- -
- 100%
- +
Лаврову казалось, что он точно знает свой дальнейший путь. Сначала такси, потом аэропорт, следом самолёт, затем аэропорт Сочи и т. д. Череда событий, которая как нить приведет его в пансионат «Приют» и номер «44». Эта простая схема грела Андрея, как настольная лампа над рабочим столом. Но мир, как тот старый фонтан с русалкой, всегда скрывает в себе трещину, которую видно только, если очень внимательно присмотреться.
Андрей шёл вперёд. С каждым шагом мягко, почти ласково, в голове стучало: «Пятое июля. Пятое июля. Пятое…».
Он не понимал, что для него значила эта дата. Скорее просто интуитивно предчувствовал какое-то странное влияние этих цифр. И, может быть, именно предчувствие и есть тот самый элемент мистики, который мы видим краем глаза, списывая все на собственную тень. Мало ли, показалось.
У Андрея после выхода из кабинета начальника отдела, слова, сказанные Светланой, висели вокруг тонкими нитями. Лавров ощутил, как вибрирует в кармане телефон, вынул – на экране сообщение от авиакомпании: «Ваш рейс…». Взглянул и внезапная, почти детская злость с жаром ударила в грудь. «Я сам теперь рейс…ничто не остановит, даже если нужно будет идти или ползти», – подумал и усмехнулся – чёрный юмор включился в воспаленном мозгу, как аварийная подсветка.
Он проходил мимо столов, где у каждого сотрудника была своя маленькая война: с таблицами на ноутбуках, через экран телефона – с любовью и после выходных – с печенью. Коллеги, попадающиеся на встречу, внимательно рассматривая, расступались, как перед неизлечимо больным и очень заразным человеком. Девушка за перегородкой – та, что сидела теперь на месте коллеги Алексея, поймала взгляд Андрея и едва заметно покачала головой, словно говорила: «Не нужно никуда уезжать». Лавров, конечно же, не понял, о чём она, и прошёл мимо.
У двери он задержался – появилась привычка оглядываться назад. Офис выглядел, как всегда – рабочие столы, принтеры, кофе-машины, люди. И всё же что-то в этом «как всегда» изменилось и колыхалось, как платок на ветру. Андрей не стал разбираться, что именно стало другим, и кто заставил этот невидимый платок колыхаться. Может быть, он сам изменился? Он открыл дверь и вышел.
На улице было жарко. Июль брал свое. Он вдохнул горячий воздух и подумал: «Пятое июля. Если успеть – всё будет хорошо». Эта мысль была не просто мыслью, она была тонкой и единственной нитью, на которой держался весь его шатёр под названием семейное благополучие или даже семейное счастье.
Он вышел на стоянку и сел в заранее вызванное такси. Машина быстро понесла его в сторону аэропорта. Ехали первое время молча. Водитель изредка поглядывал на Андрея. Лавров достал телефон и через него посмотрел на собственное изображение. На экране мелькнуло его лицо – напряжённый рот, синеватая тень под глазами, отрешенный взгляд. Ему даже показалось, что он на несколько лет постарел. При этом неожиданно произнёс вслух:
– Я вернусь!
Водитель оторвал взгляд от дороги.
– Что?
– Ничего! Скажите, вы верите, в…, – он хотел сказать «знаки», но вместо этого вдруг сказал: – В счастливую дорогу?
– Верю, – уверенно ответил водитель. – Особенно когда она не бесконечная. И лучше без лишних перекрестков или поворотов.
– Это почему?
– Меньше соблазна свернуть не туда, – Он хмыкнул. – У нас же как: чем больше развилок, тем больше шансов сбиться с верного пути.
Андрей улыбнулся через силу. «Пятое июля», – повторил он мысленно, а дорога послушно ложилась под колеса такси ровной лентой, будто сама сегодня не хотела, сворачивать не туда.
