Разрешаю умереть

Серия «Звезды мирового детектива»

Peter James

LEFT YOU DEAD

Copyright © Really Scary Books/Peter James, 2020

All rights reserved

Перевод с английского Андрея Полошака

Карты выполнены Юлией Каташинской

© А. С. Полошак, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025 Издательство Азбука®

1

1 сентября, воскресенье

По воскресеньям они почти всегда затевали перебранку. Как правило, о чем-то несущественном. Обычно ссора быстро заканчивалась, стоило переглянуться и обратить все в шутку. Исключением не стало и воскресенье за пару недель до их четвертой годовщины. В тот день предметом ссоры послужил наполнитель для кошачьего лотка.

Даже в лучшие времена Найл водил так, что Иден становилось не по себе, хотя в аварию они попали лишь однажды, пару лет назад, когда ехали домой, и этот дурень перевернул машину. Сам признался, что хотел пофорсить. Они только купили новый – ну ладно, подержанный – «Гольф GTI», и Найл демонстрировал, какую тот способен развить скорость, когда, если верить замечанию дорожного инспектора, вполголоса адресованному коллегам на месте происшествия, его мастерство дало слабину.

Сегодня, по пути домой, они спорили уже полчаса. Как всегда бывало в моменты недовольства, Найл вел «БМВ» быстрее обычного. Чуть не угробил их обоих, когда обгонял машину с прицепом и едва успел уйти от столкновения с летевшим навстречу «лендровером».

«Великолепно, – подумала Иден. – Погибнуть за разговором о кошачьем лотке? Только этого не хватало».

– Слушай, милая, нам и правда так нужен наполнитель? – спросил Найл, слегка успокоившись. – Хотелось бы успеть на финал Гран-при.

– В записи посмотришь.

– Это совсем другое. – Опустив стекло, он выплюнул жевательную резинку, выудил из кармана новую и сунул ее в рот.

– Зря ты так. Лучше бы завернул в фольгу и выбросил в урну, – неодобрительно заметила Иден. – И да, наполнитель нужен прямо сейчас, потому что ты обещал купить его в пятницу, но не купил. И вчера тоже не купил, хотя собирался.

– Знаю, знаю, но я был занят. Пытался заработать. Три поездки в аэропорт, а чаевые дали лишь однажды, да и то поскупились.

– Не пора ли перейти в «Убер»? Там можно оценивать пассажиров. Ставить одну звездочку, если не дали чаевых.

– Работать на «Убер» я стану только в качестве генерального директора, – ответил Найл.

Иден не стала спорить. Найл и его грандиозные мечты… Стоит ли подливать масла в огонь поутихшего скандала?

– Буквально пять минут, войду и выйду.

Найл хмыкнул в ответ. Иден наклонилась и взяла его айфон.

– Дай-ка гляну, что ты нащелкал.

– Как можно было не заметить, что твой почти сел? Там же камера в сто раз лучше!

– Зарядила бы в машине, только ты не захватил новый кабель, а старый работает через раз. Вот и выключила, чтобы не сел окончательно, – объяснила она, пробираясь по лабиринту приложений.

– А почему вчера ночью не зарядила?

– Потому что не зарядила.

Он снова хмыкнул.

– Господи, – покачала головой Иден, листая приложения, – сколько у тебя всякого хлама… Больше сотни приложух, наверное! Спорим, ты даже не помнишь, зачем нужна добрая половина. Обещал же стереть те, которыми не пользуешься!

– Сотру, как время будет.

– Раз уж тебе так нравится… – усмехнулась она и снова покачала головой.

– …То и хлама не убавится, – усмехнулся Найл в ответ.

– Ну что ты несешь!

Иден нашла папку, где хранились картинки и альбомы, и коснулась иконки «Фото». Снимков оказалось несколько. Все сделаны чуть раньше в тот же день. Красивый фасад величественного особняка в елизаветинском стиле, а вокруг – прекрасно ухоженная территория, которая лучше всего выглядит в свете заходящего летнего солнца. Озеро. Виды Саут-Даунс. Фотографии Иден в облегающих белых шортах и розовом топе на фоне белой изгороди, за которой виднеется озеро.

– Ух, как здорово я выгляжу! – сказала она. – Не на всех фотках, конечно. На некоторых.

