Норковая шуба. Сборник рассказов

– Весь в папу, весь в папу.

– А, может быть, нужно сменить кроватку? – Вася был в таких делах жутко наивен.

– Не поможет, – ему говорили.

Вася смотрел на часы, говорил, что ему «пора, пора», но оставался еще на минутку.

– Хотел с вами посоветоваться, – он говорил серьезным деловым тоном. – Что вы думаете по поводу памперсов?

О! Памперсы! Это была горячая тема, тут всегда было о чем поспорить. Вася покупал своему говнюку самые дорогие английские памперсы. Кто-то из наших услышал цену и подпрыгнул на стуле: зачем? И Вася долго и усердно объяснял особенности мужской мочеполовой системы.

Во время этих разговоров он несколько раз прерывался, чтобы ответить на звонки из своего офиса. «Еду, еду», – говорил он, кивая в декольте нашей любимой секретарши, но с дивана не двигался.

– Молоко! – он вспоминал. – Что-то как-то меня это все беспокоит…

Вася беспокоился, что у его жены, у легендарной Люси Натыкач, молока недостаточно, и спрашивал знающих людей, чем лучше побаловать кормящую женщину. Сам он любил красную икру и венские торты, поэтому логично предположил, что и для кормящей женщины ничего лучше не придумаешь.

– Вася, – махала ручкой наша любимая секретарша, – как ты балуешь свою жену… Я ей завидую!

Моя прекрасная собака зевала на всю на эту свистопляску, через час после кофея пес вставал и покидал собрание. Он сам открывал себе дверь: нажимал лапой ручку и толкал головой. Шерсть и пыль разлетались от его туши, Вася брезгливо стряхивал со штанины случайные ворсинки и оставался как приклеенный на нашем диване. А меня терзали подозренья, особенно венский торт.

Каждую пятницу Вася заезжал за тортиком в модный гастроном поблизости от нашего района. С задумчивым мечтательным видом он кидал в корзинку пачку английских памперсов, коробку австрийского шоколада и ставил венский торт. Я катила свою телегу в соседнем ряду стеллажей, но Вася меня не замечал. Тогда я сразу и подумала: все ясно – конфетки.

Разумеется, моя подозрительность перешла все разумные границы. Мужчина любит сладкое – да разве это преступленье? С помощью этого торта Вася всего лишь снимал свой стресс, недостаток внимания, который возник с появлением ребенка, завтракал, в конце концов… В этом не было ничего странного, я знала множество приличных мужчин, которые ели мороженое после пива – и ничего! Никто из них не совершал никаких экономических преступлений, но в те времена моя паранойя зашла так далеко, что даже в конфетах я обнаружила нехорошие тенденции.

Здесь я пошла от обратного: вспомнила всех знакомых эгоистов, и оказалось, что все они обожали шоколад. Они знали в нем толк и абы из какой коробочки не уплетали, а всегда подсаживались к той, что повкуснее, и как бы не замечая, почти автоматически, тягали конфетки одну за другой. А когда оставалась последняя, мои знакомые эгоисты как будто удивлялись: «Ой! Я все съел… Надо же! Увлекся», – приблизительно так все они говорили и подбирали последний трюфелек. Увы, я дошла даже до такой мелочности! Я вспомнила каждого эгоиста и каждую конфетку, которую они увели у меня из-под носа. Мне не стоило труда себя убедить: мужчина и сладости – отнюдь не самое невинное сочетание.

Да, я была не совсем права! Я выглядела некрасиво. Мои глаза смотрели не туда, куда нужно. Мои уши слушали не то, что достойно слушать. Меня оправдывало только одно: мой язык был на замочке, и своими мерзкими подозреньями я никогда ни с кем не делилась. В этом меня и обвинила разгневанная Люся Натыкач.

– Спасибо вам огромное! – она мне позвонила. – А я-то думала, что мы друзья!

– Что случилось? – я, правда, не знала.

– Какую свинью вы мне подложили!

