Лица

Лизе Мундус, в образе которой очевидно много от самой Тове, – мать троих детей, жена, успешная писательница. Вот только за последние несколько лет не сумела придумать ни одной новой строки, тяготится бытом, тихо ненавидит горничную Гитту, муж изменяет да и сама жизнь опостылела. Лизе не выходит из дома, едва справляется с общением с детьми, а в последнее время настигают параноидальные мысли: муж и Гитта хотят ее убить. Пытаясь убежать от одиночества и отчаяния, Лизе выпивает сразу горсть снотворного и попадает в психиатрическую лечебницу.Образы лиц, которые можно менять как одежду, целиком или частями, лица, которые не подходят, старятся раньше времени – до жути тревожны. Непригодными и неприглядными оказываются не только чужие лица, но и лицо самой Лизе. Чем сильнее прогрессирует ее расстройство, тем неустойчивее становятся лица-маски вокруг. Голоса, которые слышит Лизе, становятся рупором всех подавленных страхов, неуверенности в себе, аутоагрессии, разочарования. Лизе сомневается в том, любят ли ее дети, хороши ли написанные ею романы. Отказ от помощи, даже от признания самой себе, что помощь необходима – первая проблема, которую приходится проработать Лизе. И только после этого наступает улучшение. Правда, остается ощущение, что это не излечение, а лишь временный пластырь."Лица" Тове Дитлевсен – роман о ментальном расстройстве, о писательстве, об одиночестве и растерянности перед жизнью. Перевод чудесный, текст – метафоричный, суггестивный. Но читать оказалось сложнее, чем «Копенгагенскую трилогию»: несмотря на наличие как будто бы счастливой развязки, воспринимается как безысходный. «Трилогия», в которой тоже поднимается множество темных и трудных тем, все-таки оставила более светлое впечатление.

Как это жутко, когда подводит собственный мозг. Когда он конструирует реальность, ничего общего не имеющую с настоящей. Когда в окружающих видит знакомых, плетущих заговор, в который как будто бы вовлечены все вокруг. Когда собственные внутренние обвинения и неуверенности превращаются в якобы их оружие, пища отравлена, а единственной адекватной кажется сумасшедшая. И невольно задаёшься вопросом: а насколько же было реальным, вне рамок её сознания, происходившее с Лизе до больницы?Писательство ввергло её в пучину, но, кажется, оно же и то единственное, что способно её оттуда достать, придав хоть какой-то смысл всему происходящему.И только когда она писала, ей удавалось выражать себя – другого же ей было не дано.

Как я и ожидала – читать «Лица» было сложно.У меня с Тове почему-то так всегда: какую бы книгу под её авторством я не взяла в руки, всегда получается так, что ты проживаешь её вместе с главной героиней/с самой Тове.Покой – значит не существовать в сознании других людей.В этот раз было сложно продираться не только сквозь неясное переплетение снов и яви, а ещё и галлюцинаций, отправной точкой которых становится момент, когда к Лизе /главной героине/ приходит муж и говорит, что его любовница покончила с собой. Вот это поворот в семейных отношениях, не правда ли?И что же делать в таком случае Лизе? Жизнь – цепочка крошечных и незаметных событий, которые могут переехать человека, если упустить из виду хотя бы одно из них.Кому верить? Кто говорит правду? Голоса в трубах и за решёткой? Или всё-таки работники мед.учреждения? А может на самом деле правду говорит только Гитте, их домработница? Или вообще все вокруг сговорились и лгут?…Миру не стоило её бояться – она сама боялась мира.«Лица» – это сложное переплетение вымысла и правды, только вот где что – ещё нужно угадать.