– С твоим телефоном получилось бы еще лучше.

Иден тайком стерла снимки, понравившиеся ей меньше всего. Оставила только один, от которого была в восторге – тот, где она стояла на фоне озера, – а затем продолжила листать приложения.

– «Майндноуд»?[1] Это еще что?

– Понятия не имею.

– Не против, если удалю?

– На здоровье, – ответил Найл с легким раздражением в голосе.

Иден стерла еще пару приложений, так и не добившись ответа, для чего они нужны.

На Аппер-Шорхем-роуд, законопослушно сбросив скорость до сорока миль в час, Найл указал вперед, где за ветровым стеклом сгущались тучи.

– Через два часа обещают дождь. Вечером надо забрать клиентов из Хитроу, а после Гран-при хотелось бы прокатиться на велике. Выполнить план по кардионагрузкам. Может, купим наполнитель завтра?

– Кот терпеть не станет, милый, – сказала Иден. – Просто остановись у входа. Я забегу, возьму упаковку и тут же вернусь. Пяти минут хватит.

– Честно? Я же знаю, стоит тебе зайти в магазин, как начинаешь скупать все, что тебе якобы нужно.

– Мне нужен только ты. – С вызывающей улыбкой Иден коснулась его бедра.

– Ну да, ну да!

Иден придвинулась, поцеловала его в щеку и тут же заметила у него в глазах какое-то странное недовольство. Когда они только сошлись, такого не было. В те времена Иден видела в его взгляде лишь искреннюю любовь.

– Обещаю, – сказала она.

Мать Найла, испанка, наградила его курчавой темно-каштановой шевелюрой и чертами лица, напоминавшими актера Доминика Уэста в молодости. По крайней мере, так Иден подумала, когда они познакомились. Стоило Найлу улыбнуться, и он становился самым красивым мужчиной на свете. А сердитым походил на неандертальца.

По воскресеньям они обычно посещали места, охраняемые Национальным фондом, – бесплатно, благодаря членскому билету, – но сегодня ездили в Пэрэм-хаус, принадлежащий другому фонду, и гуляли по его великолепным охотничьим угодьям.

Найл свернул на стоянку громадного супермаркета «Теско», который находился в трех милях к западу от их дома в Брайтоне, и тут же рассвирепел, увидев очередь из автомобилей.

– Ты только глянь… черт, Иден… мы тут сто лет проторчим!

– Просто остановись – я выскочу, а ты припаркуешься. Потом выйду и отыщу тебя.

– Точно? Мешок-то тяжелый…

– Когда ты последний раз покупал наполнитель? – покосилась на него Иден.

– Мм… Не помню.

– И как, по-твоему, он появляется в доме, по волшебству? Думаешь, его зубная фея приносит?

– Ладно, ладно, чудо-женщина. Смотри, я встану вон там. – Он указал на свободное место в некотором отдалении от магазина.

Иден схватила сумочку, выскочила из машины, послала Найлу воздушный поцелуй и, хлопнув дверцей, бросилась ко входу сквозь лабиринт автомобилей.

Найл прибавил громкость магнитолы. Послушал, как Лора Палумбо исполняет «Жизнь продолжается». Потом еще одну песню. Хотел закурить, но вовремя вспомнил, что Иден не нравится, когда он курит в машине. Да и вообще не нравится, что он курит, поэтому Найл просто сидел, слушал музыку и нетерпеливо поглядывал то на наручные часы, то на хронометр на приборной панели. Ван Моррисон, «Кареглазая». За ним Джонни Кэш, «Ты мое солнце». Что Найлу, что Иден нравилась музыка в стиле «кантри-энд-вестерн». Может, Иден вернется еще до конца этой песни, одной из ее любимых?

Но она не вернулась.

Следующая песня. Затем еще одна.

«Прошло двадцать минут, – понял Найл. – Что происходит? Обещала ведь, что купит только наполнитель. Наверное, увлеклась».

Тучи сгущались. Надежда успеть на финал Гран-при становилась все более призрачной. Найл поставил передачу на запись, так что завтра можно будет посмотреть, но это ведь и правда совсем другое. Хотя теперь ему не терпелось лишь попасть домой и прокатиться на велосипеде до дождя.

Он снова глянул на часы на приборной панели. Сверился с наручными. Еще одна песня. Двадцать пять минут. Полчаса.

