000
ОтложитьЧитал
Часть 1
1
Сумрак с жадностью поглощал город. Тусклые фонари безнадежно пытались прошибить его в узких подворотнях. Непогода разыгралась не на шутку. Ветер чуть с ног не сшибал, хлестаясь колючим дождем. Старики бы сказали: черти свадьбу устроили.
Особо хреново сейчас бомжам: деваться и оставалось только что в коробки из-под телевизора или в подвал лезть какого-нибудь заброшенного дома. Один из таких бедолаг как раз выбрался из мусорного бачка, цепляясь как краб за пакет с отходами.
Обросший, в черном длинном пальто, он сначала, скрючившись, как куча, восседал на краю бачка, а потом приподнялся, расправил полы пальто и как ворон слетел вниз. Без оглядки перешел дорогу, волоча наживу, сыпавшуюся из рваной сумки, и постарался побыстрей скрыться в разваливающейся зеленой трехэтажке. В заколоченной арке среди рваных матрасов его ждали приятели и приятельницы, удивительно похожие друг на друга как близнецы. Он положил рядом находку.
– Эй, подвинься, я лягу, – прохрипел, пиная разодранным сапогом нечто опухшее в подзаплатанной фуфайке, но чем-то напоминавшее женщину.
– Я тебе чего говорил, не груби бабе! – сипло прорычал комок, восседавший на заплесневелом поломанном кресле. Может, босс.
Раздалось шумное шмыганье носом, со свистом затяжное отхаркивание. Зашелестели пакетом и очистками. Фуфайка, крякая, выбила в рот остатки Данисимы. Еще несколько опухших засаленных черных лап кусочками мокрого бородинского хлеба смазывало со слюды остатки куриного паштета. Обсасывали колбасные шкурки, грызли арбузные корки.
– А теперь деликатес, – объявил комок на кресле, торжественно вытаскивая нарезки копченой семги. – Бывают же дураки, выкидывают.
Попировали досыта. А ветер выл и залетал в их хоромы, сдувая картонную защиту.
С трона проствистело: «Сегодня ты дежуришь, а мы пойдем на вокзал.»
Вороново пальто недовольно закхекало. Через минуту шобоны поднялись и заковыляли на выход, скрываясь во мраке осеннего вечера.
Пальто захихикало и достало из кармана заначку и полбатона белого хлеба. Крышку чекушки он отгрыз прямо зубами и сделал блаженный глоток. Всю ночь надо как-то развлекаться. Он сделал еще глоток, и еще, и еще… Ночь вступила в законные права. А в это время из-под машин, из канализационных люков, из подъездных щелей, из форточек каждого окна, из подвалов, чердаков, закрытых гаражей, складов, подземных переходов потянулась черная масса и клубами взмывала над домами, собиралась в тучи и летела, набирая скорость, создавая воронку, со всех концов Москвы, чтобы объединиться в общую силу и обрушиться на заброшенный дом. На Подсосенском переулке разом выбило все фонари.
Гнилыми зубами бомж жевал свой трофей. Страшный гул ударил по перепонкам.
Стены содрогнулись. Пальто покрылось штукатуркой. Объедки, пакеты, шелуха заплясали в бешеном хороводе. На стенах запрыгали черные тени, в нос полез запах тухлых яиц. Бомж почувствовал, что приподнялся в воздухе и дом вместе с ним завертелся, словно засасываемый в неведомую ванну. Вспышки красного, фиолетового, желтого света озаряли эту Харибду.
Бомж еще крепче схватил свою бутылку, прикрывал горлышко, чтоб содержимое не выплеснулось наружу. Но не орал.
Вихрь стих внезапно, круговорот остановился. Бомж шмякнулся о землю и застонал. Глянул тупо на сосуд и отпил еще.
Из черного проема окна в подвал вылетел сноп ярко-красного света.
– Уффф! Свобода! – прогремело оттуда.
