- -
- 100%
- +
– Мне много лет, – своим глубоким тяжелым голосом говорил Дэниэл, пока они оба стояли и смотрели в окно, – намного больше, чем тебе, но при этом я не считаю правильным говорить тебе, что я лучше знаю, что хорошо и что плохо, что нужно делать, а что не стоит, что будет после. Я лишь знаю, что ничего не знаю.
– Я знаю, – шепнула Ольга, – что я больше тебя от себя не отпущу.
– Не отпускай, – улыбнулся Дэниэл, – Что сказал тебе отец? – спросил он, и тон его давал понять, что разговор переходит в серьезное русло,– Вы разговаривали с ним больше трех часов.
– Он рассказал мне ужасные вещи.
– Я внимательно слушаю.
И Ольга пересказала все то, что недавно сама узнала от отца.
– Эти документы он передал тебе?
– Да, – Ольга подошла к столу и достала из выдвижного ящика сундук, – все, что осталось по делу «Эрры», хранилось у него.
–Ты уже читала? – кивнув в сторону сундука, спросил Дэн и снова скрестил руки на груди.
– Прочла все, что здесь было, – убедила Ольга и села на стул, перебирая только что вынутые листы, – Есть несколько заметок сейма по делу, записи деда и других. Но их можно было даже не читать. Во время обыска они изъяли их переписку, она полностью сохранилась. Эрик верил, что гибридные семьи не опасны для государства и равновесия сил. Он оставил Киру и начал по всему свету собирать такие семьи, нашел какой-то остров и на нем строил для них новый мир, который он сам назвал Атлантидой. Покинутая Кира не смогла долго находиться без него. Они писали друг другу письма и не отправляли их. Кира – потому что не знала куда, а Эрик – потому что хотел ее обезопасить. Но Эрик, видимо, не вытерпел и отправил одно письмо. Кира выехала немедленно и прибыла через неделю на помощь Эрику. Вместе они за полгода переселили 30 семей. Но охота на них шла настолько интенсивно, что скрыться им не удалось. Стражи сейма отследили передвижения Киры, она привела их в деревню, откуда должен был отправиться корабль на Атлантиду. Эрика и Киру забрали в крепость, так же как и всех, кого увидели в городе. Их пытали три дня, пытались узнать, нет ли где еще укрытия. На четвертый день сейм вынес решение казнить их. На глазах друг у друга, – Ольга набрала воздуха в легкие, потупила взгляд и, помолчав немного, продолжила, – Кире прострелили серебряной пулей сердце, а Эрику ввели лоргенций. Она видела, как начинают синеть его губы. А он умирал, вдыхая запах ее крови. Их привязали, так что он даже не мог убрать волосы с ее лица и закрыть ей глаза. В их карманах нашли последние письма друг другу, которые они никогда не прочитали бы, но каждый из них написал. В документах сказано, что их тела сожгли, а все свидетельства их существования собрали и заточили в этот сундук.
Дэниэл хмурил брови, и мысли бегали по его лбу в некотором беспорядке, то и дело сбивая друг дружку с ног. Когда Ольгин рассказ был завершен, Дэниэл в раздумьях сел на кровать, забрал из рук Трубецкой бумаги, просмотрел их и снова обратился к Ольге:
– Что ты думаешь?
– Думаю, что это была настоящая любовь, – не без иронии ответила Трубецкая.
– Чем им помешали эти дети?
– Кроме разрушения установленных рамок и предписаний, она верили, что эти дети способны возрождать мертвых.
– А на самом деле?
– А на самом деле, – нервно бросила Ольга, – я, так же как и ты, слышу эту историю впервые!
– Но ведь эти семьи были, и дети были, а зомби апокалипсиса не было, – продолжая листать дело, утвердил Дэн.
– Кто знает? – воскликнула Трубецкая, охваченная необоснованной агрессией к собеседнику, – Может, их убивали члены сейма или родители детей. В документах сказано, что они уничтожили какое-то поселение гибридных семей. Однако из всех тех. Кого они пытали, никто не выдал информации об этом острове. Сейм решил, что он уничтожен. Но я сомневаюсь в этом.
– Нам нужно найти этот остров, на который Эрик перевез банду энтузиастов – воскресителей.
– Нужно, чтобы кто-то искал гибридные семьи, ведь сейм возобновил свою работу.
– Почему? – удивился Дэниэл.
– Если наследники престола нарушают правила, чего ждать от простых подчиненных?
