Господа психологи. Сборник мотивирующих историй

© Соня Дивицкая, 2025

ISBN 978-5-0065-9860-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Красные туфли

Прошлой весной я поехала в большой магазин за одеждой и увидела там Наталью, старую свою знакомую. Она меня не заметила, и я не подошла, мне не хотелось ей мешать. У витрины обувного магазина она рассматривала модельные красные туфли. Модная обувь – ее большая слабость, и обувные бутики в Италии и в Германии. На эти красные она глядела почти что с эротическим восторгом и вскоре зашла в магазин.

Туфли были очень приличные, серьезная обувь, кожа мягкая, каблук устойчивый, носок хорошей формы, и цвет приятный, красный, с темным оттенком. Мне сразу понравились эти туфли, я их купила чуть позже, когда Наталья ушла, мне бы очень не хотелось, чтобы она застала меня с этими туфлями.

В магазине она была не одна, муж стоял рядом, в отличие от некоторых, не торопил. Он понимал, что у его жены с туфлями сложные отношения, можно сказать, неразделенная любовь. Ни один продавец никогда не предложит ей померить выбранную пару. Все улыбаются и говорят осторожно: «Желаете что-нибудь… посмотреть?»

Вот и тогда в магазине она кивнула на красные и сказала:

– Добрый день, я хочу посмотреть эти туфли.

Муж равнодушно отошел к ботинкам. Продавщица смутилась, но, как положено, спросила:

– Какой вам принести размер?

Наталья всегда просит тридцать девятый, как у дочки, сама она носила раньше тридцать восьмой. Ей принесли коробку, открыли, и она с восторгом, как игрушку, рассматривала эти туфли и трогала, как будто гладила котенка, вдохнула запах безупречно выделанной кожи… Пожалуй, только фетишисты или бедные женщины, у которых нет денег на такие роскошные туфли, обращаются с обувью так же нежно.

Муж все-таки не выдержал и подошел к ней.

– Купи! Что ты смотришь? Ели нравятся – забирай и поедем!

– Нет… Это я так… – И засмеялась: – Я просто посмотреть!

Она вернула продавщице коробку. Деньги есть, об этом не волнуйтесь. Денег у нее достаточно, чтобы купить не одну пару в дорогом магазине. У этой дамы… Кстати, она терпеть не может, когда ее зовут дамой. Один массажист, мальчишка называл ее так – «молодая дама», считал, что делает ей комплимент, она его послала. Ей не нужны дурацкие комплименты, она нормально выглядит на свои сорок пять и никаких комплексов у нее нет. Тем более, что бизнесочек у нее успешный, потому она и летает спокойно в Европу, покупает там иногда в свободную минуту что-то из обуви, если уж очень сильно понравится. В гардеробной у нее коллекция модельных туфель, стеллаж занимает всю стену. Время от времени она пересматривает свои экспонаты и кое-что раздаривает, сама она туфли не носит, они ей совсем не нужны, у нее же нет ног. Нет ног, поэтому офигевают иногда неопытные продавщицы в обувных магазинах. Обе ноги у Марии отрезаны выше колена, так что красные туфли она не взяла, сказала продавщице «до свидания», и муж покатил инвалидную коляску из магазина.

В тот день она заехала в торговый центр за вечерним нарядом. Нет, не платье, она купила брюки, которые подвязывала у колен, чтоб не болтались. Низ ей не важен, в ее ситуации главное кофточка. Она искала что-нибудь простое, из хорошей ткани. Розовые кофточки она терпеть не может, ей нравится синий, на темно-синем шелке хорошо сверкают бриллианты. Наталья решила шикануть, на вечер у нее была заказана большая гулька в ресторане, красотка отмечала свой ДР.

Я помогала ей одеться пару раз, когда мы вместе выезжали погулять по магазинам. На женщину в инвалидном кресле как водится у нас таращились, она не обращала ни на кого внимания, набравши кучу тряпок, спокойно заезжала в примерочную.

Женщина она красивая, яркая, одеть ее легко. У нее высокая шея, полная грудь и мягкие приятные руки. Волосы черные, длинные, и глаза тоже черные, большие и лукавые, как у актрисы из турецких сериалов. Сексуальная штучка, это видно, когда она гладит тебя по плечу и говорит хрипловато: «Дорогая, успокойся…» Говорит и плавно покачивает головой, как будто хочет спеть. Она мне так и сказала: «Дорогая, успокойся… Отрывайся пока можешь. Главное, чтобы ты была здорова и счастлива… А уж с кем там, и как – никого не касается».

