Ультрафиолет: Тени Рождества

~ VII ~

В пещере плясали языки пламени, отбрасывая на шершавые стены причудливые, живые тени. Я сидел, кутаясь в голубой плащ, который когда-то согревал её. Холодный ветер завывал, словно старый волк в горах, но он не мог пробраться сквозь плотную, мягкую ткань. Этот плащ так удивительно долго хранил тепло её рук. Каждая нить казалась живой, хранящей её незримое присутствие, её тонкий, еле уловимый аромат. Он напоминал мне о полевых цветах после летнего дождя. И вот, под эту зыбкую игру света и тени, воспоминания нахлынули на меня, тёплые и горькие одновременно.

Вспомнил нашу первую встречу. Она была свежей и чистой, как летнее утро после росы. Я, тогда совсем ещё робкий, с сердцем, которое вот-вот выпрыгнет от предвкушения чего-то нового, вошёл в Иерусалимский Храм. Там стояла торжественная тишина. Её нарушало лишь редкое пение птиц, заглядывающих в высокие окна, да тихий шелест одежд священников. Солнечные лучи пробивались сквозь цветные витражи, раскрашивая каменный пол таинственными узорами.

И вдруг, словно луч солнца, прорвавшийся сквозь храмовый полумрак, она появилась передо мной. Её появление было как откровение, а её красота затмевала всё вокруг. Мир словно стал тусклой декорацией, на фоне которой сияла только она. Длинные русые волосы, похожие на волны золотой пшеницы, струились по плечам, обрамляя нежное, чистое лицо, озарённое сиянием её прекрасных глаз.

В её глазах, цвета летнего неба, отражались не только голубизна бездонных горных озёр и спокойствие бескрайних полей. В них была какая-то невыразимая глубина, словно обещание чего-то великого. Шла она легко, летела практически, будто пушинка одуванчика, подхваченная ветерком. Во всех её движениях чувствовалась неземная грация. Я тогда подумал, что если бы ангелы ходили по земле, то выглядели бы точно так же.

В тот миг моё сердце забилось с такой силой, словно хотело вырваться из груди и броситься к ней. Я не мог оторвать глаз. Меня пленила её неземная красота и чистота, которая исходила от неё, словно незримое тепло. Она, будто ангел, спустившийся с небес, уделила мне внимание. В её взгляде я прочитал не только любопытство, но и зарождающуюся симпатию, еле заметный огонёк. Было такое чувство, будто наши души встретились задолго до этой жизни, а теперь вот неожиданно вспомнили друг друга.

С тех пор её образ поселился в моём сердце. С каждым днём он расцветал пышным, благоухающим цветком любви. Её имя, Мэриам, стало для меня самым святым шёпотом, моей сокровенной молитвой. И вот, спустя время, судьба снова свела нас вместе, здесь, у этой пещеры, в необычном свете Звезды, где ветер поёт мне грустные песни о вечном, а воздух кажется густым от невысказанных тайн.

Я сжимал в руках плащ, который пах ею, нежно, как полевые цветы. Теперь этот запах стал для меня ароматом надежды и лёгкой грусти. И я чувствовал, как тепло её души согревает меня даже в эту холодную ночь, словно её незримые объятия. Вспоминая её улыбку, нежнее лунного света, и сияние её глаз, ярче звёзд, я знал, что наша встреча не случайна, а предначертана свыше.

Она – моя судьба, мой ангел-хранитель, посланный мне небесами. И я буду ждать её, через все беды и времена, веря, что наши пути снова пересекутся, и любовь наша расцветёт пышным цветом, озаряя мир своим светом. Моя верность ей была так же крепка, как эти древние скалы.

Прошло несколько лет с той важной встречи, когда в моей жизни зажглась звезда по имени Мэриам. Она, словно светлая фея, озарила мой мир своим присутствием, а потом, подобно метеору, пронеслась по небу моей юности и скрылась за горизонтом. После неё остался только горький осадок тоски и невыносимая боль в груди. И вот уже она носит под сердцем плод любви другого.

Я чувствовал, как в моей груди сжимается комок боли – тяжёлый и неумолимый. Моя любовь, не разделённая, не познавшая взаимности, терзала душу. Она напоминала о несбывшихся мечтах, о несказанных словах, о том, чего никогда не произойдёт. Это была боль не от ревности, а от глубокой, всепоглощающей тоски по невозможному.

