Вскормить Скрума
- -
- 100%
- +
© Алексей Доброхотов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Красный луч пробил черную пелену и глазам открылась картина внешнего мира. Рельсы. Шпалы. Насыпь. Щебенка. Канава. Столбы. Растяжки. Провода. Ели. Серое небо.
В голове гулко, пусто. Ни желаний, ни чувств, ни мыслей. Только осознание присутствия на холодной земле и отстраненное созерцание предметов окружающего мира.
Семафор щелкнул. Красный свет потух. Включился зеленый, круглый. В голове что-то тронулось и пошло начало отсчета. Словно двинулось вперед время. Подхваченный ветром клочок смятой бумаги вылетел из-за железнодорожной насыпи, прошуршал вдоль полотна и нырнул прямо в канаву. Все ожило. Качнулась трава, запели в ельнике птицы, скользнули по небу облака. Звонко откликнулась кукушка в глубине леса. Мохнатый шмель шлепнулся в просвет между шпалами.
Он ощутил как опирается спиной на что-то твердое. Ноги вытянулись на коричневом щебне. На них мятые черные брюки, пыльные ботинки. Впереди струны электрических проводов рассекают надвое небо. Густой ельник мохнатыми верхушками накалывает низкие облака. Откинутые назад руки нащупали пальцами шершавые камни. Сжали, медленно втянули в зону обзора. Слева и справа. Один – побольше, другой – поменьше. Оба грязно-желтые, угловатые. Он знал, что это, но не понимал, зачем они здесь. Он знал все окружающие вещи, но не находил им смысла, как не мог осознать себя в плотном их окружении.
«Где я?..» – родилась первая мысль. Не звонким криком новорожденного, тихим шепотом притупленного сознания, она выдавилась из глубины темного безвременья газовым пузырем на черную вязкую поверхность мозга и хлюпнула, столкнув с места колючими брызгами первые частицы замершего мышления.
«Кто я?..» – последовала вторая.
Он почувствовал, как ровно бьется в груди сердце. Как прохладный воздух наполняет легкие. Он слышал пение птиц, призывы далекой кукушки. Деловитый шмель выбрался из-за шпалы и гулко пролетел мимо. Но ничто не волновало его. Не трогало и не беспокоило. Он смотрел и не понимал, как к этому относиться.
Он разжал пальцы и камни выпали вниз, скользнув по бедрам и моментально слившись с таким же порыжевшим от грязи щебнем. Их падение причинило ногам боль. Шевельнув ими, он понял, что сидит на земле, опираясь спиной на нечто твердое. Обернулся назад и увидел уходящий в небо круглый бетонный столб с такими же как и на остальных растяжками и проводами.
Он встал. Картина мира моментально изменилась. Небо стало ближе. Ели сделались короче. Железнодорожное полотно вытянулось вперед, изогнулось двойной блестящей дугой и врезалось прямо в лес. Вместе с ним ушли куда-то за деревья провода, столбы, насыпь, канава. Только теперь их стало две. Одна – слева, другая – справа.
«Куда это они делись?» – заинтересовался он и совершил первый шаг.
Он двигался легко и привычно. Ноги шли как-то сами собой, словно подвешенные на шарнирах и управляемые посторонним. Ботинки уверенно ступали по каменной насыпи. Руки бессмысленно болтались вдоль туловища. Применения им никак не находилось. Глаза вбирали в себя очертания все новых предметов. Они казались ему знакомыми, но он никак не мог понять откуда он их знает.
Вот он уже миновал семафор. Позади остался второй столб. Впереди их еще много. Как шпал под ногами. Как елей в манящей глубине леса.
Для чего этот путь? Куда он ведет? Что будет там, за поворотом?
Две блестящие рельсы с обеих сторон гнали его вперед, как легкую вагонетку. Между ними идти оказалось легко и просто. Сзади послышался какой-то гул. Он нарастал и приближался. Но в голове не образовалось никакой мысли по этому поводу. Гораздо больше увлекало движение вперед. Само по себе. Простое, не вызывающее никаких чувств и вопросов. Он шел, а накатывающий гул неожиданно перерос в раздирающий небо крик. Оглушительный и страшный. Прижимающий к самой земле, куда он и склонился, закрыв уши руками.
