Самый человечный цвет

Мы забрались в кабину, и самолет выкатился на взлетную полосу. Нас ждал финальный перелет нашего маршрута. Карлос поговорил с диспетчерами, получил разрешение на взлет, проверил все системы, а потом подмигнул мне и включил магнитолу. Концерт продолжился с того момента, на котором закончился днем раньше, и самолетик, взяв разгон, устремился в приветливо-голубое небо, свою родную стихию.

– Два часа, – Карлос поднял два пальца, – ты даже заскучать не успеешь. Уже скоро будешь валяться на белоснежном песочке и любоваться горячими бразильскими красотками!

– Звучит неплохо! – весело ответил я, а сам подумал о Дэни и о том, где она потерялась.

Мы пролетали над уже изрядно поредевшими лесами, над ниточками дорог и пауками городов, и меня в который раз накрыло чувство нереальности происходящего. Ну, а как вообще можно было поверить в то, что происходило? Меньше двух дней назад я был в Мехико и не представлял, как попасть в Рио-де-Жанейро, да и не был уверен, что именно туда лежал мой путь, а в тот момент я летел над Бразильским нагорьем с фальшивыми документами, нарушая при этом законы полудюжины стран. Я, Марко «Хороший Мальчик» Берг. Марко «Я-не-воровал-яблоки-у-соседей» Берг. Марко… а, черт с ним, смысл и так ясен.

– Смотри, амиго, – Карлос толкнул меня в бок и кивком головы указал, куда именно я должен был смотреть.

Мы начали снижение, и я увидел раскинувшийся на берегу Южной Атлантики мегаполис, с его роскошными пляжами, его дорогими отелями, его трущобами и нищетой, его разнообразием. А над ним парил, расправив руки, каменный Иисус, потрясающий воображение и таинственный символ не только города, но и всей страны. Потому что все мы, слыша название «Бразилия», представляли себе, в первую очередь, Амазонку, затем Рио, а потом, да, Иисуса.

Так что через два часа наш самолет, как и было обещано, слегка подпрыгивая, сел в Сантос-Дюмоне, маленьком аэропорту к западу от города. Закончив все необходимые дела, мы вышли из дверей порта и попали прямиком в духовку. Нет, это была не духовка – в духовке, по крайней мере, сухо. А мы оказались в бане, во влажной парилке, и кожа мгновенно покрылась не просто капельками, а непрерывным слоем липкого пота, и даже дышать было трудно. Плюс, если в Мехико было плюс миллион, то здесь было плюс миллиард! Я чуть было не забыл, что в южном полушарии был разгар лета!

Карлос со злорадной ухмылкой наблюдал за моими мучениями сквозь зеркальные стекла своих «авиаторов».

– Что, плохо, да, амиго? Ничего, сейчас пойдешь на пляж, у океана-то полегче будет.

– Уверен?

– Поверь мне, я тут торчу больше, чем в Мехико.

Мы сели на автобус и поехали в сторону города.

– Завтра я уже должен лететь обратно, – рассказывал летчик, – обычно я остаюсь здесь неделю-другую, но сейчас праздники, и мне хочется провести их с друзьями, так что я рвану напрямик в Сити. Какие-то пятнадцать часов, и я дома! Придется бросить тебя, амиго, извини.

– Все отлично, Карлос, ты даже не представляешь себе, как я тебе благодарен!

– Жаль, что я не могу с тобой выпить, – рассмеялся он, – а то ты бы проставлялся!

– Но я могу угостить тебя ужином, как смотришь на это?

– Не откажусь.

Мы выбрались из автобуса на станции, и пилот уверено повел меня по улицам шумного города. Я вертел головой, пытаясь увидеть все и сразу. Однако вскоре мы остановились перед жилым многоквартирным домом и поднялись на восьмой этаж. Карлос вытащил ключи и отпер дверь. Мы оказались в небольшой тесной комнатушке с одним окном, узкой койкой у стены, крохотной кухонькой и туалето-душем, потому что я по-другому не мог назвать это место.

– Добро пожаловать! Эту комнату моя компания снимает для пилотов, которые на нее работают. Ну, в данном случае, для меня, потому что это полностью мой маршрут. Это мой дом вдали от дома. Теперь это будет твой дом.

– Что? – не понял я.

– Сегодня ночуем здесь вместе, а, когда я улечу, она полностью в твоем распоряжении. Будешь уезжать – брось ключ в почтовый ящик. Даже если его найдут – переть отсюда нечего, даже кровать привинчена к полу.