Бомж боязливо спрятал чекушку запазуху и вылупился, напрягая зрение. Через секунду чья-то рука ухватилась за раму и из глубины подвала за ней следом появилась взлохмаченная голова, лязгая большими белыми зубами, еще через секунду среди этой зловонной рухляди стоял совершенно голый субъект мужского пола.
– Ты и есть тот, кого мне придется сожрать?– прорычал пришелец в три голоса басом.
Бомж заскулил: «Мне самому мало!», не понимая угрожающей ему опасности.
– Ну и вонь от тебя, падаль! – и голый пихнул его ногой в живот.
Пальто захныкало:
– Ой, пролил! – быстро вытащил руку и взглянул на бутылку. – Чуть осталось! – опухший герпесный рот расплылся в улыбке.
– Ну и холод здесь! – зубы голого застучали. Он рванул из рук бомжа водку и осушил без брезгливости остатки мгновенно. – Узнаю нашу задумку, и впрямь помогает!
Он перевел взгляд на отекшее существо, лицо его перекосилось:
– И почему мне не попался сладкий младенец вместо тебя?
Голый подошел к нему вплотную. Брызнул слюной…
***
Было уже заполноч, когда на Земляном валу около перехода послышался звон разбитого стекла.
– Вот этот костюмчик по мне. Люблю одеваться в бутиках. У нас там такие же. Только фасончики иные. Ха-ха-ха, – голый грабитель неторопясь начал примеривать рубашки от Армани под оглушительным звоном сирены.
Сигнал о вторжении поступил в дежурку. Спящий на кушетке сержант Иванченко вскочил, по-рыбьи непонимающе таращил глаза. Его напарник Сомов громко матюгался:
– Мать тя за ногу, сучий сын! В такую погоду черт его дернул, блин, фильм не дали досмотреть! Поехали реще. Максим, давай не тяни, тут рядом… Башку козлам сверну! Уроды!
На новеньком Опеле они с шиком домчались до бутика. Взвизгнула шина. Хлопнули двери.
– Стоять, козел, руки вверх! – закричал Сомов и наставил ТТ, когда впрыгнул в магазин через разбитую витрину.
С Калашниковым наготове вслед за ним влетел Иванченко. Под ногами хрустело стекло. У обоих нервы на пределе.
Грабитель размеренно повернулся, окинув огнем ненависти помешавших ему. Он успел уже облачиться в синий вельветовый костюм. В одной руке держал скомканные рубашки и брюки, а другой застегивал ширинку.
– Стоять, козел, сказал! – повторил милиционер.
– Козел сказал? – пошутил преступник нагло. – Козлы уже разговаривать научились? Раньше только блеяли.
Оба сотрудника ничего еще не предпринимали, так как реакция грабителя была крайне странной. Правда, они успели убедиться, что тот безоружен и без сообщников. Долю секунды, застывшей в пространстве, они стояли напротив друг друга.
– Я сказал руки вверх! – Иванченко угрожающе потряс автоматом. – На пол!
Внезапно из глаз грабителя метнулись молнии. Оружие начало плавиться в руках обезумевших милиционеров. Они вскричали от ожогов и откинули его прочь.
Неизвестный вытянул руку. Вспышка света как от фотоаппарата повергла двух милиционеров в каменное оцепенение.
Он прошелся между ними, хмыкнул, поддал по-мальчишечьи каждому под зад, нахлобучил фуражки на нос.
– Жаль, что нельзя вас убить: вы приняли меня за банального бандюгу, но я ведь демон, а этого–то вы и не заметили. Не поверили – жалко, и я пока еще не могу перевоплощаться быстро – сил не набрался, аклиматизация проклятая. Когда очухаетесь, все равно ничего не вспомните. Интересно, как вы объясните потерянное оружие и разбитую витрину, да одежду. Хе-хе. А вот сделаю-ка я вам головную боль! – почесал руками. – Хотя бы помучиетесь и мне разминка. Ни одна таблетка не поможет.
Он сорвал с вешалки белую сорочку и вытер уже изрядно запекшуюся на губах, подбородке, руках кровь. А эту сорочку порвал пополам и каждый кусок засунул статуям за пазуху.