«Блин, да чем ты там занимаешься?!»

Он в ярости ударил кулаком по ступице рулевого колеса и поморщился от боли.

Еще пять минут.

«Ну сколько можно покупать упаковку наполнителя?»

Скоро без десяти четыре.

Наконец он потерял терпение и решил, что пора отправляться на поиски.

2

1 сентября, воскресенье

Дорогу преградил высокий рыжеволосый работник торгового зала, на чьем бейдже значилось «Тим».

– Простите, но мы через десять минут закрываемся, сэр, – вежливо предупредил он.

– Надо помочь жене. Донести до машины мешок наполнителя для кошачьих лотков, – сказал Найл.

– Конечно, сэр. Без проблем. – Охранник посторонился. – Наполнитель вон там, в ряду номер два.

Найл вошел в громадный зал. Число покупателей сокращалось. К каждой кассе тянулась очередь, и еще одна, подлиннее, стояла справа, у стойки самообслуживания. Но в этих очередях Иден не обнаружилось.

Найл увидел женщину с длинными каштановыми волосами, сотрудницу магазина.

– Простите, где у вас ряд номер два?

Та предложила проводить его, но Найл заверил, что достаточно показать, после чего рванул мимо стеллажа с молочными продуктами (слева) и полок с книгами и видеодисками (справа) к дальней стене торгового зала, едва не сбив с ног женщину с маленьким ребенком. Та что-то крикнула ему вслед. Найл махнул рукой – мол, прошу прощения – и, следуя указаниям, свернул направо у прилавка с деликатесами. Миновал несколько рядов, заглядывая в каждый, и наконец остановился у таблички «Товары для животных».

Ряд оказался пуст, как и все остальные.

Найл отправился к тающим очередям у касс. Иден нигде не было видно.

«Господи, куда же она подевалась?»

С нарастающим раздражением он расхаживал взад-вперед по обезлюдевшим рядам. Остановился у полки с сухими завтраками, достал телефон, позвонил жене. «Абонент недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже».

«Проклятье, включи телефон!»

К нему вразвалку приблизился пузатый верзила-охранник: к рубашке пристегнута рация, на ремне связка ключей, как у тюремного надзирателя. Лицо дружелюбное, но деловое.

– Простите, сэр, но у нас уже закрыто. Прошу проследовать к выходу.

– Я пытаюсь найти жену, – ответил Найл. – Она полчаса как вошла в магазин, а теперь ее нигде нет.

– На кассах смотрели?

Найл кивнул.

– Хотите, позову ее по громкой связи?

– Если можно. И еще… Нельзя ли проверить туалеты? Вдруг ей стало нехорошо?

– Как зовут вашу жену, сэр?

– Иден. Иден Патерностер.

– Иден? Как райский сад?

Найл кивнул.

Охранник заговорил в рацию, и несколько секунд спустя ожили громкоговорители фирмы «Танной».

– Миссис Иден Пастер-Ностер, пройдите, пожалуйста, к информационной стойке у выхода. Вас ожидает муж.

Найл не стал просить, чтобы в объявление внесли коррективы. Охранник жестом велел следовать за ним.

– Попрошу кого-нибудь проверить туалеты, сэр. Пожалуйста, опишите вашу жену.

– Тридцать один год, пять футов семь дюймов, каштановые волосы до плеч, розовый топ и белые шорты.

С непробиваемым лицом охранник повел Найла к выходу, но задержался возле сотрудника, выставлявшего на полку жестяные банки с фасолью, и сказал что-то в микрофон рации. Затем они миновали зону оплаты, доску объявлений и остановились у информационной стойки, расположенной справа от выхода. Неподалеку от нее Найл увидел бело-синее возвышение с двумя громадными мониторами. На обоих экранах – пустые ряды.

– Давайте осмотрим весь магазин, сэр.

Верзила защелкал переключателем на пульте сбоку от возвышения. На экранах замелькали другие ряды, где несколько работников магазина пополняли запасы товаров на полках. Иден нигде не оказалось.

На кассах расплачивались последние покупатели. Найл заметил, что зона самообслуживания уже опустела.

Щелкнула рация. Охранник принял вводные, затем повернулся к Найлу.

– В туалетах никого. Вы уверены, что она вошла в магазин?

– Да, полностью.