– Какую?

– А ты не знаешь! – она взвизгнула по старой традиции. – Ваша любимая секретарша работает у Васи! Вот и верь после этого людям…

Да, вероятно, из-за этой секретарши я и стала такой противной и подозрительной. Мне сразу показалось, что эта милая девушка со звездными амбициями и скромными способностями залетела в наш грубый колхозный бизнес не для того, чтобы принимать звонки от фермеров.

В конце лета наша любимая секретарша написала заявление об уходе и, соответственно, ушла. «В Париж, – она сказала, – на кастинг». Поэтому все удивились так же, как и Люся Натыкач, когда она появилась в офисе у Васи.

Обнаружилось это случайно. Люся положила младенца в детскую сумку, швырнула на заднее сиденье и прикатила с инспекцией в свой собственный офис. Как только она увидела зеленые линзы, красные ногти и платье медсестры, к ней сразу вернулась деловая хватка.

– Не-е-ет, нет, нет, – она погрозила мужу пальцем. – Такой вариант меня не устраивает.

Люся протопала в свой прежний кабинет, уселась в директорское кресло и вызвала новую сотрудницу на собеседование.

– Так, красавица моя… – сказала ей Люся, – собирай свою косметичку, и чтобы через пять минут тебя здесь не было.

Вася за новую сотрудницу не заступался, с женой не спорил, приказ об увольнении подписал. Это было очень подозрительно, но я старалась об этом не думать. Да, на моей памяти мальчики, которые уступали своих солдатиков без боя, отнюдь не спешили сдаваться…

Но какое мне дело? Какое мне дело до чужих игрушек? Все это мелко, мелко и противно. Я решила поставить точку во всех своих подозрениях, тем более что никакого намека на банкротство не было ни в белых туфлях, ни в тортах и даже в секси-секретарше. «Все! – я себе сказала. – Хватит как старая курва перемывать людям кости!» Вяла косу – пошла косить.

Но Люся дозвонилась. Искала меня по всем номерам. Звонила, чтобы пригласить на день рожденья сына. Ребеночку исполнился один год.

– Связь плохая! – я пыталась спастись. – Ничего не слышу! Люся! Я в поле! У меня сенокос!

– Не-е-ет, нет, нет! – надавила она. – Отказы не принимаются! Всех жду, иначе будет международный скандал!

Праздник устроили дома, в новой просторной квартире. Народу собралось немного, человек пятнадцать, поставщики-клиенты. Годовалый ребенок спокойно сидел в детском кресле, глаза у него были директорские. Вася попросил, чтобы гости обращались к наследнику напрямую, и все по очереди вставали с речами. «Дорогой малыш! Мы желаем тебе вырасти таким же умным и красивым, как твой папа…»

Васе было очень приятно, серьезность церемониала его не смущала, он слушал внимательно все здравицы, только иногда выходил в холл, чтобы ответить на звонки и смс, которые постоянно звякали у него в кармане.

Люся в этот вечер была немного не похожа на себя. Это была домашняя Люся, не офисная. Она колготилась у стола и на бегу подшучивала:

– Смольный, Вася! У тебя сегодня Смольный!

Подарки складывали в детскую. Дизайнер оформил комнату диснеевскими тачками. Она была похожа на магазин игрушек, там было очень много самых разных машинок. И одна совсем шикарная, большая, с радиоуправлением, в которой ребеночек может ездить как в настоящем автомобиле. Вася любил поиграть в машинки и с удовольствием покупал их своему малышу. Когда все друзья отстрелялись, он исполнил партию отца.

Вася попросил гостей спуститься во двор. Там на парковке стоял подарок, укрытый белым чехлом и перевязанный красным бантом. Вася дернул ленточку – и все похлопали, а один красноморденький родственник даже грохнулся для смеха на асфальт. Это была новая машина для малыша и его мамы. На заднем сиденье стояло детское кресло, Вася посадил туда ребеночка, мама села за руль. Соседки, которые гуляли в это время с колясками, подошли выражать свое восхищенье.

