Ультрафиолет: Тени Рождества

Finis vitae, sed non amoris.1

~ N ~

Взгляните на ночное небо в ясную ночь. Замечали, какое оно бездонное и тёмное? Как много там звёзд, но даже они не в состоянии осветить всю эту бездну тьмы. Таков наш мир – он утопает во мраке, где очертания прошлого и будущего едва различимы. Мы видим лишь малую часть всей этой бесконечности, и разгадать истинную природу вещей кажется очень сложно.

Но однажды мне повезло увидеть то, что было скрыто от многих. Мне было суждено прикоснуться к запретному знанию. Это случилось, когда грань между реальностью и сном истончилась, а пропасть в две тысячи лет оказалась иллюзией. Я проснулся в холодном поту, ничего не понимая: где я, что со мной, время, место – всё смешалось в странном, едва уловимом тумане.

Сердце колотилось в груди. Комната была залита мягким, неземным светом, проникавшим сквозь прикрытые шторы. Небо над городом светилось необычным, почти ослепительным сиянием. В центре этого свечения висела Новая Звезда – точнее, сверхновая, космический маяк, возвестивший о рождении чего-то невероятного.

Мир изменился! Это был Ультрафиолет. Странный свет, что для нас не совсем свет и не совсем тьма. Мы его почти не видим, но ощущаем каждой клеточкой. Он обладает редкой, почти мистической способностью: высвечивать тайные руны, написанные невидимыми чернилами в темноте. Это происходит лишь раз в две тысячи лет, когда свет Сверхновой, родившейся в далёких глубинах космоса, достигает нас, озаряя своим неистовым сиянием всю тьму Вселенной. Всё и везде! Даже то, что мы в самых смелых фантазиях не можем представить. То, что сторонится обычного света, или, наоборот, чего даже сам свет избегает.

Мне посчастливилось не сгореть в этом сиянии. В этом мягком Ультрафиолете, среди зыбких теней, я обрёл способность видеть сквозь время. Я прикоснулся к самым заветным тайнам нашего мира. К тем, что уже свершились, и к тем, что ещё грядут. Ультрафиолет уже был когда-то в моей прошлой жизни. Я вспомнил не только то, что уже было, но и то, чему только ещё предстояло случиться! Осознал то, чего уже нет, и то, чего ещё не было! И теперь я вижу это постоянно: во снах, в игре ультрафиолетовых теней прошлого и будущего одновременно.

Рождество – сказочная история, знакомая каждому с детства, кажется, изученная вдоль и поперёк. Но за этой глянцевой картинкой, за этой благостной идиллией скрывается нечто большее. За известным нам рассказом таятся тайны, погребённые под толщей веков, словно древние артефакты.

Представьте пещеру. Не просто углубление в скале, но утробу самой Земли, место, где тьма царит испокон веков. В этой первозданной темноте, вдали от света дня и людской суеты, разыгралась одна из величайших тайн в истории человечества. Не в роскошном дворце, не в Великом Храме Иерусалимском, а среди грубых камней и сырых стен – в скромной обители пастухов, произошло событие, изменившее весь ход истории.

В ту ночь, когда в этой пещере молодая девушка, Мэриам, обессиленная дорогой, в одиночестве рожала своего первенца, её преследовал не только страх, но и тени, посланные кровожадным царём Иродом. Они рыскали во мраке, чтобы найти и уничтожить её и её божественное дитя.

На страже, перед самым входом в пещеру, стоял храбрый Салом, чьё сердце горело высокой и светлой любовью к Мэриам и её сыну. Он бесстрашно охранял самых дорогих ему людей, когда его настигли стрелы и копьё коварных посланников тьмы. Их удары не просто нанесли раны, а пронзили его всей зловещей, нечеловеческой мощью. Мэриам и Младенец остались невредимы, но жизнь отважного Салома повисла на волоске.

На помощь ему пришли те самые Волхвы, ведомые Звездой. Они преодолели невообразимые испытания, рискуя всем – властью, жизнью, репутацией – не только чтобы принести дары, но и чтобы спасти саму надежду человечества. А единственным шансом на спасение Салома теперь стали древние артефакты и глубокие знания, хранившиеся в далёком храме Аксума. Туда его друзья, Волхвы, понесли его по тайным горным тропам, пока другие отважные герои отвлекали на себя неумолимую погоню Ирода, преследующего Новорождённого Мессию и его семью.