Я был словно тень, бродящая по этому миру, невидимый для неё, чужой её счастью. Ночь опустилась на землю, укрыв мир своей тёмной вуалью. Только Звезда в небе давала немного света. Вглядываясь в пляшущие языки пламени, я думал о ней. Думал о том, как она сейчас ласкает свой округлившийся живот, разговаривая с малышом, который скоро появится на свет, делясь с ним своими самыми сокровенными мыслями. Думал о том, как я буду любить этого ребёнка, как буду заботиться о нём, как стану его незримым стражем, хоть он и не будет моим. Я представлял его маленькие ручки, его смех, его первые шаги и улыбался сквозь слёзы.

В этот момент, когда боль была почти невыносима, я понял: моя любовь не эгоистична. Она не требовала ничего взамен. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если это счастье не со мной. Я буду любить её и её ребёнка, буду их хранителем и защитником. Мой долг отныне – оберегать их. Ведь любовь – это не только обладать кем-то, но и уметь жертвовать собой. И я готов на всё, лишь бы она была счастлива. Это было то самое чистое, истинное чувство, о котором говорили старейшины, но которое я по-настоящему понял только сейчас, через эту боль.

Я знаю, что моя любовь никогда не угаснет. Она будет жить во мне вечно, питая мою душу и делая меня сильнее, словно неиссякаемый источник. И я буду ждать. Ждать того дня, когда она снова посмотрит на меня, и в её глазах я увижу не просто знакомого человека, а того, кто всегда был рядом, кто любил её бескорыстной и чистой любовью, кто стал её вечной тенью и хранителем. И тогда, быть может, я найду свой покой в этом ожидании.

~ VIII ~

В сумраке пещеры, при тусклом свете маленького костра, Мэриам сидела одна, кутаясь в свой старенький, почти истёртый хитон. Огонь бросал пляшущие тени на каменные стены, и каждая тень казалась живой, напоминающей о чём-то, что было когда-то. Воспоминания нахлынули на неё, одно за другим.

В её памяти всплыл тот день, когда она впервые увидела Салома на пороге Храма. И она невольно улыбнулась. Сразу стало так тепло, а одиночество, которое давило на неё в этих мрачных, чужих сводах, тут же отступило. Честно говоря, до его появления Храм казался ей огромной каменной клеткой, полной пыльных свитков и серьёзных лиц. А тут – живой человек!

Юный пастушок, такой робкий и немного неуклюжий, с копной светлых каштановых, волнистых волос, растрёпанных ветром, и глазами, цвета летних васильков, сразу же привлёк её внимание. В его взгляде, чистом и невинном, как вода в роднике, читалась душа, полная доброты и верности. Было в нём что-то такое, чего не было в других, что-то настоящее.

Мэриам сразу же почувствовала с ним особую связь, словно невидимая нить протянулась между их сердцами. Она наблюдала за ним, как за цветком, который только начинает распускаться на рассвете – осторожно, чтобы не спугнуть. Она даже придумала ему тайное имя – «Мой Василёк». И никто об этом не знал, это было только её маленькое сокровище.

Она видела его усердие, его готовность прийти на помощь, его безграничную преданность своему делу. В нём было что-то особенное, что отличало его от других ребят в Храме. Он не был похож на остальных, слишком шумных или слишком серьёзных. Он был просто… он. И, кажется, он единственный, кто смотрел на неё не как на «будущую жрицу», а как на обычную девчонку.

С каждым днём Мэриам всё больше проникалась симпатией к Салому. Она видела в нём не просто юного послушника, а человека с большой и доброй душой, способного на глубокие чувства. Её сердце, кажется, стало биться быстрее всякий раз, когда он проходил мимо или их взгляды случайно встречались. Ей даже было немного смешно, как она, будущая служительница Храма, краснела, словно деревенская девчонка, от одного его взгляда. Но долг и верность её предназначению не позволяли ей поддаться этим чувствам. Она была жрицей, и её жизнь была посвящена служению. Её будущее, казалось, было расписано ещё до её рождения. Встреча с Саломом стала для неё настоящим испытанием, но она знала, что должна была его выдержать. Хотя, признавалась себе Мэриам, иногда хотелось просто сбежать с ним куда-нибудь, где не было бы никаких правил и никаких храмов.