Собрал отобранные шмотки в фирменный пакет и с видом пижона сел в Опель.
– Трогай! – приказал он и автомобиль сам завелся и помчался по магистрали.
У Яузы Опель притормозил неподалеку от монастыря. Уставший пассажир развалился на заднем сиденьи и нащюпал рукой какую-то газету.
– Экстра-М, – произнес он вслух. – И чего тут? (зашелестел страницами) О! Экстрасенсы! Так, так, так… Вот, он-то мне и нужен. Телефон… С чего бы звякнуть?
«В бардачке, в бардачке, посмотрите!» – раздались в воздухе писклявые голоса невидимых существ.
– О, давно бы так, спохватились. Чего, бесплотные, так поздно объявились? Вас же приставили ко мне пока я не акклиматизируюсь тут.
«Виноваты, виноваты, простите, мы на иконки засмотрелись в храме Христа Спасителя – красотиш-ша!» – оправдывались испуганные голоса.
– Вы чего, бесы, совсем обалдели?! По церквам тусоваться начали?! Молитесь, что ли?
«Нет, нет!Там просто разборки с местными…»
– С какими еще местными?
«Да эти, крылатые.»
– Ладно, короче, хорош пургу гнать. Мне тут жить негде.
«А почему вы, милорд, не пойдете прямо в крутое место? Поселились бы в роскошном отеле или у кого-нибудь пентхаус захапали бы. С вашими-то возможностями, вон как авто отобрали. На вас с бухгалтерии силы было выделено ровно на такую жизнь: шикарные телки, казино, трехдверный лимузин, черный, ну в общем все, чтоб показать из вас спектакль про Конец света…»
– Нет, перед отправкой все средства ушли в другой регион. Придется налаживать закачку средств своими силами. Все что выделили – командировочные – лучше экономить. Даже план трат примерный на месяц выписали, – демон вытащил свернутый пергамент с печатью.
Невидимые руки с позволения развернули адскую смету и начали читать:
« Мы, Генеральный директор и Начальник
Отдела финансирования, распределитель ресурсов
Адских угодий и пламенной казны, Ошошок Пошошок,
П Р И К А З Ы В А Ю
– обеспечить Засраила средствами для длительной вылазки в свет;
– выделить ему квартиру со всеми удобствами из фонда, предназначенного для выделения по требованию для командировок – 15 000 силовых единиц;
– невидимость передвижения в общественном транспорте с целью экономии на билетах – 5000 единиц силы;
– кормление и пропитание – 10000 с.е.
– обувание, одевание – за свой счет;
– инфо технологии – за счет хорошо замаскированного воровства;
– выделить невидимых гидов для аклиматизации сроком на две недели (при продлении срока службы писать заявление и содержать их за свой счет);
Данный демон вправе быть подкормленным за счет грабежов, воровствов, аферизмов, при
необходимости убийствов, свободно перемещаться в ареоле 200-300 км от двух случайно выбранных неудачников по условиям игры Великих «Высшая лига» и учинять им препятствия и козни в границах засраиловской фантазии.
666 гвадевара, подпись, Большая рогатая печать.»
«Да, не сильно вам подфартило, а вон в Осло вашему коллеге куда как больше выделяли.
– Так что посоветуете?
«Есть тут один. Он, босс, чаще других в наше пространство заглядывает, вот пусть и селит вас у себя; позвоните ему женским голосом, договоритесь о встрече, чтобы он пригласил, сами знаете, нашему брату без приглашения нельзя. А уж потом и спрашивать не будем. Вот номерочек… кстати, босс, а сколько у вас баллов за экзамен по фантазии?»
– 30 баллов, – Засраил неприятно нахмурился.
«С таким-то уровнем? – хмыкнули невидимки. – А почему же вам их дали?»
– Я по другим параметрам прошел: в высшей школе демонства я по лабораторной практике быстрее всех их вычислил. Поэтому мне их и дали. Ладно, звоню.
Невидимые бесы бесшумно усмехнулась:
– Вот наивняк. Другим демонам выдают успешным палки в колеса ставить.