Мои сердечные переживанья ей казались детскими, она крутилась перед зеркалом в кабинке, поднимала руки в новой тряпке, и заметив, что ей тесновато, шутила: «Ох, что ж я так разожралась! Ничего поделать не могу… Сидячий образ жизни!»

Понятно, что сидячий, но и диета тоже не для такого темперамента как у нее. Она еще не привыкла, еще не отказалась до конца от тех милых радостей, которые любила раньше, когда была с ногами. Сходить в любимый ресторан, коньяк открыть под настроение, собрать друзей на выходной… На даче у нее специальный разделочный стол, она попросила опустить его чуть ниже, чем обычные столы, чтобы он был на уровне кресла. Ей нравится готовить, особенно пельмени, она мне говорила, что, когда в ее фирме кризис, она все бросает и лепит пельмени, это помогает сосредоточиться. Я заезжала иногда, не часто, на пельмени, поесть и успокоиться. В моей жизни был нервный период, моя дурная голова ногам покоя не давала. А у Натальи наступил период мудрости, она смирилась со своим инвалидным креслом, и поняла, что все наши женские проблемки – мелочь, у нас на самом деле нет никаких проблем.

Они стояли вдвоем у кассы, Наталья со своей кофтой и ее красавчик-муж, он тоже нашел себе что-то новое. Между прочим, он действительно очень симпатичный, черноглазый, высокий, холеный мужик, ужасно избалованный женским вниманием. Продавщицы всегда ему строят глазки и очень удивляются, когда жена подкатывает в инвалидном кресле и спокойно берет его за руку. Как будто подошла вальяжно на каблуках и придержала своего коня за локоток.

– Ничего себе! – Девочки сразу начинают шептаться. – Какого она себе мужика отхватила!

Правильно, именно что отхватила, увела от первой жены, первая его ругала за лень и гульки, а у Натальи он построился и помогает ей теперь. А познакомились они давно, он раньше работал с ее отцом, знал ее с тех времен, когда она была еще замужем и с ногами. Она сама его кадрила, полагаю, ей по фигу мороз, с ногами она или без, привыкла еще с молодых беззаботных времен, что все красивые мужчины достаются ей, и в этом отношении к себе инвалидное кресло мало что изменило.

Муж вывез ее на парковку и пересадил в машину. Это была ее личная машина, «Мерседес» с ручным управлением. Она сама обычно водит, перестала бояться. Некоторое время ей было страшно сесть за руль, и вдруг она ко мне приехала домой сама, одна, и заявила: «Одевайся, дорогая! Хватит! Надо из темницы выходить! Женщина не должна запираться. Это нехорошо». Вручила мне билеты на концерт и покатила в город по своим делам. На дороге вы бы даже не заметили, что у мадам, которая вас обгоняет, нет ног.

Вам хочется, конечно же, спросить: «Где ноги?» А я сейчас вам расскажу. Авария случилась пять лет назад. Ее машина попала под фуру. Она сама была виновата, не увидела, не уступила, вылетела на автостраду – очнулась в больнице.

У кровати сидел ее отец. Он как раз и учил ее ездить. Однажды, когда ей было восемнадцать, она намылилась на дискотеку и пришла к отцу просить его машину.

– Ножки стройные были тогда у меня, аппетитные. – Она свои ножки помнит. – Я была в мини-юбке, туфельки любила на шпильке… «Папа, – говорю, – можно твои ключи?» И показываю на его седан. А он мне говорит: «Нет, дорогая… Ты поедешь на другой машине». И дает мне ключи от грузовика. Ты представляешь? Я полезла в грузовик! На шпильке! В мини-юбке! И так приехала на дискотеку! В фургоне!

Отец научил ее справляться с разными машинами, он за нее был спокоен. На момент аварии ее водительский стаж превышал пятнадцать лет. В тот страшный вечер она ехала по знакомой дороге, притормозила в том месте, где привыкла каждый день останавливаться и уступать. Ей показалось, что дорога свободна. Сумерки, фары, огромная фура – ничего этого она не помнила. Глаза открыла – видит, что все белое, поняла, что в палате. Узнала отца, спросила его:

– Я что, сломала ноги? Болят сильно…

– Пройдет, не волнуйся, – ответил отец.

Он взял ее за руку, сначала молчал, а потом осторожно добавил:

– Это фантомные боли.

