Разрешаю умереть
- -
- 100%
- +
Весь вечер Найл периодически звонил Иден, но ее номер оставался недоступен. Со стационарным телефоном то же самое: ноль реакции. Несмотря на это, входя в дом, Найл почти не сомневался, что найдет жену в гостиной, перед телевизором, или наверху, в постели, за просмотром какого-нибудь криминального сериала по «Нетфликсу» или «Амазон прайм».
В гостиной было темно. Сверху не доносилось ни звука. Может, Иден уснула?
«Если рассердилась, пусть себе спит. Утром встанет в нормальном настроении», – с надеждой подумал Найл.
Он поднялся наверх, тихонько ступая по ковровому покрытию на ступенях, чтобы не потревожить Иден; сделал несколько шагов по коридору, остановился у приоткрытой двери в спальню и отворил ее пошире. Тяжелые шторы были задернуты, но, благодаря стоявшему напротив окна уличному фонарю, ночью комнату озаряло легкое оранжевое свечение.
Взгляд Найла упал на постель, аккуратно прибранную и накрытую пуховым одеялом, с пышными подушками и множеством подушечек поменьше, – в том виде, в каком Иден оставила ее утром.
«Ну ладно. Что за игру ты затеяла, родная?»
Несмотря на усталость, Найл чувствовал, что ему определенно надо выпить, а потому спустился на первый этаж, проследовал в чистую современную черно-белую кухню, взял из холодильника бутылку пива и стал искать открывалку в шкафчике, где она обычно обитала, но сегодня, как видно, вышла погулять. Найл выругался. Ну почему Иден никогда не кладет вещи на место? Он открыл другой шкафчик, где хранились терки и прочее кухонное барахло, порылся в нем и вскрикнул от боли.
– Ай, блин!
На указательном пальце остался порез от бритвенно-острой картофелечистки.
– Блин!
На белую мраморную столешницу закапала кровь. Найл присосался к ранке, захлопнул дверцу с автоматическим доводчиком, обвел глазами кухонные тумбочки и обнаружил, что в стойке для ножей не хватает одного, самого большого. Какого черта? Взяла – верни на место! Не то чтобы Найл зацикливался на порядке, но в свободное время любил готовить и старался, чтобы все находилось где надо.
На пол капнула кровь. Найл опять сунул палец в рот, затем схватил бутылку, прижал горлышко к столешнице и хорошенько стукнул правым кулаком по пробке, отчего та отлетела в сторону, а из бутылки пошла пена. Глотнув пива, Найл достал сигареты, зажигалку, закурил, взял из сушилки блюдце – сойдет вместо пепельницы – и сел на высокий табурет у столика для завтраков, стилизованного под барную стойку.
Иден не любила, когда он курил в доме. Да и черт с ней. Если не нравится, пусть придет и сделает ему выговор.
Куда же она подевалась? Не переставая ломать над этим голову, Найл слизнул с пальца каплю крови – на вкус как медь, – встал и подошел к сосновому уэльскому буфету, единственной антикварной вещи на кухне, за стеклянными дверцами которого хранилась лучшая посуда. Он взглянул на фотографию в рамке, сделанную во время медового месяца на Мальдивах, когда с деньгами было попроще. Они с Иден заказали пляжному фотографу несколько снимков, и этот понравился им больше других. Чертовски роскошная Иден в розовом сарафане, дьявольски симпатичный Найл в шортах и темно-синей футболке, и оба, держась за руки, бегут по песку вдоль прибоя. Идеальная пара.
Было дело…
Рядом с фотографией лежала записная книжка в кожаном переплете с золотым тиснением – инициалами Найла и Иден. Кто-то подарил ее на свадьбу, а кто – Найл уже не помнил. Несмотря на глубокие познания в компьютерных технологиях, Иден всегда предпочитала заносить в эту книжку имена и адреса друзей и родственников, а также всевозможных полезных людей.
«А привычка-то оказалась хорошая», – подумал Найл.