***
В пансионате «Приют» ближе к вечеру у фонтана собрались какие-то люди. Это были семейные пары, дети и одиночки. Все общались – рассказывали друг другу разные жизненные истории. Русалка при этом как будто исподлобья наблюдала за происходящим. Она хоть и была каменная, но моментами казалась, живой, которая вот-вот поведает людям свою историю. Елена тоже вышла на сходку вдохнуть вечерней прохлады. Держа Сашу за руку, заметила, что дочь не спускает глаз с русалки. Девочка, стоя у воды, рассказывала медвежонку Шкодине о том, что русалка ночью улетает плавать в море. И еще о том, что папа скоро вернется, и они вместе обязательно проследят за этой ночной проказницей. Потом, после небольшой паузы произнесла:
– Папа обязательно приедет, он уже купил билет.
– Это ты кому, медвежонку? – удивилась Елена.
– Нет, русалке, она не верит, что папа едет, – на полном серьезе ответила Саша и посмотрела на воду так, будто сейчас оттуда что-то или кто-то всплывет. – Русалочка же не знает, как он нас любит.
Елене стало не по себе. Растерявшись от фантазии дочери, не знала, как обыграть сложившуюся ситуацию. Ей даже показалось, что она с Сашей осталась совершенно одна. Все, кто их окружают, вдруг стали не настоящими. Вода при этом в фонтане как будто запела. Ветер начал сильнее шевелить листья. Небо накрывалось темной вечерней простынёй. Все говорило, что наступает ночь. Елена в попытке отвлечь себя посмотрела на телефон, но сообщений не было. Она, насколько это было возможно, улыбнулась Саше.
– Пошли спать. Завтра папа точно приедет. Надо быть выспавшимися и красивыми. И подумала: «не расплакаться бы при встрече, а то такой отдых никому не пожелаешь…лучше бы в Москву вместе уехали».
– Но мама, сегодня же пятое июля?! Как мы можем пойти спать, не дождавшись папу? Он же обещал приехать сегодня.
– Наверное, задержали на работе. А может быть, папа нас утром разбудит.
– Он что ночью приехать может? Но так нельзя. Папа тогда увидит летающую русалку без меня.
– Не фантазируй. Без тебя этого делать не будет.
Они поднялись в номер. Было темно, но свет включать не стали. Елена закрыла окна плотней, в надежде, что не повторится происшествие с разбитым стеклом. Саша, прыгнув в кровать, быстро зарылась в одеяло. Елена легла рядом. Они дышали в унисон. И как ни странно, заснули почти сразу – от усталости и от томительного ожидания.
***
В Москве у аэропорта, Андрей вышел из такси, коротко поблагодарил водителя и забросил на плечо свою небольшую дорожную сумку. Людей было много – у каждого свой путь. Он шёл быстро, как ходят люди, которые не хотят думать ни о чём, кроме того, что у них в руках паспорт, а на табло нужное направление. В очереди на досмотр он поймал себя на мысли, что пытается ускорить время, чтобы быстрее встретиться с семьей. «Не сойти бы с ума, а то похоже на паранойю, – подумал он». И чтобы отогнать дурные мысли, сказал вслух:
– Пятое июля, – на удивление немного помогло.
И всё же между шагами он ощутил странное. Как будто невидимая нить затянулась у него на запястье. Ему показалось, что переплетённые сердечки на браслетике дочери мелькнули на руке – остро, больно, так же как свет, когда он попадает прямо в зрачок. Андрей остановился. Невольно он посмотрел на свою руку, на которой, конечно же, ничего не было.
– Ерунда какая-то, – сказал он и двинулся дальше.
***
В офисе давно закончился рабочий день. Светлана пыталась нащупать в себе состояние, которое стало её бронёй. Это состояние называлось собранностью. Однако броня сегодня отказывалась закрываться полностью, чтобы защитить хозяйку и сделать не пробиваемой. Она сидела, слушая раздражающее тиканье настенных часов. В какой-то момент она поднялась, подошла к шкафу, где держала пачку таблеток. Достала контейнер, посмотрела на содержимое.