Потом наступила ночь и тишина.
Действующие лица
Колька, он же Треха – деревенский пьяница.
Клава – жена его.
Сашка – сын его.
Степаныч – старик самогонщик.
Баба Дуня – жена его.
Васька – сосед Кольки.
Светлана – жена его.
Тукин, он же Михалыч, – бригадир.
Макарыч – агроном.
Отец Михаил – деревенский священник.
Баба Зоя – богомольная старушка.
Нина – медицинская сестра профилактория.
Филипыч – сельский фельдшер
Хохин – генеральный директор.
Леонид Иванович Скрючников – главный врач профилактория.
Виктор Иванович Мухин – лейтенант с РЛС.
Михеич — ночной сторож.
Геннадий Петрович – начальник 6 отдела.
Семён Иванович – помощник начальника 6 отдела.
Саша Головин – пропавший офицер.
Паша Охрипенко — пропавший офицер.
Лобов – лейтенант, командир второго взвода спецназа.
Майор Глумов – командир части РЛС.
Гусякин — прапорщик, комендант офицерского общежития.
Сержант Цыбуля – почти дембель.
Скрумы, Грумы и жители деревни Урумы.
Один генерал – начальник военного училища.
Глава 1. Виктор
Третий день стояла невыносимая жара. По свидетельству сторожил явление для этого времени года необычное, загадочное. Не то проявился парниковый эффект, столь долго предрекаемый обывателю средствами массовой информации, не то Земле, наконец, надоело вертеться в одном и том же положении и она, потянувшись, подставила Солнцу примороженные за многие века местечки, не то некто неведомый решил в очередной раз испытать на прочность разомлевших от благополучия землян. По той или по иной причине всколыхнулось неожиданно состояние природы, и выходить из дома особенно в полдень совершенно не хотелось. Мухи изжаривались на лету. Черными хлопьями сажи кружились по комнате как внутри разогретой духовки, а вылетев на улицу, шлепались обугленными тушками на расплавленный асфальт.
Он лежал на кровати возле распахнутого настежь окна и с надеждой смотрел в бездонное синее небо. Раскаленный воздух запечатался в маленькой душной комнатенке и ни за что не хотел двигаться с места. Полное безветрие превратило барак офицерского общежития в одну большую финскую сауну. Пот скатывался ручьями по телу, и даже лейтенантские погоны на сброшенной гимнастерке казались от него мокрыми.
Уже второе ведро воды размазалось по коже вафельным полотенцем, а спасение все не приходило. Страницы книги липли к пальцам. Строчки размывались в одно большое чернильное пятно. Мысли плавились. Мозги вскипали. Время медленно стекало с круглого циферблата густой, сладкой медовой каплей.
До выхода на улицу оставалось часа три.
Отбросив в сторону непробиваемый томик научного содержания, он скинул с себя последнее из того, что оставалось на теле и, раскинув широко руки, упал на теплое одеяло лицом вниз. В сознании осталось последнее, единственное желание влезть по самые уши в холодную воду и забыться. Но общественный душ не работал по причине планового ремонта котельной, а на болотистую речушку идти поздно. Пока протопаешь километр туда по знойной, пыльной дороге, пока вернешься обратно, от былого удовлетворения и следа не останется. Вот если бы дернуть на машине… Но на ней уже уехали все свободные от несения службы. Все, кроме него. Собрались с утра пораньше и улетели, как стая крикливого воронья. А он, белый, остался, как брошенный велосипед коменданта с проколотой задней шиной.
Нарочно не взяли, или о нем просто не вспомнили? Кому нужен новичок? Хотя кто-то что-то говорил вчера вечером насчет воскресного пикника на берегу речки… Но он не придал этому большого значения. Не в его вкусе так проводить время. Вялить тело на солнцепеке, кормить разомлевших комаров и пить теплую воду в чужой компании. Сам отказался. Надеялся поваляться утром в кровати, почитать, подумать. Вот и остался, не встал, не вышел к общему сбору. Кого винить?