– Черт, Карлос! Ты что, издеваешься?! Я с тобой вообще никогда не расплачусь такими темпами!

Он рассмеялся.

– Друзья моих друзей – мои друзья! – сказал он по-испански, и это я прекрасно понял.

Побросав вещи и взяв мою торбу, мы снова вышли в субэкваториальную жару. Я обливался потом даже в шортах и майке! Карлос тоже предусмотрительно переоделся, но он-то был привычен к этому «чудесному» климату, а я страдал и не мог дождаться, когда мы окажемся на побережье.

И полчаса спустя, мои мольбы были услышаны, и мы, чудом перейдя живыми проспект Атлантика, ступили на золотистый песок гигантского пляжа, такого длинного и широкого, что он терялся где-то за горизонтом. Я таких пляжей в жизни не видел, даже Сан-Диего нервно курил в коридоре, по сравнению с этим зрелищем! И весь – весь! – пляж был забит народом. То есть, буквально весь. Каждый квадратный миллиметр. А еще я не понимал, откуда орала музыка, потому что создавалось впечатление, что она звучала с неба. Я бы не удивился, если бы узнал, что в статую Христа вмонтированы гигантские динамики. Вполне в бразильском духе!

Я снял кроссовки и зашел по щиколотку в воду. Так, в Тихом океане я уже помочил ноги, теперь вот в Атлантике. Еще для галочки нужен был Индийский, а вот от Северного Ледовитого я, пожалуй, отказался бы, спасибо большое. К существованию Южного океана я так и не привык.

Мы шли вдоль кромки воды, глядя на людей, игравших в волейбол, танцевавших прямо на песке, а еще на пальмы и голубое летнее небо. Тот факт, что в Бразилии праздновали Новый год летом, несколько взрывал сознание. Карлос вытряхнул меня из раздумий и потащил за собой, потому что какие-то ребята позвали нас играть с ними в футбол. Вообще, я довольно посредственный футболист, а, тем более, как можно было соревноваться с бразильцами? Если скандинавы рождались с лыжами на ногах, то бразильцы – в обнимку с футбольным мячом. Но все равно, было весело, а главное – не больно падать.

Рядом с этими темнокожими красивыми людьми я чувствовал себя, как зефир в шоколаде. А мне-то казалось, что за время своих скитаний я загорел, но нет! Жарили когда-нибудь зефир на костре? Ага, вот так все и получилось. Толку-то. Но они воодушевляющее хлопали меня по спине и улыбались, и я, кажется, стал звездой инстаграма, потому что они все фотографировались со мной. Но они были добрыми и гостеприимными, и ближе к вечеру, когда открылись бары, потащили нас с Карлосом с собой, пить и веселиться, и танцевать. Как истинный представитель Центральной Европы, я танцевал, как Пиноккио, но там была девушка, Мария, которая танцевала так, что, даже если бы я был деревом, она все равно смогла бы меня научить.

Среди ночи мы вывалились на улицу. Девчонки и парни по очереди повисли на мне и взяли с меня слово, что Новый год мы должны были отмечать вместе. Я не сопротивлялся ни секунды, потому что, во-первых, я именно этого и хотел, а во-вторых, вы когда-нибудь пробовали противостоять катку или бронепоезду?

Я не помнил, как мы с Карлосом оказались дома, но спал я как убитый, и мне так и не удалось угостить моего пилота обещанным ужином. Зато я встал пораньше, растолкал летчика, который, к слову, не выпил за предыдущий вечер ни грамма алкоголя, и повел его в ближайший открытый ресторанчик завтракать.

– Ты действительно полетишь сейчас в Мехико?

– Конечно, а что тут лететь-то?

– Ну, вообще-то, пятнадцать часов на твоем летающем пылесосе, не в обиду будет сказано, это дальний путь!

– К самому веселью уже буду дома, амиго, не бойся. Я ж не в первый раз, я такие фокусы проделывал уже сто раз!

Мы расстались на автобусной остановке, и Карлос заставил меня пообещать, что, если я вдруг буду в Америке (от Мексики до Бразилии), то обязательно дам ему знать, потому что он и его пташка всегда в моем распоряжении.

Он уехал, а я остался один посреди Рио, лета и тридцать первого декабря.