– Странно, какие маленькие?!
И вдруг почувствовала сильную ярость – тихую, чёрную, неконтролируемую. Такую, что даже не поняла, как контейнер с таблетками полетел в стену и разбился вдребезги, на мелкие пластмассовые осколки.
– Что со мной не так? – спросила у пустоты. – Что?
Снова взяла телефон. Набрала короткое сообщение Максиму: «Всё по плану? Он летит?». Стерла. Опять напечатала: «Я боюсь». Стерла и это. В итоге ничего не отправила. Но даже от этого стало немного легче.
Потом она подошла к своему рабочему столу. Села. Закрыла глаза. Совсем ненадолго, но этого хватило, чтобы уснуть. И во сне или в полудрёме ей показалось, что она сидит на перроне. Поезд выдыхает пар. Рядом маленькая девочка с плюшевым медведем – дочь Андрея. Девочка поднимает игрушку над головой и говорит:
– Шкодина, скажи: тетя тоже любит папу?
Медведь шевелит ртом. Светлана испытывает ужас. Прямо во сне глубоко дышит, пытаясь проснуться.
– Я, я, – заикается она. – Зачем ты такое спрашиваешь?
Ночь, как мокрое полотно, накрывает Светлану. Мир между всеми персонажами выравнивается.
– Папа, – продолжает говорить Саша в Светланином сне, – принеси мне с неба звездочку. Маленькую. Я её в браслет положу.
– Нет, – кричит Светлана. – Это моя звездочка. Он мне ее подарит. Оставьте Андрея в покое. Он мой.
– Нет, мой! А звездочку я и сама достану.
После этого у девочки появляются крылья.
– Ты что, ангел? – спрашивает Светлана.
– Нет, я русалочка, – отвечает девочка и поворачивается к Андрею. – Пап, ты со мной?
– Пятое июля, – произносит Андрей вместо ответа.
Елена резко открывает глаза и выдыхает. Она подходит к сейфу, достает бутылку виски, наливает полстакана и залпом выпивает.
– Надо же было такому присниться?! Все из-за тебя, Андрей. Пора делать выбор.
Глава 3
Точка невозврата
В аэропорту Сочи горячий воздух был сладковатый и влажный, с запахом керосина и кофе. Электронные часы на фасаде настойчиво мигали, показывая: пятое июля, 14:44. Андрей, по инерции подталкиваемый толпой сквозь раздвижные двери, первым делом набрал номер Елены. На экране показалось унылое и знакомое изображение: «Абонент вне зоны…». Он замер. Секунда, другая – тишина и дурные мысли в голове стали слишком громкими.
Его тут же обступают вездесущие таксисты со своими натянутыми улыбками. Тот, кто был ближе всего, начал перечислять список маршрутов.
– Куда, брат? Адлер, Сочи, Красная Поляна…?
– Пансионат «Приют», – говорит Андрей ровно, рассчитывая на быструю положительную реакцию.
Улыбка у таксиста исчезла так же внезапно, как и появилась. Он отвел глаза сначала на часы, затем на другого клиента и отвечал Андрею уже между делом, показывая потерю всякого интереса к разговору.
– Не, извини, – и уже обходит его стороной. – Туда не поеду.
Андрей машет рукой и разворачивается к следующему таксисту:
– Пансионат «Приют». В горах, ближе к Красной Поляне. Слышали о таком?
– Ну, слышали, – второй щурился, как на солнце. – А тебе туда зачем?
– Я там отдыхаю…
– Нет, не поеду, – и тоже отворачивается, теряя к Лаврову всякий интерес.
Так повторяется несколько раз. В ответ глухая стена. Как только таксисты узнают адрес, сразу же прекращают разговор. Казалось, что в аэропорту работает невидимый громкоговоритель: «Уважаемые таксисты, если к вам подойдет Андрей Лавров, не везите его в пансионат «Приют»».