На улице солдаты шумно обливались холодной водой из шланга. Присоединиться к ним офицерская гордость не позволяла. Но, видимо, вечером придется, сжав зубы, последовать их примеру. Гигиена требует жертв… Хотя может быть получится искупаться по дороге в реке…
Назойливая муха уже в третий раз села на влажные ягодицы. Он согнал ее, но она села снова. Пришлось перевернуться на спину, начать лениво отмахиваться. Одну удалось пристукнуть влажным полотенцем. Но их уже оказалось две. Вскоре и третья присоединилась к вялой компании.
«Нужно было марлю натянуть, – лениво протянулась размякшая мысль, – Завтра, после дежурства обязательно натяну. Выпрошу в санчасти и натяну… Достали…».
Тем временем мух стало больше. Глаза начали их различать или они объявили мобилизацию… Черные точки стройными звеньями медленно парили под самым потолком вокруг пыльной лампочки, выбирая момент стремительно спикировать на потное тело. Отдельные элементы изредка отрывались от общего строя, опускались на стол и производили дозаправку, нахально облизывая грязными хоботками сладкие стенки стакана. Рядом расправленная позавчерашняя «Российская газета». Вставать и шлепать их совершенно не хотелось, но и допускать наглой агрессии тоже. Так они чего доброго заразу какую-нибудь занесут. Кто их знает, в каком месте они до этого ползали. Сразу вспомнился пропитанный аммиаком солдатский туалет с одной огромной выгребной ямой.
«Однако, лучше убрать, – решил он, протянул руку с кровати и накрыл стакан газетным листом, – Нечего тут ползать. Нашли место ползать… В другом месте ползайте… Хотя что мы знаем о мухах? Может это вовсе не мухи… Может это инопланетяне. Может по отдельности они и ведут себя как мухи, но стоит им вместе собраться в один большой рой, как они сразу же превращаются в НЛО? Обретают новое качество, как обретают его все живые организмы стоит им объединиться в одно большое сообщество… По отдельности все люди хорошие, но стоит затеряться интеллигенту в толпе, как он тут же превращается в погромщика. И птицы не знают куда лететь. Но стая всегда находит нужное направление. И мухи тоже слетаются на мед… Чертовы мухи…».
– Пошли прочь, – взмахнул он рукой, в очередной раз сгоняя их со своего влажного тела, – Чертово место. Чертово пекло. Неудивительно, тут люди пропадают. Черт меня дернул согласиться сюда ехать…
* * *
В памяти всплыло большое, красное, напряженное лицо начальника военного училища. Разложенные на длинном столе папки личных дел, сидящий напротив аккуратно одетый господин в штатском. На губах застывшая слегка ироничная улыбка.
«Вот, – указал генерал гостю на прибывшего по вызову новоиспеченного лейтенанта, – Мухин. Мечтает поймать НЛО».
«Неужели? – окинул его насмешливым взглядом господин в штатском, – В самом деле? Всерьез интересуетесь?»
«Так точно. Интересуюсь», – отрапортовал, как учили, выпускник училища.
«Не желаете попробовать? На деле», – предложение прозвучало настолько неожиданно, что даже показалось неправдоподобным.
«Я… Всегда готов», – скептично заметил молодой офицер, но сердце в груди отчего-то гулко забухало.
Начальник училища, представив выпускника, сразу погрузился в изучение каких-то важных документов, лишь изредка бросая из-под очков взгляд в сторону бывшего курсанта. Господин в штатском поднялся с места и подошел к новоиспеченному лейтенанту.
«Судя по всему, вы обладаете достаточными аналитическими способностями, – медленно произнес он и на минуту погрузился в изучение глубины глаз собеседника, – Надеюсь, вы понимаете, что это не шутка, – произнес, слегка прищурившись, – Насколько вы способны идти на риск, действовать в одиночку?».
«Об этом сложно судить, пока это не произойдет, – заметил молодой человек, – Полагаю, объект моих интересов объективно предполагает наличие определенной опасности и потому требует выдержки».
«Конечно, – видимо, гостя генерала ответ вполне удовлетворил, – Вам придется быть постоянно готовым к неожиданностям. Это не просто быть все время на чеку. Специальной подготовки мы вам обеспечить не можем. Рассчитывать придется только на себя. Оплошаете – пропадете. Вас это не смущает, Виктор Иванович?»