Впрочем, я недолго оставался один. Как только я показался на пляже, меня нашли Рико и Мария, а за ними подтянулась и все остальная компания. То, что никто из них не говорил на хоть сколько-нибудь приличном английском, совершенно не меняло дела. Мы снова играли в футбол, а потом они решили затащить меня в море. Я показал на шину на руке, которая, конечно, снималась, но была хорошей отговоркой. Впрочем, это не помогло, потому что один из парней учился на медика и знал, что к чему. В общем, я-таки оказался в воде. И не пожалел. Теплые и ласковые волны мягко покачивали меня, рядом шумно плескались веселые люди, щебеча на столь непохожем и родном испанскому языке, а я снова думал о Колумбе, Кортесе и все честной компании.

Я даже не заметил, что наступил вечер. Но вдруг нас накрыло темнотой, и в этой наступившей темноте зажглись миллионы разноцветных лампочек, которыми были украшены деревья, дома, провода, столбы – все, что только можно! Загорелись огни на огромных пушистых елках, зазвучала веселая музыка, и все центральные улицы заполонили люди. Но больше всего народу, конечно, было на пляже. Я огляделся и понял, что все были одеты в белое, и порадовался, что с утра надел белую майку и светлые шорты. У Марии на голове был венок из белых цветов, и она сняла его и раздала всем по цветку. Рико кое-как объяснил мне, что надо было делать. Мы подошли к воде, и он выдал нам по маленькому деревянному плоту и свечке. Это был ритуал, посвященный богине Иманже. Мы отсчитали последние секунды года, и, когда в небо взметнулись сотни зарядов красочного фейерверка, зажгли свечи, поставили их на плоты и положили рядом белые цветы, а потом пустили эту светящуюся флотилию в океан. И так же сделали все, кто окружал нас. Океан стал зеркальным отражением звездного неба. Невероятная красота этого зрелища могла вызвать скупую слезу даже у самого циничного из людей, что уж говорить обо мне? Я, как-никак, безнадежный романтик. Ну, ладно, романтик-агностик, но все равно безнадежный. И еще я загадал желание, логичное и единственно правильное в этой истории. И надеялся, что Иманже или кто там еще, выполнит его.

Мы танцевали всю ночь. К нам подходили какие-то совершенно не знакомые люди, обнимали и целовали нас, поздравляли с Новым годом и желали удачи. Боа Сорте! И вам того же.

Утро нового года застало нас сидящими на берегу океана. Мы смотрели, как новорожденное солнце медленно и величественно поднималось из густо-синих вод Атлантики, и я почувствовал себя очень счастливым. И пожалел, что со мной рядом не было ни Дэни, ни Джой. А еще я подумал о Фэй. Я даже не мог представить, как эту ночь провела она. Наверняка одна. Наверняка печально. Может, я совершил ошибку, оставив ее там, в Сиэтле, городе дождей и кофеен? Может, надо было взять ее с собой в это сумасшедшее путешествие? Но тогда было уже поздно что-то менять.

Я закрыл лицо руками и откинулся на песок. И вдруг почувствовал, что кто-то взял меня за запястья и потащил наверх. Это были мои улыбчивые друзья. Они подняли меня на ноги, включили музыку и заставили танцевать с ними, хотя никто из нас уже толком не стоял на ногах. Но они это делали, потому что хотели помочь, но не знали как. Начиная с того, что они не понимали ни один из моих языков, а я не знал их, и единственным понятным нам всем был язык прикосновений, улыбок и объятий, и им они владели в совершенстве.

Я провел в Рио еще два утомительных, но веселых дня. А потом задумался, как мне предстояло выбираться оттуда. Конечно, Южная Америка – дело хорошее, но мне хотелось вернуться в более понятные и знакомые места. В Европу, например. Но для этого мне нужно было по диагонали пересечь Атлантический океан, что само по себе было уже непросто, да еще и стоило, как алмаз Шах. И вряд ли Карлос помог бы мне в этом, да и при всем уважении к его самолету, я бы не рискнул предпринимать такое путешествие на этой машине.

Гуляя по порту, я видел красивые круизные лайнеры, огромные и белоснежные, но это были суда для очень богатых людей, а я к таковым не относился. Да, у меня была карта со всеми сбережениями, но я не хотел пользоваться ею, пока случай не был экстренным. Да, я застрял на другом конце света от дома, без единой перспективы выбраться оттуда, довольно неприятная ситуация. Но не более!

А потом меня посетила гениальная мысль. Я добрался до Рио на почтовом самолете. Почему бы не выбраться оттуда на торговом судне? Воодушевленный, я пошел искать какую-нибудь трансатлантическую торговую компанию, и нашел одну американскую, базировавшуюся в Майми. Ближайший корабль был зафрахтован именно в этом направлении. Я нашел их офис в большом здании в порту и предстал пред светлы очи сотрудницы в бухгалтерии. Подробно объяснив ей ситуацию, я опустился на стул напротив ее стола и улыбнулся. Она долго меня рассматривала, то под одним углом, то под другим.