– Ну, а этому досталось что в рулетку выпало из шушеры всякой, для неуспевающих двоечников.
– Ладно, потише, а то ещё услышит нас.
В этот момент Засраил как раз почувствовал негативную волну с их стороны и гаркнул:
– Вы чего там шепчетесь за моей спиной? Козни решили устроить мне?
– Нет, что ты?! – сиплыми голосками запищали невидимки, а между собой брякнули: – Ладно, давай помалкивать. Наверное, мы его недооценили.
– Алло! – раздался в трубке сонный голос.
– Алло, здравствуйте! Извините, что так поздно, мне совсем плохо: мой муж меня бросил, я проклята. Я как увидела ваше объявление в газете, так сразу почувствовала, что только вы можете мне помочь. Не бросайте меня, иначе я умру! Помогите!Ах,ах, ах.
– Успокойтесь, тише, я вам помогу. Скажите как вас зовут и когда вы можете ко мне подъехать. Я свободен завтра после пяти.
– Тамара. Я завтра весь день свободна. Я хорошо заплачу.
– Об этом после, помощь важнее. Приходите к пяти.
Экстрасенс назвал свой адрес и попрощался.
– Ох, нелегко играть бабу, – затресся от смеха нынешний владелец угнанного ментовского Опеля.
«Ура, босс, он позвал, теперь вы сможете у него появиться хоть сейчас, таков закон!»
– Ну все, пока тогда, свободны!
«Удачи! До встречи!»
– А-а-ы-о! – зевнул он, потягиваясь, и заулыбался самому себе: – Высплюсь пока здесь, а потом поищу их, может и почитать успею! Эй, бесплотные, погодите, а жить мне на что? Я существо современное: мне ноутбук нужен, кредитка! Или мне опять прикажете грабить? Сами видели по смете под нищего надо конспирироваться. Либо полностью заниматься грабежами, а не делом, чтоб себя прокормить.
«Да в бордачке, в бордачке: там у ментов все есть – берите: вашим будет. Сходите к открытию магазина тут недалеко и ноутбук купите. А покушать можно и в Мак Доналдсе – вам каждый дорогу укажет.Там вкусно!Там наша еда! Или чебуреки тут на Площади Ильича – тоже ничего.»
– Да, так все просто… думаю, я быстро тут справлюсь, не будь я… – он зевнул и захрапел, предварительно раздробив докучавшую ему рацию.
2
Среднего роста пухленькая рыжеволосая девушка стояла перед зеркалом в коридоре своей плохо прибранной квартиры и ныла:
– И почему в моей жизни ничего не получается? Неужели я такая никчемная и ни на что не годная? Никто меня не хочет, никто не подходит знакомиться, на работу не берут, а если берут – я там хуже всех. Стараешься, пытаешься, пыжишься, а получаешь меньше, как самый плохой работник до меня. Умереть бы, да смерти боюсь, покончить с собой страшно… Эх, я еще и трусиха.
Господи, ну почему так? Я вроде красивая – никому не нравлюсь. Умная- не могла поступить очно. Да еще и тормозная! – до меня все доходит как до утки на седьмые сутки. УЖАС! – причитала Она, глядя на себя в круглое зеркало в плохоосвещенной прихожей и видела перекошенную ненакрашенную физиономию, всю залитую слезами. И вид этот выводил еще больше. Хотя отойди и не смотри на себя, так бы легче ей стало, но созерцание воочию себя несчастной доставляло мазохисткое наслаждение.
– И почему так не справедливо: одним все – а они еще не довольны, а другим – ничего. Вон хоть Катька – живет в Железке, считай в Москве. Закончила с красным дипломом филфак МГУ, поступила в аспирантуру, работает в издательстве, нахаляву ездила в Индию, в Корею, хвалится, что парни ее по дорогим ресторанам водят и все не довольна. Сама какая-то дурнушка серая, коротышка, грудей нет, ноги толстые, зад, как у коровы, глазки мышиные. И ничего, парни ей улыбаются, кадрятся! Даже индийца-красавца получила!.. И ведь он на меня жадными глазами смотрел, а в гости к себе ее пригласил. Ко мне даже поговорить подойти не осмелился. Гад! Фуфел! Урод! …Или это я урод и фуфел?