Мэриам прижалась к холодной каменной стене пещеры и закрыла глаза. В её душе царила буря противоречивых чувств: любовь, долг, тоска по несбывшемуся, и странная, хрупкая надежда. Она знала, что Салом навсегда останется в её сердце, но судьба распорядилась иначе. Да, тогда, вначале, он был юным учеником, а она – будущей жрицей. Даже в то время их миры не должны были пересекаться, они были слишком разными. Но Мэриам верила, что их любовь не умрёт. Она будет жить в её сердце, как маленький огонёк, зажжённый в тот самый первый день, когда она увидела Салома. И она будет ждать. Ждать того дня, когда их пути вновь пересекутся, и они смогут обрести то счастье, которого так жаждут их души. Она чувствовала, что это не просто детская влюблённость, а что-то большее, что-то, что связывало их ещё до их появления в этом мире. Глупо верить в такое, но она верила.

Её девичьи грёзы, подобные робким весенним росткам, тянулись к солнцу чистой любви. Салом, прекрасный юноша с чарующе синими глазами, пленил её сердце своей искренностью и той пылкой страстью, что она видела в его взгляде. Взгляды украдкой, случайные, нежные прикосновения, которые заставляли сердце замирать и глупо улыбаться, тайные поцелуи под сенью вековых олив – всё это питало огонёк их запретной любви. Каждое такое мгновение было для неё сокровищем, которое она берегла в душе, словно редкую монету.

Но суровая реальность разбила хрупкие мечты о счастье. Ей объявили о сватовстве. Это был Иосиф, уважаемый человек, дальний родственник по Давидовой линии. Он был состоятелен, благочестив, имел вес в обществе. Брак с ним сулил обеспеченную и стабильную жизнь. Для её семьи это был идеальный выбор, и все родственницы тут же стали перешёптываться о её «удаче». А что для её сердца? Оно молчало, зная, что ему не позволено говорить.

~ IX ~

В бескрайних просторах заснеженной Скифии, там, где просторные степи сливались с лазурным небом, а морозный ветер пел свои древние песни о вечности, правил мудрый царь Балтазар. Его длинная седая борода, словно первый снег на вершинах гор, хранила мудрость веков. А проницательные глаза, цвета серого зимнего неба, видели то, что скрыто от большинства людей. Балтазар не был похож на привычных монархов. Он не гонялся за пышными одеждами и шумными пирами. Его истинным богатством были не сокровища, а старинные свитки и книги, которые он изучал ночи напролёт. Его царство лежало высоко в небе, среди ярких звёзд и созвездий. Он был удивительным звездочётом, посвятившим всю свою жизнь изучению небесных светил. Он верил, что понимает язык каждой кометы и каждой падающей звезды.

Ночь за ночью он поднимался на свою высокую смотровую площадку над дворцом. Площадка была продуваема всеми ветрами, и порой Балтазар ворчал на холод, но тут же поправлялся, говоря, что на холоде мысли яснее. Его взгляд устремлялся к бесконечному куполу неба, усыпанному мириадами звёзд. Часами он наблюдал за их мерцанием, изучая движение каждого небесного тела, пытаясь разгадать великие тайны мироздания. Балтазар не просто смотрел на звёзды. Он умел с ними разговаривать, чувствовал их, как давних друзей, и даже иногда с лёгкой досадой удивлялся, если предсказания запаздывали или были слишком туманными. Он знал язык небесных светил, понимал их молчаливые послания. И Звёзды поведали ему о великих событиях, которые должны были произойти в мире, о рождении нового Царя, который изменит судьбу всего человечества.

Мудрый старец ждал этого события с глубоким трепетом и волнением. Он знал, что ему суждено стать одним из тех, кто встретит Спасителя мира. Иногда он задумывался: «Успею ли? Годы берут своё, да и путь далёк». Скифия была так далеко от всего мира, что даже его караваны добирались до Иудеи чуть ли не годами. Он не мог опоздать на такое событие!