– Они снова объявили на них охоту, – заключил Дейли, убирая обратно в сундук документы,– Но почему тогда об этом не трубят газеты?
– В этот раз они решили сделать все тихо – идея твоего дяди.
– Умно, – протянул Дэн, – Тогда Женя и Джек займутся поисками гибридных семей и этих чудо-детей, а мы с тобой найдем путь к острову.
– С чего мы начнем?
– Вот с этого, – Дэн стукнул рукой по сундуку, – и с этого, – на этих словах Дейли подал знак молчать и слушать то, что происходит на первом этаже.
Ольга прислушалась. Тишина. Но вдруг – один разрывающийся оглушающий протяжный звонок во входную дверь. Внизу зажегся свет, и началось какое-то движение. Ольга вопросительно посмотрела на Дэниэла.
– Идем, – коротко отчеканил он и, схватив ее за руку, потянул к выходу.
Разбуженные столь поздним визитом гостей, Александра Михайловна и Петр Алексеевич наспех натянули на себя халаты и вышли открывать. Трубецкой подошел к выходу, повернул ключ, нажал на ручку, на пороге он увидел рослого парня, любезно ему улыбающегося.
– Здравствуйте, Петр Алексеевич! – уверенно произнес визитер и, протягивая руку, также бодро представился, – Меня зовут Джек Дейли. Я тот, кого вы ненавидите.
Петр Алексеевич, ошарашенный такой дерзостью и смелостью, пожал руку человеку, о котором многое слышал, и сделал несколько шагов назад, приглашая его войти.
– Здравствуй! – с недовольством и подозрительностью ответил Трубецкой, – Рад встрече. Зачем пожаловал?
– Извините, что без приглашения, – переступая порог дома, говорил Джек, – Просто заехал по дороге сказать, – как бы между прочим продолжал он, – что не собираюсь подчиняться вашим глупым законам, и извиниться за то, что не познакомился с вами раньше. Хотели, чтобы не получилась вот такая вот ситуация, как сейчас.
Джек улыбнулся Александре Михайловне и ждал ответа отца семейства. Трубецкой прищурил глаз, хитро хихикнул и похлопал Дейли по плечу.
– Джек, – спокойным голосом объяснял Петр Алексеевич, покачивая головой, словно ему приходилось отчитываться за проступок маленького мальчика, – ты хороший парень и твои братья тоже, я уверен. Но вы не пара моим девочкам. Поэтому убирайся из моего дома немедленно.
Последнюю фразу Трубецкой принес таким же ровным тоном, как и все предыдущее. Сердце Александры Михайловны екнуло, она испуганно взглянула на супруга и быстро пробежала глазами по лицу Джека, которое, на ее удивление и восхищение, оказалось совершенно спокойным.
– Да, конечно, я все понимаю, – согласно кивнул старший Дэйли, – Только Ольгу заберу. Она наверху? – уточнил Джек, как бы собираясь уже подняться за девушкой.
– Вот это неслыханная наглость! – разозлился Трубецкой и с побагровевшим лицом закричал, – Выметайся из моего дома и не приближайся ни на шаг к моей дочери. Ни к одной из них.
– Отец! – послышалось со второго этажа, и на лестнице появились две фигуры.
– Кто это? – в ярости Петр Алексеевич ткнул пальцем в воздух, указывая на сопровождающего своей дочери.
– Меня зовут … – начал было Дэн, но бас Трубецкой не дал ему договорить.
– Дэн Дэйли, – растягивая гласные, сказал Петр Алексеевич и всплеснул руками, – знаменитый вояка. Это ты украл у меня дочь?
– Отец, хватит, – пыталась утихомирить всех трех мужчин Ольга.
– Петр Алексеевич, – начал Дэниэл, – меньше всего я хочу, чтобы вы и ваша семья подверглась нападению. Я хочу только счастья для вас. У нас есть план, с той информацией, которую вы нам дали, мы сможем узнать всю правду, нам нужно лишь немного времени. Обещаю, что с ними все будет хорошо, и если мы будем опасны для девочек, мы тут же исчезнем из их жизней, будто нас и не было вовсе.
Но сердце встревоженного отца и яростного блюстителя законов было немолодая к словам старого юноши.
– В основе всего сущего лежит порядок, и те, кто пытаются его нарушить, крайне плохо кончают. У любого вашего плана нет будущего, вы все подвергнитесь бичеванию, в лучшем случае вы станете объектом насмешек и издевательств, в худшем – вас линчуют или распнут. И ради чего? Что бы вы ни сделали, это станет лишь жалкой каплей в бесконечном океане.