Он взял записную книжку, вернулся к столику, сел, затянулся сигаретой, снова глотнул пива и стал листать страницы. Думай, думай…
У Иден было четыре по-настоящему близких подруги. Ближе не бывает. В последнюю пару лет, когда разногласия стали проявляться все чаще, Иден начала настраивать всех четверых против него, и Найл прекрасно об этом знал, потому что не идиот же он, в конце концов. При встрече он всегда чувствовал их отстраненность. Легкий холодок.
Утром, если Иден не объявится, он позвонит по всем четырем номерам. И еще ее матери. Ее сестре. И всем, кому можно позвонить. Но Найл не сомневался, что Иден вот-вот вернется. Пьяная в хлам. И будет просить прощения, как в прошлый раз, когда выкинула подобный фокус.
Он допил пиво, докурил, взял новую бутылку и зажег еще одну сигарету.
Четверть первого.
Иден все нет и нет.
«Где же ты»?
С этой мыслью он отправился спать.
9
2 сентября, понедельник
Найла Патерностера разбудил лязг почтового ящика. Оранжевое свечение уличного фонаря сменилось дневным светом. Яркие полоски вокруг штор обещали погожий день. Найл взглянул на радиочасы у кровати: три минуты восьмого. Принесли утреннюю почту, понял он.
А затем, отгоняя сон, понял кое-что еще.
Справа от него на кровати никого не было. Всю ночь, судя по отсутствию складок на белье.
Он привстал, опираясь спиной на изголовье, схватил телефон и вгляделся в экран. Никаких сообщений. Пара электронных писем: одно с новостного канала, на который Найл был подписан, а второе – реклама, избежавшая спам-фильтра. От Иден ни слова.
Он выскользнул из кровати, прошлепал по коридору и заглянул во вторую комнату, где Иден, бывало, спала после по-настоящему крупной ссоры. Но кроватью, по всей очевидности, не пользовались.
– Иден! – позвал Найл из призрачной надежды, что в доме кто-то есть, но единственным ответом ему послужило горестное «мяу» Реджи, донесшееся с первого этажа.
Ясное дело, просит есть. Как всегда.
– Сейчас спущусь, Реджи! – крикнул Найл.
Услышав это, кот завопил так, будто его пытали смертными пытками.
Найл вернулся в спальню, сел на край кровати и запустил пятерню в волосы. Глубоко задумался. Позвонил Иден на мобильный, но без толку. Может, батарейка села окончательно? Но нельзя опускать руки. Кому теперь позвонить? Четырем ее лучшим подругам – Джорджи, Дем, Хелен и Шэрон? Ее сестре? Матери? В больницу Уэртинга и Королевскую больницу графства Суссекс – на случай, если Иден заболела или с ней приключилось несчастье?
Он спустился вниз, бросил пригоршню сухого корма в миску Реджи, чтобы тот заткнулся, сварил крепкий кофе и стал названивать всем по очереди подругам жены, рассказывая о том, что случилось. Каждая выражала беспокойство, но ни сочувствия, ни удивления Найл не уловил: «Нет, я ее не видела. Будь добр, дай знать, когда она объявится».
Ну конечно.
Он обзвонил больницы. Нет, за последние сутки пациентка по имени Иден Патерностер не поступала.
Затем Найл позвонил ее старшей сестре Эвелин. Они с Иден были довольно близки. Но Эвелин тоже ее не видела, как и ее брат Адам, – похоже, их родители выбирали имена для детей по Библии. Найл позвонил маме Иден, которой никогда не нравился, и та устроила ему десятиминутный допрос.
Наконец он отложил телефон и стал рыться в книжке с контактами. Черт! С кем же она могла связаться?
Он сделал еще несколько звонков, а когда идеи закончились, уставился на висевшие на стене идиотские часы – образчик нелепости в современном стиле. Их выбрала Иден. На циферблате не было цифр, и Найлу все равно пришлось свериться с наручными часами.
Без пяти девять.
Зазвонил стационарный телефон. Последнее время такое бывало нечасто. Найл бросился к буфету и схватил трубку. Иден?
Нет, ее мать. Спросила, не вернулась ли Иден.
– Нет, Маргарет, еще не вернулась.
– Позвонишь, когда вернется? Я очень волнуюсь.
– Конечно позвоню, Марго, – заверил Найл теплейшим тоном заботливого зятя. – Вы первой обо всем узнаете.
