньше, так это твое решение. Я понимаю.

– Наверное, не понимаешь, – спокойно резюмировала Кира, – Уборщицу на увольнение. Тем более, она воровка. Знаешь, как сделать?

– Ну, да. Организуем, – пожал плечами Ашот.

– Вот и организуй. А уменьшение денег тебя не касается. Пятьсот отсюда твои, – показала на пачки денег Кира, – и пятьсот жене Тиграна отвези. Ей нужно.

От того как, начальница распределила недельный доход, Ашот опешил.

– Что значит, «ей нужно»?! – нервно поднял он ладони, – Всем нужно. Я и свои отдам Тиграну. Дала бы ей тысячу. Муж в тюрьме.

– Вот и отдай. Ты это что? – поставила на место подчиненного Кира, – В тюрьме он из-за тебя. Вы же с ним нажиться хотели у меня за спиной. Икорку взялись продать. Так ведь?

Упрек в нечестности кавказца задел за живое. Ашот насупился, опустил глаза в пол.

– Вах-вах-вах… Кира Юрьевна, – начал он раскачиваться на стуле, – Умная женщина, а простой вещи не понимаешь. Я только икру вынес, и сразу гебешники. Я тебя спас. Тигран нас спас. И где он сейчас? Ты в Москву летала, что решила? Ничего не говоришь.

Киру спектакль обиженного кавказца не впечатлил, она убрала деньги в ящик, оставив на столе две пачки по пятьсот рублей.

– В Москве поумнее нас. А тебя с Тиграном в особенности. Там никто в «печку» лезть не будет. А ты, мало того, что икру контрабандную взял, так еще и гебешник убитый на тебя с потолка свалился. Как это? Тебе еще и спасибо?

– Ладно, согласен, – подвинул к себе пачки купюр Ашот, – А гебешника я с концами убрал. Всё, нет его. Съели.

– Что съели? Кто съел? – нахмурилась Кира.

– Люди скушали. Мы его на фарш прокрутили. На котлеты пошел, – угрюмо отчитался Ашот.

От такого сообщения Кира побледнела. Час назад она проходила через зал столовой Пищекомбината и видела, как рабочие-строители, ничего не подозревавшие о «рецептуре» котлет от Ашота, спокойно накалывали их вилками.

Кира едва сдержала спазм тошноты. Ашот же рассказал обо всем без эмоций и в некотором смысле даже похвалился, как он всё устроил. Сейчас его интересовал лишь вопрос распределения левых доходов.