– Какое у тебя гражданство?

– Немецкое и американское, двойное, – я вытащил паспорта и положил перед ней.

Она раскрыла мои документы, что-то внимательно в них изучила, а потом сняла трубку и позвонила кому-то.

– Рональд? Рональд, тебе еще нужны люди на «Морскую звездочку»? Тут парнишка один пришел, говорит, очень нужна эта работа. Не, приличный, в очках. Ладно, сейчас пришлю.

Положив трубку, она улыбнулась мне.

– Пойдешь сейчас к капитану. Тебе надо на третий причал…, – и она на листе бумаги нарисовала мне план и написала имя капитана.

Я от души поблагодарил ее и извинился за вторжение. В конце концов, она была бухгалтером, а не агентом по найму, и то, что она сразу меня не выгнала, было большим новогодним чудом.

Пробежав по пирсу, я нашел нужный причал и зашел в контору. Там никого не оказалось, и я позвал капитана:

– Капитан Диллан? Сэр?

Из соседней комнаты вышел высокий мужчина с кружкой кофе и уставился на меня, сведя брови. Он выглядел… как почти настоящий капитан. У него были положенные седые борода и усы, на вид ему было лет пятьдесят пять. На нем была синяя рубашка с закатанными рукавами, брюки такого же цвета и такая же кепка. И он носил очки.

– О, – сказал он, окинув меня оценивающим взглядом, – очкарик. Это тебе работа нужна?

– Да, сэр, Марко Берг, к Вашим услугам, сэр!

Он усмехнулся, хлопнул меня по плечу и велел следовать за ним. Мы прошли еще чуть дальше по пирсу, и он указал мне куда-то в море. Там стоял гигантский контейнеровоз, и на него шла погрузка. Судно называлось «Морская звездочка – 314». «Звездочка». Не «Звезда», нет! В этот момент я задумался, а как бы выглядела ее мамаша?

– Вон моя девочка, – гордо заявил капитан Диллан, – контейнеровоз Е-класса. Знаешь, что это значит? – спросил он, и я мотнул головой, – «Исследователь».

– Это… потрясающе!

– Еще бы.

– Но почему такое название?

– А! – он рассмеялся, – ее так моя внучка назвала, а номер уж какой присвоили. Ее ребята ласково называют «Пи».

Триста четырнадцать. Три целых четырнадцать сотых. Число пи. Ну, конечно.

– Так, отплытие по готовности, думаю, часа через три, не опаздывай.

– Что? Постойте, Вы меня берете?

– А почему бы нет? Или тебя что-то смущает?

Я оглядел капитана и улыбнулся.

– Знаете, капитан, я все жду, что сейчас Вам на плечо сядет попугай и заорет: «Пиастры!»

Он положил руку мне плечо и сжал сзади шею.

– А ты проверь, вдруг так и будет? А теперь, живо за вещами, матрос!

Я кинулся в сторону города и поймал первое попавшееся такси, чтобы добраться до квартиры Карлоса. Мне не верилось, что все так удачно сложилось. Мне предстояло провести восемь дней в открытом море, и сердце стучало, как сумасшедшее. Я ведь впервые в море вышел на Аляске, но там это были проливы и заливы, в видимости берега, почти всегда, а здесь… мы должны были идти по Атлантике, через Мексиканский залив, прямиком во Флориду, без остановок.

На столе я оставил записку для Карлоса, в которой благодарил его за все, что он сделал для меня, и просил его обращаться ко мне, если ему понадобится помощь. Я бросил ключ в почтовый ящик и покинул этот гостеприимный дом.

Оказавшись в порту, я нашел нужное судно и капитана Диллана, который выдал мне какие-то бумаги.

– Это твой контракт. Подпиши здесь и здесь, вот здесь еще, и получи форму.

Я пробежал контракт глазами и с удивлением обнаружил, что они собирались заплатить мне. Впрочем, это было неплохо, учитывая мое довольно плачевное финансовое положение, а из Майами тоже нужно было как-то выбираться.