– Какие фантомные?

– Дедушку помнишь? Ему на фронте ампутировали ногу, а потом она у него болела всю жизнь… на плохую погоду…

Отец улыбнулся как мог, он своей горькой улыбки не видел. Зато он видел, что осталось от дочкиной машины. Выбраться из такой аварии – большое счастье, тяжелые грузовики сминают легковушки как пивные банки, человек в этой каше превращается в фарш.

Наталья не сразу поняла, о чем говорит отец, ту самую фуру на трассе, под которой крутилась ее легковушка, она не запомнила. Но потихоньку до нее дошло, и она попыталась приподняться на локтях, на подушке, чтобы увидеть, что стало с ногами.

– Да?.. Обе?..

Сесть в постели она не смогла. Ее пальцы осторожно ползли по одеялу, в то место, где должно быть бедро. Ладонь упала в пустоту, она отдернула руку, отец увидел ее глаза и нажал кнопку вызова медперсонала.

Она кричала очень громко, ей было страшно. Страшно понимать, когда тебе всего-то тридцать с небольшим, что туфли больше не наденешь. Она кричала и визжала, как будто в зеркало увидела чудовище. Истерику сбили уколом. Потом она еще немножко плакала и спрашивала у отца:

– И как я теперь буду жить?

– Хорошо будешь жить, – отвечал ей отец. – Сердце в норме у тебя, голова осталась… Только ноги ты потеряла. Сердце на месте, легкие, печень, почки, все цело, тебе повезло. А что тебе ноги? Ноги для человека не главное. Дочка подросла у тебя, будет помогать…

Отец устал. Он почувствовал, что ему тоже нужен укол. Выглянул в коридор и позвал своего помощника, того самого высокого красавчика, за которого чуть позже Наталья вышла замуж. Еще бы не вышла… Ведь в тот день, точнее в тот вечер, она как раз к нему и спешила, на свиданье. Тогда он был еще женат на первой, а Наталья не привыкла прятать свои чувства… Жалела она или нет?.. Что не осталась дома в тот вечер, что полетела в сумерках к нему, хотя могла бы и остаться дома с дочкой? Не жалела, я вас уверяю. Она вообще не вспоминала никогда те вещи и события, которые не может изменить.

Ее муж был в ударе на той последней вечеринке в честь дня рожденья, которую Наталья устроила друзьям на прощанье. Мы в прочем, еще не знали, что скоро расстанемся. Муж тоже не знал, что она с ним разводится, он улыбался ослепительно, встречал гостей в ресторане, с микрофоном в руке и с бокалом, он выглядел очень счастливым, довольным и предупреждал, что Наталья немного задержится.

Народу собралось как на свадьбу, куча мужчин и толпа самых разных женщин, в красивых и в уродских платьях, в мини-юбках и в макси, на стройных ногах и с кривыми ножонками… Некоторые из них кокетничали с мужчинами, а многие, в основном те, которые пришли с мужьями, молчали и лениво покуривали. Им что-то не нравилось в этой жизни, к своим сорока они заскучали и сидели за столом с кислыми мордами. Выпили по первой, начали закусывать, ждали именинницу. И вот Наталья появилась. Так неожиданно и быстро, что все ахнули. Ее коляска летала по залу с такой скоростью, что волосы у нее развевались, как будто она носилась на помеле.

Она облетела все столики, каждому из гостей улыбнулась, спросила:

– Как жизнь?

– Все о’кей! – отвечали ей гости. – Поздравляем, Наташа! Красавица!

И сразу же забегали официанты, и музыканты начали работать, пошла веселуха. На этой вечеринке мы танцевали как бешеные. Я, как обычно, ногами, проверяла свои каблуки на прочность. Наталья вертелась в коляске перед оркестром, в кругу своих гостей, и тоже танцевала – руками и глазами, и губами.

Пожалуй, это был последний вечер, когда и я отрывалась так отчаянно. С тех пор я что-то не припоминаю никаких бурных танцев. Наверное, в глубине души у многих было чувство, что жизнь идет в тупик, и в скором времени нам всем придется что-то поменять, сменить свои маршруты, и вряд ли мы еще так соберемся, большой компанией.

Потом погас свет, вспотевшие гости присели отдышаться, на сцену вышел муж Натальи и запел. У него был сильный голос, можно даже сказать красивый, нотка нервозности и самолюбования проскакивала в его интонациях, но про любовь он пел душевно, и мало кто ее обычно замечал.