Охранник велел девушке за информационной стойкой огласить некий «код шесть». Секундой позже в громкоговорителях зазвенел ее голос:

– Внутреннее объявление для всех сотрудников, у нас ситуация номер шесть.

Через пару минут у стойки материализовались несколько человек. Найл насчитал семерых.

– Пропала жена этого джентльмена, – обратился к ним охранник. – Тридцать один год, каштановые волосы до плеч. На ней розовый топ и белые шорты. Зовут Иден, фамилия Пастер-Ностер. Будьте добры, поищите ее по рядам.

– Патерностер! – на сей раз поправил Найл.

– Извините. Фамилия Патерностер. – Когда все разошлись, охранник повернулся к Найлу. – Она не могла выйти из магазина?

– Ну… Она знает, где я припарковался.

– Может, заглянула в «Маркс энд Спенсер»? Или в «Макдоналдс»?

– Нет, если только там не продают кошачий наполнитель.

Верзила не улыбнулся.

– Вы не могли разминуться с ней на входе, сэр?

Найл пожал плечами. Да, могли. Не исключено, что он делает из мухи слона. Он вытащил телефон, проверил, нет ли сообщений от Иден в «Вотсапе», затем набрал ее номер – и снова «абонент недоступен».

– Они тоже закрываются в четыре? – спросил Найл.

– «Эм-энд-Эс» – да. «Макдоналдс» – нет.

Пятью минутами позже вернулись все, кто прочесывал ряды. Иден в торговом зале не обнаружилось.

Найл поблагодарил работников магазина и вдруг почувствовал, что ведет себя как круглый идиот. Наверняка охранник прав: они с Иден как-то умудрились разминуться в дверях.

По пустеющей парковке он быстрым шагом направился к запыленному черному кабриолету «БМВ» с поднятым верхом. Найл помнил, что закрыл машину, но все же вгляделся в окно.

В салоне было пусто.

3

1 сентября, воскресенье

В начале пятого детектив-суперинтендант Рой Грейс – в джинсах, футболке и легкой куртке, как и положено в выходной день, – остановил свою двухместную «альфу-ромео» на почти пустой парковке у проселочной дороги, ведущей к тюрьме Форд в Западном Суссексе. Он нарочно приехал сюда в воскресенье, чтобы встреча выглядела неформальной, и комендант, с которым Грейс был на короткой ноге, пообещал, что его визит не станут заносить в журнал посещений. Грейс подозревал, что у него появятся очень весомые причины, по которым начальнику – помощнику главного констебля Кассиану Пью – не следует знать об этой поездке и расспрашивать о ее целях, что тот непременно сделал бы, случись Грейсу засветиться в Форде в рабочее время.

Посещая тюрьму, сотрудники полиции по большей части чувствуют себя неуютно, поскольку знают: если начнется бунт, они станут первой мишенью для заключенных. И не важно, как ты одет, – у тебя на лбу написано, что ты коп. Эта работа пропитывает кожу, как дешевый лосьон после бритья. Любой преступник почует тебя за версту. Фараон. Легавый. Ищейка. Мусор.

Рой Грейс приехал сюда из любопытства. Не так давно он получил написанное от руки письмо разжалованного коллеги, детектива-сержанта уголовной полиции Гая Батчелора.

Рой,

надеюсь, у тебя все в порядке. Новостей у меня нет, разве что назначили слушание по апелляции, чтобы пересмотреть срок моего заключения. Другие сидельцы относятся ко мне не так плохо, как я боялся. Во всяком случае, пока.

Я пишу, потому что, похоже, выяснил кое-что любопытное о нашем общем друге. Имен не называю, ведь все эти письма просматриваются, но я помню, что тебя интересовала та скамья в церкви. Может, смогу тебе помочь. Приезжай, обещаю, что путешествие будет ненапрасным.

Наилучшие пожелания тебе и команде, скучаю по вам.

Гай

В письме содержался шифр, разгаданный женой Грейса, Клио. В прошлом церковную скамью называли словом «пью». То есть речь о большом начальнике. Блестяще.

Без малого два года Кассиан Пью, помощник главного констебля и непосредственный начальник Грейса, отравлял ему жизнь – настолько, что Грейс всерьез подумывал перейти из полиции Суссекса на должность коммандера[2] в столичной полиции, просто чтобы отделаться от этого гнусного мерзавца.