Ольга подошла к отцу, взяла его за руку и посмотрела в его потемневшие от волнения и злости глаза своими чистыми и ясными глазами.
– Но что есть океан, если не множество капель? Отец, у нас получится. Верь в меня, как ты всегда верил. Мне это нужно, – шепотом говорила Ольга, так , словно в этой комнате стояли только они с отцом.
– А мне нужно, – схватив за плечи дочь, говорил Петр Алексеевич сквозь комок в горле, – чтобы вы были целы и невредимы, чтобы получили свое наследство и жили спокойно и счастливо.
– Как я могу жить спокойно и счастливо, если знаю, что где-то здесь на этой планете страдают дети и взрослые, что за ними охотятся, их ловят, пытают, мучают!? Мало того, что это начал мой прадед, сейчас это возобновилось из-за меня, из-за моих поступков!? Как я могу принять наследство, зная, что предала собственный народ, просто молча отсидевшись в углу, теплом и безопасном!? Как я могу предать свои собственные убеждения и жить спокойно, ничего не сделав для выяснения правды, даже не попытавшись!?
– Ольга… – молил о понимании Трубецкой.
– Давай, Петр, – громко сказала Александра Михайловна, сглатывая слезы.
– Саша… – растерянно взглянул на супругу Петр Алексеевич.
– Я знаю, ты любишь ее больше остальных девочек. Они справятся, – твердо заявила она и одобряющим взглядом посмотрела на братьев.
– Спасибо, мама, – произнесла Ольга и бросилась матери на грудь.
– Хорошо, – подчинился Трубецкой,– Я сделаю, что могу – вернув свой властный голос, обещал он, – У вас будет в лучше случае три дня. Сейм уже начал работу.
Глава 11.
Есть два желания, исполнение которых
может доставить истинное счастье, -
быть полезным и иметь спокойную советь.
Л. Н. Толстой
Важно всегда было и будет только то,
что нужно для блага не одного человека,
но всех людей.
Л. Н. Толстой
Трубецкая немедленно собрала вещи, зашла в комнату к спящему брату, поцеловала его в лоб и оставила на столе сборник стихов Завальнюка, который они еще не дочитали. Распрощавшись с родителями, Ольга, Джек и Дэн выдвинулись в аэропорт. Стоит заметить, что за все время своего существования на этой планете братья Дейли неплохо позаботились о своем материальном положении, они сменили массу профессий, открывали множество разных заведений, и теперь в их распоряжении было два коттеджа в Лос-Анджелесе, издательский дом и журнал, военная часть, лаборатория и пара-тройка благотворительных фондов, которые они сами же и спонсировали. Все это я предоставил вашему вниманию не для хваставства, а исключительно для того, чтобы объяснить причину , по которой все трое молодых людей сейчас летели не обычным рейсом , а на частном самолете.
По просьбе Трубецкой Дейли высадили ее у небольшой часовни около дома, а сами отправились в музеи и библиотеки города за старыми картами мира и планами городов.
Часовня гармонично вписалась в общий городской пейзаж, прячась от людского глаза среди высоких зданий офисов и широких дорогих домов. Под лучами летнего солнца в скромном садике около часовни что-то садила монахиня, то и дело платочком вытирая проступающие капельки пота на лбу. Розы, густо растущие в соседней клумбе, обгорели и приопустили свои белые и красные головы. Монахиня бережно обстригала лишние листочки, спрыскивала цветы водой и вскапывала землю. Умиротворение, которое царило в этом почти безлюдном квадрате, взятым в тиски шумного, бегущего города, заразило Ольгину душу, как только она вступила на каменную дорожку к дверям часовни.
Сама Трубецкая была редким гостем подобных сооружений, и все здесь ей было ново, дико и непривычно. Она зашла в часовню с одной только целью – поговорить со святым отцом. К счастью, в полупустой часовне не так сложно было найти священника. Им оказался седовласый мужчина старше шестидесяти лет, в черном одеянии и с длинной кудрявой бородой.
Будучи далеко не мастером в вопросах веры и совершенно не понимая, как тактично подойти к интересующей ее теме, Ольга решила говорить напрямик.
– Я хотела спросить у вас, – начала она, присев рядом с отцом на скамейку перед иконами, – вы по-настоящему верите в существование Бога и всего потустороннего мира?