И пристально посмотрела на свое отражение.
– Фу! Катьку вон спроси как дела, а она кислым голосом отвечает «Хо-ро-шо-о». Если она недовольна, все хреново, то у меня тогда как, совсем паскудно?
И Она, фыркнуф, отвернулась.
Хотелось заплакать еще сильней, но слез не было уже.
Иронично заметила:
– Даже это у меня не получается.
После таких частых синдромов обиды Она шла на кухню и искала чем бы закусить свое горе, хотя прекрасно понимала, что нет у нее никакого горя. И живут они не хуже всех. Так просто ничего не делают, чтоб денег было больше. А они-то и добавляют красок.
В чем-то им даже завидуют – ну, например, что, не работая, как-то живут, всегда за квартиру вовремя оплочено, словно по волшебству, и брат, и она учатся, но… Всегда есть это «но». Всегда порой хочется себя пожалеть, бедную, несчастную страдалицу, жертву, которую никто не понимает и не ценит. При этом артистично-пафосно закусывать губу и закатывать глаза, взмахивать руками «О Боже, за что мне это?!» Но такова роль и ее надо придерживаться, чтобы не потерять свое амплуа.
Она открыла холодильник: зелень, овощи, кефир в банке, в морозильнике свежие головы форели (покупать только головы значительно дешевле), остатки грибов. Нет, все не то, варить лень, комплексно есть не хочется, а перекусывать особо нечем – опять досада.
Сунула руку в пакет с изюмом, пошарила, выбрала несколько самых привлекательных, пожевала и все равно не то. Убрала пакет в стол и пошла в зал. Включила Вивальди – он так всегда вдохновлял: такой всплеск эмоций, жизнеутверждающих мотивов!
Но что это сейчас? Музыка паскудная, от нее сейчас делается еще хуже, кажется, что это не нота Си, а какой-то надрывный стон.
– Фу! Не по мне ! – поморщилась.
Выключила, подошла к окну, уперлась лбом в стекло и упрямо–обиженно обвела взглядом улицу.
– Лето уже кончается. Опять, как всегда. Из года в год. Это же единственная радость в России, и то, когда жарко… И холода. Бррр!»
Плюхнулась на диван и, закрывшись, спрятавшись в одеялку, решила поспать днем.
3
Вечером Она, ее брат, мама сидели в зале и смотрели телевизор.
Брат был спортивно-худощавого телосложения, вечно жаловался на свою худобу, низкий рост (173 см)– «это не герой». Волосы русые, по-домашнему без внимания спутавшиеся, глаза карие. Достаточно красивый, но жутко неуверенный, а некогда даже стеснявшийся своих девичьих черт.
Матери их стукнул полтинник, чему она радовалась лишь по причине скорой пенсии, а в целом жизнь уже кончилась. Морщины бороздили ее еще моложавое кислое лицо. Она не заботилась о своей прическе и лохматые пшеничные волосы торчали в жидком хвостике. Глаза печально смотрели на мир из-под нависших некогда выщипанных бровей, а теперь заброшенных на произвол. Вечно сжатые полоски губ, глубоко и давно закатанные от отсутствия желаний, безжизненно свисали к краю подбородка, настойчиво скрывая младенческие десны и два три изъеденных сахаром гнилых остатка.
Все трое находились дома, и по сему, как всегда, не стесняясь друг друга, дотаскивали до тлена рейтузы с перешитой и все равно худой ширинкой, носки с рваными заплатками, с видом пальцев и пяток, в вечно заляпанных тянутых футболках, которые не брало хозяйственное мыло. Разве что мать их в силу возраста могла сидеть в дырявом свитере и мерзнуть сквозь дырки.
Старый «Рекорд» показывал четыре программы, одна из которых, «РТР», страшно рябила. Смотреть особо было нечего и опять появилась реклама «Атака: адские выходцы» – лучший российский фильм! Смотрите в лучших кинотеатрах Москвы.»