– С полицией связался?
– Нет, но свяжусь, если Иден не объявится с минуты на минуту. Я же говорил.
Пообещав, что сообщит в тот же миг, как только что-нибудь узнает, Найл повесил трубку и уставился на записную книжку. Кому бы еще позвонить? Без понятия. Варианты закончились. Или нет?
О ком он забыл? О чем не подумал?
За окном, в маленьком саду, птица пила из декоративной поилки, которую Иден ежедневно наполняла водой. Начал завывать Реджи.
– Что, припозднились с завтраком?
Найл неохотно встал с табурета и подошел к шкафу, где Иден хранила кошачий корм. Достал и открыл пакетик. Реджи вскочил на мойку и, не переставая вопить, пытался сожрать корм, пока Найл вываливал кусочки в красную миску.
Ее он поставил на пол, вернулся на табурет и продолжил потягивать кофе, но тут заметил, что вчерашний порез снова кровоточит. Наверное, ранка открылась, когда Найл разрывал фольгу. Слизывая кровь, он подумал, что пришло время звонить в полицию. Хотя… может, дать ей еще немного времени? Узнать, не приедет ли она сегодня на работу?
Найл решил размяться, сгонять на велосипеде к набережной и посмотреть, что произойдет за это время. Если Иден не выйдет на связь, по возвращении домой он позвонит ей в офис, а в случае, если там ее не окажется – она говорила, что будет сильно занята монтажом новой компьютерной системы, – начнет волноваться по-настоящему.
10
2 сентября, понедельник
Часом позже, вскоре после того, как часы показали четверть одиннадцатого, так и не получив сообщений от Иден, он съел несколько ложек сухого завтрака, снова позвонил ей на мобильный – без толку, – а затем на рабочий телефон. Звонок перенаправили на голосовую почту. После этого Найл набрал общий номер «Западной компании взаимного страхования» и, когда на звонок ответила какая-то женщина, спросил, нельзя ли отыскать его жену, пояснив, что уже звонил ей на прямой телефон.
Велев подождать, женщина обзвонила несколько отделов, где могла находиться Иден, и сообщила, что ее никто не видел. «Хотя ожидалось, – любезно добавила она, – что в половине девятого Иден явится на совещание».
Поблагодарив ее, Найл завершил звонок. Проклятье! Он попробовал вспомнить вчерашний день, но в голове царила полная неразбериха. Наполнитель для лотка… Он что, сходит с ума? Они ссорились в машине, цапались из-за сущей мелочи. Он высадил Иден у магазина «Теско», чтобы она купила мешок наполнителя. Верно?
Нервы ни к черту. Он достал из холодильника банку энергетика, выпил одним махом, и тут пиликнул телефон: новое сообщение. Иден? Глянув на экран, он с разочарованием понял, что сообщение пришло от ее матери:
Какие новости?
Пора звонить в полицию, решил Найл. Но по какому номеру? Две недели назад один пьяный говнюк, который ехал из центра Брайтона к северу от аэропорта Гэтвик, сбежал от него в микрорайоне Редхилл, оставив Найла наедине со счетчиком, намотавшим сорок фунтов. На следующее утро, чтобы сообщить об этом, Найл позвонил по неэкстренному номеру 101 и семнадцать минут ждал ответа, после чего оператор, выслушав подробности, заверил, что с ним непременно свяжутся. Но ответного звонка Найл так и не дождался.
Да ну, к черту.
Он набрал 999.
– Диспетчерская экстренных случаев, – ответили ему после третьего гудка. – Какая служба вам требуется?
– Соедините с полицией, пожалуйста.
После короткой паузы он услышал твердый, но вежливый женский голос:
– Полиция Суссекса. Чем могу помочь?
– Здрасте, – сказал Найл. – У меня пропала жена. Боюсь, как бы с ней чего не случилось.
– Продиктуйте, пожалуйста, ваши имя и адрес, сэр.
Он сделал, как велено, после чего женщина осведомилась, как зовут его жену и сколько ей лет; спросила о дате и месте рождения. Пару секунд Найл вспоминал, когда родилась Иден – второго или третьего марта 1988 года, – и в конце концов решил, что третьего.