Эти соседки ставили Васю в пример своим мужьям. Все мозги простучали: «Посмотри на Васю, посмотри на Васю…» Никто из мужчин не выходил на площадку со своим детенышем, после работы все падали на диваны, и только Вася каждый вечер гулял с коляской. И, кстати, это никому не показалось подозрительным. Никому, кроме меня.

Гулять с коляской скучно, это я знаю точно. Да-да, я слышала, в Европе, в Турции и в Греции, в Израиле, в Америке и в Аргентине мужчины с колясками на улицах не редкость. Но только не в России! У нас такие номера не прокатят. На моей памяти все молодые отцы старались избегать однообразного блуждания вокруг песочницы, они вообще отказывались делать то, что им не хочется. Если мужчина соглашался на компромисс, оставалось только догадываться, почему он это делает.

Но нет! Я ни в коем случае не хотела браться за старое. В конце концов, Васе исполнилось сорок, он так долго ждал малыша… Я откинула свои жалкие подозрения и пошла веселиться в холл вместе со всеми гостями. Люся включила музыку, и мы попрыгали немножко как на свадьбе, протряслись:

Гоп-гоп-гоп, чина гоп! А мы танцуем.

Гоп-гоп-гоп, чина гоп! А мы спеваем…

Из холла гости переместились в кухню, чтобы ребеночек мог спокойно уснуть. Белый кожаный диван, очень удобный, стоял уголком, и все дамы сразу закудахтали, запрыгали, оценивая мягкость, и засюсюкали:

– Ой, какой у вас чудесный диванчик!

И пока мы на этом диване допивали и курили, Люся с Васей перемыли всю посуду. Система была отработана: Люся моет, Вася протирает. Насухо, полотенчико скрипит.

Да-да-да! Помню, помню, я не хотела ни в коем случае снова пачкать себя подозрениями, но как только увидела Васю со стопкой чистых тарелок, черная мысль мелькнула: «За каждую, за каждую тарелку отомстит».

Вася присел, и за тортиком, за чашкой чая начал рассказывать, какие чудесные места есть у нас неподалеку на лиманах, и как там отлично ловится щука. Он хотел показать размер лиманской щуки и сделал широкий жест рукой. В руке у него была чашка, и он немножко расплескал себе на брюки. Люся кинула мужу салфетку.

– Пролил! – она запрыгала. – Пятно теперь останется! Лиманы! Щука! Как маленький облился!

Вася встал, промокнул свои штаны и почему-то очень сильно покраснел, расстроился не в меру из-за этого несчастного пятна.

– Да что ты там пролил-то? – успокаивали гости. – Сиди! Пятно какое-то… Не будет у тебя никакого пятна, усядься.

– Переоденься, Вася! – Люся вынесла ему новые штаны.

– Я в этих посижу, – он растирал пятно салфеткой, – я промокну…

– Снимай! Что ты будешь сидеть в мокрых штанах?

– Да пусть сидит!

– Мокрые штаны! Вася! Что ты как маленький? Иди, переоденься!

Он что-то буркнул нетрезвое, схватил у Люси чистые джинсы, повесил на плечо и пошел в свою спальню переодеваться, но обратно к столу не вернулся, вечер его утомил, он прилег на минутку вздохнуть и уснул. Гости разошлись без него.

Ночью Вася проснулся, вышел на улицу и сел в машину. В бардачке лежала фляжка с коньяком. Он выпил глоток, закурил и включил музыку. «Гоп-гоп-гоп, чина-гоп!» – жена ему этот диск поставила. Он его вытащил и выбросил из окна. В последнее время Вася полюбил шансон. «А белый лебедь на пруду… Ду-ду, д-ду, ду-ду-ду-ду» – это он стал слушать. И хотя я обещала больше не лезть со своими гнусными подозрениями, но не могу не заметить, что резкая смена вкусов – вещь очень-очень подозрительная.