Переодевшись, я отправился на судно. Вблизи оно оказалось еще больше. Это был целый плавучий город, а вместо домов в нем были огромные контейнеры, отмеченные белыми цифрами. На верхней палубе меня встретил старпом и, сверившись со списком, велел спуститься в каюту номер восемьдесят три. Это было не так-то легко! Я заблудился в лабиринте ходов и переборок, отсеков и лестниц. В итоге на меня налетел кто-то из старших матросов и, увидев мое отчаяние, пожалел меня и провел к моей каюте. Открыв дверь, я почти нос к носу столкнулся с мужчиной лет тридцати с коротко стриженными светлыми волосами и татуировкой в виде якоря с цветами на правой руке. Он кивнул.

– Здорово! – он протянул мне руку, и я пожал ее, – Люк Эйкорн, а ты новый юнга?

– Э… вероятно? Марко Берг. Юнга?

– А кто ж! Ты у нас самый младший. Ну, идем.

Мы вышли из каюты и по паутине лестниц поднялись на палубу. Вскоре там собралась вся команда, и с мостика спустился капитан Диллан.

– Ну, что, мои морские волки, готовы к очередному плаванию?

Все дружно закричали «Да!», а я к своему удивлению обнаружил, что в команде было две женщины. Все мои коллеги были старше меня, и, при этом, Люк был самым младшим. Видимо, поэтому меня поселили с ним в одной каюте. Капитан сказал еще несколько слов, а потом велел всем заниматься своими делами.

– И, надеюсь, не встретимся с пиратами Карибского моря, – усмехнулся он, – Эйкорн!

– Здесь, сэр!

– Берг поступает под твое начало, покажешь ему, что к чему.

– Есть, кэп!

«Пи» протяжно загудела, давая сигнал к отплытию, и я с удивлением и восторгом наблюдал, как это гигантское судно, лавируя, вышло из порта и легло на нужный курс.

Хорошо, я достаточно разбирался в физике, чтобы понимать, как летают самолеты и плавают суда. Простите, ходят, плавает багаж пассажиров, а суда ходят. Так вот, с физической точки зрения, я понимал это. Но мозг все равно сопротивлялся. Это судно ведь было таким здоровенными и тяжелым! Но, в то же время, когда я представлял, что под килем у нас – десятки (а то и сотни) метров воды, тяжелой, густой, темной воды, которая, если рассердится, может швырнуть наше судно, как щепку, спина покрывалась холодным потом.

Через несколько часов мы отошли достаточно далеко в море, чтобы берег потерялся в дымке на горизонте, и нас окружал бескрайний океан. Люк позвал меня, и мы поднялись в радиорубку рядом с капитанским мостиком. Там нас встретил мистер Лайонс, радиоинженер. Он был одного возраста с капитаном, у него были короткие седые волосы, усы и эспаньолка, и он подробно объяснил мои обязанности, потому что мне предстояло нести ночную вахту с ним и Люком.

– Но не расстраивайся, Марко, ты увидишь такое, что не пожалеешь. А сейчас выйди на мостик.

Я последовал его совету и отправился к капитану. Тот стоял у штурвала, и я приветствовал его, приложив руку ко лбу. Мои глаза полезли на лоб, потому что на плече у него сидела… сова! Маленькая такая, но самая настоящая сова. Кэп улыбнулся.

– Нет, она не разговаривает, но мышей ловит исправно. Познакомься, это Клюква, тринадцатый член экипажа.

Клюква уставилась на меня огромными блестящими черными глазами, ухнула и свернула набок голову. Капитан кивнул в сторону окна.

– Ты туда лучше посмотри.

Я последовал его совету и охнул. По левому борту всеми оттенками красного разгорался закат, и горячее январское солнце низких широт опускалось в спокойное море. Я еще тогда подумал, поверил бы мне кто-нибудь, если бы я решил рассказать о том, как провел первые дни нового года? Наверное, Джой бы поверила точно. Ей бы это очень понравилось!

В наступившей темноте наше судно рассекало волны, оставляя за собой вспененный белый след. Люк стоял на мостике за штурвалом и смотрел вперед, насвистывая какую-то мелодию. Мистер Лайонс, надев огромные наушники, подкручивал ручки на приборной панели в рубке. Я спустился на палубу, чтобы проверить груз. Обходя с фонарем бесконечные контейнеры, я поднял глаза к небу и замер. Надо мной пролитым молоком, бриллиантовой дорогой протянулся Млечный путь. Здесь, в открытом море, вдалеке от всех фонарей и лампочек цивилизации, каждая звезда была размером с яблоко. Такие звезды видели Магеллан, Кук, Кабот, Веспуччи… ну, в общем, те, великие капитаны прошлого. И я представил, что нахожусь не на современном сухогрузе, а на фрегате пятнадцатого века, который на всех парусах несся на поиски новых земель и богатств. Корабль типа «Исследователь».