И вот, однажды морозной ночью, когда звёзды сияли особенно ярко, Балтазар увидел необыкновенное знамение – новую Звезду, которая светилась ярче всех остальных. Она была такой ослепительной, что, казалось, даже его старые, многое повидавшие глаза увидели её без подзорной трубы. Он сразу же понял: это не просто звезда, а Знак о великом событии. Воодушевлённый этим открытием, он созвал совет и рассказал о своём видении. Весть о новой Звезде быстро разнеслась по всей Скифии. Люди с трепетом и предвкушением ждали, что же произойдёт.

Балтазар же, не теряя времени, начал готовиться к путешествию. Он приказал собрать самые надёжные повозки, запрячь выносливых лошадей и подготовить запас тёплых мехов, ведь путь лежал на юг, но суровые скифские зимы умели преподносить сюрпризы. Он знал, что должен следовать за Звездой, чтобы увидеть Чудо своими глазами. Он понимал, что путь будет непростым, но был готов к любым испытаниям, ведь вера в то, что Звезда приведёт его к Спасителю мира, давала ему неиссякаемые силы.

В знойной Индии, где солнце ласково ласкало золотистые пески, а благоухающие специи наполняли воздух ароматами Востока, жил юный царевич по имени Каспар. Его смуглая кожа блестела бронзой под лучами солнца, а глаза, подобные тёмному ониксу, горели жаждой знаний.

Он был не просто царевичем, но и искусным воином, ловко владеющим мечом и щитом. Хотя, как подмечали его наставники, в изучении древних рукописей он преуспевал куда больше, чем в скучных государственных делах. Но его истинной страстью были тайны мироздания, которые он неустанно стремился разгадать. С юных лет Каспар интересовался всем на свете: от звёздного неба, мерцающего над его головой, до песчинок, омываемых лазурными волнами океана. Он часами мог просиживать в огромной дворцовой библиотеке, изучая древние манускрипты, повествующие о чудесах света и мудрости веков. Для него даже каждый толстый и пыльный свиток был настоящим приключением.

Каспар жадно впитывал знания, стремясь постичь все тайны бытия сразу. Но его интересы не ограничивались книгами. Каспар был не просто книгочеем, но и заядлым путешественником, любителем приключений, опасностей и всяких разных тайн. Он был из тех, кто не боялся свернуть с проторенной дороги, лишь бы узнать что-то новое, даже если это «новое» могло оказаться не самым приятным сюрпризом.

С удовольствием путешествовал он по своей стране, встречаясь с мудрецами, ремесленниками, простыми людьми. Учился у каждого, кто мог ему что-то дать, перенимая знания и опыт. Каспар был не только умным, но добрым и справедливым. Он всегда был готов прийти на помощь тем, кто нуждался в ней, защищал слабых, боролся за правду. Его доброе сердце и мудрый совет ценили все, кто его знал. Многие шутили, что ему бы не царевичем быть, а странствующим философом, но он лишь улыбался и отвечал, что «знание и меч – лучшие друзья в любом путешествии».

И вот, однажды, во время одной из своих ночных прогулок по дворцовым садам, Каспар увидел на небе новую Звезду, сияющую ярче остальных. Она была не просто яркой, она словно манила его, обещая нечто грандиозное, чего он ещё не встречал в своих странствиях. Он сразу же понял, что это не просто Звезда, а Знак о Великом событии. Воодушевлённый этим открытием, он созвал совет мудрецов, чтобы узнать их мнение.

Мудрецы, изучив знамение на небе, поведали Каспару о древнем пророчестве, предвещающем рождение Спасителя мира. Они сказали, что Звезда укажет путь к Младенцу. Каспар, не раздумывая, принял решение. Он знал, что обязательно должен следовать за Звездой, чтобы стать свидетелем этого знаменательного события. Как же он мог такое пропустить? Да и как царевич, он чувствовал себя обязанным лично убедиться в подлинности чуда, а заодно и испытать свои силы в новом, неизведанном пути.

В далёком, но не так чтобы очень, Аксумском царстве, где золотистые пески Сахары встречались с сине-зелеными водами Нила, а пирамиды хранили тайны веков, жила юная царевна по имени Мельхиора. Её кожа цвета тёмного шоколада сияла, словно драгоценный камень, а волосы, подобные вороньим крыльям, обрамляли лицо, выражающее царственное достоинство и доброту.