– Гляди-ка, спецэффекты, вампиры, оборотни, черти – совсем как в американских фильмах. Только теперь свои, московские бесы. Прикольно, – Она ухмыльнулась и налила себе из пластиковой бутылки из-под пива стакан капустного рассола. – Ух, как освежает!
Ее брат, тоже налил себе и залпом осушил две чашки.
– Оживаешь! – потер себе грудь и добавил: – А все-таки эти архетипы, вся эта чертовщина всех интересует. Уж сколько про это разных фильмов снято было! Сколько историй понаписано и говорено, а все равно тянет. Прикиньте, если они и правда в Москве там есть? Идешь себе, например, в институт, или едешь в метро, а рядом с тобой – чужой. Черт, демон или вампир. С виду он вроде как обычный человек, а присмотришься и что–то внутри содрогнется. А если ему еще в лицо взглянешь, то заметишь, как в одном его глазу сверкнула дьявольская искра, что аж потом холодным прошибет. Да только подумаешь, что это с тобой что-то не в порядке. Перегрелся, наверно, или поел не того. А эта образина пойдет спокойненько и вечерком где-нибудь в потоенном уголке у бедолаги бомжика кровь высосет. Кто же в убийстве бомжа разбираться будет, а оно уж и нет человека. Или дойдет до того, что они спокойно станут в своем обличье разгуливать. Никакой маскировки как есть. Во страху-то! Как вон по мифам ходили же всякие полулюди полулошади. Это если в самом безопасном варианте. Или мясоеды с бычьими башками.
Она слушала брата с восхищением:
– Интересно рассказываешь! У тебя богатое воображение. Только думаю, потом привыкнуть можно. Люди же раньше уживались и скрещивались с полунечистью. Как в Древней Греции. Сначала, конечно, вот суматоха поднялась бы. Поели бы полно народу. Потом в рабство.
– А как же армия? Войска? Автоматы их бы не брали? – брат в свои девятнадцать начинал вживаться в их выдумку и бояться как в детстве.
– Ну это же нечисть. Против них бесполезны обычные пули и гранатометы. Стрельнешь – а он исчез. Танком давить, а он через броню прошел и сожрал водилу. А ты, мам, как думаешь?
Другая бы мать сказала, что не о том думают ее детки, но эта всегда про что, а про эти чертовщины и суеверия дискутировала с интересом и с видом знатока, да еще словно говоря: «Наконец-то мои детки за ум взялись. В колдунов и нечисть верят.» Женщина накинула кофту и пожала плечами.
– Вы мне сами говорили во что веришь, то и будет. У кого-то и сейчас в доме черти живут. И колдуны на лестничной площадке курят. Как вон Галька сверху рассказывала, что ей любовница мужа со свежей могилки землю на коврик подсыпает. Потому и болеет часто, и мужа подолгу дома не видит. Пришлось ей к какой-то бабке порчу снимать ехать. Та ее и научила, чтоб по двенадцать раз «Отче наш» наоборот читать и соль под ноги любовнице сыпать.
– Ну и что, помогло?
– Говорит, помогает – та хромать начала. А еще Гальке кто-то колдовскую книгу подарил. Как только она ее открывает, сразу в квартире иконы прыгать начинают и люстры дрожат.
Он усмехнулся:
– Может у нее мозги дрожат, когда у нее крыша съезжает?
Мама:
– Наверное, особенно, когда астральным телом летает.
– И далеко летает? – ехидничали дети.
– Говорит, что на другие планеты. Рай видела, чистилище. Они в другой галактике. Такие же, как наша планета земля. Там же и ад. А еще есть черные дыры. Туда попадают души настолько грешные, которые переселялись несколько раз в разных людей, но так и не прошли испытание. Галька боится, что сама туда попадет, потому что грешная. И это ее последняя жизнь. А там в дыре их как через мясорубку провертят и получаются новые души.
Которые не смогут вспомнить свои перерождения.