– Да, – хрипло отвечал отец.
– А если я не верю, – задумчиво произнесла она и замолчала, пытаясь подобрать слова.
– Веру нельзя привить, – покачал головой священник, – Она должна сама прийти к человеку. Невозможно насильно заставить людей верить, ибо когда не изнутри вера их идет, будут они сомневаться в истинности предначертанных путей, а, как следствие, сопротивляться будут.
–Так что же выходит? – бунтовали Ольгины принципы и представления о жизни, – Смирение и покорность – это только вера? Не значит ли это, что Бог заставляет нас свыкнуться с несправедливостью и перестать бороться?
Священник повернул голову в сторону Ольги, внимательно ее оглядел, улыбнулся едва заметно, будто знает какой-то ее секрет, и продолжил говорить.
–Если вера есть в тебе, то вера, прежде всего, в сердце, – медленно распевал отец, – Следуй за ним. Если оно говорит тебе, что нужно бороться – борись. Слушай сердце и будешь той, кем тебе предначертано быть. Бог хочет видеть всех нас сильными, никому не дает он испытаний больше, чем человек может вынести. Если веришь Богу, верь сердцу – там правильный путь, там вера, там Бог… – после этих слов священник пристально посмотрел на Ольгу своим проницательным взглядом,– Разве этот вопрос ты пришла задать?
– Только этот, – утвердила Трубецкая.
– Если бы я задумал совершить невозможное, – еще немного помолчав, добавил отец, – я бы не спрашивал ни у кого советов, а просто бы совершал, не просто так ведь эта мысль проросла в моем мозгу, кто-то ее посеял там.
Ольга поблагодарила святого отца за выделено ей время и беседу, а затем отправилась домой. Она шла пешком вдоль заполненного людьми и машинами проспекту, сминая в руках лямку сумки, голова ее была доверху забита мыслями. Свернув на пустую улочку, чтобы сократить путь, Ольга спиной ощутила чьего-то присутствие и намеренное преследование, она посмотрела назад, но никто не шел за ней. Решив, что она уже сходит с ума и бредит, Ольга развернулась, чтобы продолжить идти по выбранному маршруту, и тут же встала как вкопанная – прямо перед ней стоял уже знакомый мужчина в белом и во весь рот улыбался.
– Эдмунд! – воскликнула Ольга, – Какая неприятно неожиданная встреча! Очень не рада тебя снова видеть! Чем обязана? – приветствовала она председателя нынешнего Сейма.
– Знаю, – слащаво говорил Эдмунд, – наша первая встреча прошла не на высшем уровне…
– Мягко говоря, – перебила Ольга и, сделав шаг в правую сторону, пошла по каменной дорожке домой.
Эдмунд , ожидавший такой реакции, увязался за ней.
– Но я решил все исправить, – продолжал мерзкий голос петь на ухо Трубецкой, – ты ведь собираешься стать частью моей семьи.
– Кто тебе такое сказал? – не поворачивая головы к собеседнику, бросила Ольга.
– Ну как же, – разводя руками и расплываясь в еще большей улыбке, говорил Эдмунд, – ты и Дэниэл отличная пара!
– Мы оба знаем, – не скрывая раздражение и ненависть, отвечала Ольга, – что как пара мы тебя не радуем, и для Дэниэла ты – не семья. Давай сократим время столь приятного общения, и ты просто сразу скажешь, какого черта тебе от меня надо?
– Ты еще умнее, чем мне рассказывали. Так вот поступит как умная женщина – оставь все, как есть. Отдай Сейму тот сундучок, а Сейм, даю слово, не будет вас донимать.
– Забирай свое слово, – остановилась Ольга, повернулась к Эдмунду и страшно прошипела, – и лети отсюда на своем зонтике, Мэри Поппинс. Мы в няне не нуждаемся.
– Ох, как грубо, – по-театральному расстроился председатель, – Отец в тебе будет разочарован, – улыбаясь, завершил он.
– До свидания! – прошипела Ольга, сверкнула глазами и , ударив его плечо своим, пошла вперед по улице.
– Смотри, аккуратней будь! – заботливо крикнул Эдмунд и расхохотался.