Эта история раскроет, как любовь, способная изменить само время, стала невидимым стержнем всех событий. И что вера в свет способна противостоять самой глубокой тьме.

Над той пещерой, словно небесный страж, сияла Звезда. Как Знамение, как весть о грядущем Чуде. Её необычный свет, пронзающий насквозь тьму мира своим Ультрафиолетом, указал путь не только Волхвам, но и всем ищущим истину. Свет её проникал сквозь тьму и открывал то, что было скрыто, освещая невидимые грани реальности. Звезда видела всё!

Кто были те самые Волхвы? Мудрецы, звездочёты, жрецы древних культов? Какие тайны хранили они в своих сердцах, сокрытые печатью веков? Какие испытания им пришлось преодолеть в своём долгом и трудном пути, ведомые этой необычной Звездой?

Эта книга – о тайнах, что окутывают Великое Событие, словно непроницаемый покров. О тенях, скрывающих истинный смысл происходящего, подобно густому туману, что прячет от глаз далёкий берег. Она о незримом свете, пробивающемся сквозь мрак заблуждений, дающем не просто надежду, но и ключ к познанию Истины. Ибо Небесный Ультрафиолет, пронзающий саму тьму мироздания, призван раскрыть всё, что было сокрыто от взора смертных на протяжении двух тысячелетий.

Это не просто попытка заглянуть за завесу привычного повествования, а мой собственный путь вглубь веков, путь через видения, явленные мне во снах. Это страстное стремление разгадать величайшую загадку всех времён, исследовать не только канонические тексты, но и апокрифы, легенды и предания, чтобы наконец приоткрыть завесу над подлинными тайнами Рождества.

На страницах этой книги я постараюсь воссоздать подлинную картину тех событий, шаг за шагом, от первого до последнего мгновения. Вы узнаете, кто был истинным участником этой великой драмы, какова была роль каждого и что на самом деле скрывалось за известными образами.

Это путешествие в мир любви, веры, мистики и загадок, где реальность переплетается с легендой, где Свет отчаянно борется с Тьмой, и где каждый из нас, заглянув в своё сердце, сможет найти отблеск этой вечной борьбы.

Иллюстрация Shedevrum.ai

~ I ~

Я вынырнул из глубокого сна не от звука, а от неестественного света, который лился из окна, густой, непривычный, выжигающий мрак ночи. Там, где прежде покоилось безмолвное чернильное небо, теперь пылала Новая Звезда. Не просто новая – Сверхновая. Она затмевала всё, поглощая собой привычный мир, но я чувствовал, что это не конец. Наоборот, это начало чего-то неизбежного, давно предначертанного.

Сердце отчаянно забилось в груди, отбивая глухой, мощный ритм в висках. Сон мгновенно рассеялся, оставив после себя лишь холодный пот и нарастающую, почти физическую, тревогу. Комната была залита таким ярким светом, что казалось, будто наступил рассвет. Но за окном царила густая летняя ночь, лишь изредка прорезаемая призрачным мерцанием далеких фар – машин, которые каким-то чудом прорывались сквозь эту ультрафиолетовую завесу, эту незримую, но осязаемую границу между мирами. Казалось, даже их моторы теперь издают неестественно низкий, гудящий звук, которого раньше не было.

Осторожно, словно боясь спугнуть саму тишину, я поднялся с кровати. Каждый шаг казался невесомым. Воздух вокруг меня будто сгустился, заряженный невидимой энергией. Я подошел к окну. И тогда моим глазам открылось зрелище, которое навсегда запечатлелось в памяти, словно это было нечто, что я уже видел когда-то, в другой жизни, или в глубочайших уголках своего подсознания. Там, где всегда раскидывалась бархатная чернота космоса, теперь горела она – Сверхновая. Не просто звезда – это был гигантский, пульсирующий сгусток света, необъятный и устрашающий, затмевающий своим невообразимым величием всё вокруг.

Его сияние было настолько пронзительным, что я чувствовал его давление, словно оно обрушивалось прямо на меня. В нем переливались, горели и таяли краски всех мыслимых и немыслимых оттенков радуги, мерцающие в ослепительном, бесконечном вихре. Невероятная, почти болезненная, красота этого космического рождения смешивалась с первозданным, животным страхом, заставляя сердце учащать свой бешеный ритм. Дыхание перехватило, горло сдавило невидимым комком. Я ощущал не только свет, но и его вибрацию, проникающую сквозь кожу, каждую клеточку тела, заставляя дрожать невидимые струны души.