Терзаемый дурным предчувствием, он открыл водительскую дверцу и вышел в бескрайнее и безмолвное пространство под небом цвета рыбьей чешуи. Казалось, небеса разделяли его опасения. И еще, как подсказывал Грейсу некоторый опыт мореходства, предвещали дождь. Начнется через несколько часов, но пока что день оставался теплым. Шагая по парковке и переходя дорогу, за которой располагались несколько одноэтажных зданий, Грейс думал, что если бы не высокая ограда из сетки-рабицы, это место вполне могло бы сойти за базу отдыха.

В Британии мужские тюрьмы делятся на категории от «A» до «D». «А» – тюрьма особого режима, где содержатся буйные и опасные преступники, к примеру террористы и серийные убийцы, представляющие наибольшую угрозу для общества, полиции и национальной безопасности. «B» – строгий режим для тех, кто менее опасен, а также местных преступников и приговоренных к длительным срокам. «C» – исправительные тюрьмы общего режима, где заключенные приобретают трудовые навыки, которыми смогут пользоваться после освобождения. «D», подобно этой, – колонии, где содержатся нарушители, представляющие минимальную опасность. По большей части «белые воротнички», но также заключенные, чей срок близится к концу, если комиссия сочтет, что те перевоспитались и готовы к воссоединению с обществом.

Однако Грейс сунул удостоверение под стеклянный экран поста охраны с тем же тяжелым чувством, какое испытывал при входе в любую тюрьму. Серьезная женщина по ту сторону стекла невозмутимо изучила его внешность, после чего положила удостоверение в серый поддон и выдвинула его, возвращая документ владельцу.

– Прошу оставить телефон и ценные вещи в одном из шкафчиков у вас за спиной, детектив-суперинтендант.

Эти слова сопровождались легчайшим кивком – мол, признаю, что мы заодно.

Рой повиновался. Расставшись с удостоверением и телефоном – единственной ниточкой, связывающей его с внешним миром, – он незамедлительно почувствовал себя голым. Замкнув шкафчик, он прошел в электроприводную дверь, и та сразу же закрылась у него за спиной, будто шлюз космического корабля.

В бульварных газетах регулярно мелькают громкие заголовки о том, как славно живется в английских тюрьмах, но Грейс мог поспорить, что ни один редактор ни разу не ночевал в «Санатории Ее Величества».

Сам он тоже не провел за решеткой ни одной ночи, но говорил с обладателями такого опыта – и никогда не слышал, чтобы подобные ночевки напоминали приятную вечеринку. Во многих тюрьмах, к примеру в суссекском пенитенциарном центре строгого режима в городе Льюисе, есть блоки, где заключенных держат в двухместных камерах с голым унитазом за пластиковой шторкой, находящимся в трех футах от лица бедолаги, которому досталась нижняя койка. А подушки там тверже железобетонных блоков.

По крайней мере, здесь, в Форде, у каждого сидельца имелась своя камера – тесная, но вполне приличная.

Через пару минут открылась вторая дверь, и полицейский со связкой ключей на поясе приветствовал Грейса дружеской улыбкой и протянутой рукой:

– Детектив-суперинтендант Грейс! Не знаю, помните ли вы меня, но пару лет назад мы встречались в тюрьме Льюиса.

Рой Грейс, обладавший едва ли не фотографической памятью на имена и лица, внимательно посмотрел на офицера. Сутулый, с коротко стриженными седыми волосами…

– Эндрю Кемпсон?

– Что ж, я впечатлен! – (Рой пожал плечами.) – Рад новой встрече, сэр. Комендант решил, что лучше вам прийти, когда закончатся часы посещения. С бывшим сержантом встретитесь наедине, в комнате для допросов, без видеокамер. Комендант в курсе, что вам передадут какие-то улики.

Приятно было видеть, что в отличие от многих надзирателей Кемпсон, похоже, относится к своим подопечным не без уважения. Рой Грейс проследовал за ним по широкому внутреннему двору под открытым небом. Они миновали ряд быстросборных одноэтажных зданий, близ которых ошивались люди: одни понурые и поверженные, на каких Грейс насмотрелся в разных тюрьмах, а другие, напротив, бодрые и целеустремленные. Один – с граблями и мешком для мусора – выглядел так, будто был счастлив заниматься полезным делом.