«Я постараюсь справиться», – сдержанно произнес лейтенант.
«Вы настолько уверены в себе или просто недооцениваете опасность? Вам уже приходилось встречаться с НЛО?» – осведомился неизвестный господин.
«Нет», – кратко ответил молодой человек.
«Тогда откуда такая уверенность? Вы знаете, чем обычно заканчиваются контакты подобного рода?»
«Да. Читал».
«И тем не менее готовы рискнуть?»
«Готов».
«Забавно. Если не секрет, зачем это вам нужно?»
«Хочу убедиться в их реальности», – немного смутившись, признался бывший курсант.
«Убедитесь, и что дальше?» – поинтересовался человек в штатском.
«Тогда буду точно знать, что они есть на самом деле», – уточнил Мухин.
«И что это вам даст?»
«Это в корне изменит весь взгляд на историю человечества. Если они есть, то мы, соответственно, не являемся венцом творения природы. Становится более понятно кто мы, откуда появились и зачем?» – кратко пояснил Витя.
«Откуда и зачем… Ну, это я вам и сейчас могу точно пояснить… откуда вы появились, – усмехнулся таинственный собеседник, – Но мне нравится ваша пытливость. Не много найдется молодых людей желающих пересмотреть общепринятые взгляды на историю человечества. Может быть, у вас это получится. Во всяком случае, мне нравится, что ваши интересы простираются несколько дальше, чем то, что от вас требуется по уставу. Надеюсь, это поможет вам разобраться в реальной ситуации… Во всяком случае, у вас будет такой шанс. Нам нужен такой… энтузиаст, – подобрал он верное слово, – Вы, как я понял, именно такой и есть, энтузиаст?»
«Я не вижу ничего обидного в этом слове», – сдержанно заметил молодой офицер.
«Что вы, ничего обидного. Просто я наш век всеобщей коммерциализации становится все труднее встретить настоящего энтузиаста, – в интонациях человека в штатском заиграла легкая ирония, – Я вижу вы человек умный, выдержанный, увлеченный. Это хорошо, – заметил он, слегка покачиваясь с пятки на носок, – Просто отлично… Да, пожалуй, такой нам и нужен».
«Мухин весьма не плохо проявил себя в самодеятельности, – вставил слово начальник училища, на минуту оторвавшись от своих бумаг, – Играл даже роль Гамлета. Был дважды отмечен приказом».
«Да. Я обратил внимание, – кивнул головой незнакомец, – Молодой аналитик. Актер. Что может быть лучше? Что ж… – он вернулся к столу, перелистнул какие-то страницы личного дела, на минуту задумался, потом решительно развернулся и снова подошел к юноше, – Вы получите назначение на одну точку. Место отдаленное, глухое, тихое. Я бы даже сказал – слишком тихое. Назначение, прямо скажем, не престижное. Больше напоминает ссылку. Но это только на первый взгляд. Для того, кто ищет встречи с непознанным и таинственным, это, пожалуй, самое подходящее место. Ваша задача будет заключаться в том, чтобы помимо работы по своей специальности, выяснить ряд обстоятельств. В полной секретности от кого бы то ни было. Действовать придется в одиночку, самостоятельно, на свой страх и риск, без какой бы то ни было помощи и без какой бы то ни было поддержки, – уточнил он, – Действовать, как в глубоком тылу на вражеской территории. Один, против всех. Справитесь?» – последний вопрос прозвучал больше формально, чем в ожидании правильного ответа.
«Постараюсь», – вдохновленный открывающейся перспективой выдохнул лейтенант.
«Отлично, – господин в штатском сдержанно улыбнулся, не собеседнику, скорее своему принятому решению. Видимо, он, наконец, сделал тяжелый для себя выбор и это обстоятельство принесло приятное облегчение, – Завтра, после соблюдения необходимых формальностей, мы сможем ввести вас в курс дела более обстоятельно. Я рад, что мы смогли в принципе договориться. Хотя у вас еще есть время подумать. Но только до десяти часов утра завтрашнего дня. После этого обратной дороги уже не будет. Возможно, у вас был шанс получить более престижное назначение. Куда-нибудь поближе к благам цивилизации. Но уже без шансов встретиться с тем, о чем вы так долго мечтали. Если, конечно, Это действительно вас интересует, и вы не боитесь принять на себя весьма не простое и конфиденциальное расследование. Что скажете?»