Андрей в недоумении отходит от стоянки к краю парковки. Не слишком анализируя сложившуюся ситуацию, решает сначала «отпустить» ситуацию и вызвать такси при помощи приложения. В телефоне: карта, мигающая точка, далее идёт поиск водителя. Минуты тянутся, как жвачка под школьной партой: липко и бессмысленно. Никто не принимает заказ. Появляется плохо контролируемое внутреннее напряжение. Андрею кажется, что таксисты в сговоре. Мотив, правда, был непонятен. Может, решили заработать, подняв плату за проезд. Но это же бред?!
Вдруг он замечает в стороне пыльную иномарку – не новую, но ухоженную. Машина как будто почувствовала, что на нее смотрят. Она тихо начала движение. Поравнялась с Андреем. Стекло, со стороны водителя скрипя, опустилось.
– Добрый день, – произносит улыбающийся водитель, с таким видом, что встретил старого знакомого.
– Добрый, – настороженно отвечает Андрей, чувствуя, как внутреннее напряжение нарастает.
– Куда путь держишь?
– «Приют», – говорит с паузой на вдох. – Старый пансионат, в горах. В сторону Красной Поляны.
Водитель немного младше Андрея, лет тридцати, крепкого телосложения, светлыми глазами с тонкими морщинками по краям – замирает, щурится, как будто вспоминает не дорогу, а разговор, который предпочёл бы не вспоминать.
– А… «Приют». Это где особняк с балконами, фонтан в середине со странной русалкой с крыльями. Она еще смотрит так, будто о жизни знает больше, чем мы все вместе, взятые…
– Да, все верно! – Андрей улыбается впервые за последние часы. – Там меня семья ждёт.
– Семья, – повторяет водитель и меняется в лице, скользя взглядом по приезжему. – Ты отдыхал там?
– Да. Почему вы все так странно реагируете?
– Кто это, все?
– Ваши братья, таксисты…
– Дорога туда… не сахар, – он вздыхает. – Хотя дело, конечно, не в дороге.
– Так что, значит, едем? – Андрей еле сдерживает внутреннюю гамму чувств, напряжение вот-вот может выйти из-под контроля.
– На ночь глядя туда никто не повезёт, – водитель произносит эти слова как приговор, затем выдерживает паузу. – Кроме меня, наверное. Дурака.
– Наконец-то, – Андрей нервно смеется. – Только жути не надо, ладно? Я уже наслушался. Вы здесь сегодня что, квоту по «разводу туристов» закрываете?
– Ты не прав, – обиженно отворачивается водитель, бросив взгляд на приезжего ещё раз. – Сразу договоримся: едем молча. Ты платишь, я везу.
– Как скажешь, только давай без обид, – Андрей обходит машину, двигаясь к пассажирскому сиденью. Усмехается. – Значит, сделка! Только за квест доплачивать не буду.
– Странный ты, – ворчит водитель.
– А вы здесь все не странные? – парирует Андрей. – Слушай, почему лицо у тебя такое знакомое. Мы нигде не встречались?
– Мир тесен. Всё может быть, – отвечает таксист и представляется, протягивая руку:
– Артём.
– Андрей, – кивает Лавров. – Поехали, меня семья ждет.
Асфальт, несмотря на то что Андрей не разговаривал с таксистом, закончился быстро. Машина свернула на грунтовку, и шины начали сильно шуметь. Спустя какое-то время этот шум стал похож на шёпот старушек на лавочке: не разобрать слов, но ясно, что речь о тебе. Еще и лес начал сгущаться, а солнце быстро опускаться. Небо при этом затянулось облаками и выглядело тяжелым.
Андрей смотрел в окно. Лес показался живым и одушевлённым: он будто сам наблюдал за Андреем – внимательно и без улыбки.
– Моя дочка говорит, что здесь живёт Баба-яга, – Андрей решил нарушить режим молчания, так как тишина начала тяготить. – Я смеялся. Сейчас уже ее понимаю. Но тогда мы ехали днём, а не вечером.