– Вы не могли бы дать полное описание внешности вашей супруги и рассказать, в какой она была одежде, когда вы видели ее в последний раз?
Найл повторил то же, что говорил вчера охраннику магазина, но добавил несколько подробностей.
– Ей тридцать один год, рост пять футов семь дюймов, прямые каштановые волосы до плеч, розовый топ и белые шорты.
Тут он вдруг понял, что дал охраннику неверное описание. Вчера Иден собрала волосы в пучок на затылке – как всегда делала, если не успевала помыть голову. Он сообщил об этом женщине.
Та, будто действуя по сценарию, спросила Найла, что, на его взгляд, могло случиться и нельзя ли перечислить подробности исчезновения.
Он рассказал ей все, что знал.
Затем – и тут разговор стал еще сильнее походить на сценарий – женщина попросила дать информацию о родственниках, друзьях и коллегах Иден.
Найл ответил так подробно, как только мог.
– Случалось ли в прошлом, что ваша жена пропадала? – спросила женщина, исчерпав список шаблонных вопросов.
– Нет, никогда.
– То есть не исчезала на какое-то время?
– Нет… Хотя погодите. Примерно год назад, когда мы поссорились, она зашла в магазин, встретила подругу и попросила отвезти ее домой, а я остался ждать в машине. Так она мне отомстила.
Пауза. Найл услышал щелчки клавиатуры.
– Такое случилось лишь однажды? – уточнила женщина.
– Да.
– Часто ли между вами бывают ссоры?
– Нет… Не чаще, чем у других пар.
Снова щелчки клавиатуры, а затем очередной вопрос:
– Случалось ли вашей супруге испытывать проблемы с психическим здоровьем?
– Нет, никогда.
– Она причиняла себе вред?
– Вред? В смысле, могла ли порезаться?
– Нет. Меня интересует преднамеренное причинение вреда.
– Нет, это исключено, – сказал Найл.
– Ваша супруга Иден когда-нибудь говорила с вами о самоубийстве? Вы не задумывались, что она могла покончить с собой?
– Нет, ни в коем случае.
– То есть такую вероятность вы исключаете?
– Полностью! – Теперь Найл едва не кричал на женщину. – Ни за что не поверю, что она на такое способна! Черт, мы всего лишь поругались из-за наполнителя для кошачьего лотка! По-вашему, она могла наложить на себя руки из-за такой мелочи?!
Какое-то время ответа не было. Только щелканье клавиатуры.
– Оставайтесь дома, сэр, – сказала наконец оператор, – я отправлю к вам наряд как можно скорее.
– Да, конечно, – ответил Найл, – я никуда не уйду. Сколько мне ждать?
– Постараюсь прислать машину в течение часа. Если за это время что-то изменится, пожалуйста, перезвоните.
Найл пообещал, что так и сделает.
11
2 сентября, понедельник
– Скажи, что я ослышался! – воскликнул Гленн Брэнсон.
Он, по обыкновению, без стука вломился в кабинет Роя Грейса и теперь сидел перед столом детектива-суперинтенданта в излюбленной позе, опершись сложенными на груди руками на спинку стула, развернутого задом наперед, словно в каком-нибудь салуне на Диком Западе.
Рой думал, что уже знаком с самыми броскими галстуками Гленна Брэнсона, но штуковина, приколотая этим утром к его розовой рубашке, а теперь заброшенная за плечо, выглядела точь-в-точь как рассерженная и готовая к броску кобра.
Грейс потягивал кофе. Нежданный визит коллеги пробудил в нем нечто среднее между раздражением и радостью. Раздражением, поскольку он пытался сосредоточиться на рапорте о службе в оперативной группе по борьбе с насильственными преступлениями полиции Лондона. Эту информацию затребовал главный констебль, желавший выяснить, не способен ли многоопытный Рой подсобить полиции Суссекса в противодействии всплеску случаев поножовщины. Ну а обрадовался Грейс потому, что всегда любил общество Брэнсона, и после двух часов кропотливой работы ему не мешало бы отвлечься.
– Ты не ослышался.