Наконец Кемпсон привел Грейса в просторное помещение, напоминавшее читальный зал убогой общественной библиотеки. За голыми столами над книгами и газетами сидели заключенные; на стеллажах стояли по большей части детективные романы. Среди них Грейс заметил несколько томиков Мартины Коул, Иэна Рэнкина и Кимберли Чамберс. Следом за Кемпсоном он пересек читальню и вошел в смежную комнату, где его с застенчивой улыбкой встретил бывший коллега и до недавнего времени один из самых одаренных следователей под его началом.

Гай Батчелор, большой и сильный парень, поднялся со стула.

Некоторое время назад детектив-сержант, грубо говоря, утратил связь с реальностью, когда женщина, с которой у него была интрижка и которой он, по всей видимости, надавал обещаний насчет совместного будущего, опутала его паутиной лжи. В результате, если Батчелор говорил правду, произошла чудовищная ссора, и события развивались по нарастающей, пока женщина не окончила свои дни в ванной, после чего детектив-сержант запаниковал и покончил бы с собой, если бы Рой, рискуя жизнью, не помешал ему этого сделать.

Весь свой век Грейс старался видеть в людях лучшее. Он верил, не без исключений конечно, что почти все человеческие существа изначально являются приличными и порядочными, а на кривую дорожку их толкают неподконтрольные факторы. К примеру, жестокие родители или некие повороты судьбы.

Поэтому, когда Гай попросил о встрече и добавил, что владеет ценной информацией, Рой решил не отказывать. Во-первых, он был заинтригован, а во-вторых, просто хотел поговорить с бывшим коллегой. И еще, пожалуй, в какой-то мере надеялся помочь человеку, поддавшемуся безумию и разбившему свою судьбу и судьбы других людей.

Но все же Грейс явился сюда с некоторыми сомнениями.

Помещение оказалось типичной комнатой для допросов: металлический стол, жесткие стулья, широкоугольная камера видеонаблюдения под потолком. На столе красный блокнот.

– Подожду за дверью, – сказал Эндрю Кемпсон. – Вернусь через час, но если понадоблюсь – кричите.

– Вряд ли возникнет такая необходимость, – заверил его Грейс.

Кемпсон пожал плечами – мол, как знать – и закрыл дверь куда аккуратнее, чем это принято у надзирателей.

4

1 сентября, воскресенье

Рой Грейс пожал руку бывшему детективу-сержанту, стараясь не показывать, насколько удивлен его внешностью. Последний раз Грейс видел его в суде, и с тех пор Батчелор состарился лет на десять. И теперь от него не воняло сигаретами.

– Ну как ты, Гай? – спросил Грейс, испытывая множество противоречивых эмоций.

В прошлом Батчелор был примерным семьянином и пользовался большим уважением среди коллег, но теперь чувство вины и воспоминания о содеянном будут мучить его во снах и наяву всю оставшуюся жизнь. Грейс не сомневался, что это навсегда. Какое будущее ждет Гая за воротами тюрьмы? Об этом можно лишь догадываться.

– Да нормально. С тех пор как перевели сюда, гораздо лучше. Тюрьма Льюиса – та еще дыра. По пять дней безвылазно сидел в камере, потому что там надзирателей не хватает. Ни душ принять, ни переодеться. А здесь терпимо.

Грейс кивнул. Он не выносил падших полицейских, но в то же время хотел понять, каким образом Гай Батчелор стал одним из них. Этот человек платил страшную цену за свои поступки. В большинстве случаев, если наделаешь ошибок, жизнь дает второй шанс. Но убить себе подобного – все равно что перейти Рубикон.

В памяти всплыла цитата из какой-то старой книги: «Не суди человека, пока не пройдешь милю в его ботинках».

Грейс выдвинул стул и уселся напротив Гая.

– Честное слово, шеф, даже не верится, что вы пришли.

– Гай, – пожал плечами Грейс, – эта встреча не означает, что я смирился с тем, что ты сделал. Но мне известно, что подобная хрень может случиться с каждым в любой момент. Помнится, кто-то сказал, что от бездомных нас отделяет только следующая зарплата. Так или иначе, я здесь, хотя, чтобы устроить этот визит, потребовалось некоторое время.