Ольга вне себя от злости шла по улице, не смотря по сторонам. Уже давно стемнело, одинокий фонарь лениво смотрел своим единственным глазом на тех, кто смеет гулять по улицам в такое время. Темные дома прятали в своих животах уставших жителей города, ни души вокруг. Ольга желала быстрее пройти этот безлюдный переулок и прибавила шаг. Внезапно она услышала что-то помимо стука собственных туфель: какой- то шорох и стук. Она замедлилась и сосредоточилась на этих звуках, теперь она была точно уверена, что за ней следят. Ольга приготовилась раскрыть шпиона, пытаясь вычислить с какой стороны он сейчас нападет, и так погрузилась в это исследование, что не заметила мчащуюся на нее машину. Раздался страшный рев двигателя и запахло паленой резиной, в испуге Ольга зажмурила глаза от ядовито желтых фар машины – убийцы, закрыла голову руками, ноги совсем ее не слушали, они словно вросли в асфальт. Она ждала удара, но вместо этого почувствовала, как холодная большая рука схватила ее за талию и подняла вверх. Все произошло в считанные секунды – Ольга рефлекторно сгруппировалась, прижав ноги к груди и втянув шею, рука сжала ее сильнее, они вместе перекатились через капот машины и упали на землю. Вскочив на ноги, Ольга посмотрела на хозяина руки. Едва она успела разглядеть в потемках лицо Цхавребова, в них один за другим полетели дротики, и машина – убийца вернулась доделывать свое дело. Железной хваткой Артур вцепился в плечо Трубецкой и потянул ее в лабиринты домов, закрывая от ядовитых иголок, летящих вслед за ними. Они бежали, пока не перестали слышать рев машины, а когда все стихло, задыхаясь, рухнули на асфальт.
– Что ты здесь делаешь? – запыхавшимся голосом и уже возмущенным тоном спросила Ольга.
Артур, оперевшись одной рукой на стену большого здания, за которым они спрятались, а другой удерживая сердце в груди, сначала тяжело дышал, а когда услышал вопрос, изумленно вскинул брови и недовольно посмотрел на девушку.
– Спасаю твою жизнь, – ответ получился немного резким, -Всегда пожалуйста, кстати.
– Интересно, кто в этом виноват?! – воскликнула Ольга.
Она уже пришла в себя, посмотрела по сторонам, чтобы сориентироваться в пространстве, но местность она не узнала, так что сейчас подумала, что придется просить Дейли найти ее и забрать, либо возвращаться домой с Артуром. Первое, впрочем, как и второе ее не радовало, напротив, даже выводило из себя. Она собрала в неаккуратный пучок свои растрепавшиеся длинные волосы, поправила рубашку и гневно посмотрела на Артура.
– В смысле? – в недоумении произнес Цхавребов.
– Смотри, какая забавная штука получается, – зло и иронично говорила Ольга,– если бы ты не связался с Эдмундом и всей его шайкой -лейкой, меня не пришлось бы спасать.
Ольга пошла в неизвестном для самой себя направлении, только для того, чтобы уйти от Цхавребова.
– Я не хотел, чтобы так вышло, – в догонку ей крикнул Артур, – и пришел извиниться перед всеми вами и предложить свою помощь.
Услышав эти слова, Трубецкая вздрогнула, и холодная мелкая злоба пробежала по ее спине. Она развернулась и словно коршун налетела на Артура.
– Думаешь, можешь после попытки убить мою сестру и угробить всех близких мне людей просто виновато пошаркать ножкой, все растают и примут тебя с распростертыми объятиями? Не выйдет!
– Ольга, послушай, – виновато произнес Цхавребов, заглянув в глаза наследнице.
– Нет, ничего не хочу слушать! – нервно закричала Ольга, – Я решила, ты правда изменился. Но ты думал только о себе всю свою жизнь и сейчас продолжаешь это делать. Друзья так не поступают, от друзей я не жду ежесекундно ножа в спину, – выпалила она и добавила, немного успокоившись, – А теперь можно я все-таки пойду домой?
Не дожидаясь ответа, Ольга пошла в том самом неизвестном направлении, вышла на одну из центральных улиц и сама нашла дорогу домой. Артур остался стоять на том же месте, надеясь до последнего, что она вернется и простит его или хотя бы выслушает. Но этого не произошло, Ольга шла домой, пытаясь понять и осознать только что произошедший разговор с Эдмундом, покушение на убийство, появление старого друга – предателя. Но никак невозможно было навести порядок в этом бесконечном бардаке событий.
