Выкуси. Любовные похождения Макса и Вика

Проснулся я оттого, что Юля судорожно носилась по хате, собираясь в универ. А мне торопиться было некуда. От трень выходной, по учебе тоже к третьей или четвертой паре надо было. Лежал и смотрел, как этот маленький ангелочек собирает одежду, порхая от дивана к креслу.

Бля, брат. После того как Юля ушла, меня просто распирало от желания кому-нибудь вдуть. Лишь бы это была женщина и желательно живая. Шляпа после ночных игрищ дымилась так, что ояебу, реально. И я позвонил Ангелине. Еще месяц назад поклялся себе, что этого не сделаю, но тут все пошло по пизде… Она учится с нами в универе на курс старше, и мы спали пару раз. Ну, она там втюхалась в меня чуть ли не по самые помидоры, а я чё? Мне ваще не вкатывало. Короче, звоню ей. Оказалось, что она где-то недалеко от меня и может зайти в гости. Ангелина не отличается особой красотой, но ее грудь… Брат, там шедевр. Два с половиной, стоячая, маленькие торчащие сосочки и аккуратный ореол. Женская грудь – моя слабость. Чтоб не спиздеть, брат, мне кажется, что даже женатым я не смогу пропустить ни одного декольте. Может, ты знаешь, как избавиться от этой напасти?

Едва Ангелина вошла в мою дверь, я ей даже слова не дал сказать. Сорвал с нее одежду, повалил на диван и стал жамкать грудь. Это все, для чего она мне была нужна. Затем я на секунду сорвался к шкафу за презервативами и попробовал в нее войти. Именно «попробовал», потому что Ангелина была слишком узкой. Для меня в принципе все девочки узкие. Нет, ты не подумай, брат, я не хвастаюсь. Если вдруг не веришь, то готов предоставить в качестве подтверждения книгу отзывов и предложений. Хе-хе. В деревне-то у меня так и не случилось ничё ни с кем, это ты был весь такой гигант, а я впервые чпокнулся тут – в Ростове. Оказалось, есть сложности.

Короче, кое-как мне все же удалось проникнуть в нее, но все закончилось секунд через тридцать. Я сразу кончил. Уж слишком был перевозбужден.

И знаешь, сразу появилось чувство отвращения. Как к б/у товару, как к некачественной вещи. Оно всегда приходит, если я не испытываю никаких эмоций к девушке, и как с ним бороться – неизвестно. Сразу хочется убежать куда-нибудь, скрыться за горизонтом. У тебя так же, брат? Скажи, что да… Не хочу чувствовать себя ущербным.

Ну, короче, слез я с Ангелины и начал одеваться, давая понять, что ей пора уходить. Непонимание, отражавшееся в ее глазах, готово было вырваться наружу и дать мне пизды. Она даже не шевелилась, лежала враскоряку и сверлила меня взглядом, тяжело дыша. Я никак не реагировал – чисто ждал, когда она соберет свои шмотки и свалит ко всем чертям, потому что в тот момент я ненавидел весь мир и особенно себя. Еще и Юля перед глазами стояла…

Вся сцена сопровождалась абсолютной тишиной. Ангелина встала с дивана и начала не спеша натягивать белье. Меня так злила ее медлительность, брат… Я понимал, что еще капля – и сорвусь. Она периодически посматривала в мою сторону в надежде услышать хоть слово, но слов не было. А чё ей скажу? Ты мне нужна, только чтоб потрахаться? Она и так это знает. По идее. Хотя я и стараюсь всегда говорить прямо.

Ангелина застегнула последнюю пуговицу на блузке, послала меня на хуй, разревелась и скрылась за дверью, хлопнув ею напоследок, а я поспешил в душ, пустил кипяток и стал сильно тереться мочалкой, пытаясь смыть с себя все: ее выделения, запах и еще какую-то невидимую хрень. Видимо, из головы. Хз, сколько я там времени провел, но казалось, что целую вечность.

Кстати, брат, забыл тебе рассказать. Перед тем как Юля упорхнула от меня, случилось вот что. Она как раз влезала в свою маечку, когда я попросил ее открыть шкафчик у телевизора и взглянуть на верхнюю полку. Ты уже понял, да, что она там увидела? Целую кучу презиков.

– Максим, как это понимать? – спросила она.

– Понимай это так, что, если бы я хотел тебя чисто трахнуть, я бы сделал это еще в первый вечер.

Она закрыла шкафчик и, не сказав ни слова, ушла.

Вот так вот, братка.

Макс

Ты что, влюбился? Макс, очнись! Оно тебе надо? Гуляли ночью, не трахнул и отпустил… О боги!