Вскоре после этого праздника Наталья уехала в Америку. Там училась уже ее дочь, поэтому она решила переселиться вслед за ней. Наталья сказала, что там ей будет удобнее, что в Америке для инвалидов созданы нормальные условия жизни, там никому не приходит в голову занимать инвалидное место на паркинге, и никто никогда не таращится на нее, когда она едет в коляске по улице.

Мужа она с собой не звала, развелись они быстро, спокойно. Я спросила ее, почему они едут не вместе, и она объяснила, что на некоторое время его участие и помощь ей была необходима, но теперь она устала от него, оказывается, с этим избалованным красавчиком все время нужно нянчиться.

– Я не могу, когда мужик все время ноет! – сказала эта непотопляемая женщина. – Начал ныть – не жилец, все прощай! И вечно он в себе копается, и вечно у него какие-то обиды, интриги постоянные… Одно начнет, другое бросит… Еще и ревность! Что ты думаешь? Кому я написала, кто мне позвонил, ему все надо объяснять! Нет, хватит мне чужих неврозов. Мне нужен энергичный человек. И позитивный, как мой папа.

Отец Натальи на том дне рожденья сидел за почетным столом. Он, кстати, всегда на любых праздниках сидит за почетным столом. Хотя он не похож на мафиози, и бизнес у него не такой уж большой, и никакие должности он никогда не занимал, но люди почему-то признают в нем главного. Наверное, потому что сам он никогда не сомневается – да, он сам хозяин своей жизни. А на вид и не скажешь, пока не посмотришь в глаза. Не яркий, не крупный, седой, сухощавый мужчина, он не выделялся ни красотой, ни голосом, но взгляд его был очень содержательным, по глазам было видно, кто в этом зале хозяин. Это он подсказал своей дочери спасительный принцип: «Хочешь жить – думай». Так живут все сильные женщины, те самые, на кого журналисты вешают иногда грубый ярлык альфа-самка. Несмотря на море недостатков и даже отсутствие некоторых частей тела, голова у них всегда на месте, глупых в этом подвиде нет. Поэтому я вас и приглашаю кое с кем сегодня познакомиться. Мне надоели неудачницы, мне надоели мямли, надоело вечное нытье про деньги, страданья по мужскому сильному плечу, плач от измен мужа, эти постоянные хныкалки про то, что нечего надеть… Я собрала в этой книжке восемь историй про умных, сильных женщин. Не знаю, может быть, вам и не понравятся мои героини. Эти сильные девушки иногда раздражают, за ними тяжело угнаться. Не могу сказать, что вам когда-то пригодится их опыт. Но книжка будет интересной. Чего, чего, а скучно с этими девчонками не будет.

Господа психологи

Эта история грустная. Но поучительная, пожалуй, даже чрезмерно. Мою героиню будут бить резиновыми тапочками за вольнодумство, она расстанется с мужчиной, ради которого, как говорится, все побросала… Она уйдет из уважаемой профессии, которая ее кормила, и, как положено сильным женщинам на старте, – останется одна, без копейки, с двумя детьми на руках, на радость конкурентам.

Но! Все это мелочи. В финале она всех порвет.

Потому что Светлана Свиридова – настоящая русская баба, и более того, крутой психолог, хозяйка консалтинговой группы «Свирель», то есть женщина она очень умная. А у людей с интеллектом не бывает несчастной любви. Все беды нашего дрожащего сознания люди с интеллектом превращают в ступеньки, а потом шагают по собственным косточкам – тымс-тымс-тымс. И все это в темпе, в темпе!

С тех самых волнующих событий прошло двадцать лет, но я их упакую в один рассказец, потому что сами знаете: жизнь пролетает быстро и нюни распускать нам некогда.

Полчаса назад мадам Свиридова поднялась к себе в люкс. Как выжатый лимон она была, но видеть этого никто ни в коем случае не должен. Мать всех живущих – такой должны все знать мадам Свиридову.

Она прилегла на диван и открыла тетрадь. Это ее маленькая слабость, профессиональная, вести дневник. Хотела что-то записать, но призадумалась и, свернувшись в клубочек, заснула.

Устала женщина. Мотается все время, живет в гостиницах… По счастью, мне перепал билетик на ее супер-пупер-конференцию, иначе я бы Светлану не поймала.