Я не мог отвести взгляд от этого вселенского чуда. Мозг лихорадочно, отчаянно пытался осмыслить увиденное, но мысли ускользали, путались, не в силах справиться с нахлынувшей волной эмоций. Что это значит? Неужели это предвестник конца? Или, быть может, наоборот – знак чего-то грандиозного, начала новой эры? Я чувствовал, как нечто необратимое происходит не только там, в космосе, но и глубоко внутри меня. Словно тончайшая, невидимая нить натянулась между мной и этой пылающей звездой, связывая нас навеки.

Мир за окном преобразился до неузнаваемости, омытый потоком чистого Ультрафиолета. Деревья, еще вчера такие тёмные, массивные и привычные, теперь светились призрачным, почти нереальным лавандово-сине-лиловым сиянием, их кроны напоминали застывшие всполохи северного сияния. Белые стены моего дома отливали глубоким фиолетово-розовым, а трава на лужайке казалась неестественно ярко-сине-зеленой, словно превратилась в экзотические морские водоросли, дремлющие на дне неведомого океана. Даже пыль на подоконнике мерцала крошечными искрами, словно ожившие звездные частицы.

Вдалеке, на фоне посветлевшего, но все еще глубокого ночного неба, вырисовывались силуэты домов и деревьев. Они были словно ожившие мазки на холсте безумного гения – художника, увидевшего мир таким, каким его не способен увидеть никто другой. Обычные вещи, знакомые с детства, вдруг стали чужими, но при этом невероятно манящими, будто открылись врата в другой мир, ждущий, когда его исследуют. Привычная обыденность исчезла, растворившись в этом неземном свете, уступив место грандиозному и мистическому.

Воздух наполнился резким, чистым запахом озона, как после грозы, или как в древнем храме. Я глубоко вдыхал, ощущая некую странную, почти невыносимую эйфорию, которая кружила голову и одновременно проясняла сознание. Птицы, проснувшиеся от внезапного, пронзительного света, начали петь. Но их песни были необыкновенными, сумасшедшими, их трели звучали мелодичнее и чище, чем когда-либо, но в то же время с такой странной, почти безумной, отчаянной нотой, словно они приветствовали рассвет, который был не от Солнца. Мне казалось, я слышу не только их пение, но и шепот самого космоса, доносящийся сквозь время и пространство.

В этот момент я понял: мир никогда не будет прежним. Сверхновая не просто изменила облик ночного неба, она бесповоротно перевернула само мое восприятие реальности. Всё вокруг стало казаться невыносимо хрупким, бесконечно ценным и пронзительно прекрасным. Я словно заново родился, увидев мир в новом свете, полном неразгаданных тайн и непостижимых чудес. Страх и волнение, сковавшие меня, постепенно отступали, уступая место всепоглощающему, почти религиозному благоговению перед величием космоса и той невероятной силе, что его создала. И я понял, что мне суждено стать свидетелем чего-то гораздо большего, чем просто астрономическое явление. Мне суждено было понять истину.

~ II ~

Сон не шел. Мой разум метался в полудреме, пойманный в западню между жестокой реальностью и обрывками воспоминаний, окрашенных пульсирующим, неземным светом Сверхновой. Словно сквозь пелену ультрафиолетового тумана, я видел себя мальчишкой. Вокруг раскинулся неведомый, но до боли знакомый край: величественные южные горы, их вершины терялись в лавандовой дымке, и бескрайние пастбища, по которым медленно текли живые реки овец. А над головой, заливая мир небывалым сиянием, на пару с Солнцем пылала та же Сверхновая Звезда. Мне казалось, я чувствую запах дыма костра и слышу звон колокольчиков на шеях животных.

Это было настолько реально, настолько осязаемо и ярко, что я не мог, да и не хотел, отличить сон от яви. Я чувствовал южное тепло на своей коже, обдуваемой легким ветром, пропитанным ароматом полевых трав. Запах скошенной травы щекотал ноздри, а горьковатый, терпкий привкус овечьего молока на губах был живее любого воспоминания. Я слышал далекое блеяние стада, скрип сандалий по каменистой тропе, и даже чувствовал шероховатости камней под ногами. Но стоило мне попытаться пошевелиться, видение таяло, как призрачная дымка на ветру, унося с собой тепло и запахи, оставляя лишь холодную, давящую пустоту.