– Не отвлекай, – коротко бросил Артём, не поворачивая головы. – Здесь легко в кювет улететь. Особенно в сумерки. Тем более если смотреть на тебя, а не на дорогу.
– Договор я помню, – Андрей усмехнулся. – Молчаливый таксист – это для меня что-то новое. Обычно вы наоборот – как радио: новости, погода, личная жизнь пассажира…
– Это стереотип, – пожимает плечами Артём. – Каждому своё. Сейчас мне лучше молчать, а тебе думать.
– Думать? Что имеешь в виду? Звучало, как попытка оскорбить. Хотя ладно, неважно. Скоро вернусь к жене и дочке. Всего два дня их не видел, а ощущение, что целую вечность. В Москве время идёт быстрее, зато тут оно как будто останавливается.
Артём бросает на него короткий взгляд – боковым зрением, как на знак «кирпич», который почему-то стоит посередине дороги. Ничего не говорит. Прибавляет скорость.
Дорога петляет туда-сюда. Где-то справа мелькает просвет среди плотного леса. Там находился хитро сколоченный мостик через ручей. Андрей ловит себя на мысли, что этот мостик ему знаком. Он его видел и даже стоял на нем раньше, трогал облупленные перила, только где это происходило наяву или во сне, так и не вспомнил. Память начала играть с Андреем: вроде чужой лес, а как будто свой и очень знакомый.
– Здесь…, – он прижимает ладонь к стеклу. – Здесь мы как будто уже были с семьей.
Замирает. Вспоминает, как Саша стоит на мостике, Елена смеётся. Русалка в фонтане щурится и как будто машет крыльями.
– Мне эти места снились. Так странно… Мостик этот…
– А может, был здесь раньше? – сухо спрашивает Артём. – Многие здесь бродили. Места одни, а истории разные. Не все при этом хорошие.
Ещё дальше за поворотом показывается низкая каменная тумба со стрелками. Когда-то на ней был знак, теперь стрелки облезли, буквы съехали, как подтаявшее мороженое. Андрей смотрит на все с удивлением. Он начинает чувствовать это место, как взрослые люди чувствуют запах детства, вернувшись на родину спустя годы. Правда, для Андрея это был не вкус яблок из чужого сада, а что-то темное, липкое и неприятное.
– Налево дорога к приюту, направо тропа к роднику. О боже, я, что здесь, когда-то был? Но когда?
Мысли в панике бегают, как будто увидели тень человека за занавеской.
– Дежавю? – спокойно отреагировал водитель. – Я слышал про такое.
Видимость стала сгущаться, и наступили сумерки. Пансионат внезапно вынырнул из-за поворота. Первыми показались ржавые ворота, которые были приоткрыты. Будка охраны стояла криво – окна при этом выбиты, а рама держалась на одном саморезе. Всё заросло: трава полезла на плитку, плющ обнял стену так, как крепко обнимают близких людей, только в этом случае раз и навсегда.
Машина подкатилась медленно и заглохла у самых ворот. Водитель выключил фары. Наступила тишина, которая тут же стала материальной, давящей и чуждой. Андрей, не произнеся ни слова, в недоумении выходит из машины. Ступает на плитку – та под ногой глухо отзывается, как древний барабан. Ничего не понимая, он медленно идёт вперед.
Двор пуст. Нет освещения, и каких-либо признаков жизни. Клумбы превратились в буйные островки сорняков, и в каждом – свой «порядок»: крапива возле шиповника, мать-и-мачеха у седого камня. Фонтан – тот самый зелёный ото мха, высохший, русалка с крыльями. Русалка наклонена, трещина на хвосте стала глубже, как морщина, которая перестала украшать. В каменном лице всё то же выражение: слегка приподнятая верхняя губа, взгляд в никуда. Андрей узнает в ней черты лица дочери. «Саша», – думает он, и где-то под лопаткой все сжимается.
– Что за…? – выдыхает, начиная судорожно смотреть по сторонам.