Тетрадка в клеточку, сорок восемь листов, упала на пол. Сегодняшним числом появилась свежая запись, всего несколько строк, не совсем законченных, но вполне понятных. «Удивительно даже, – написала мадам Свиридова, – сколько лет мы не виделись, и столько всякого произошло за это время, и кто бы знал, какое море информации попало в мою голову, но когда я увидела Вадима, мне стало ясно, что я ничего не забыла. Когда он подошел… Да, я все помню. Но сейчас не хочу…»

Еще чуть ниже, неаккуратно, не в строчку, беглыми каракулями, мадам черкнула: «Невероятный, почти тантрический секс». Под этим она добавила еще три слова и несколько раз обвела их овалом: «Руки, взгляд, ожиданье».

Когда мадам уснула, в номер зашел симпатичный высокий мужчина. С ним у Светланы нет никакого совместного прошлого, зато есть самое важное, есть настоящее. Этот худощавый парень был моложе Светланы лет на пятнадцать, она за него вышла замуж. Светлану он будить не стал, поцеловал в плечо и накрыл одеялом. Правильно, пусть госпожа психолог отдыхает. Пока я буду рассказывать эту историю, она вполне успеет выспаться. Пока я буду рассказывать эту историю, она вполне успеет выспаться.

Дневник валялся на полу, он поднял его и даже краем глаза заглянул… в эту бездонную пропасть женских размышлений. «Руки, взгляд, ожиданье», – прочитал он, но дальше любопытствовать не стал, вернул тетрадь обратно под подушку и вышел из номера. Этот, хотя и молодой, мужчина тоже оказался умным. Он тоже психолог, поэтому знает: серьезные женщины не забывают мужчин, которые режут им жизнь на «до» и «после».

Итак…

Вадима, своего учителя и сумасшедшую любовь, Светлана встретила, когда ей было двадцать восемь. Тогда ее звали Светочка, она была молодым терапевтом, муж, дети и мама – все жили под одной крышей, в старом домике с мезонином и галерейкой.

Беды, как водится, ничто не предвещало, хотя о том, что девушка она оригинальная, догадывались многие. В своей поликлинике Светочка очень любила рекомендовать закаливание. И сама, безусловно, на себе проверяла все нетрадиционные методы оздоровления.

По утрам в любую погоду она выходила во двор с ведром холодной воды и выгоняла на улицу своих маленьких детей. Трехлетние крошки выбегали босиком, в том числе и на снег. А у соседей разрывалось сердце. Соседи вызывали милицию.

Наряд подъезжает. Детишки делают зарядку: «Здравствуйте, дядя милиционер!» Светочка выливает на голову ведро и улыбается. Халатик беленький – придраться не к чему. Я врач, как хочу, так и лечу.

Вот так вот потихоньку ее пучина и засосала. Начала с обливания, потом поехала на курсы психотерапии, в итоге открыла частный кабинет. С табличкой: «Психолог, консультации по личным вопросам».

Пациентов она принимала у себя дома, на первом этаже, там, где раньше была узкая галерейка. Стол поставила, два кресла втиснула и некоторое время сомневалась, что лучше подойдет для релаксации: фикус или кактус, фикус или кактус?

В городе была жара, с дороги пыль, пух с тополей… Особнячки на улице – кирпичный низ, верх деревянный, кондюков еще не было, ставни покрасить некогда, и нервные женщины жмут на звонок. Пришлось пахать в две смены: утром – в поликлинике, вечером – на дому. Семья садилась ужинать, а Света уходила в галерейку.

Сначала это даже было интересно. Раздел имущества, муж-алкоголик, трудные подростки, начальник-сволочь, давление скачет – вот с этим обычно люди приходили.

А за окном темнело. Муж смотрит телевизор, дети в спальне рисуют на обоях. Мама на кухне варенье варит из абрикосов. Все спать готовятся, а Света разрабатывает схемы, рисует клиентам пирамиду базовых потребностей. «Что нам, собственно, надо? К какой вершине мы идем?»

И оказалось, никому ничего не надо, пирамидки рисовать никто не хочет, потому что невротики своей жизнью обычно довольны. К врачу они приходят, чтобы получить две заветных вещички: чудо и жилетку. Поплакать, и чтоб доктор сам за них все сделал.

К концу года Света придумала краткую формулу стандартного собеседования: «Итак…» – «Ну и?..» – «Вот!» Когда человек садился в кресло и поджимал лапки, она улыбалась доброжелательно: «Итак…» Понимаете, да? Чтобы пациент расслабился и начал излагать проблему. Обычно это все затягивалось, суть вещей терялась в сюжетных линиях. А время тикает. И муж включил футбол. Мама рядом с ним на кухне, раскладывает по баночкам варенье и закатывает под крышки.