«Я согласен», – твердо заявил лейтенант.
«Подумайте еще раз до завтра. Завтра в половине десятого за вами прибудет машина, и мы продолжим беседу в другом месте. О нашем разговоре, сами понимаете, никто знать не должен. Если же по какой-либо причине вы, вдруг, передумаете, то немедленно сообщите. В любое время дня и ночи. Это телефон для связи. Звоните. До свиданья», – он протянул маленький белый прямоугольный листочек плотной бумаги, где черным курсивом значилось: «Геннадий Петрович» и длинный федеральный номер сотового телефона.
* * *
И вот он здесь. На панцирной сетке казенной металлической кровати, в душной комнате барака офицерского общежития, черт знает где, изнывающий от жары в окружении грязных, назойливых мух. Липкий пот и полное одиночество в награду за шесть лет напряженной учебы в упрямом стремлении к цели.
Странное слово «уфолог» ворвалось в его жизнь однажды в середине лета, за неделю до пятнадцатилетия. До того дня он мало чем отличался от остальных подростков своей возрастной группы. Правда, среди своих одноклассников излишне домашний, начитанный мальчик большим авторитетом не пользовался и постоянно чувствовал себя несколько отчужденно. То ли излишняя полнота и неуклюжесть служили тому причиной, то ли частые детские болезни и следовавшие за ними всевозможные ограничения сформировали в нем неуверенность в себе, только в круг своих интересов сверстники его, как правило, не приглашали, да и он не сильно стремился присоединиться к их глупым, скучным и подчас даже излишне ограниченным интересам. Оставаясь в стороне от шумной компании, он невольно разделял одиночество с книгой и пытался понять причины своей непохожести на остальных людей.
Родители в силу своей извечной занятости с восторгом воспринимали увлечение сына чтением и еще активнее отсылали его к неисчерпаемому источнику знаний, аккуратно складированному на книжных полках высоких стеллажей, выстроенных вдоль всех стен их небольшой трехкомнатной квартиры.
По мере взросления их любознательное чадо незаметно переходило от детских сказок к фантастике, от нее к историческим романам, далее к серьезной классической литературе, пока, наконец, не сумело дотянуться до научных исследований, где с неизбежностью натолкнулось на странную подборку сведений о встречах с НЛО. Сначала юноша не воспринял это всерьез и отнес к разряду научной фантастики. Но после неожиданной рыбалки с отцом его юное мировоззрение претерпело кардинальные изменения.
Вечно занятой, слегка подслеповатый доцент «матмеха» в кой веки раз решил взбодриться и устроить сыну капитальный сюрприз. Он взял в счет отпуска три дня свободы от подработок и приемных комиссий, и заявил о намерении отправиться вдвоем с Витькой на тихое лесное озеро, где пренепременно поймать самую большую рыбу.
Первый день ушел на выбор подходящего места. Руководствуясь телефонными советами многоопытных коллег, многомудрый родитель проложил на карте маршрут следования и сформировал список необходимых вещей. При этом умудряясь доделывать недоделанные дела, градом сыпавшиеся из мобильного телефона.
На второй день сборы обрели полномасштабный характер. Вооружившись заблаговременно составленным списком и толстым кошельком, члены экспедиции выдвинулись на поиски нужных снастей и снаряжений. В первом же специализированном магазине выяснилось, что держать в руках удочку ученый родитель может с той же легкостью, с какой кузнец – дирижерскую палочку. Вещь сама по себе вроде бы не тяжелая, теоретически вполне объяснимая, человеку с высшим образованием вполне доступная. В конце концов, кто не ловил в пруду карасей, в детстве? Однако, при непосредственном соприкосновении с ощущениями далекого прошлого оказалось, что с тех пор прогресс в области спортивного рыболовства шагнул далеко вперед. Просто навязать леску на палку оказалось недостаточным. Огромный выбор крючков, поплавков, воблеров и прочих замысловатых изобретений привел доцента в полное замешательство. Особенно после того, как он не обнаружил в магазине ни одного простого деревянного удилища. Исключительно все представляли из себя некие телескопические конструкции приспособленные для крепления катушек неведомой формы. Как намотать на них леску, так чтобы она затем могла сматываться, оказалось делом настолько не простым, что на освоение новых технологий пришлось затратить всю вторую половину второго дня отпуска и километр истерзанной ножницами японской лески.