И я возвращался. В свою комнату, к тусклому, поглощенному внешним сиянием, свету ночника. К давящему, почти физическому чувству непонимания происходящего. Что это было? Где я был? Когда это происходило? Сверхновая, которую я видел во сне, не могла быть той же, что сейчас пылала за окном. Ведь то событие, мелькнувшее в обрывках памяти, произошло две тысячи лет назад. Но откуда я это знаю? Как это возможно? С чего вообще я взял эту безумную мысль?! Может, я схожу с ума? Или всё это – лишь отголоски забытого фильма, прочитанной когда-то книги, ожившие в возбужденном мозгу? Где заканчивается реальность и начинается безумие? И что, если между ними нет никакой разницы?

Эта загадка терзала мой разум, не давая покоя. Я был словно заперт в этом сне-наваждении, не сказать, что в кошмаре, но всё же в клетке собственного подсознания, из которой не было выхода. В какой-то миг вихрь эмоций захлестнул меня с головой: первобытный страх, всепоглощающая тревога, абсолютное непонимание. Мой разум метался в необъятных, лиловых просторах бессознательного, отчаянно ища выход из этого лабиринта сновидений, и не находил его, погружаясь всё глубже в пучину безумия. Я чувствовал, как нити моей собственной идентичности натягиваются и трещат, готовые лопнуть.

Внезапно видение рассыпалось, словно карточный домик, сложенный на краю бездны, или хрупкий сон, разбитый о берег реальности. Я вновь оказался в своей комнате, залитой уже утренним светом, но это был не тот привычный золотистый рассвет. Сердце по-прежнему бешено колотилось в груди, а на лбу выступили крупные капли холодного пота. В голове звучал едва различимый, но настойчивый шепот, будто кто-то пытался донести до меня нечто важное.

Что это было? Были ли мои видения реальностью, прорвавшейся сквозь завесу времени? Или это просто игра моего возбужденного Ультрафиолетом воображения? Я не понимал. Тело ломило, каждый сустав ныл, голова гудела от давящей тяжести, а в горле пересохло, будто я прошел сквозь пустыню. Сон, терзавший меня всю ночь, оставил после себя тяжелый, специфичный осадок, вкус которого был горько-металлическим. Казалось, я ощущаю не только усталость, но и отголосок древней, чужой боли.

С трудом оторвал я взгляд от мокрой от пота подушки, чтобы посмотреть, что происходит там, то есть здесь, у нас, снаружи. Мир за окном преобразился до неузнаваемости, и на этот раз это была уже не игра света в темноте, а новая, ошеломляющая действительность. Вместо привычного, родного желтого Солнца, из-за горизонта поднимались два светила. Одно – наше обычное, ласковое и золотистое, каким мы его всегда знали. А другое – непонятная голубая звезда, сияющая с такой силой, что её лучи, если и были слабее солнечных, то совсем немного. Только оттенок у неё был совсем иной – пронзительно ультрафиолетовая синева, разливавшаяся по небу и земле. Она казалась глазом какого-то неведомого существа, смотрящего прямо в мою душу.

Весь мир вокруг был окрашен в эти странные ультрафиолетовые тона, будто художник-авангардист разлил по нему свои немыслимые, безумные краски. Деревья, обычно такие зеленые и пышные, теперь отливали глубоким фиолетовым и нежно-лавандовым, их листья казались полупрозрачными. Белые стены дома приобрели нежно-розовый оттенок, а трава на лужайке и вовсе выглядела фантастически странной, будто она и не трава вовсе, а нечто иное. Цветовая гамма сейчас, днём, отличалась от увиденной мной тогда, в первый момент ночи. Ночью вообще был полный сюрреализм, сейчас же еще хоть как-то можно было сориентироваться в пространстве, хотя мозг и отказывался принимать эту новую реальность, упорно цепляясь за ускользающие обрывки старого мира.