– Дурит моя младшая, – вздыхает мама. – А может, и ничего? Все обойдется?

Света в это время работает с пациентом, голову склоняет набок и кивает поощрительно: «Ну и-и-и?» Это чтобы человек начал шевелиться и думать. И только к концу беседы, когда пациент самостоятельно делал какие-то выводы, она поднимала указательный палец и говорила: «Вот!»

«Итак… Ну и?.. Вот!», «Итак… Ну и?.. Вот!» Через год ей все это надоело. Да потому что все человеческие истории очень похожи! И тошнотворно скучны. Все люди рано или поздно упираются в развилку: меняться или нет? Меняться страшно, и никто не хочет. Поэтому Светочка и лечит чужие соматические проявления. А у самой история точно такая же, как у всех ее пациентов. Сидит она и чахнет тихонечко под фикусом. Можно притащить кактус вместо фикуса, можно фикус оставить – принципиально это картину не изменит. Каждый день будет одно и то же: поликлиника – галерейка, поликлиника – галерейка… А Светочка захотела в дорогу.

Ну и… однажды вечером семье было объявлено:

– Я уезжаю. На курсы. Повышать квалификацию.

Муж промолчал, спросила мама:

– И куда ж это мы?

– В Москву, в Москву! На семинар по ораторскому искусству. «Как соблазнить свою аудиторию».

– Чего?

Родня, конечно, возмутилась. Сбежались сестры, все три – типичные бухгалтерши, сто двадцать на сто двадцать, на сто двадцать. И постоянно с сушками. Ругаются, а сушки аж трещат.

– Какой-то шарлатан языком зарабатывает, а ты ему отвалишь всю зарплату? За брехологию?

Света объяснила, но не очень внятно:

– Мне нужны единомышленники.

Единомышленники! Она любила это длинное мышиное слово. А на дворе гудели девяностые, в моду вошли другие слова, в основном на букву «б»: «бандиты», «бензин», «безработица», «бизнес»… Светочка была уверена, что это и есть самый лучший момент для поиска единомышленников.

В итоге сестры скинулись на билет. Чемодан всей семьей собирали.

– Света, возьми куртку! – кричала мама. – На север едешь. Возьми куртку…

– Какой же север, мам? Москва!

– Возьми куртку!

Дочка принесла игрушку – своего мягкого любимого Ежика:

– Мам, Ежика возьми. Ежик тоже в Москву хочет.

Муж яблоки набрал в дорогу. Осенние полосатые еще не созрели, но кисленького в дороге погрызть всегда приятно.

…На перроне продавали рыбу, и весь вагон вонял копченым толстолобиком. Два деда на нижних полках тянули пиво и разгадывали кроссворд. Светочка подсказывала, она все, все угадывала, и это приводило стариков в восторг.

– От ты ж какая умная попалась!

Оказалось, на верхней полке мозг работает активнее. Когда видишь всю решетку кроссворда и пересеченье букв – подбирать слова легче. «Если бы и в жизни так, – подумала Светочка. – Залез человек куда-нибудь на тридцать восьмой этаж и посмотрел сверху на все свои маршруты. А то все бегаешь, бегаешь, а куда бежишь – неизвестно. Вполне вероятно, что там, в лабиринтах, нет того, что ищешь. А может, наоборот – есть, но ты не видишь и проходишь мимо в двадцать пятый раз…»

Следующим утром она была на семинаре у Вадима Дыгало. Да, у того самого мужчины, от которого в ее последнем дневнике осталось три конкретных слова – «Руки, взгляд, ожиданье».

Громила, черные глаза, лоб, нос и губы – все большое, рубашка белая всегда, костюмчик сидит идеально… И сразу, как только этого Дыгало увидишь, на языке запляшет слово, и ты его про себя повторяешь: «тестостерон, тестостерон»… Он смотрел в зал как на женщину, которую нужно охмурить и подчинить. А это нужно делать не напрягаясь.

Вадим шагает к микрофону, поднимает руку, улыбается – и вся толпа его уже любит. Все по науке Вадим делал, не просто так он к микрофону шагнул, а в стойку полководца, с легким наклоном вперед, и руку поднял не абы куда – он направил свою энергию на зрителей.