Да, помнится, ты всегда умел среди толпы блядей найти лучшую и начать по ней загоняться. Заканчивай с этим, дружище. Там дорога одна – в бездну.

И да, по поводу перепихона: не парься, что тебе хочется свалить, как только ты кончил. Нормальное явление. Как врач говорю!

И вообще, пока ты там мутишь свои шуры-муры, у меня началась посталкогольная меланхолия. Хоть я и люблю Питер всем сердцем, его серость частенько отражается на настроении. Особенно с похмелья. Дописав тебе письмо, я вернулся домой, напился и завалился спать. На следующий день планировался очередной поход в бар, но до этого еще надо было дожить.

И вот, проснувшись с квадратной башкой, я решил не валяться весь день в кровати – перспектива не из лучших, – а чем-то себя развлечь, поэтому, едва разлепив глаза, набрал Юле.

Здесь ты должен сказать: «Вик, это судьба, что у тебя и у меня девушек зовут Юлями». Но это все хуйня, Макс, смирись! Никакой судьбы нет.

Не знаю, какую струну дернула та встреча в кофейне, но мне снова хотелось ее увидеть, болтать часами напролет о глупых вещах и смеяться, не задумываясь ни о чем.

– Привет, любовь моя.

– Скольким девушкам ты это говорил?

– Только тебе.

– Врать ты всегда умел легко.

– В этом я большой мастер!

– Удивлена.

– Ты удивлена тому, что я мастер лгать? Женщина, ты хочешь меня обидеть?

– Нет, то, что ты лжец порядочный, я знала. Удивлена тому, что позвонил.

Мы перекинулись еще парой пасов, и я пригласил ее погулять. Наша компашка собиралась в баре на Петроградке. До вечера я коротал время, мило общаясь с Машей. Ее конечно же печалил тот факт, что я не могу посвятить ей выходные, но мы условились встретиться на недельке. Что-то в этой девочке меня трогало. Она была… Настоящей, что ли. Понимаешь? Не было в ней этой лишней хитрости или какого-то коварства. Но мои холостяцкие привычки все равно были настороже и постоянно ждали подвоха. После разрыва с бывшей мне кажется, что подвох может быть в каждой встречной. Образовалась своеобразная паранойя на женский счет. Все мне кажутся какими-то ведьмами, которые путем древних заклинаний хотят надеть на меня кольцо, словно кандалы на раба, и заставить пахать на ферме всю жизнь. Маша не была исключением. Юля тем более. Но в отличие от всех остальных, с ними я мог быть по нескольку дней кряду, прежде чем включался инстинкт самосохранения. А это дольше как минимум на сорок часов, чем с кем-либо еще.

В бар я заявился, уже изрядно накидавшись текилой. Не спрашивай, где успел. Мне только повод дай. Осмотрелся от входа и заметил много знакомых лиц, поздоровался с барменами, после чего уже оказался у столика Юли. Она была шикарна: светлый блейзер и такого же оттенка брюки, туфли на шпильке. Притом, насколько мог разглядеть мой опытный глаз, под блейзером у нее не было ничего. Это заставило меня улыбнуться. Приветственное рукопожатие мы заменили страстным поцелуем.

Это был умопомрачительный вечер. Мы танцевали, пили коктейли, которые доброжелательные бармены делали по знакомству почти за бесценок. Стойка тряслась, когда мы, уже в угаре, оседлали ее. Столько оваций я не срывал, даже когда голым пробежался по мостовой. А было и такое.

Под утро мы решили ехать к ней. Пока я убирал шампанское в холодильник, она пошла в душ. В коридоре тянулся след из вещей, ведущих в ванную комнату. Я не удержался и отправился следом. Терять такой случай было бы просто непростительно.

Эта девочка невероятна, Макс. Ее талия, стан, бедра. Вода скатывалась по нежной коже, как шаль, окутывая своим теплом. Я быстро разделся и забрался в ванну. Она улыбнулась и прильнула ко мне. Мои руки легли на грудь, затем заскользили вниз. После того животного секса, который начался в душе и закончился на кровати, мы долго не могли прийти в себя: ее ноги ходили ходуном, а я почесывал ноющую от укусов шею.

И вроде все хорошо: отличная вечеринка, закончившаяся соитием, мягкая кровать с бокалами шампанского, наши разгоряченные тела, прижатые друг к другу. Что еще для счастья надо? Ничего. Но устоявшаяся идиллия испарилась так же быстро, как и возникла, когда она начала «этот» разговор.

– Почему ты не хочешь остаться? И я не про сегодняшнее утро, я про «всегда».

Ширма падает, и все волшебство, которое так долго удерживало маленького зрителя, улетучивается: куклы не живые, ими кто-то управляет. Я попытался пресечь попытку продолжить, но ее уже было не остановить.