Днем воздух был по-прежнему наполнен едким, чистым запахом озона, от которого не только кружилась голова, но и першило в горле, вызывая легкую тошноту. Птицы окончательно сошли с ума, их хриплые от непрестанных песен голоса горланили уже крайне странные, диссонирующие мотивы, будто их мелодии были искажены этим новым светом, или же они, как и я, оказались во власти невидимых сил. Все вокруг было нереальным, фантастическим, будто я попал в другой мир, описанный в старинных сказках про неведомое тридевятое царство, из которого нет возврата. Я не мог поверить своим глазам. Ночью я еще хоть как-то заставил себя думать, что это всё сон. Но сейчас – это точно был не сон, это была новая, пугающая, и необратимая реальность.

Неужели вчерашняя Сверхновая уже так сильно изменила мир, что он стал совершенно другим? Или все это происходит только в моей голове, и я окончательно теряю рассудок? Я пытался как-то собраться с мыслями, но не сильно это у меня получалось. Внезапно я понял: я не одинок в этом безумии.

Весь мир был на грани. На грани хаоса, паники, полного разрушения.

Включил телевизор, отчаянно желая узнать, что происходит, услышать хоть одно разумное объяснение. Но с экрана на меня обрушился шквал информации, от которого закружилась голова, а мир поплыл перед глазами. Все каналы вещали только об одном – о Сверхновой. Неведомо откуда взявшиеся и без того сумасшедшие эксперты, захлебываясь от волнения, перебивая друг друга, делились своими противоречивыми прогнозами. Чертовы шарлатаны, их слова лишь множили всеобщую истерию, но никак не проясняли ситуацию…

Одни говорили, что это конец света, и призывали к немедленному покаянию. Другие утверждали, что Земля переживет невиданный катаклизм и будет навсегда изменена до неузнаваемости. Третьи же, с блеском в глазах, пророчили приход Нового Мессии, который спасет человечество то ли от неминуемой гибели, то ли от этой Звезды, то ли от них самих.

Мир охватила паника. Люди метались по улицам, как испуганные, ослепленные звери, не зная, что делать и чего ждать, куда бежать. Магазины опустели, сметавшие всё подряд толпы превратили полки в руины. Банкоматы перестали работать, на дорогах образовались многокилометровые пробки из брошенных машин. Безумие накрыло всё человечество, словно невидимая волна, и я слышал ее завывание в глубине своего разума. Казалось, что конец света теперь уже точно неминуем.

В голове роились мрачные мысли. Что будет с моими близкими? Что будет со мной? Что ждет человечество? Я не знал. Хотя с человечеством и так всё понятно, и никакая Сверхновая даже не нужна, чтобы предсказать его крах.

И тут внезапно, словно удар молнии, меня пронзило воспоминание о странных снах. Те самые видения, от которых я насилу утром лишь избавился, из лабиринта которых только что вот выбрался. Теперь они казались не бредом, а пророчеством, посланием из другого времени. К чему бы всё это?! Могли ли эти сны быть ключом? Или предупреждением? Я чувствовал, как некая древняя сила тянет меня за собой, в неизведанное.

~ III ~

Через неделю мир, словно измученный ребенок, устав от немыслимого переполоха, наконец-то угомонился. Небо, к всеобщему облегчению, не рухнуло на Землю, Звезда – тоже. В общем, обещанный конец света, столь ярко предсказанный «экспертами», кажется, миновал, растворившись в будничной суете. И все забыли об этом ультрафиолетовом недоразумении. Ну, звезда и звезда, светит себе и светит. Что же теперь нам с того, вечно занятым своими важными, насущными делами людям? Разве что приятная экономия электроэнергии на ночном освещении…

Но только я не мог забыть о ней. Эта Звезда, этот пронзительный Ультрафиолет, по-прежнему будили во мне воспоминания и странные, навязчивые сны, отголоски которых пульсировали где-то глубоко в подсознании, отказываясь угасать. Их тени бродили по лабиринтам моего сознания даже днём, предвещая новые погружения в иную реальность с наступлением ночи. И вот, вновь охваченный благоговейным трепетом, а может, и необъяснимым ужасом, в ночных сновидениях я вновь увидел себя в этом странном, до боли знакомом облике: мальчик на вершине мира, лет четырнадцати, юный и бесстрашный, но в то же время осознающий тяжесть неведомого бремени. Я знал: это была целая вечность назад, эпоха, погребенная под тысячами лет истории и забвения.