Утром Вася уехал на работу, на месте его машины осталась полная пепельница окурков. За ночь он высадил целую пачку. Из-за этих бычков Люся даже немного поругалась с дворничихой. Нет, замечание ей сделать не успели, баба с метлой только вдохнула, не успела открыть рот.

– Женщина, метите молча! – Люся ее опередила. – Мы вам за это платим.

Мусор убрали, а на следующее утро все повторилось. Хотя лично я не вижу в этом ничего подозрительного. Лето было душным, смотаться из офиса не было никакой возможности, для бизнеса это был самый горячий сезон, мы все устали, ждали отпуск, и не только Васю, многих, очень многих тем летом мучила бессонница. Васе не спалось, поэтому он спускался в машину слушать ночной шансон и очень много курил.

Причина Васиной бессонницы открылась осенью, когда колхозники убрали урожай, и все торговцы сельхозтехникой подсчитывали денежки от этого сезона.

В пятницу после работы он поднялся к себе в квартиру. В одной руке у него была черная папка с документами, в другой – пакет из супермаркета.

В пакете был обычный пятничный набор: торт, коньяк, икра и фрукты, только вся эта потребительская корзина предназначалась не для жены, а для другой женщины. Пакет из багажника Вася дернул автоматически, по привычке, и только в прихожей сообразил, что закупил жратву не Люсе, а любимой секретарше. Жене предназначалась черная папка с документами.

Люся просмотрела протоколы и приказы по семейной фирме супругов Натыкач и глазам своим не поверила. Смысл всей этой документации сводился к одному – теперь у Люси нет бизнеса, и она сама собственноручно подписала акт о банкротстве. А заодно и приказ о собственном выходе из бизнеса, и передачу активов в новое ООО.

Когда, в какой день Вася подсунул ей эти бумаги, она не могла вспомнить. Может быть, в один из обычных семейных вечеров, когда они мыли посуду в четыре руки? Может быть, утром, когда он в спешке, убегая на работу, подкладывал ей на кухонный стол срочные бумаги? А, может быть, и в офисе, где она по привычке садилась за директорский стол, корзинку с младенцем ставила на брифинг и подписывала все, не глядя?

Там же в папке лежал и реестр, и акт о разделе имущества, в котором значилось, что Васю интересует часть мебели, включая белый кожаный диванчик, и, как ни странно, большая детская машина на радиоуправлении. Там же был договор с риелторской фирмой, которая взяла на себя обязательство продать квартиру супругов Натыкач. Последней бумажкой был стандартный бланк заявления о разводе, уже заполненный адвокатом.

Люся, конечно, в такие шуточки не поверила. Она претендовала на пятничный набор и потянула в кухню пакет из супермаркета. Там среди прочего она заметила пачку капсул для усиления потенции.

– А это зачем? – спросила Люся. – Ты понимаешь, что это вредно? Ты знаешь, сколько тут побочных эффектов!

Из детской выбежал ребенок. Он только что проснулся и выскочил к отцу из своей кроватки, вспотевший, босиком, в короткой майке… Ребенок поднялся на цыпочках, потянулся, чтобы Вася взял его на руки. Так было каждый день, когда Вася возвращался с работы: сын выбегал на голос встречать отца, отец брал на руки… Но в этот раз не взял. Вася спешил, сантименты разводить было некогда.

Он забрал свой пакет, секунду замешкавшись, выложил на тумбочку что-то детское, в баночках. Там же, на тумбочке, лежали ключи от машины, которую Вася подарил жене. От удивления шустрая Люся не успела схватить брелок, она не могла поверить, что Вася уедет на ее авто.

Она выбежала на балкон посмотреть, чем закончится этот спектакль. Вася спустился к машине, дверцу открыл, но за руль все никак не садился. Ему позвонили, и он отвечал раздраженно и быстро:

– Скоро! Сейчас, я сказал! Все! Не беси меня, Масяня! Я еду.