Она была не просто царевной, но и искусной провидицей, обладающей даром удивительной магии. Её имя, несмотря на довольно юный возраст, с уважением произносили во всех уголках Африки! Хотя сама Мельхиора скромно предпочитала, чтобы её называли «Мастером Снов» или «Укротительницей Теней», а не «царевной». Она считала последнее слишком скучным. Но истинной страстью Мельхиоры было стремление к духовному просветлению. Согласитесь, это довольно необычно для большинства царей и цариц, которые обычно рвутся к безграничной власти и собирают коллекции драгоценных побрякушек. В её же сердце жила жажда истины, стремление постичь тайны мироздания и найти смысл жизни. Она часами могла беседовать с мудрецами, изучать священные тексты, медитировать в полном одиночестве.

Мельхиора не просто верила в богов, коих в их краях водились сотни, да только все по большей части бестолковые, к тому же, ещё уродливые и страшные, что сильно её смущало. «К чему поклоняться тому, что даже на глиняном рисунке выглядит как неудачная заготовка?» – порой тихо шептала она своим духам, откровенно сомневаясь в их полезности. Зато она чувствовала присутствие духов в каждом цветке, в каждом луче Солнца, в каждом дуновении ветра. Она знала, что мир полон чудес, которые нужно разгадать.

И вот, однажды, во время одной из своих ночных прогулок, Мельхиора увидела на небе новую Звезду, сияющую ярче остальных. Она сразу же осознала, что это некий знак небес. Но как его понять? Мельхиора решила посмотреть в будущее, спросить духов и много времени провела в медитации. Но тщетно. Звёзды словно дразнили её, показывая лишь мимолётные тени и отголоски чужих мыслей, будто играя в загадки.

А потом ей был сон. Яркий, словно наяву, сон о грядущем Мессии… Он был настолько ясным и пронзительным, что развеял все сомнения. «Вот это другое дело!» – подумала она, просыпаясь с чувством, что теперь-то всё ясно.

Звезда, сияющая в ночном небе, словно путеводный маяк, манила к себе путников из разных уголков мира. Не ведая друг о друге, но ведомые единым порывом, царь, царевич и царевна, которых люди знают как Волхвов – Балтазар, Каспар и Мельхиора – одновременно отправились в долгое и трудное путешествие.

Балтазар, мудрый старец из снежной Скифии, облачился в тёплые меха, символ суровой зимы своей родины. Он бережно нёс с собой ладан, благовонный дым которого должен был стать молитвой, возносимой к небесам. Хотя не забыл он и свои любимые, толстые шерстяные носки – без них, говорил он, «и самая высокая мудрость мёрзнет до костей».

Каспар, искусный воин из знойной Индии, вооружился мечом и щитом, готовый защитить себя и своих спутников от любых опасностей, взял с собой смирну, горькую смолу, напоминающую о страданиях, которые ждут Спасителя мира. А ещё прихватил несколько острых кинжалов – на случай, если мудрые слова вдруг не подействуют на встреченных разбойников.

Мельхиора, Аксумская ясновидящая, украсила себя драгоценностями, подобающими визиту к Царю Царей. Но красоту свою и женскую сущность она скрыла под мужским плащом, призванным уберечь от ненужного внимания. «Меньше вопросов – меньше проблем,» – прагматично рассудила она, скрывая свои длинные волосы под капюшоном. С собой в качестве подарка она взяла золото, неотъемлемый символ царской власти, которую должен обрести Венценосный Младенец.

Путь каждого из них был тернист и полон испытаний. Балтазар форсировал бескрайние заснеженные равнины, где коварные метели могли поглотить его караван в любой момент. Каспар пробирался через непроходимые джунгли, где дикие звери и ядовитые змеи подстерегали на каждом шагу. Мельхиора же пересекала знойные пустыни, где палящее солнце и бесконечные пески тоже могли стать верной погибелью. Иной раз ей казалось, что сами дюны специально меняют форму, чтобы запутать её, испытывая её терпение.