Наверняка читатель сможет назвать двух-трех своих друзей, если вдруг его спросят, не особо задумываясь над тем, назовут ли его другом те, кого он назвал. В сущности, что такое дружба? В юности я мог точно сказать определение и свято верил в его правдивость, но сейчас понимаю, что любые отношения между людьми не бывают односложными. Это длинная цепь, состоящая из множества химических связей, содержащая всю таблицу Менделеева и даже больше. И, соответственно, мой мозг не представляет возможным дать точное толкование такому виду отношений человечества. Иметь друзей – большое счастье, но как можно понять, что у тебя есть друг, чтобы не проспать свое счастье?
Дорогой читатель должен знать, что я, будучи молодым и горячим, считал своим верным другом одного человека, мы знали друг друга много лет, много дорог было пройдено вместе с ним. Я всегда знал, что в этой жизни мне нечего бояться, ибо плечо друга было сильным и было рядом. Однако жизнь распорядилась по-другому, нам пришлось разъехаться в разные города, мы долгое время тосковали друг по другу. Писали письма, старались приезжать как можно чаще в гости, и, будьте уверены, каждая встреча была настоящим счастьем для обоих. Я горел нашей дружбой и был счастлив, но мой друг в какой-то момент перестал быть моим другом, я душой чувствовал изменения и спросил напрямую. Для друга не составило труда сообщить, что все не так как раньше, более того, он даже не увидел в этом ничего зазорного и не понял, как мне горько было это слышать. Так узы нашей дружбы распались, а вслед за ними распадались еще, все чаще и чаще, так что я к тридцати годам боялся кого-либо назвать другом. До сих пор я избегаю этого слова, должно быть, моему уму не постичь тайны такого чувства.
Часто бывает, что мы связываем надежность своей жизни с кем-то, кто нам дорог и близок, не задумываясь над тем, как долго с вами сможет пробыть этот человек. Если нас учат уважать свободу другого, как можно ожидать от другого человека того, что он будет всегда с тобой? И как можно считать человека другом, не зная, готов он быть всегда с тобой или нет? Люди считают, что дружба намного сильнее и где-то важнее, чем любовь (в прочем не важно, считают так люди или нет, в любом случае, каждый при расставании с некогда любимым человеком держится на мысли «зато у меня есть друг»). Тогда выходит, что терять друзей намного больнее, чем терять предположительную вторую половину. Все это чрезвычайно сложно, остается только надеется на то, что когда-нибудь миру удастся разгадать эти загадки, хотя мы с вами понимаем, что это априори невозможно.
Глава 12.
Бороться и искать, найти и не сдаваться.
В.А. Каверин
Часы уже давно пробили за полночь, когда Ольга вернулась домой. В гостиной она застала всю компанию – всех трех братьев Дейли, Женю, Юлю и сундук с самой важной для их новой миссии информацией. Они сидели за большим столом, разложил все бумаги, и, вылупив на них глаза, молчали и думали, что делать. Ольга прошла к ним, заняла свободный стул и, взяв в руки решение суда о смертной казни, спросила:
– Как мы будем искать этот их город?
– С помощью специальных инструментов и современной техники мы сможем предположить, – живо затараторил Альберт, – какую энергию будут излучать тела гибридных детей, а потом прогоним лучи по поверхности земли и обнаружим их биополе.
– Так мы вечность их будем искать, – фыркнул Джек.
– Эта вечность у нас есть, – печально протянул Дэниэл.
– У нас ее нет! – вскрикнула Женя.
Раздался дверной звонок, все переглянулись, посмотрели на часы, затем на дверь. Ольга сжала зубы и кулаки, но не двинулась с места. Резким движением Альберт смахнул все бумаги, лежащие на столе, в сундук, захлопнул его и убрал на стул. Дэниэл, получив одобрительный кивок от старшего брата, пошел открывать дверь. Через минуту послышался звук шагов двух людей, и в гостиной появился только что ушедший Дэн и Артур. Женя и Юля застыли в шоке, уставившись на гостя, Ольга сильно ударила по столу открытой ладонью, резко поднялась со стула, уронил его, и закрыв лицо руками отошла в дальний угол комнаты. Альберт поднял стул, подошел к Артуру и с размаха ударил его в нос – алая кровь брызнула на белую рубашку, составляя жуткие рисунки. Цхавребов вытер лицо рукавом, согласно кивая головой и ожидая дальнейших действий от хозяев.
– Здравствуй! – разминая зудящую от удара руку, сказал младший Дэйли, – Зачем ты пришел?