Когда я заканчивал обход и уже шел к мостику, мне на плечо с шелестом опустилась Клюква и вцепилась коготками в кожу. Видимо, она тоже завершила осмотр своих владений на предмет недостаточно шустрого ужина, и была довольна результатом.

За неделю, что я провел на «Пи», я познакомился и подружился с ее небольшой, но веселой командой. Она состояла из капитана, его одиннадцати подчиненных (включая меня) и одной совы. Те две женщины, которых я заметил в первый день, оказались такими же заправскими моряками, как и мужчины. Одна из них, улыбчивая сорокалетняя мать двоих детей из Луизианы, была судовым поваром, и я два раза дежурил с ней на кухне и забавлял ее рассказами о своих приключениях. Вторая же была, как и мистер Лайонс, радиотехником, и поэтому с ней я тоже успел пару раз побыть на вахте. Остальные члены экипажа были тертыми морскими волками, добродушными и сильными людьми, и я вспомнил Боба и Алиги, и всех тех рыбаков, с которыми успел познакомиться в Кетчикане. Я выучил все морские термины, перестал теряться в запутанных тоннелях судна, безошибочно определял борта, понял, что такое «морской узел» и «галс», научился определять курс по звездам и секстанту. Я не был уверен, что это когда-нибудь еще мне пригодится в жизни, но это было так интересно, что я с радостью забивал себе голову новой информацией.

И вот однажды на рассвете, когда прозвучал сигнал к подъему дневной вахты, наше судно издало такой же протяжный вой, как при отплытии, что означало, что мы были в виду порта назначения. Началась суматоха и беготня, лоцман занялся бумагами, накладными и контрактами, а капитан невозмутимо вел контейнеровоз к пристани.

Через два часа я сошел на берег и не мог поверить, что оказался во Флориде. Все, что произошло со мной за последнее время, встало поперек моего сознания, словно рыбная кость в горле, которую нельзя ни вытащить, ни сглотнуть. Это был какой-то сюр, что-то книжное, что-то, что не происходило с обычными ребятами, вроде меня. И, тем не менее, я был в Майами, хотя даже не надеялся на это.

Люк сгреб меня в охапку, и вместе со всей командой мы отправились в офис компании, прямиком в бухгалтерию. Там мне выдали чек с зарплатой, и я обрадовался, что у меня появились деньги на то, чтобы перебраться обратно в Европу. Я подошел к капитану Диллану отдал ему честь.

– Это было огромным удовольствием работать под Вашим началом, сэр!

– Взаимно, Марко. Если вдруг тебе понадобится попасть из Майами в Рио или куда еще в Латинской Америке, ты знаешь, где найти меня и мою «Звездочку».

Мы пожали друг другу руки, я сердечно попрощался с командой, а потом вышел на оживленную портовую дорогу. Последний раз я полюбовался «Морской звездочкой» с расстояния и направился в исторический центр города.

Здесь было так же влажно, как в Рио-де-Жанейро, но, к счастью, не так жарко. Вдоль Майами Бич тоже росли высокие корабельные пальмы, если пальмы вообще могли быть корабельными. Здесь все было как в кино, как с открытки в сувенирном магазине.

Я вышел на пляж и лег на горячий песок. Время только перевалило за полдень, а я только причалил к американскому побережью, и поэтому чувствовал себя наполовину испанским конкистадором, наполовину плимутским пилигримом, но земля подо мной по-прежнему вздымалась и опускалась в такт набегавшим на берег волнам.

Так или иначе, мне надо было выбираться оттуда. Да, я не мог сказать, что изъездил всю Америку – это было невозможно сделать за такой короткий промежуток времени! Некоторые исследователи положили жизнь на то, чтобы изучить сотую часть этой части света, и не все успели сделать. Но, вытащив атлас и проследив свой путь на большой карте Америки, я был поражен тем, какие расстояния я покрыл за свое путешествие!

Я нашел забегаловку с интернетом, взял что-то перекусить и начал выяснять, как можно было попасть из Майами в Европу. Оказалось, что все рейсы летели через Нью-Йорк, поэтому я решил особенно не напрягаться, а прилететь сначала именно туда, а уже там решить, куда двигаться дальше. Самый дешевый рейс, с пересадкой в Шарлотте, был на следующий день утром, так что у меня было время на то, чтобы побродить по городу и отдохнуть.