Путников вела не только Путеводная Звезда, но и глубокая вера, пылающая в их сердцах. Они черпали силы в своих знаниях, опыте и непоколебимой решимости. И вот, спустя многие дни пути, судьба свела их вместе. Когда их душевные силы были уже на исходе, а тела готовы сдаться, они снова поняли, что не одиноки в своём странствии, и что все дороги ведут к единой цели.

Встреча Царей-Волхвов стала знаменательным событием. Они оставили свою гордыню и объединили силы. И собравшись в единый караван, продолжили путь, ведомые Звездой, которая становилась всё ярче, всё ближе и неустанно вела их к заветной цели. Они знали, что цель их путешествия близка, и сердца их трепетали от предвкушения встречи с Младенцем, который должен изменить мир.

~ X ~

Весть о сватовстве пронзила сердце девушки острой иглой. В её душе бушевали противоречивые чувства, подобно двум бурным потокам, стремящимся в разные стороны, грозя разорвать её на части. С одной стороны, она прекрасно сознавала, что Иосиф – человек достойный, который сможет обеспечить ей безбедное существование и крепкую, уважаемую семью. Так повелевали обычаи, так советовали старшие. С другой, сама мысль о разлуке с Саломом терзала её душу, оставляя горький, ни с чем не сравнимый привкус. Она чувствовала себя пойманной между долгом и невыносимой болью любви, которая только-только начала расцветать. И вот, однажды ночью, когда сердце её металось в агонии выбора, ей приснился необыкновенный сон.

Во сне она бродила по саду, но не по тому залитому солнцем месту, где они встречались с Саломом, а по тёмному, сумеречному лабиринту, словно раненая птица, не находя себе места. Цветы, что ещё недавно благоухавшие, теперь казались безжизненными, их лепестки поникли, а пение птиц – унылым, словно они оплакивали её несбывшуюся надежду. Каждый шорох листвы напоминал о голосе Салома, каждое дуновение ветра – о его прикосновении. В её голове, словно наяву, проносились воспоминания о счастливых, мимолётных моментах, проведённых с ним: его ласковые слова, лёгкие, нежные касания рук, его заразительный смех, который заставлял смеяться и её саму, даря чувство безмерной лёгкости.

Она металась по саду, задыхаясь от терзающих сомнений.

– Как же мне быть? – почти неслышно прошептала она, сжимая в руках нежный лепесток розы, сорванный с куста. Лепесток был таким хрупким, таким беззащитным, словно её собственная душа, которую вот-вот разорвут надвое.

– Следовать ли зову сердца, которое жаждет лишь Салома, которое рвётся к нему с невиданной силой, или же подчиниться и обрести благополучие в браке с Иосифом, зная, что сердце останется пустым?

Её душа разрывалась на части. Она не могла ни предать свою первую, такую чистую любовь, ни ослушаться воли наставников и родственников, нарушить многовековые устои. В этот тяжёлый момент, когда отчаяние почти захлестнуло её, вдруг в памяти всплыли слова мудрой старой няни Афины, которая с детства заботилась о ней, заменяя мать:

– Слушай сердце своё, милая, оно подскажет тебе верный путь. Оно никогда не обманет, даже когда разум сбит с толку.

И она, прижав руку к груди, так сильно, что чувствовала пульсацию, попыталась услышать тихий голос своего сердца. Она ждала, затаив дыхание, моля о знаке, о хоть каком-то утешении.

– Что же оно говорит? – спросила она себя, закрыв глаза, ища ответы в самой глубине своей души.

И вдруг, словно едва слышный, но чистый звон крошечного серебряного колокольчика, прозвучал ответ, ясный, как родниковая вода, смывающая пелену отчаяния:

– Любовь – это не только страсть и трепет. Это верность, самоотверженность, забота. Истинная любовь не требует жертв, она дарит счастье и покой. Она живёт даже там, где нет прикосновений.

Но сомнения всё равно, как тени, возвращались, терзая душу девушки. Она верила и не верила одновременно, что её ждёт достойная жизнь, наполненная покоем и благополучием. Ведь одно дело – принять головой, другое – по-настоящему смириться сердцем. Мысли о грядущей разлуке, о том, что Салом будет рядом, но не её, не давали покоя. И в самый глубокий час того сна, когда тень сомнений омрачала её разум, и она почти готова была сдаться, явился ей Ангел.