Ранним утром последнего дня отпуска рыбаки высадились на тихом полустанке с большими рюкзаками и радужными надеждами. Через четыре часа бессмысленных плутаний по лесу извилистая тропа вывела их, наконец, к берегу некоего лесного озера. После небольшого привала, плавно переходящего в весьма плотный завтрак на траве, состоящий из множества всевозможных бутербродов, куры гриль, свежих огурцов, помидоров, вареных яиц, литра горячего кофе со сливками из термоса и прочей немудрящей снеди, рыболовы перешли к поиску червей, разбежавшихся по всему рюкзаку. Вернув беглецов в пластиковые стаканчики, охотники начали снаряжать два длинных удилища и один фирменный спиннинг. Затем расставили складные стульчики. Воткнули в землю рогатки. Приготовили большой подсачник. После чего, ближе к полудню, во всеоружии выстроились вдоль берега, готовые атаковать красными поплавками тихую, безмятежную водную гладь с притаившейся в глубине свирепой, большой рыбой.
Первым забросил удочку отец. Залихватски, со свистом точно на верхушку березы, подло раскинувшей свои пушистые ветви прямо на пути стремительно летящего грузила. Тонкая леска тут же опутала гибкие ветки и ни за что не захотела стягиваться обратно. Пришлось с ней безжалостно расстаться. Пока бравый рыболов готовил достойную замену безвременно утраченной снасти, мальчик Витя, руководствуясь советами отца и собственным здравым смыслом, тихонько забросил крючок на середину заводи. Поплавок, вяло уткнувшись в воду, прилег на бок и стал тихо покачиваться на убаюкивающей поверхности.
«Длину надо уменьшить», – последовало указание старшего.
Сын дернул. Острый крючок впился во что-то прикованное намертво ко дну и удилище выгнулось крутой дугой, явно указывая на свою неспособность преодолеть чрезмерную нагрузку.
«Зацеп, – прокомментировал отец, – Ничего. У нас еще есть крючки».
Первая атака на рыбу захлебнулась. Пришлось возвращаться на исходную позицию и переоснащаться, перестраиваться и искать более удобные места в извилистой береговой линии.
Через полчаса рыбаки снова пошли на приступ.
Новое место представляло широкую, свободную от высокой растительности полосу. Глубина, предварительно промеренная грузилом, вполне подпадала под определение «подходящей». Два пронзенных крючками червяка почти одновременно упали в воду и скрылись в сиреневой глубине. Поплавки встали по стойке смирно, готовые сигнализировать начало большого жора. Глаза напряглись. Дыхание участилось. Ожидание чуда повисло над заводью…
Прошел час. Поплавки стояли, как вкопанные. Большая стрекоза опустилась на один из них и застыла над замершей водной гладью маленьким растопыренным вертолетиком.
Солнышко с неба припекало. Птички в лесу заливались. Комарики слабо попискивали над ухом. Тишина и покой бродили рука об руку вдоль извилистой береговой линии лесного озера.
Хорошо. Покойно.
Если бы не саднила сердце подлая страстишка до вожделенной, несчастной рыбы, век бы сидеть так на бережку и наслаждаться гармонией мира.
Переглянулись. В глазах сына читался немой вопрос:
«Не клюет. Что дальше?»
Неудобно стало отцу перед ребенком. Поманил богатой добычей, а дать не сумел. Не идет дичь в силки. Не жрет подлая рыба наживку. Или место не то подсказали дружки-рыболовы. Или удочки неправильные продали. Или червяков подсунули тощих, комбикормом отравленных.
Взбудоражилось сознание доцента нереализованностью желания.
«Наживку нужно проверить», – молвил он сухо и потянул на себя удилище. Дернул сердито и за один раз обе снасти на берег вытянул. Перепутались в воде лески двух удочек, перемотались хоть ножом режь. Что за непруха! Снова снасти готовь, крючки вяжи, поплавки ставь.