Резко оборачивается. Машина Артёма еще стоит у ворот, окутанная сумерками. Андрей продолжает изучать окружающее его пространство. Видит все то же самое: двор, ставни, балконы, однако они выглядят так, как будто не эксплуатировались много лет. По спине пробегает легкий холодок, а руки начинают заметно трястись. «Но как такое возможно? А, конечно…розыгрыш?! – приходит ему в голову и сразу же чувствуется небольшое облегчение. – Это просто розыгрыш…». После того как появляется единственное рациональное объяснение происходящему, Андрей бежит обратно к машине. Поймав логическое объяснение за хвост, он уже выглядит таким растерянным.
– Блестяще! – он почти подбегает к машине и захлёбывается смехом – слишком высоким, чтобы быть радостным. – Это розыгрыш, да? Но кто все это придумал? Жена? Нет, ну она не могла. Максим?! Конечно, Максим. Только он мог!
Артём молча продолжает сидеть в машине, держа руки на руле. Лицо мрачное, как после чтения сводки плохих новостей. В нём нет ничего от заговорщика, только усталость и раздражение.
– Ну, надо же, как хорошо отыгрываешь, – продолжал Андрей. – Какое хладнокровие и выдержка. Профессиональный актер. Показывай где скрытые камеры? Сейчас все смотрят на мою реакцию и смеются. Ха-ха-ха…
– Я тебя не понимаю, – отвечает таксист тихо и исподлобья смотрит в сторону пансионата. – Это место пустует много лет. Едешь обратно или нет?
– Продолжаешь играть? – Андрей подходит к двери водителя. – Я понимаю! Отрабатываешь контракт. Понятно, что ты в сговоре. Наверное, один из главных действующих лиц?
– Остановись! Я не понимаю, что ты несешь…
– И всё организовали так точно, так, похоже, – продолжает, не слушая таксиста, Андрей. – Целый пансионат в декорациях. Как, наверное, все это дорого? Я почти поверил. Представляешь, даже русалке, такую же трещину сделали. Все учли. Только одного не пойму, за что я все это заслужил? Кому такое понадобилось организовывать? Не много ли чести?
Он чувствует, как тонет в собственных рассуждениях, цепляясь за любую ниточку рационального объяснения происходящему.
Артём выходит из машины. Еще раз нервно смотрит по сторонам – так как смотрят загнанные звери, когда вдруг понимают, что окружены охотниками. Его голова при этом как будто немного проваливается в туловище.
– Я довёз, – произносит он ровно. – Свою работу сделал. Темнеет. Едем или остаёшься?
– Где моя семья? – Андрей повышает голос, и вспоминает зов жены, который разбудил его в Москве. – Что вы с ними сделали? Где пансионат? Куда ты меня привез? Это ошибка в адресе. Вези в такой же, только другой!
Он хватает Артёма за грудки. Пальцы вжимаются в ткань, взгляд загорается. Для Андрея это становится не попыткой перевести происходящее в драку для разрядки обстановки, это становится отчаянной попыткой потрогать реальность руками. Водитель резко отталкивает его, ударив кулаком в живот – без злобы, аккуратно, но действенно. Лавров, ловя ртом воздух, резко оседает и падает на колени.
– Ты больной? – сухо спрашивает Артём. – Какой пансионат? Его закрыли семь лет назад. Люди умерли. Ночью задохнулись во сне. Ты что, не знал?
Мир на секунду останавливается, как старые часы перед тем, как пойти дальше. «Семь лет назад», эти слова падают тяжёлыми камнями на Андрея, стоящего на коленях, однако он старается не терять самообладания и рационального мышления.
– Сам ты больной, – с хрипотцой в голосе произносит Андрей, не вставая с земли. – Я был здесь два дня назад. Или в похожем месте.
– Думал, ты сталкер какой или любитель развалин, посмотришь, и поедем обратно, – бросает Артём, садясь за руль. – А ты просто не в себе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.