– Куроводство?! Прошу прощения, но это еще что такое? У тебя какой-то заскок насчет кур? Знаю, в интернете хватает сайтов со всевозможными извращениями, однако… Куры?!
– Дружище, я знаю, что у тебя одно на уме, но спешу разочаровать. Завтра мы с Клио поедем в сельскохозяйственный колледж Пламптона на однодневный семинар по разведению кур. Бруно очень заинтересовался нашими курочками, он их просто обожает – особенно двух, с оперенными ногами. Назвал их Фрейлейн Андреа и Фрейлейн Джулия. И мы хотим поощрить его интерес.
– Фрейлейн Андреа? – Брэнсон подался вперед, задумчиво наморщив лоб. – И Фрейлейн Джулия? Кто дает курам такие клички?
– Тебя что-то не устраивает?
– Главное, чтобы Бруно все устраивало. Или правильнее называть его герр Бруно? – усмехнулся Брэнсон.
– Не смешно, – покачал головой Грейс при намеке на то, что его сын родился в Германии.
– Ну да, извини, – примирительно вскинул руки Брэнсон. – Так это твое куроводство… Не найдется ли ему применения в криминалистике?
Теперь Грейс все же улыбнулся:
– Я всего лишь беру выходной. Контора задолжала мне тонну отгулов. Так чем ты недоволен?
– Детектив-суперинтендант Грейс, – покачал головой Брэнсон, – старший следователь убойного отдела полиции Суррея и Суссекса, берет выходной, чтобы научиться ухаживать за курами.
– И что конкретно тебя не устраивает?
– Фермер Грейс! – рассмеялся детектив-инспектор и снова покачал головой. – Прямо вижу, как ты блестяще раскрываешь следующее убийство, щеголяя в зеленых резиновых сапогах и жуя соломинку.
– А если так и будет? Что, по-твоему, появилось первым? Яйцо или курица? – спросил Грейс.
– Очевидно, петух. Типичный самец.
Теперь рассмеялся Грейс, а потом зазвонил телефон.
В трубке раздался голос Элисон Воспер.
– Подождите секундочку, мэм, – вежливо попросил Грейс. – У меня в кабинете какое-то странное существо.
Он взглянул на Брэнсона и махнул рукой: мол, ступай. Поняв намек, детектив-инспектор направился к двери.
– Ну все, теперь я вас слушаю, мэм.
– Надеюсь, ничего особо скверного, Рой?
– Нет, просто кусачее насекомое из тех, кого предостаточно в это время года. Но оно уже улетело.
Когда Элисон Воспер служила в Суссексе помощником главного констебля, кто-то из коллег Грейса дал ей прозвище Двадцать Семь, тем самым намекнув на кисло-сладкое блюдо из меню китайского заведения, торгующего едой навынос, где они часто затаривались во время долгих смен. Никогда не угадаешь, какой она сегодня будет, вредной или милой, кислой или сладкой. Но сейчас ее тон подсказывал, что Воспер пребывает в «сладком» расположении духа.
– Звоню ввести вас в курс дела. Я уже поговорила с вашим главным констеблем, чтобы она знала, что к чему. И еще побеседовала с коммандером лондонского отдела по борьбе с коррупцией. Он займется нашим случаем в самом срочном порядке.
– Спасибо, мэм, – поблагодарил Грейс, хотя новости не вызвали у него душевного подъема.
Наоборот, он приуныл. Да, Грейс презирал Пью, как и всех нечистых на руку полицейских, но осознание, что с его подачи будет уничтожена карьера Пью – да и, пожалуй, испорчен остаток его жизни, – тяжким грузом давило на совесть. Равно как и вчерашнее предупреждение Клио.
Вырой две могилы.
К тому же он полагался лишь на слова Гая Батчелора, бывшего детектива, разжалованного и пребывающего в заключении, и на содержимое его блокнота.
Но Грейс доверял Батчелору, несмотря на его прошлые деяния.
Что, если прилетит отдача? Готов ли он рискнуть своей карьерой?
Оставалось лишь надеяться, что, по заверениям Гая, джинн уже выпущен из бутылки, и в самом скором времени Пью прижмут к ногтю.