– А я вот тоже не помню. Может и я мясорубкин (засмеялся). Да, тетенька еще та!– протянул Он. – Вот что значит сидеть дома и не работать, чокнуться можно, – тут же осекся, вспомнив свое не слишком активное настоящее.
Пока болтали, показали снова рекламу нового фильма. Он сказал:
– А вы заметили как все наше отечественное стали рекламировать? Самое лучшее, самое вкусное, самое свежее, самое полезное, и самое-самое. Иностранные фильмы не успевают сейчас в кинотеатре показать, как через месяц-полтора уже их по телеку смотреть можно. Это ж специально так делают, чтобы они на нас денег много не заработали, и вся прибыль у нас оставалась.
Все согласились.
– А я вот думаю, – задумчиво потянула женщина, – что все-таки сейчас многие с нечистью связаны. У кого-то папа черт, у кого-то мама демон. Кто-то сам инопланетянин. Мне кажется, что все вегетарианцы вампиры. Они мясо не едят и им нужна энергия. Где брать? У других сосать. Либо через шею, либо через разговоры. Бывает, поговоришь с кем-нибудь, так вся сила и уходит. Ты его проклянешь – и легче становится. Почему? Вот так я думаю. Пожалуй, даже знаю. Я у ангела спрашивала – он подтвердил.
– Ай, мам, опять ты про своего ангела, – застонал сын. – Как что путное спросить, так он молчит, а как так – ерунду – кто где поколдовал или плохо о тебе подумал, так он первый стучит. Нервы твои порти-ит. Нет у тебя никакого ангела, сама ты все придумываешь.
– Нет есть! – начала повышать голос. – Это он мне самое важное сообщает, это он меня от смерти спасает. Если я вовремя проклинаю и в обратку шлю, так жизнь себе продляю. Иначе бы сдохла давно!
– Ну ладно, – сын решил для временного перемирия идти на уступку. – Так если вегетарианцы вампиры, а мясо кто ест?
Мать отошла. Усмотрела сыновье повиновение и зачатки благоразумия.
– Оборотни, – ответила, не задумавшись. – Они как раз едят мясо. И из него и берут энергию.
– Выходит ты оборотень?
– С какой стати?!
– Ну ты же мясо ешь, и по твоей логике так и получается.
– Значит оборотень. Вон у меня какие волосы на ногах. А вампиры лысые.
– Значит, папашка наш вампир? Он же лысый? – засмеялись дети (под 20 и под 30 лет).
Разговор зашел в тупик.
– Ды вы уже фигню какую-то порите, – огрызнулась мать.
– Так ты сама же все сама и придумала, – опешил сын.
– Ничего я не придумала. Это есть. Слава Богу, что пока вы с этим не сталкивались. А я как столкнулась, так сразу и поверила.
– И как же ты столкнулась?
– Как заболела, так сразу и поверила, что это колдуны мне сделали, чертей с болезнями посылали. Вот, например, на порог подсыпят земли с кладбища. Черт велит куда идти зло делать и тот делает.
– А значит колдуны сами ничего не могут? И сил у них нет?
– Есть! – закричала женщина, как адвокат на суде.
– А зачем тогда земли сыпать для черта? Да и зачем ты их защищаешь?
– Я не защищаю. Я просто знаю, что они все могут, – искала что сказать. – А черти просто усиливают во много раз.
– И что, Бог не помогает, что ль?
– Его просить надо через молитвы. А вы их не читаете. Вот вам и не везет. Колдуны всю вашу удачу отобрали. Даже на работу вас не берут. А только так богатым станешь.
– А ты сама говорила, что нас никто никуда не возьмет. Нужен либо блат, либо через диван.
Женщина сделала страдальчески-скорбный вид, скрючив плотно сжатый рот книзу, смотрела в одну точку, скрестив руки и ноги.
Махнули рукой.
Такие разговры возникали часто. Заканчивались всегда примерно одинаково. Такое ведь зажевать надо. И зажевывали.
Зазевали и решили идти спать. По обычаю, с полным животом.