Холодный, пронзительный ветер, вестник неведомого и непостижимого, хлестал меня по лицу, принося с собой запахи камня и древности, смешанные с едва уловимым ароматом далекого моря. Я сидел недалеко от самой вершины Вифлеемского холма, одинокий, словно перекати-поле зимой в бескрайней, выжженной прошлогодним Солнцем пустыне. Под моими босыми ногами лежали тысячелетия, каждый камень дышал историей, незримыми голосами прошлого. Каждая клеточка моего тела чувствовала этот пронизывающий холод, исходящий не только от ветра, но и от самого воздуха, пропитанного ожиданием, словно само время замерло в предвкушении.

Мир вокруг меня был не просто необычным – он был иным. Пронизанный холодным ультрафиолетовым светом неведомой звезды, сияющей с такой силой, что даже полная луна меркла и терялась в её призрачных, неживых лучах, превращая небесный свод в картину из нереальных оттенков лилового и синего. Внизу, в абсолютной темноте долины, словно притаившийся зверь, раскинулся Вифлеем, его редкие огни еле виднелись сквозь фиолетовую дымку, словно отголоски уходящей эпохи. Я же здесь, на вершине мира, сидел, словно страж, такой ещё юный, но уже закаленный защитник от неведомых, подступающих угроз. Одетый в простую рубаху и штаны из грубой, потертой ткани, сам похожий на тень, слившуюся с этим ультрафиолетовым, каким-то зыбким, почти неуловимым в этом странном свете миром. Я чувствовал себя частью этого ландшафта, его продолжением, его безмолвным хранителем.

Рядом со мной, пылая необычным пламенем, трещал костер. Его танцующие тени, пляшущие на шершавых скалах, были моими единственными компаньонами в этой безмолвной ночи. Казалось, они тоже что-то шепчут, рассказывая древние, забытые истории, а огонь в их глубине отражает не только моё лицо, но и лики тех, кто был здесь до меня. Я смотрел на огонь, и в его чарующем, гипнотизирующем танце мне мерещились странные, пророческие видения: будущие битвы, невиданные чудовища, чьи тени извивались в глубине пламени, неземные красоты, способные разбить сердце своей совершенной, но недостижимой гармонией. Но за всем этим скрывался первобытный страх, словно змея, подкрадывающаяся к самому сердцу, сжимая его ледяными кольцами. Кто я? Зачем я здесь, в этой пустоши, под этим чужим небом? Что мне делать, когда мир вокруг меня трещит по швам, а будущее зыбко, как дым? Эти вопросы жгли мозг, не давая покоя, но я знал, что ответы придут, когда настанет время.

Ответы терялись в холодном, пронзительном свете ультрафиолетового неба, растворялись в его бездонной глубине. Но я знал одно, ощущал всеми фибрами своей души: я не могу уйти. Я дал некую клятву, тяжесть которой чувствовал всей своей юной сутью – клятву стеречь этот холм, этот священный Вифлеемский холм, стеречь эту Пещеру, скрытую от глаз людей, окутанную покровом вековой тайны. Моя судьба была неразрывно связана с этим местом, с его древними секретами, с тем, что должно было произойти. Я был звеном в цепи событий, которую сам не мог видеть, но чувствовал её неотвратимость.

Что там, кто внутри? Я не знал этого. Нет, тот я там, мальчик на склоне – он знал. Не знал я здесь, я во сне, заключенный в обрывке чужого прошлого, словно зритель в театре, где пьеса разыгрывается без его участия. Но я чувствовал, что это нечто таинственное, нечто невероятно важное, сакральное. И именно я, этот одинокий мальчишка, был тем единственным, кто мог защитить это. Защитить от чего? От кого? Ответа не было, лишь глухое предчувствие надвигающейся опасности, которое становилось все острее, словно невидимая игла вонзалась мне под кожу.

Вдруг я услышал шаги за спиной. Шаги, которые не должны были быть здесь, в этой безмолвной, затерянной во времени ночи, на вершине холма, который я считал своим. Сердце бешено заколотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах. Мои руки инстинктивно сжались в кулаки. Кто это? Друг или враг? Спаситель или погибель? Я медленно, с трудом, словно преодолевая невидимое сопротивление, обернулся. Взглянуть в лицо неизведанному было очень страшно, но еще страшнее было оставаться в неведении.