– Не забудьте, Рой, дело строго конфиденциальное.
– Конечно, мэм, я помню. Спасибо за новости.
Не успел он повесить трубку, как телефон зазвонил снова.
– Шеф! – Судя по голосу, Норман Поттинг сильно волновался. – Уже больше месяца меня донимают кое-какие симптомы; я сходил в больницу, и со мной только что связался тамошний коновал…
– Насчет простаты?
– Нет, поплюйте-постучите, простата теперь как новенькая. Тут дело другое. Док хочет, чтобы я заскочил сегодня утром. Значит, новости не самые хорошие.
– Сочувствую, Норман. Будем надеяться, это какая-нибудь мелочь. Позвони, как только выйдешь от врача. И если понадобится отпуск, можешь на него рассчитывать. Без вопросов.
– Спасибо, шеф, но до этого не дойдет, я же крепкий старый хрыч!
Рой снова повесил трубку и откинулся на спинку кресла. Учитывая возраст детектива-констебля, его былые недуги и зная, что тот совершенно не следит за здоровьем, Грейс с тревогой задумался, насколько все серьезно. Не сказать, что у ветерана Нормана Поттинга душа нараспашку…
Ему нравился этот временами ворчливый детектив, и если новости окажутся скверными, Грейс и Клио всеми силами поддержат Нормана – доброго друга и проверенного коллегу.
«Проклятье», – подумал Рой.
Как говорится, скверные вести приходят вместе, и зачастую троицей.
12
2 сентября, понедельник
Один из сотрудников отделения Б службы быстрого реагирования Брайтон-энд-Хова, тот еще шутник, однажды нарек их Малышкой и Великаном, по аналогии с комедийным дуэтом «Литтл и Лардж», после чего эта характеристика прилипла к ним раз и навсегда, и не сказать, что она противоречила истине. Констебль Холли Литтл, которую коллеги за глаза называли Пипеткой из-за маленького роста и вздорного нрава, всегда первой бросалась в драку или, если уж на то пошло, ввязывалась в любую опасную ситуацию. Ее постоянный напарник, констебль Джон Олдридж, в прошлом регбиец-форвард ростом шесть футов четыре дюйма и весом восемнадцать стоунов[3], был значительно старше Холли и носил прозвище Вежливый Верзила – по классической рок-группе «Джентл джайант». Недавно Олдридж вернулся в патрульную службу из отдела уголовного розыска столичной полиции, утверждая, что соскучился по адреналину оперативной работы. До пенсии ему оставалось два года, и он хотел провести это время там же, где начал полицейскую карьеру, – в службе быстрого реагирования.
Смена выдалась скучная. Сидя в полицейской машине, Малышка и Великан кружили по улицам Брайтон-энд-Хова, тихим и сонным, как всегда бывает в понедельник утром. Даже в лучшие времена подобные смены проходили без особых происшествий, ведь преступники имеют склонность спать допоздна даже в погожие дни вроде этого.
Пока что к ним поступил только один вызов – первого уровня сложности, – когда встревоженный гражданин сообщил, что в соседней квартире кого-то убивают. Патруль прибыл на место с мигалкой и сиреной, но тревога оказалась ложной: молодая пара увлеченно смотрела старый фильм о семейных раздорах «Кошка на раскаленной крыше», где Пол Ньюман и Элизабет Тейлор постоянно кричали друг на друга.
Малышка и Великан только и сделали, что переглянулись. Куда катится мир? Печально видеть, что таким чудесным утром, да еще в понедельник, красивые и, по всей очевидности, здоровые молодые люди сидят перед телевизором. Хотя… Быть может, они работают в ночную смену или взяли отпуск. В конце концов, патруль приезжает не для того, чтобы критиковать чей-то образ жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
MindNode – приложение для планирования, обучения и управления проектами с помощью ментальных карт. Позволяет записывать, систематизировать, оформлять и публиковать идеи. – Здесь и далее примеч. перев.
2
Коммандер – высшее офицерское звание в столичной полиции Великобритании, а также в полиции Лондонского Сити; соответствует званию помощника главного констебля в других полицейских подразделениях.
3
Стоун – британская единица массы, равная 6,35 кг.